Вселенная в твоих глазах

Питер уверен, что план – полный отстой. Конечно, в нём есть свои плюсы, и он даёт некоторые преимущества, но Питер всё равно считает его отстоем. По меньшей мере, из-за своей роли в нём. - Нам нужен свой человек среди них, - убеждает Фор, озвучив свой ужасный план. – Лучшего кандидата чем ты у нас нет. Если ты решишь предать нас, они в это точно поверят. - Какой-то сомнительный комплимент, - бурчит Питер в ответ, скрестив руки на груди. Фор, кажется, сдерживает ухмылку. Они друг друга недолюбливают, но так уж вышло, что иногда выбирать не приходится. - Значит, держать план в тайне. Когда Эрудиты нагрянут сюда, притвориться, что сдаюсь им, а на самом деле шпионить за ними? Ах да, и надеяться, что они не пристрелят меня на месте, - уточняет Питер, прислонившись к стене и исподлобья глядя на Фора. – Отлично. Если меня убьют, вы будете мне должны за это. На этот раз Фор действительно ухмыляется, закатив глаза. Калеб как обычно торчит за деревьями вдали от всех. Питер видит его там уже второй день и никак не может понять, скрывается тот от Дружелюбных или от своей сестры. Хотя обычно он проходит мимо, сейчас Питера почему-то тянет к этим фруктовым деревьям. - Тоскуешь, Прайор? – насмешливо спрашивает он, неслышно появляясь за спиной парня. Калеб вздрагивает, обернувшись с огромными глазами. - Ты похож на напуганного лося, - констатирует Питер, опираясь на дерево напротив. - А ты похож на придурка, - бурчит Калеб в ответ. – Пришёл поиздеваться? - Скрасить твоё одиночество, - поправляет Питер, размышляя над тем, что он и впрямь здесь делает. Положение дел таково: Питер хочет вернуться в Бесстрашие и продолжать жить, как было, ему до смерти надоели эти льняные брюки, способные порваться от малейшего движения, и каша без сахара, кроме того, он человек действия, и так долго сидеть на месте не для него. За прошедшие два дня, от безделия Питер уже готов выть, но это совсем не причина, чтобы околачиваться возле кого-то из семейки убогих. Тем не менее, его почему-то так и тянет к Калебу, этому мальчишке с грустными глазами: его хочется задирать, бесить, наблюдая, как во всегда абсолютно спокойных глазах от ярости расширяются зрачки, и давить на больное. С другой стороны – и Питер не очень-то хочет в этом признаваться, - рядом с Калебом спокойно. Спокойствие не в плане безопасности, потому что Прайор выглядит совсем ребёнком даже по сравнению с сестрой: встрёпанные волосы, рубашка-сорочка с чужого плеча, слишком широкая для него, и подтяжки, вечно подрагивающие пальцы и огромные влажные глаза, как у маленького загнанного в угол зверька. У Питера проявляется неконтролируемое желание защищать его, и Калеб, словно инстинктивно чувствуя это, тоже становится спокойнее. Но нет, Питер чувствует спокойствие, сравнимое разве что с уютом родного дома, когда ты просыпаешься утром, а мама на кухне готовит блинчики и целует тебя в лоб. - Мне это не нужно, - заявляет Калеб, пока Питер трясёт головой, вспоминая, что говорил до этого. – Я предпочитаю одиночество. - Очень жаль, но тебе придётся привыкать к людям. А в частности, ко мне, - хмыкает Питер, устраиваясь на земле напротив него. - Неужели больше негде посидеть? – раздражённо спрашивает Калеб. - А мне нравится здесь, - насмешливо отзывается Питер. – Тихо, спокойно, живописно и компания такая приятная, - снова хмыкает он. Калеб только что зубами не скрипит от досады, и Питер громко смеётся, запрокинув голову назад. Ему действительно безумно нравится донимать этого мальчишку, и поэтому он притаскивается сюда каждый раз, когда видит здесь Калеба, садится за один столик в столовой и задорно улыбается, когда они сталкиваются в коридоре. Впрочем, спустя три дня Калеб действительно привыкает к новому положению дел, и Питер, чувствуя это, тоже неосознанно перестаёт быть козлом в его присутствии. У них обоих схожее желание сбежать от Дружелюбных, и они обычно после завтрака ходят пешком почти до самой стены, фантазируя о том, какая жизнь была в мире раньше; или устраивают яблочную войну, пока собирают фрукты – у Калеба никакой подготовки и слабые руки, но неплохая меткость, и, в целом, это даже весело; иногда они просто уходят из столовой вместе с едой и, сидя