Больные мозоли

Теплый белый пар медленно прилипал к холодному кафелю, оседая на нем мелкими каплями, воздух наполнялся едва уловимым ароматом бытового мыла. Душистые ароматы не были присущи здешним местам, разве что иногда Мастер Сплинтер разжигал благовония, пытаясь перебить вонь сточных вод жаркими летними деньками. В остальных случаях канализация пахла канализацией: сырость, горьковатый привкус ржавчины и что-то кислое, притянутое из коллектора. Леонардо сидел на краю ванны, опустив ноги в таз с горячей водой, приправленной обыкновенной содой. Отмыть ступни после насыщенного денька дело не из простых и требовалось пару раз менять воду в тазике, чтоб въевшаяся грязь таки отлипла, а едва ли не окаменевшие мозоли чуть размякли. Донни тихо зашел в ванную, держа в руках полотенце и небольшую коробку. Ничего не сказав, легкой походкой направился к брату и опустился на колени, успевая сложить ношу на невысокую тумбочку. - Я думаю, она уже смягчилась, - предположил ниндзя, обхватывая щиколотку правой ноги старшего и вытаскивая всю ступню из воды. Самый заметный натоптыш оказался на большом пальце, именно за него и взялся Дон, принимаясь аккуратно полировать его пемзой. Ороговевшая кожа скатывалась и отлипала маленькими почти пожелтевшими чешуйками. Это все навевало на мысль, что их бесстрашный лидер слишком часто ходит на цыпочках, может, потому его передвижения сложнее всего уловить? В его стиле переусердствовать, но довести все до точки максимального приближения к идеалу, будь то управление оружием или бесшумное передвижение даже в стенах родной канализации. - Определенно, стало лучше, - тихо проговорил юный ниндзя, осматривая посветлевший участок очищенной от мозоли кожи и мягко разминая его. Пальцы Дона отличались от пальцев его братьев, они были пластичными, уверенными и нежными одновременно. Хотя это могла быть лишь догадка самого Леонардо, всегда с упоением наблюдавшего, как младший управляется со своими инструментами, или как сейчас, массируя ноги. Ступни полыхали огнем и жар от них поднимался все выше, разогревая не хуже пробежки по крышам. Мелкая дрожь проскользнула под панцирем, отдавая где-то в затылке и пробудила назойливую пульсацию внизу живота. Это началось пару лет назад, когда процедура «помоги другу с чисткой панциря» стала доставлять им всем неловкость и неприятности. Кого-то пробивало на смешки, кого-то вгоняло в краску, хотя в детстве они едва ли не в одном тазике вчетвером бултыхались, пиная пятками по носу соседа. Именно с тех самых пор бесстрашный лидер стал обращать внимание на спокойного гения, как ни в чем не бывало вот уже который год предлагающего почистить мозоли, чтоб те не доставляли хлопот в будущем. Такая забота не казалась излишней. Черепашка в фиолетовой повязке ко всем своим братьям был добр и внимателен, не ленился даже залезть мыльной губкой Майки за шиворот, чтоб оттереть скатавшуюся от пота грязь. Лео бы точно соврал сам себе, если бы сказал, что не помнит с чего начались их с Доном отношения, это не была внезапная атака бушующих гормонов или затяжное отрицание своей тяги друг к другу или скрытые воздыхания или розовые романтические облака, заполонившие разум; это было нечто иное, куда более лаконичное. Оно произошло само собой, как неминуемое раскрытие цветка при должном поливе. Понимающие взгляды, никогда не пытающиеся ускользнуть при встрече, нежные улыбки одобрения, чуть более затянутые прикосновения, комфортные вечера медитаций или совместное чтение книг и принятия ванны. Их чувства казались отдыхом, нежели новоприобретенной головной болью или сумасшедшей гонкой инстинктов против воспитания. Донателло всегда был открыт, расслаблен и рассказывал о многом непонятном, что вертелось в бескрайнем космосе его сознания. Леонардо старался