Слепая ярость

Когда разум вернулся к ней обратно, майор Каменская не сразу поняла, где находится. Голова раскалывалась так, словно накануне она пила не меньше Короткова и Лесникова, поэтому приподнять ее, у Насти не было ни сил, ни желания. И женщина начала осматривать помещение так, насколько это представлялось возможным. Осмотрев себя, она поняла, что сидит на стуле в комнате, где еще совсем недавно пила чай с Людмилой Васильевной, слушая рассказ о ее бывшей воспитаннице. Но к удивлению Насти, ее ноги и руки были свободны. За окном уже давно стемнело и где-то в саду стрекотали сверчки, а вдалеке слышался лай собак. «Людмила Васильевна», - неожиданно всплыло в голове майора. Взяв все оставшиеся силы в кулак, Настя приподняла гудящую голову, осторожно дотронувшись пальцами до разбитого затылка и хотела было подняться, как напротив, на стуле в углу, освещаемом лишь светом луны, что-то шевельнулось. Каменская тут же прищурилась, пытаясь привыкнуть к темноте и разглядеть незнакомца. Кеды. Синие джинсы. Клетчатая рубашка. В руке зажат пистолет. И безумные глаза, от которых перехватило дыхание. - Даша?! – только и смогла прошептать Каменская. - Не надо, Настасья Павловна, - мотнула головой девушка, пресекая попытку женщины подняться. Ее голос был странный. На лице играла полуулыбка. Но больше всего майора беспокоил взгляд темных глаз, который, словно тысячи ножей впивались в разум и заставляли делать то, что хочет девушка. - Даша, что происходит? – ничего не понимая, обеспокоенно спросила Настя, на секунду переведя взгляд на пистолет, зажатый в руках девушки. - Ничего, - странно протянула та. – Просто Людмила Васильевна не имела право показывать вам. Это личное. - Что показывать? – все еще недоумевала Каменская. - Вот это, - и девушка швырнула к ногам Насти несколько листов бумаги. Майор сосредоточила взгляд, пытаясь разглядеть содержимое в лунном свете. Это были рисунки. Детские рисунки, которыми психологи тестируют детей, чтобы оценить их психологическое состояние. На одном из них было изображено странное существо, больше походившее на женщину, у которой отсутствовал рот и кисти рук. А на втором рисунке окно, с плохо виднеющимся силуэтом человека, перечеркнутое черными жирными линиями. - Она постоянно кричала и била, - вдруг сказала Даша, отвлекая Настю от рассмотрения рисунков. - Кто? – нахмурившись, спросила майор. - Она, - Даша неопределенно махнула рукой с зажатым в ней пистолетом на рисунок женщины, наконец, давая понять Каменской причину отсутствия рта и кистей на рисунке. Глаза девушки смотрели в одну точку, окончательно путая мысли Насти, поскольку верить в то, что было уже весьма очевидным, майор не хотела. - Даша, это ваша мама? – спросила Настя, указывая на рисунок и понимая, что этот вопрос она задает не впервые. Но девушка ответила не сразу, продолжая смотреть в одну точку. А когда начала говорить, ее голос звучал глухо и безжизненно. - Когда я родилась, мой отец ушел из семьи и мать за это всю жизнь меня ненавидела. Била меня, орала. Постоянно повторяла, что мечтает о том, чтобы я сдохла. Один раз даже пыталась задушить. Соседка помешала, - нервно усмехнулась она и перевела взгляд безумных глаз на Каменскую, заставив ту поежиться. – Но потом мать запила. А когда мне было двенадцать, словила белочку и выбросилась из окна. А я все видела. Я просто стояла и наблюдала, - ее губы расплылись в улыбке. – Вы не представляете, как я была рада, что все закончилось! Все было так хорошо. Спокойно. А месяц назад я увидела ее в метро. - Кого? – спросила Настя, чувствуя, как по спине пробегает холодок. - Свою мать, - недоуменно произнесла Даша, словно это было вполне очевидно. - А потом еще и еще. Каменская прикрыла глаза. Теперь для нее было ясно абсолютно все. Убийца трех женщин всегда находилась рядом с ними, а теперь сидела напротив, совершенно не понимая то, что совершила. Но в голове у Насти была еще куча вопросов, ответов на которые она пока не знала. Да и думать сейчас не хотелось. Молодая девушка, которой пророчили хорошую карьеру аналитика, сейчас сидела с совершенно безумным видом, не отвечая за свои слова и действия. Ее было жаль, но и тех женщин, которые погибли по ее вине, было жаль не меньше. Пугаясь этого страшного больного взгляда, они словно завороженные пытались убежать от него, лишь бы больше никогда не видеть. Вот и сейчас это хотелось сделать и Насте. Но годы в уголовном розыске закалили ее. Поэтому, сглотнув, чтобы смочить пересохшее горло, Каменская сказала, впервые переходя на «ты»: - Даша, давай выйдем отсюда. Нас будут искать. Понимаешь? А тебе найдут врача. Тебе помогут. - Не надо так говорить! – медленно произнесла девушка, мотая головой и улыбаясь. – Мне не нужен врач. Я не сумасшедшая! Я просто хотела, чтобы она оставила меня в покое, - ее голос постепенно начал переходить на крик. - Но она постоянно преследовала меня. Я не хотела, чтобы она возвращалась в мою жизнь. Я возвращала ее туда, где она должна быть! А вы все испортили! Вы все испортили! Она теперь снова будет надо мной издеваться. И все из-за вас! Она вскочила со стула, заставляя то же самое сделать и Каменскую, поскольку дуло пистолета незамедлительно было направлено на нее. - Все из-за вас! Все из-за вас! – как завороженная повторяла Даша, руки которой сильно тряслись. - Дашенька, я могу помочь, - пыталась успокоить ее Каменская, понимая, что этот разговор может оказаться последним для нее. - Нет. Нет. Вы только все портите. Это из-за вас она вернулась! – обреченно говорила она. – А таблетки закончились, - девушка поморщилась, потирая пальцами висок. - И она ночью снова придет! - Даша… - начала Настя, делая шаг вперед. - Стойте! – заорала та, крепче сжимая пистолет. – Не подходите! - Даша, послушай, - не сдавалась Каменская, - ты же умная девочка. Ты же знаешь, чем может все обернуться. А я найду хорошую клинику. Я помогу. - Я не сумасшедшая! – разделяя каждое слово, проговорила Даша и осторожно положила палец на курок. Дом огласил выстрел и крик Насти, и осколки посыпались на пол. Женщина быстро оглянулась, понимая, что пуля попала в зеркало, и тут же перевела взгляд на Дашу. Дуло пистолета больше не тряслось, а взгляд прожигал насквозь. Дом огласил второй выстрел. Каменская снова вскрикнула. Пистолет выпал. И Даша, схватившись за плечо, рухнула на пол. На ватных ногах, со слезами, стоящими в глазах, Настя медленно обернулась. - Ребята, - прошептала она, заметив Юру и тяжело дышащего Мишу, который медленно опускал пистолет. – Виктор Алексеевич, - нервно улыбнулась она, кода возле оперов возник начальник. - Забирайте, - кивнул полковник медикам, вошедшим в комнату с носилками, на которые тут же уложили раненную девушку. - Там еще… - еле выговорила Настя, вспомнив про Людмилу Васильевну. - Каменская, ты как? – поинтересовался Юра. - Нормально. - Пойдем, пойдем, Настасья, - обнял ее за плечи Гордеев, видя, что подчиненная бледнеет с каждой минутой. – Там воздух свежий. Никто не знал, как себя вести, что говорить и как реагировать на все, что навалилось в один миг. Как они не могли заметить? Как могли так ошибаться? Никто не мог понять этого, отчасти винив себя в произошедшем. Лишь уже сидя в служебной машине Гордеева, водитель которой следовал за двумя «каретами» скорой помощи, Настя смогла вымолвить лишь одно слово: «Как?» - Тетка на Петровку пришла. Дашку требовала, - отозвался Юра, сидящий сзади по левую руку от Каменской, - Оказалось, что она – бывшая соседка Зориных. Психиатр. Дашка обращалась к ней недавно за очередной упаковкой таблеток. Та достала, а Зорина не пришла. Вот тетка и явилась к нам, чтобы лекарство передать. - А что за лекарство? – понемногу приходя в себя, спросила Настя. - Психотропный препарат, - начал сидящий справа Гордеев, который был уже в курсе этой весьма невеселой истории. - В разных дозах имеет различное действие. Либо как простое успокоительное, либо для предотвращения панических атак. Настя закивала, теперь понимая, о каких таблетках говорила Даша, и устало покачала головой, приготовившись слушать дальше. - Мать у Дашки, со слов этой врачихи, просто деспотом была. Как напьется, девчонку била постоянно… - А потом белочку словила и из окна выпрыгнула, - закончила за него Каменская. - А ты откуда знаешь? – вскинул брови Гордеев. - Даша рассказала, - пожала плечами Настя и посмотрела на Короткова: - Ну, а дальше что? - А что дальше? После смерти матери у девчонки развился этот… как его? - Вялотекущий психоз, - напомнил Гордеев. - Ага, он самый, - кивнул Юра. – Но врачам с недугом удалось справиться. Обосновали, как обычный сильный стресс и попросту загнали его глубоко. Жил себе спокойный человек. А в голове червячок сидел. Но в один прекрасный момент эта с виду нормальная девочка увидела женщину, очень сильно похожую на ее мать. Ну, в голове и щелкнуло. Точнее щелкнуло-то раньше, когда этот урод, по которому Попов работал, душить ее начал. Соседка рассказала, что мать Дашку задушить как-то пыталась. А она ей помешала, - пояснил Юра и продолжил: - Ну так вот. Так у нее сильно щелкнуло, что она просто пошла и убила. А потом еще и еще, когда воспаленный мозг видел у женщин сходства с ее матерью. Для нее убийство было… Даже не знаю, как объяснить… ну как во сне что ли. Домой