под деревьями, перекидываются ехидными комментариями, наслаждаясь спокойствием. Питер вполне осознаёт, что между ними не то чтобы дружба, но определённо что-то довольно близкое к ней. * - Нам нужно разделиться, - сообщает Фор и намекающе склоняет голову. Питер старается не прислушиваться к шуму внизу, надеясь, что они успеют и что план сработает. - Я понял, - говорит он, едва заметно кивнув. – Каждый сам за себя. Он встречается взглядом с Калебом, и тот, кажется, магическим образом всё понимает: делает шаг вперёд, стиснув кулаки, и у него такой разочарованный взгляд, что Питер, не выдержав, отворачивается. Возможно, прямо сейчас он разрушает единственную возможность иметь друзей. Питер был Искренним и, в некоторой степени, остался им, и он не может врать себе, что ему плевать. За эти полторы недели Калеб действительно стал ему другом, нет никакой надежды на то, что когда-нибудь всё снова будет как прежде, но Питер просто чувствует в себе странную потребность сделать что-то хорошее, помочь кому-нибудь даже во вред себе. У него щемит сердце, когда он смотрит вслед Калебу, но вокруг уже набирается толпа с оружием, и Питер, моргнув, нацепляет привычный образ «просто-мне-всё-пофиг» нахала. Бесстрашные покупаются, как и Эрудиты, и Джанин, совершенно легко, очевидно, потому, что все считают его совсем паршивым человеком, защищающим лишь свою задницу. Питер не знает злиться из-за этого или радоваться, что его репутация только играет на руку плану Фора. В штабе Эрудиции ему выдают маленькую комнату: кровать, тумбочка, штук пять полок с книгами, двустворчатый шкаф, компьютерный стол, огромное окно в полстены, смежные ванна с туалетом. Питер не меньше получаса торчит в душе, с наслаждением меняет приевшиеся брюки и льняную футболку на джинсы, тёмно-синюю рубашку и лёгкую форменную куртку Эрудиции, причёсывается, натягивает насмешливую улыбку и идёт к Джанин. Как минимум, ему нужно узнать, что тут вообще творится. Всё повязано на этой дурацкой коробке с посланием. Питер старается раскопать всё, что известно об этом, роется в компьютерах, изучает планы охраны, расположения камер, чтобы составить себе хоть какое-то представление о штабе Эрудитов. Большую часть времени ему приходится сидеть на месте, и это раздражает, потому что Питер всегда был человеком действия. Возможно, поэтому он и оказался в Бесстрашии. Калеб просто внезапно появляется в офисе, в джинсах, ботинках, рубашке по фигуре и с прилизанными волосами, и Питер буквально спотыкается на ровном месте, когда видит его. Они смотрят друг другу в глаза, Питер сглатывает и едва ли слышит, что там втолковывает Джанин, а Калеб чуть заметно улыбается, и у него привычно подрагивают пальцы. Питер злится на себя, что ему привычно подмечать подобные мелочи в Прайоре. У Калеба комната на том же этаже, что и у него, в другом конце коридора, и Питер идёт туда, едва время переваливает за одиннадцать вечера. Когда он резко распахивает дверь, Калеб сидит на кровати, откинувшись на гредушку с книгой в руках, всё такой же собранный, и в целом выглядит так, словно ждал его. - Какого чёрта? – первым делом спрашивает Питер, падая в одно из кресел у окна и закидывая ноги на подоконник. – Ты что здесь делаешь, придурок? - Это моя фракция, если ты забыл, - говорит Калеб, скинув его ноги, которые тот, впрочем, сразу же возвращает обратно. – А вот что ты здесь делаешь? Питер смотрит в его блестящие глаза, и в голове у него разом проносится очень много всего, что вслух не озвучишь. - Спасаю себя, как и должен, - наконец сообщает он, отвернувшись, и ждёт, что сейчас Калеб назовёт его козлом и пошлёт куда подальше. - Я взял тебе поесть, - вместо этого говорит тот и идёт к мини-холодильнику. – Подумал, что ты захочешь. Питер невольно ощущает, как его челюсть под действием силы тяжести тянется вниз, пока друг выкладывает на стол бутерброды, пару тостов, яблоки, пирожные и ещё кучу всего. Питер не знает, что спросить в первую очередь. - Где ты столько всего достал? – наконец озвучивает он, хватая первый попавшийся бутерброд. - Влез на кухню, - пожимает плечами Калеб, словно в этом нет ничего необычного. - Откуда ты вообще знаешь, что я не ел? – спрашивает Питер пару минут спустя. - Видел, что тебя на ужине не было. - О, - очень интеллектуально отзывается Питер, чувствуя странное тепло в животе от его заботы, но быстро прячет собственное смятение. – Искал меня глазами весь вечер? - Конечно, - фыркает Калеб, выбирая себе яблоко. – Только этим и занимался. - Нет? А чем? – быстро уточняет Питер, глядя на него. - Джанин показывала мне коробку, - слегка напряжённо говорит Калеб, усаживаясь в кресло рядом с ним. - Она ищет дивергентов, - констатирует Питер, принимаясь усиленно жевать одно из пирожных. – Надеюсь, ты понимаешь, что с вероятностью в 10 000 процентов, это будет твоя сестра? - С чего ты взял? – резко спрашивает Калеб, слегка побледнев. - Издеваешься? – закатывает глаза Питер в ответ. – Да она самый дивергент из всех дивергентов, что я видел. С самого начала так было. Калеб качает головой, словно не желает этого слушать. - Нельзя быть в этом уверенным, - закусив губу, напоминает он. - Ну как же. Продолжай себя в этом убеждать. Они встречаются взглядами, и Питер снова чувствует то самое спокойствие-уют. Ещё его ужасно раздражает зализанная гелем причёска Прайора: из-за неё он неожиданно выглядит старше и серьёзнее. Питеру очень хочется растрепать ему волосы и вернуть того мальчишку, что кидался в него яблоками и беззаботно смеялся. - Почему ты выбрал Бесстрашие? – внезапно спрашивает Калеб, и в его голосе звучит неподдельный интерес. Питер моргает, на мгновение растерявшись: отчасти из-за того, что не совсем знает, как это объяснить, а отчасти потому, что раньше никто его об этом не спрашивал. - Потому что я мечтал о Бесстрашие с детства, - наконец отвечает он. – И потому что эти Искренние, говорящие всё – в смысле, абсолютно всё, – надоедают и действуют на нервы. Пожил бы с ними немного и понял меня. - Я же жил с тобой, - усмехается Калеб, и Питер невольно улыбается. - Я другое дело, - заверяет он и подмигивает. – И я чертовски обаятелен, передо мной никто не устоит. Они одновременно смеются, начинают пихаться и в итоге оказываются на полу. - А ты? Как ты оказался у Эрудитов? – спрашивает Питер, повернувшись набок и подперёв щёку рукой. – То есть, я вполне понимаю, почему ты хотел сбежать из Отречения как можно дальше, но всё же. Калеб молчит, ощутимо пихает его под рёбра и, заложив руки за голову, смотрит в окно. Питер тоже помалкивает, зная, что ему нужно время на раздумья, и тишина между ними удивительно приятная. - Просто я чувствовал тягу к Эрудитам, - задумчиво отвечает Калеб пару минут спустя. – Я был уверен, что моё место в их фракции, а не в моей. Питер понимает, о чём он. Конечно, в основном он чувствовал тягу не к самим Бесстрашным, а к той свободе и адреналину, что дарила их фракция. - У тебя взгляд остекленевший, - слышит Питер голос Калеба и, моргнув, трясёт головой, осознав, что слишком задумался. – Собираешься остаться на ночь? Питер хмыкает; на мгновение ему слышится надежда в голосе Калеба, но ощущение быстро пропадает. - Нет, - тянет он с улыбкой и вспоминает, что собирался сегодня влезть в серверную и сделать копии планов вентиляционных шахт. Он не имеет ни малейшего понятия, пригодятся они или нет, но кто знает. – Мне кое-что ещё нужно сделать. Калеб кивает, едва слышно вздохнув, и отворачивается, когда Питер уже думает о другом. - А вообще-то, - медленно говорит он, кинув взгляд на часы на запястье, - пойдём со мной. Но только не прямо сейчас, а после часа ночи. Все шпионские операции в это время совершаются. - Как скажешь, - хмыкает Калеб, бросая на него любопытный взгляд из-под ресниц. Он не задаёт вопросов, и это то, что Питеру всегда нравилось в нём, и почему-то он чувствует, что действительно может доверять Прайору. Следующие полтора часа они, всё так же валясь на полу, болтают обо всём, что придёт в голову, и едят печенье. До этого дня Питер даже не замечал, что так соскучился по этому общению, по занятию всякой ерундой, по подшучиванию над этим мальчишкой, по его улыбке и привычке кусать губы. Он соскучился по Калебу. Это довольно странное ощущение: раньше Питеру дела не было до других людей, но сейчас его волнует, что было с Калебом в его отсутствие, сильно ли его задевает услышанное от Хэйеса, какие у него проблемы, и можно ли ему помочь. Чувство действительно непривычное и непонятное, но Питеру на удивление нравится. * Технический центр на двадцатом этаже, но воспользоваться лифтом они не могут из соображений скрытности, и поэтому идут пешком по лестнице. - Слабак, - насмешливо кидает Питер, когда они проходят десять этажей, а Калеб уже с трудом переставляет ноги и еле дышит. На самом деле Хэйес испытывает что-то вроде незнакомого раньше чувства жалости к другу: он-то не проходил такой подготовки, как в Бесстрашие, и обычным людям такое не под силу. Калеб в ответ еле слышно бормочет нечто подозрительно похожее на «тупой придурок»; не совсем в его духе, но сейчас, похоже, из его мозга ушёл весь кислород, позволяющий придумать что-то более интеллигентное. Питер приглушённо смеётся, хотя к концу оставшихся пяти этаже и у него сбивается дыхание. - Нужно как-то проскользнуть мимо камер, - слегка сипло сообщает Питер, прислонившись к стене и наблюдая, как Калеб, устроившись на одной из ступеней, пытается придти в себя. - А охранник у дверей и электронный замок тебя не волнуют? – уточняет тот, глядя на него. - С этим я справлюсь, - уверенно говорит Питер в ответ и вздёргивает друга на ноги, крепко придерживая за плечи. – Давай, мне нужен твой супермозг. - Только мозг? – ухмыляется Калеб, чуть приблизившись и глядя ему в глаза, и Питер, улыбнувшись, думает о том, сознательно ли друг флиртует или всё же нет. Они пару секунд улыбаются друг другу и идут к двери. Охранник в коридоре приветливо кивает Питеру, слегка улыбнувшись, и, окинув Калеба оценивающим взглядом, теряет к нему интерес. - Что это у него был за взгляд? – удивлённо спрашивает Калеб, когда они заворачивают за угол коридора. - Ты переходишь из фракций туда-сюда, меняешь стороны, - пожимает плечами Питер; лампы на потолке при каждом их шаге загораются и тут же гаснут у них за спиной. – Многие здесь не знают, как к тебе относиться. - И ты тоже? Питер почти замирает на месте, потому что да, он тоже, но совсем в другом смысле. Потому что они вроде друзья, но не совсем, и иногда Питер пялится на губы Калеба и хочет прижаться своими губами к пульсирующей артерии на его шее. - Я знаю, - говорит Питер почти без паузы и, не дожидаясь дальнейшей реплики (и отчасти боясь услышать вопрос «как»), сворачивает в подсобное помещение. – Теперь нам нужно выйти, чтобы ни одна камера нас не засекла. - Это легко, - заявляет Калеб и немедленно закатывает глаза, когда Питер удивлённо вскидывает брови. – Хэй, я же из Эрудитов, забыл? Питер качает головой, потому что хотел бы забыть, да не может. Он не знает, что именно делает Калеб, но пара его манипуляций на маленьком коммуникаторе, по его словам, позволяет им стать невидимками, и это всё, что интересует Питера. Поскольку на этажах постоянные охранники предусмотрены только возле лестниц, у нужной им двери в серверную их нет. - Дальше что? – спрашивает Калеб, прикасаясь к его предплечью. – Доступ туда у немногих есть. А я с подобной системой так быстро не разберусь. Подделать чужую сетчатку глаза… - он запинается, потому что Питер, отодвинув его, подходит к аппарату считывания и невозмутимо подставляет глаз под сканер. -…невозможно. Калеб изумлённо наблюдает, как лампочка загорается зелёным и компьютер оповещает, что доступ разрешён. Питер с превосходством косится на друга и, достав из кармана магнитную карточку, открывает замок. На лице у Калеба очень много вопросов и много противоречивых эмоций: Питер не успевает понять, каких именно, потому что они сменяют друг друга с ошеломляющей скоростью. Наконец Калеб открывает и тут же закрывает рот и просто заходит в комнату. Серверная не очень-то большая: повсюду рабочие системы, которые низко и размеренно гудят, но Питера интересует исключительно узкий невысокий шкаф в самом конце комнаты. Он целеустремлённо идёт туда, пока Калеб стоит у двери, одновременно прислушиваясь и разглядывая комнату. План вентиляционных шахт в самом низу, и Питер торопится отсканировать с помощью собственного коммуникатора все листы. Их много, и он даже не берётся их считать, но это одна из самых полезных вещей, что он нашёл за время пребывания здесь. Куда проще было бы скопировать файл целиком непосредственно с сервера, но подобные операции наверняка