не отставать. В их паре не было отрицаний, недопонимания и необоснованной ревности, их отношения прочно укоренились на безмолвном доверии, будто бы они действительно стали частью друг друга. До тех самых пор, пока о них не прознал Микеланджело. Ооо, эта черепашка несомненно умела поднять бурю в стакане, да так, что аукаться будет веками. Весельчак слишком много времени проводил с братьями и очень умело месяцами проедал их стальные нервы различными вопросами, советами и подозрениями, пока Раф отрывался с Кейси на поверхности. Только первым сломался не умник, а бесстрашный лидер, в чье сознание заполз червячок сомнения. Вот так с пустого места, как говорится «меньше знаешь - больше накручиваешь», он и пришел к неожиданной мысли о поспешности их интимной жизни, разгоревшейся тогда под нестухающие нападки Майки. После ряда странных разговорчиков «а как, кто, кого и это тоже уже использовали?», умиротворенная пара, поддавшись неожиданному возбуждению, познала все прелести совместной жизни. Секс казался им еще одним прекрасным времяпрепровождением, некой отдушиной и новым способом стать ближе друг к другу, но... “Мы поторопились,” - именно такой ответ получил Лео, смотря на блестящий от пота затылок Донни, уснувшего после бурной любви и отвернувшегося от него к стене. Всего пару месяцев назад он бы, полыхая пятнами на щеках, аккуратно очищал свою сперму с бедер любовника и предлагал бы принять душ; год назад он бы, тихо сопя, просто уснул согретый объятиями на родном плече, снова забыв оставить закладку в книге, зажатой в руках. Почему все так быстро изменилось? Как скоро Дон, охваченный новыми научными исследованиями, устанет от секса с ним и забудет те чудесные времена долгих объятий на провалившемся диване? Пауза затянулась, плеск воды и шуршание пемзы вернули Леонардо в реальность. Им определенно нужно поговорить о его решении повременить с любовными утехами. Это ведь не разрыв, а просто акцентирование внимания на духовной связи. “Просто начни уже хоть что-то говорить,” - скомандовал сам себе лидер, потому как такая игра в недомолвки никогда и никого к хорошему не приводила. - А сколько же времени и Майки уходит отмыть свои большие ноги? И когда только у него такие ласты растоптались, даже Рафа перегнал! - Лео не славился своими шутками, однако очень хотелось завязать разговор. Во-первых, чтобы перестать думать о руках Донни, о чуть шершавых подушечках его пальцев, растирающих кожу на щиколотках, а во-вторых, чтобы уже действительно перестать об этом думать! Все снова склоняется к этому… - Бытует мнение, что чем больше размер ступни, тем длиннее член, - спокойно отозвался Донателло, его голос был настолько будничным, будто бы не он тут пытается поднять тему о размере достоинства их младшего братца. - Ты э… это к чему? - немного настороженно поинтересовался Лео, ощутив некий дискомфорт. Это точно не провокация, нет же? Умник никогда не начинал откровенные разговоры без особой на то причины. Или в этом не было ничего откровенного? Старший черепаха попытался незаметно сглотнуть горький комок и достойно выдержал затянувшуюся паузу. - Просто поддерживаю разговор, - не меняя своего безразличия ответил Дон, продолжая круговыми движениями надавливать большими пальцами на огрубевшую пятку второй ноги, пытаясь понять, где более плотное скопление мозоли, - а ты к чему про Майки заговорил? - Вспомнилось, - слишком резко ответил Леонардо, ему даже стало неловко за свой довольно громко прозвучавший голос в этой тишине. И почему вдруг все стало так тихо? - Я думаю, нам нуж…Ой! Что ты…? - мечник успел только открыть рот. Слова повисли недосказанными. Донни наклонился и коснулся губами кончика пальца на ноге, чуть надавив на него. Легкие перехватило. То ли это акупунктурная точка дала о себе