Shelter

      До смерти оставалось десять часов.       -Марко, это не смерть вовсе, - слабо возразила Стар, а сама покачала головой, что по теории невербальной коммуникации говорило о том, что она сама с собой не согласна, - в конце концов, это не школа святой Ольги, что уже неплохо...       Она сама готова была согласиться и на исправительную каталажку, лишь бы после ее вернули назад на Землю. Но королева Мьюни, эта уравновешенная женщина с холодными глазами и безучастным лицом, заверила, что жители страны уже жаждут увидеть свою принцессу, что так скоро займет королевский престол.       -Вместе с ее будущим мужем, разумеется, - добавила она, а Стар осела на пол в такт с моими внутренностями, ухнувшими куда-то вниз. Какой-то холеный герцог вот-вот женится на самом лучшем создании вселенной – расклада хуже не придумаешь и до смерти остается десять часов.       Стар очень не нравилось ее королевское одеяние, а меня оно раздражало еще сильнее. Несомненно, в нем она была хороша - волосы не топорщились во все стороны, а талию так туго сжимал корсет, что казалось, ее можно ладонями обхватить. Стар была едва ли не красивей, чем в день выпускного, и любоваться можно было бесконечно… Но знать, что в этом богато сияющем одеянии она покинет меня и будет жить где-то по другую сторону измерения - невыносимо.       -Пойдем гулять, пожалуйста? - попросила Стар, и я не смог ей отказать. Мы убежали из-под родительского надзора довольно быстро, буквально за несколько минут, а мама прошептала мне в коридоре, что отвлечет короля и королеву Мьюни. Я был в ней уверен, в конце концов, чай и лимонный пирог еще никого равнодушными не оставляли. Стар в спешке забыла туфли на пряжках в доме.       -Ну ты ветроголовая, - укоряюще сказал я и отдал ей свои кеды. Она смущенно улыбалась и запиналась носками об землю, потому что кеды были на пару размеров больше, чем ее крохотная лапка, а мне асфальт колол голые пятки. Но это ли сейчас важно? Стар цеплялась за мою руку и что-то бормотала себе под нос, и я ни слова не разбирал, а лишь пытался вообразить, что это - неудачный сон, который снится, потому что я съел слишком много соуса с халапеньо, а от острого всегда снятся кошмары. Сейчас я проснусь утром, от того, что Стар Баттерфлай скачет по моей постели и пытается ткнуть мне пальцем в щеку, голося что-то про измерение с ультрарозовыми медведями, которые как бы больше походят на жирафов, но вроде как с шерстью и плавником на спине.       Но это было бы слишком здорово, чтобы правдой быть.       До смерти оставалось восемь часов. Стар шла рядом, и вроде она была уже далеко не подростком с неуравновешенной психикой, а светлая макушка все равно едва мне до подбородка доставала. Ее восемнадцатилетие мы встретили едва-едва неделю назад, устроив себе большую и праздную тусовку. Пожалуй, с количеством выпитого перебрали почти все, а особенно Стар. На медленных танцах, когда я намеревался ее пригласить, она постоянно куда-то пропадала, а под конец вечеринки сама потянула меня танцевать под какую-то быструю композицию.       -Марко Диаз, ты... - Начала она невнятно заливать мне что-то, но басы музыки явно лидировали над ее голосом, и я слышал только обрывки длинного монолога нетрезвой восемнадцатилетней инопланетянки о прошедших четырех годах вместе, но сути не улавливал все равно. На мою просьбу повторить она лишь покачнулась, оставила на моей щеке поцелуй и исчезла так же быстро, как и появилась.       Да, а потом средство от похмелья бегали искали по всему району утром...       Стар засмеялась, когда я вспомнил эту историю, и ткнула меня кулачком в плечо. На ночном небе сгустились тучи, закрыв все огоньки звезд.       -Дождь будет, - бесполезно констатировал я, а Стар кивнула, рассматривая асфальт под ногами на предмет чего-то интересного. Дождь пошел, конечно, и длинные волосы принцессы Мьюни из красивой прически моментально деградировали в мокрое гнездо.       -Ужасно холодно, ты простудишься… Надо вернуться, - я потянул Стар за руку, но она не хотела меня слушать. Помотав головой, она посмотрела так, как не умело смотреть ни одно из самых глазастых созданий, сотни которых мы видели в других измерениях (и некоторых из них она притаскивала домой жить, под предлогом того, что ей не хватает чего-то милого в жизни…)       -До смерти осталось семь часов и сорок две минуты, - она приняла игру с отсчетом, и продолжила, - греться надо… Но не дома. И не так.       И я знал, твердо знал, что мы подумали об одном и том же, когда побежали сквозь лужи по улице до ближайшего, не самого приличного хостела. Я вывалил все помятые купюры из карманов толстовки на ресепшне, и вот в нашем распоряжении уже небольшая комната. Уж не принцесс совсем сюда приводить – штукатурка с оливковой стены у потолка почти вся отшелушилась, шторы не выглядели нарядно, а окно, казалось, развалится от малейшего прикосновения.       Но что-то с принцессой Стар Баттерфлай явно было не так, и не была она похожа на других принцесс. Присев на край кровати, она даже не поморщилась от неприглядного вида простыни, и спрятав лицо в руках, зашлась в рыданиях. Я опустился коленями на холодный пол быстрее, чем подумать успел, и заключил ее ладошки в свои. Холодные и мокрые в слезах пальцы судорожно тряслись, а сама она даже глаз не поднимала.       -Я не хочу на Мьюни, - сказала она, хлюпая носом совсем-совсем не как принцесса и роняя слезы на дорогую юбку, - я хочу на Земле остаться, с тобой!..       И я не знал, что сказать, потому что понимал, что от волнения начну нести чушь, а еще и расплакаться могу без всяких проблем, а подругу это вряд ли порадует. И так своего стресса хватает… Стар подняла глаза и тихо сказала:       -Тут холодно, - и поставила тем самым вторую за день точку невозврата, совсем на первую непохожую. И хоть сердце бухало так громко, что в ушах стучало, я подался ближе и стал целовать ее мокрые розовые сердечки на щеках, замечая, что на вкус они совершенно соленые от слез. С минуту она сидела совершенно неподвижно, лишь тяжело дыша, а после ее руки как-то сами собой легли на мою шею, зарывшись в волосах. Я отодвинулся на пару десятков сантиметров, и понял, что хоть глаза ее были красные, опухшие и заплаканные, но она все еще была красива, и она все еще оставалась той самой Стар, в которую я четыре года назад влюбился, как школьник, и продолжал быть таким до сих пор. Она притянула меня за ворот толстовки, но это уже и не было нужно. Ее губы были на вкус как шарик бабл-гама (который она усердно нажевывала что-то около недели, намереваясь поставить рекорд), а волосы, хоть и спутанные от дождя, все равно оставались мягкими, как будто она только вышла из душа, и как всегда ходила возле меня кругами, распространяя аромат персикового шампуня и весело смеясь. Молния на моей толстовке под ее руками разошлась почти моментально, и вот я уже навис над Стар, взгляд которой диковато блестел. Я поцеловал ее шею, перейдя на ключицу, а в ответ услышал:       -Еще с корсетом сначала разберись, гений.       И мы смеемся, как два заправских идиота, хотя нормальные люди, когда занимаются любовью, стараются делать более-менее красивые и серьезные лица. Но Стар хохочет, обнажая белоснежные зубы и, возвращаясь в сидячее положение, растрепывает мне рукой волосы.       -Это будет долго, - не могу сдержать смех я, целуя ее в маленькую ямочку возле губ. Ее слезы почти высохли, и улыбка наконец заняла свое место там, где она должна быть всегда. Корсет общими усилиями ослаблен и Стар едва как освобождается из него, окончательно по дороге потеряв приличный вид прически и свою стеснительность заодно. Она тянет меня к себе и улыбается, как будто я – главная радость в жизни.       -Марко Диаз, давай греться, - шепчет она мне в ухо, и остатки одежды отлетают на пол. Одеяло мнется под нами невероятно быстро.       Стар выгибается у меня в руках и запрокидывает голову.       Корона с головы принцессы падает за кровать, и никому нет до нее дела.       До космоса остается пять минут. ***       Портал ярко сиял прямо во дворе дома, но прохожих и соседей это совсем не волновало. С момента переезда Стар Баттерфлай к нам все привыкли к таким мелочам.       -Можешь попрощаться, дорогая, и отправляемся, - бросил отец-король и вместе с королевой и прислугой они исчезли в карете. Стар смущенно разглядывала носки своих туфель, и казалось, в мире не было ничего интереснее. Сердечки на щеках смущенно трепетали, корона вновь заняла свое место на голове, волосы с трудом фрейлины уложили в прическу, а саму принцессу втиснули в то самое платье, над корсетом которого мы вчера так усиленно пыхтели. Вчера. Мне отдала свой поцелуй и первую ночь Стар, такая невыносимо прекрасная. Даже когда хохотала и путалась в собственной одежде, или когда прикасалась к моим ногам своими холодными пятками… Такие минуты не забываются никогда. Но это было вчера, а сейчас до смерти остается что-то около минуты.       Мы бросились друг к другу одновременно, и ей пришлось привстать на носочки, чтобы удобнее было. Я уткнулся носом в ее волосы, и понял, что готов сейчас хоть руку себе отрезать, лишь бы можно было бы пойти с ней. На край света, в другое измерение, на мою кухню есть начос – неважно, лишь бы следом за этой непутевой принцессой, которая вот-вот уйдет и оставит меня с апатией наедине.       -Ты… Стар, я сказать хотел… Ты знаешь… Тебя…       Красноречие пропало, как будто его и не было никогда. Сердце громко стучало за ребрами, потому как сказать вслух то, о чем думаешь уже давно, что так долго себе представляешь, очень тяжело. Но Стар это было и не нужно вовсе. Она улыбнулась, потянулась к моему уху и прошептала:       -Какие там будущие мужья-короли, если тут стоишь такой ты… Пространственные ножницы в твоей тумбочке. Готовься снова эту речь толкнуть, когда увидишь меня, - она поцеловала меня в щеку и заняла свое место в карете, не забыв помахать рукой на прощанье.       Портал затянулся за спиной принцессы королевства Мьюни. И смерть должна была наступить в ту же секунду, но она не наступила.       Нормальные принцессы не выбирают своих стражников. Но Стар Баттерфлай к этим дурацким нормальным принцессам не относилась.       На моей щеке все еще теплел ее поцелуй, и я улыбался.