отслеживаются, а оставлять следы совсем не входит в планы. Другое дело - бумажные копии тех же самых документов: по ним нет учёта и, в большей степени, никто за ними не следит, потому что электронная информация гораздо удобнее в использовании. - Кто-то идёт, - внезапно шепчет Калеб, повернувшись к нему. – Питер! Тот закатывает глаза, убирает всё на место, кладёт коммуникатор в карман и, стараясь не шуметь, идёт к двери. В коридоре действительно слышатся чьи-то шаги и звуки разговора. Питер сомневается, что кто-то пойдёт в серверную и застукает их, но у друга в глазах жуткая паника, и наблюдать за ней забавно. - Идём, - говорит Питер, крепко хватая его за локоть и приоткрывая дверь. В коридоре темно, но за углом виден свет и слышатся приглушённые голоса, поэтому Питер подталкивает Калеба в другую сторону, чтобы вернуться обходными путями. Они идут совсем близко друг к другу, постоянно соприкасаясь локтями и предплечьями, и у Питера внутри разливается мягкое тепло от этих прикосновений. - Э, - напряжённо тянет Калеб, глядя на него, когда они останавливаются рядом с широким балконом. – А дальше куда? Будем стоять и любоваться звёздами? - Нет, запасной план предусматривает только путь через балконы, - поясняет Питер, подходя к ограждению. - Э, - повторяет Калеб, не сдвинувшись с места. – Ну уж нет. Прости, но я не такой псих как ты, чтобы на такой высоте…. - Бесстрашный, - перебивает Питер с невероятно самодовольным видом и добавляет в ответ на недоуменный взгляд друга, - не псих, а Бесстрашный. Он за локоть подтаскивает Калеба к перилам, и тот вцепляется в них, как в спасательный круг. - Нет, - повторяет он, глядя на Хейеса огромными умоляющими глазами. – Пожалуйста, не заставляй меня это делать. Питер! От того, каким испуганным голосом Калеб называет его имя, Питеру становится немного не по себе. - Прости, но у нас нет другого выхода, - виновато говорит он, успокаивающе касаясь его предплечья, и одним махом преодолевает ограждение. – Давай же, - мягко просит он. – Не будь трусом, Прайор. - Козёл, - бормочет Калеб, скорее для проформы чем серьёзно, и осторожно перебирается через перила, крепко вцепившись в них и зажмурившись. - Если ты не откроешь глаза, то точно полетишь вниз, - напоминает Питер и, поддавшись порыву, протягивает ему руку. – Давай. Калеб смотрит из-под по-девчачьи длинных ресниц то на него, то на протянутую ладонь, прежде чем схватиться за неё. - Я тебя ненавижу, - сообщает он севшим голосом и маленькими шажками следует за другом. - Я знаю, - хмыкает Питер, перебираясь на широкий выступ в стене, словно специально созданный для того, чтобы по нему ходить. Приходится пользоваться только одной рукой и это не очень удобно, но он переживёт, если так Калебу будет спокойнее. Его взгляд становится совсем загнанным, когда он смотрит вниз и тут же вцепляется в стену. Вряд ли это поможет не упасть, думает Питер, но говорить это вслух равносильно самоубийству, поэтому он крепко сжимает руку Калеба и медленно продвигается вперёд. - Страх высоты? – спрашивает Питер, чтобы между ними не висела напряжённая тишина, от которой другу только хуже. - У меня много страхов, - огрызается Калеб, стараясь ровно дышать. – Я не ты и не один из Бесстрашных. Это у вас ни страхов, ни сердца, - хмыкает он, но в голосе у него звучит горечь. Питер неожиданно чувствует эту же горечь в горле. - Конечно, как только попадаем к Бесстрашным, нам там сразу сердца вырезают и сжигают вместе со старой одеждой, - бодро отзывается Питер с наигранным весельем и отводит взгляд, злясь на самого себя. Раньше подобные слова в его адрес нисколько не заботили, но Калеб…. Это Калеб, от него такое слышать обидно, потому что только он один уже должен был убедиться в обратном. Они встречаются взглядами, и воздух такой вязкий, что дышать становится трудно. - У меня есть страхи, - внезапно говорит Питер, глядя ему в глаза и не в силах сдержать слов, что вертятся на языке. – И они есть у всех людей. Быть Бесстрашным не значит не иметь страхов, а значит преодолевать их вопреки всему. - Вопреки всему, - словно эхо повторяет Калеб, рефлекторно сжимая его руку. - Останемся здесь, - севшим голосом уточняет Питер, преодолевая цепкий капкан его глаз, - насовсем? Тебе