Ты помнишь?

Иногда, когда он остается один, голос, который он больше не узнает, шепчет: "Андерс, ты помнишь?" Андерс не помнит. Он не может понять, откуда идет этот голос, неизменно ровный, густой и без всякого выражения, раз за разом вопрошающий одно и то же. Впрочем, этот факт Андерса нисколько не смущает - ему не особенно интересно. Так же он относился и к большинству остальных вещей. Густое марево, колышущееся в его голове, успокаивает. В нем нет ни радости, ни боли, ни навязчивых идей, ни сумбурного мельтешения спонтанных идей. Даже голос, изредка возникающий, казалось бы, внутри черепной коробки, слаб и тих. Он не мешал. "Помнишь, Андерс?" Сидящий рядом мужчина заглядывает Андерсу в глаза, несильно сжимая его ладони в своих. У мужчины теплый взгляд, и ладони тоже теплее андерсовых, и, кажется, он помнит его. Хоук, да? Хоук. Имя вызывает призрачный отголосок где-то в глубине вяжущего спокойствием сознания, легкую рябь на поверхности озера. Но она слаба, и Андерс решает, что она не стоит внимания. Мужчина выжидающе смотрит на Андерса, даже теплее прежнего, только чтобы затопить этим теплом прячущееся в глубине зрачков отчаяние, поглаживает костяшки грубыми кончиками пальцев. Андерс хочет помочь этому господину. Но. - Прошу прощения, мессир. Не стоит беспокоиться на этот счет. Хоук будто не слышит его, все так же продолжая поглаживать прохладную узкую ладонь. Только глаза закрыл, зажмурил крепко, и молчит в ответ. Андерс слегка склоняет голову набок и, будто приняв решение, добавляет: - Хоук. Руки на его ладонях вздрагивают, и Андерс встречается со глазами, вспыхнувшими яростной надеждой.. И тут же взгляд меркнет, и становится будто еще более тусклым, чем прежде. Меж бровей Хоука залегает глубокая морщина. Иногда Андерсу кажется, что причина расстройств мессира Хоука в нем. Андерса, впрочем, это не особенно беспокоит. "Помнишь?!" Андерс вжимает голову в плечи, отступая на шаг от смуглокожей женщины, которая стоит так близко и так громко кричит. На плечо ей тут же ложится рука Хоука - он даже не смотрит на нее, а глядит куда-то в пол, слабо покачивая головой. Женщина закусывает губу и закрывает глаза, как мессир Хоук часто, и Андерс испытывает слабый прилив удовлетворения, обнаруживая эту связь. Отголосок чувства, впрочем, тут же исчезает, уступая место привычному плотному спокойствию, и так намного лучше. Гном, стоящий рядом с Хоуком, стискивает его ладонь и так стоит некоторое время. После он, смуглая женщина и эльфийка, все это время стоявшая в отдалении, тихо всхлипывая, все так же молча направляются к выходу. