Крыски

Белая - Кто-нибудь! Вы слышите меня?! Ну хоть ты послушай… посмотри, что они творят, эти каратели! Людей заживо сожгли в Доме Правосудия, трехлетнего мальчика прибили гвоздями к доске, я все видел по телевизору – а главная у них ЭТА… не знаю, как назвать… уууыыыы, я все равно ее задушу, помяни мое слово! Белая лабораторная крыса глядит красными глазками на больного юношу, крепко привязанного ремнями к кровати. Парня жаль, но все-таки хорошо, что между ними толстое пуленепробиваемое стекло. Черная Почему-то из всего этого кошмара лучше всего ему запомнилась крыса. Черная, с глазками, как блестящие капли гудрона. Ее собратья волной катились по капитолийской канализации, в ужасе удирая от белесых ящеров, пожирающих все живое на своем пути, а эта забилась в щель между кирпичами. Тогда и он решил остаться и забиться в щель. Китнисс не позволила. Красная - Опять? Парень, у тебя нет серого карандаша? - Доктор, для меня сейчас другие цвета не существуют… Даже если вы оставите мне только серый карандаш, я нарисую их так, что они будут красными… - Верю, ты парень способный. Поедешь домой, когда небо для тебя снова станет голубым, трава зеленой, а крысы серыми. Идет? Коричневая Ему говорили: не ходи на пепелище. Он все равно пошел… Хорошо, что похоронная команда успела раньше. Он всего лишь хотел взять что-нибудь на память, но нашел в доме только семейство темно-коричневых крыс, больших и непуганых. Больше он сюда не вернется. Даже у крыс есть гнездо – ему тоже пора. Зеленая Вчера еще она ходила в лес, вернулась посвежевшая – сегодня снова сидит, уставившись в угол… А чем он может помочь – сам псих еще тот. Хотя нет, можно попытаться… Он берет первый попавшийся карандаш, идет в угол и рисует на стене крыску. Зеленую. Вышла из норы… ну, скажем, развесить белье. Увлекшись, он подрисовывает майки и трусы, развевающиеся на весеннем ветру - пока не слышит: - Почему зеленая? - Потому что это твой любимый цвет, - он оглядывается и видит, как оживают ее глаза. Лиловая - А если бы вместо сойки у меня было вот это? - Достав из шкатулки что-то лиловое, Китнисс смотрит вещицу на просвет. – Как бы они тогда назвали символ революции? В ее руке брошка из лилового стекла в виде грациозной крыски, подаренная кем-то в Туре Победителей. Желтая - Лютик! Ах ты ж бездельник! - Ярко-желтая крыса скачками пересекает пекарню и сигает в открытое окно, оставив на чистом полу цепочку шафрановых следов. – Пропала моя глазурь… пропало печенье… - Не переживай, ничего не пропало. Начинай, а глазурь я сама приготовлю. - А ты умеешь? - Пит, я столько времени провела в пекарне, что мне это на раз-два. - Не дожидаясь разрешения, Китнисс по-хозяйски сыплет в миску крахмал и сахарную пудру. - Ты не поняла. Я хотел одуванчики, а крыса шафран рассыпала... - Будут тебе одуванчики, - Китнисс успокаивающе похлопывает его по плечу, - только белые. Давай меси тесто. Оранжевая - А что с этой делать? – Пит задумчиво вертит в руках тыкву, похожую на огурец-переросток. - Крысу! – подсказывает детский голос. Нарядившаяся в честь Хэллоуина детвора восхищенно разглядывает искусно вырезанные тыквы, выстроившиеся по ранжиру на крыльце пекарни. - Как пожелаете, - Пит берется за нож. Через четверть часа ярко-оранжевая крыса переходит в руки восторженных поклонников. - Ух, какая… а можно, мы ее заберем? Подхватив крысу и еще парочку тыквенных монстров, дети со смехом уносятся прочь. Пит долго-долго смотрит им вслед, затем с надеждой поднимает глаза на Китнисс - но та в который раз лишь качает головой. Голубая - Знаете, какие у нее глазки! – сияющий взгляд молодого отца останавливается на ярко-голубой крыске-погремушке. – Вот такого цвета… Ладно, дайте мне пачку подгузников и детский крем… – он с сожалением смотрит на кучку оставшейся мелочи, - а за игрушками зайду потом! - Бери так, Пит, - крыска тут же отправляется в пакет вслед за кремом и подгузниками, - это за счет заведения. Фиолетовая в крапинку «Ваши дети поймали крысу, покрасили и выпустили в классе. Урок был сорван. Прошу явиться в школу». - В маму пошли – охотники, - ворчит мистер Мелларк, пряча записку в карман фартука и отправляя в печь очередной поддон. - В папу пошли – художники, - отзывается миссис Мелларк, заканчивая точить кухонные ножи. Миг – и один из них вонзается в потолочную балку. Они не видят, что из сада за ними внимательно наблюдают две пары глаз. Конечно, в следующий раз их дети поймают кого-нибудь покрупнее. И раскрасят позатейливее. И, конечно же, не попадутся. Нужно быть достойными своих родителей.