тут так нравится. Калеб улыбается, словно знает всё, о чём друг думает, и они наконец двигаются дальше. Когда они добираются до нужного балкона, у Питера немного трясутся руки, а у Калеба от холода посиневшие губы и алые уши. Они перелезают через ограждение и возвращаются в подсобку. - Как ты преодолел сканер? – внезапно вспомнив, спрашивает Калеб, возвращая камеры в нормальное состояние. - Добавил себя и свою сетчатку в список тех, кому разрешён доступ, а карточку украл у кого-то из Эрудитов, - сообщает Питер с широкой ухмылкой и подходит к Калебу. - Хэй! – возмущённо вскрикивает тот, когда Питер протягивает руки к его рубашке, и отступает на шаг назад. - Да расслабься ты, - велит Питер, - для дела нужно. Он ловко расстёгивает пару верхних пуговиц на его рубашке, с наслаждением ворошит волосы, делая их растрёпанными, и пальцами сильно сжимает нижнюю губу. - Что за чёрт, - возмущается Калеб неожиданно хрипловатым голосом, и Питер, глядя ему в глаза, чувствует, что сердце бьётся слишком быстро. - Так надо для дела, - упрямо повторяет он, расстёгивает на своей рубашке четыре пуговицы, наполовину отворачивает один рукав и взъерошивает собственные волосы, надеясь, что всё это создаст достаточную иллюзию. Они идут к лестнице, откуда пришли, и там всё ещё тот же охранник. Он косится на Калеба, ухмыльнувшись, когда тот неосознанно прикрыл шею, и кивает Питеру, поигрывая бровями. Тот с видом триумфатора кивает в ответ и за руку тянет Калеба за дверь. - Спасибо друг, - негромко говорит он, подмигивая охраннику. – Буду должен. На лестничной площадке Калеб выдёргивает свою ладонь и открывает рот, наверняка чтобы засыпать его кучей вопросов, но Питер прикладывает палец к губам и подталкивает к ступенькам. До комнаты Калеба они добираются в полном молчании, и, когда оказываются внутри, Прайор захлопывает дверь и с неожиданной силой толкает на неё Питера. - Потрудись объяснить, что это такое сейчас было? Питер с удивлением смотрит на его сжатые кулаки, а потом в горящие злостью глаза. - Мне нужен был предлог, чтобы попасть на тот этаж, - начинает он, спешно размышляя, стоит ли озвучивать всю правду. – Поэтому я договорился с охранником, что мне понадобится уединённое место, вроде подсобки, чтобы я мог туда кого-нибудь привести. - Так он думает, что мы там…. – мгновенно растеряв запал, давится воздухом Калеб, озарённый догадкой, и запускает руки в волосы. – Иисусе. Ну спасибо, очень удружил. Как мне теперь людям в глаза смотреть? Питер кладёт руки ему на плечи и несильно массирует их. - С превосходством, - уверенно говорит, глядя ему в глаза. – Все будут думать, что ты со мной, и перестанут заглядываться на тебя и на меня. - Кто-то заглядывался на меня? – ошеломлённо выдыхает Калеб, расслабившись. - Ты действительно такой наивный? – поднимает брови Питер. – По-моему, у некоторых очень однозначные взгляды. Питеру смешно и слегка обидно, что Калеб не способен воспринимать себя как привлекательного парня. Не то чтобы Питер находит его таким уж секс-символом (скорее, он считает себя таковым), но он признаёт, что у Прайора есть особое очарование и прелесть. По-дружески признаёт, конечно. - Так что расслабься, - заканчивает он негромко и добавляет, опустив руки. – Ложись-ка ты баиньки, ты уже на ходу спишь, а ведь всего-то полтретьего ночи, слабак, - смеётся он. - Уходи уже, Хэйес, - смеётся в ответ Калеб и выталкивает его в коридор. – Доброй ночи. - Доброй ночи, - тихо бормочет Питер, когда дверь закрывается, на пару секунд прикладывает к ней руку и уходит. Вообще-то он совсем не уверен, что сможет уснуть. * Питер не удивлён, увидев, что Трис стала ещё более неуравновешенной, как не удивлён и тому, что Фор ничего ей не рассказал о его плане. Как и следовало ожидать, Джанин остаётся исключительно равнодушна к покушению на него. Расчётливая хладнокровная сука, раздражённо думает Питер, выходя в коридор. - Питер, - встревожено зовёт Калеб, стоящий возле двери, и прикасается к его скуле, запачкав пальцы кровью. – У меня в комнате есть аптечка. Один из охранников, выглянув, пальцем манит Прайора к себе, и Калеб неуверенно смотрит на Питера. - Иди, - закатывает глаза тот, мягко подталкивая его в спину. – Я справлюсь. Калеб кидает на него ещё один обеспокоенный взгляд, прежде чем скрыть за дверью, и Питер, пару секунд глядя ему вслед, идёт к нему в комнату. - Никакой благодарности, - бормочет он, пока ищет аптечку. – Я самый ценный союзник, а она меня грохнуть хочет. Чокнутая убогая. Зачем я вообще на это подписался. Ради одного мальчишки с голубыми глазами, насмешливо подсказывает внутренний голос, и Питер вздыхает. Через четверть часа он возвращается в экспериментальную комнату. - Много интересного пропустил? – спрашивает он с привычной ухмылкой и косится на Калеба. - Не очень, - качает головой тот, слегка прищурившись, и оглядывает его лицо на предмет травм и ссадин. Видимо, оставшись удовлетворённым увиденным, он отворачивается обратно к экрану. Калеб очень нервничает, у него как всегда подрагивают пальцы, и Питер, повинуясь неясному порыву, накрывает их своей ладонью. Калеб вздрагивает, встречается с ним взглядом и переплетает их пальцы, коротко кивнув в благодарность. Питер не знает, почему подобные тактильные контакты так важны для друга, но ощущает, как внутри всё переворачивается от непонятно откуда взявшейся нежности к этому мальчишке. Он действительно снова выглядит моложе, несмотря на то, что пытается быть сосредоточенным и отстранённым. Питер мягко гладит большим пальцем его запястье, пока они оба смотрят, как Трис проходит Искренность. Питер не имеет ни малейшего понятия, откуда у него такая тяга к Калебу и что теперь с ней делать. Кроме того, ему нужно заняться более насущными проблемами. Он видел, как один за одним умирали дивергенты посреди этих испытаний, и определённо не мог позволить Джанин привести к тому же концу и Трис. Питер косится на Калеба и думает о том, что на этот раз придётся всё делать самому. Между прочим, раздражённо думает Питер тем же вечером, не одна Трис тут устаёт и рискует. Ему уже порядком начинают надоедать эти шпионские игры без возможности реально действовать. Дверь резко открывается в тот момент, когда Питер рассматривает недавно распечатанную схему вентиляции. - Совсем скоро мы узнаем, что такое в этой коробке, - возбуждённо говорит Калеб, падая на кровать. – Если, конечно, Беатрис выдержит. - Не понимаю твоего фанатизма относительно этой коробки, - ворчит Питер и с уверенностью добавляет, - твоя чокнутая сестра и не такое выдерживала. - Думаешь? – с надеждой спрашивает Калеб, глядя на него своими невозможными глазами, в которых светится благодарность. Ему ведь тоже тяжело, неожиданно понимает Питер. Он хочет быть верен своей фракции и тому, что считает правильным, не отрекаясь при этом от семьи, но это совершенно невозможно. У него в голове постоянная борьба между принципами, верой и любовью к сестре и родителям. У Питера при взгляде на него привычно щемит сердце. - Ты останешься здесь? – уточняет он, глядя, как Калеб скидывает обувь и разваливается на кровати. - Нет, я пойду к себе, - сонно бормочет тот и широко зевает. – Попозже. Сейчас полежу чуть-чуть. Питер хмыкает, наблюдая, как он вытягивает ноги и удобнее устраивается на подушке. Возможно, в какой-нибудь параллельной вселенной у них могла бы быть жизнь получше. Никакой войны и никаких фракций, квартира-студия в центре какого-нибудь мегаполиса, вроде Нью-Йорка (он читал книги о старом мире и знает), Калеб, засыпающий на их общей кровати, с улыбкой думая о завтрашнем дне в какой-нибудь компании. Был бы аналитиком или ещё кем, и у них были бы целые долгие вечера наедине друг с другом, когда не нужно оглядываться на происходящие вокруг события, ожидая очередной подставы. Питер вздыхает, накрывая Калеба пледом, проводит рукой по его волосам и, сунув в карман коммуникатор, выходит из комнаты. Мед-отсек двумя этажами выше, и Питер умудряется сполна наглотаться пыли, пока ползает по вентиляционной шахте туда-сюда. Но мучения стоят того: когда он возвращается в комнату, в кармане у него лежит паралитик, шприц и пачка витаминок. Его план гораздо круче планов Фора, и завтра всё получится, Питер уверен. * Проснувшись на следующее утро, Питер обнаруживает, что Калеба уже нет. Питер примерно догадывается, где он может быть, и его догадки подтверждаются: войдя с другими охранниками в камеру к Трис, он видит его, полностью собранного