приходила, успокаивалась, а на утро, как ни в чем не бывало, на работу. Мать отправлена туда, где она и должна быть, - указал он пальцем вверх, - можно дальше жить спокойно. - А как же она тогда в милицию попала? – недоуменно спросила Настя, переводя взгляд с Гордеева на Короткова. - Ну ты даешь, Каменская! – усмехнулся Юра. – Да точно так же, как и наши, кто потом от нас по ту сторону решетки оказывается. С виду вроде нормальные, а крыша-то подтекает. Да и сделать липовую справку от психиатра сейчас не проблема. Кстати, эта врачиха, ну соседка бывшая, сама призналась, что подделала Зориной заключение. Она же была уверена, что та в полном порядке, ну и не стала писать про детский диагноз, тем более даже в медицинской карте он не был отмечен. - А как же она ей таблетки доставала? - А тут Настасья, тоже все просто, - Юра поерзал на сидении. - Хорошая милая девочка. Как такой не поверить? Ну и сказала этой докторше, что трупы у нас, нервничает она много. Кошмары мучают. Ну, та ее и пожалела. Каменская закивала, в который раз поражаясь, насколько суровой бывает правда. В машине снова нависла тишина, видимо все так до конца и не могли понять, что с виду милая девушка, Даша Зорина, оказалась тем самым человеком, которого группа искала несколько недель. В головах не укладывалась вся информация, которая оказалась сущей правдой, поэтому все в напряженной задумчивости сидели, ожидая, что кто-то прервет эту угнетающую тишину. - Как вы меня нашли? – снова прервала молчание Настя. - Да она адрес директрисы у тебя переписала, - воодушевленно начала Юра, которого тяготила тишина. - Блокнот, видимо, впопыхах швырнула на стол, а он упал. Листок неаккуратно вырван был. А ты ж знаешь, я все могу вынести, но только не неудовлетворенное любопытство… Ну, а в блокноте на листочке отпечаток остался. - Ну и мы как в детстве… - обернувшись, неожиданно для всех, подал голос Миша, сидящий на переднем пассажирском сидении. - Помните, Настасья Пална? Карандашиком простым туда-сюда по отпечатку… - Миша, ты в порядке? – осторожно поинтересовалась Каменская. - Пока еще не понял, Настасья Пална, - пожал плечами тот, горько усмехнувшись, и снова уставился на дорогу. Внутри скреблась тысяча кошек, острыми когтями раздирая душу в клочья. Было невыносимо больно, а тошнотворный ком подбирался все ближе к горлу, перехватывая дыхание. Он не помнил практически ничего с того момента, как бывшая соседка семьи Зориных произнесла вслух диагноз. Лишь мелкие отрывки. Кабинет Гордеева. Каменской. Трасса. Дом. Крик Насти. Выстрел. Руки дрожали до сих пор. Только теперь Миша понимал, почему ее глаза так завораживали его. Взгляд безумного человека, пробирающийся в самую глубину души. Лесников прикрыл глаза ладонью и прислонился лбом к холодному стеклу, больше не желая говорить ни о чем. А в ушах начал нарастать звон, разнося по телу противные ощущения. - В голове просто не укладывается. Эта девочка и… - слышал он приглушенный голос Каменской. - Все бывает, - отзывался голос Короткова. - И жук свистит и бык летает. *** Машина полковника Гордеева, из-за пробки, образовавшейся на дороге, подъехала к больнице на час позже скорой помощи. Оперативники, минуя приемный покой и возмущения медсестры, тут же ринулись на второй этаж, где находились операционные. Но вышедший из дверей врач, остановил их прыть. - Я, так понимаю, вы по поводу двух пациенток со скорой? – уточнил он. - Да, - кивнул Виктор Алексеевич и достал удостоверение. – Полковник Гордеев. Вчитавшись в раскрытые корочки, врач удовлетворительно кивнул. - У женщины сотрясение мозга, но через пару часов она должна прийти в себя, - сказал он, но тут же, слегка замявшись, потер лоб. – А вот с девушкой… - Как она? – обеспокоенно взглянула на него Настя. Врач вздохнул. - Не довезли ее. - Что?! – ошарашено распахнул глаза Лесников, озвучивая вопрос, который мучил сейчас всех его коллег. – Но ведь ранение… - Да дело тут не в ранении, - помотал головой врач. - Внутричерепное давление. Резкий скачок. Кровоизлияние в мозг. Мне очень жаль. Негодование читалось на лицах всех присутствующих. Слова застряли где-то внутри от потрясений, которые навалились за один день. И оперативники продолжали стоять в коридоре. Все, кроме Миши, который развернулся и быстрым шагом направился к выходу, надевая солнечные очки, несмотря на то, что на улице уже давно было темно. - Миша, – окликнула его Каменская. Но он только махнул ей рукой, даже не обернувшись, и вышел из здания. - Мда. Все бывает, и жук свистит и бык летает, - в очередной раз повторил Коротков, проводив взглядом друга, за которым закрылись больничные двери.