знать, то ли фантазия черепахи в синей маске сыграла с ним злую шутку. - Блин, Дон, прекрати. Это же … ну… - Лео не знал, как правильнее закончить - «неправильно», «грязно», «как-то неловко»? Уж про грязность он точно не смог бы упомянуть, проще удавиться, чем намекнуть, будто любимый брат вытворяет что-то грязное. Ведь это было поистине приятно, чтобы кто не говорил. Все, что они давали друг другу в моменты близости было чистым, ни пошлостей, ни смешков и унижения, только тепло тел и сладкая страсть без фальши. Размягченная кожа на пальце ощущала горячий язык Дона, продолжающий столь непривычную ласку. Лео было немного щекотно, но только не от мягких прикосновений к подошве, а где-то в районе паха, будто кто под пластрон умудрился перо упрятать и теперь щекочет начавший наливаться член. Старший ниндзя изо всех сил давил в себе разыгравшееся воображение, когда увидел, как Донателло сначала нежно поцеловал подошву, а потом медленно провел по ней языком, вызывая мурашки. Гений любил кожу брата, любил его всего, запах и вкус, даже приправленный въевшейся содой и ароматом мыла. И почему лидеру так трудно поверить в это, продолжая ощущать сумасшедшее возбуждение? И к чему корить в этом себя? “Это я сделал тебя таким… снова и снова продолжаю ввергать в эту пучину. Однажды она поглотит нас с головой, но кто вынырнет, а кто останется? Снова и снова… “ - единственное, что вертелось в голове Леонардо и, вероятно, промелькнуло в глазах, даже сквозь пелену вожделения. - Не знаю, как у тебя, но лично у меня давно не было секса и если даже это тебя не заводит, то тебя пора переименовать в «черствого лидера»… - как-то раздосадовано вздохнув, Дон поднялся. - Странные у тебя методы что-то сделать с нашими отношениями, - сполоснув пемзу и завернув ее в сухую салфетку, он направился к выходу, закончив фразу еще тише, почти бурча себе под нос, - это новый уровень, а не падение, Лео... Последние слова обрушились холодным душем на голову мечника. Казалось, что партнер прочитал его мысли, заглянул в туман его сомнений, но истолковал это по-своему… - Что? Донни, постой! Нет, я.. я просто…Ты все не так понял. - Хотя нет. Он понял все предельно верно, ведь это Донателло, его мозг устроен изобретательно, да так, что всему находит причину и следствие, там, где другой определит неверное положение, он найдет десяток правильных и сопоставит коэффициент их полезности. - Нам... нам нужно многое обсудить. - Разве здесь есть что обсуждать? - коротко вдохнул мастер бо, но остановился и покорно обернулся, на удивление с улыбкой смотря на любимого ни смотря ни на что брата. - Это все из-за секса? То есть если ты хочешь… - палец уткнулся в губы как раз вовремя. Слова мерзкие живучие твари, вылетят один раз и заживут черной плесенью непонятого смысла в чьем-то сознании. Молчание лучшее лекарство для больных мозолей. - Лео. Просто помолчи, - прошептал Дон, прижимаясь ближе, усилив трение пластронов, обхватывая руками бесстрашного и прижимаясь к немного обветренным губам своими. Он очень хотел сейчас вновь ощутить себя немного беспечным, ведь только секс позволял на время выкинуть из головы все до последней формулы и просто наслаждаться теплом любимого, его стонами и только беспрекословно выполнять команды ускориться или дать отдышаться. Гений знал, что лидер вновь придумывает себе проблемы, вновь расставляет иные приоритеты, взяв всю вину на себя. Может, на следующий год он решит остановиться окончательно, ведь в этом весь его обожаемый старший брат - жертвовать чувствами, даже если причина может показаться самому Донателло инфернальной или не имеющей под собой веских оснований. Он примет их, в любом случае примет, молча расстреливая свои внутренние возражения. -Донни, прости… - прошептал Лео, прерывая поцелуй. Конец.