и невозмутимого. Трис тоже старается держать себя в руках, хотя и смотрит на Калеба расстроено и разочаровано, но всё её спокойствие растворяется, стоит ей увидеть в одной из камер Фора. Питер и сам узнал об этом только утром, но в целом не удивился, потому что знал, что Тобиас пошёл бы за Трис куда-угодно. Зато истерика Беатрис позволяет Питеру быстро и незаметно вколоть ей паралитик. Он только надеется, что его действие начнётся не меньше чем минут через пятнадцать. Всё проходит удачно, Джанин тоже бьётся в истерике и сдаётся, посчитав Трис мёртвой. Питер почти счастлив, но при взгляде на Калеба, у которого дрожит нижняя губа, ликование мгновенно проходит. - Найди утешение в своей фракции, Калеб, - говорит ему Джанин надменным голосом. – Теперь мы твоя семья. Чёрта с два, думает Питер, кладя руку Калебу на плечо и сжимая, даже если бы всё было правдой, у него всегда есть я. Эта мысль приятно греет изнутри. Калеб кивает, отворачивается и уходит, а Питер вместе с другими охранниками выносит Трис, укладывает на каталку и накрывает простынёй. Он говорит остальным, что Джанин распорядилась показать Фору труп, чтобы убить в нём веру на лучшее, и они везут её на самый верхний этаж, где находятся камеры. Питер, наблюдая отчаяние Фора, не может понять, притворство это или нет, но когда тот кидается на него, он замечает понимание в его глазах. В этот самый момент Трис снова начинает дышать. Питер чертовски гордится собой, что план сработал и что всё произошло как раз по времени, как и планировалось. - Ну, Фор, - негромко говорит он, слегка кивая головой на одного из охранников, что его держат. – Давай свой коронный. Никто не обращает на него внимание: Джанин расхаживает по кабинету, наверняка думая, где достать ещё дивергента вроде Трис, остальные мельтешат туда-сюда, что-то говорят, исправляют и замеряют, и Питер беспрепятственно достигает своего стола. Убедившись, что рядом никого нет, он уже привычно открывает базу данных и картотеку доступа в экспериментальную комнату. Добавляет Фора, закрывает всё, быстро встаёт и выходит. Его буквально распирает: наконец-то хоть какие-то действия, что-то интересное. Найти Калеба не составляет труда: он как всегда торчит в своей комнате и при появлении Питера мгновенно вскакивает. У него слегка покрасневшие глаза, но в целом не похоже, что он плакал, скорее со всей силы терел их. - Твоя сестра жива, я вколол ей паралитик, чтобы вытащить от Джанин, они с Фором пошли за коробкой, - на одном дыхании сообщает Питер, подходя к нему. – Скоро всё закончится. - Ты её спас? – хмурится и улыбается одновременно Калеб, пытаясь вникнуть в суть происходящего. – Ты… - Я специально сдался им тогда, у Дружелюбных, - поясняет Питер, наблюдая за ним. – Это был безумный план Фора, иметь своего в стане врага, и – надо же! – он сработал. - План вентиляции, пути отхода, - медленно повторяет Калеб, часто моргая. – И паралитик. Так вот где ты был сегодня ночью, ты влез в мед-отсек! Поэтому тебе были нужны схемы вентиляционных шахт, чтобы не заморачиваться каждый раз с камерами. Питер широко улыбается и тянет его за руку. - Идём, сейчас будет развязка, и у нас есть лучшие места, чтобы её посмотреть. С маленького балкончика недалеко от экспериментальной комнаты отлично видно большой экран, на котором отображается Трис в моделировании Дружелюбия. Они с Калебом стоят совсем рядом, опершись на перила и соприкасаясь предплечьями и бёдрами, и, затаив дыхание, наблюдают за происходящим. - За пределами Чикаго есть живые люди, - выдыхает Калеб, услышав сообщение из коробки, и поворачивается к Питеру с сияющим лицом. – Есть кто-то кроме нас, целый мир, Питер! Перед нами теперь целый мир! Он выглядит таким по-детски восторженным, у него горят глаза, и Питер, глядя на него, чувствует себя счастливым. - Целый мир, - эхом повторяет он и берёт Калеба за руку, переплетая их пальцы. Они встречаются взглядами и как-то одновременно шагают друг к другу. У Калеба очень мягкие губы, не такие обветренные как у него самого, и Питер ощущает, как у него буквально перехватывает дыхание. - Целый мир, - повторяет он спустя пару минут, когда они стоят, прижавшись друг к другу лбами. – Ты и есть целый мир. Больше мне не надо.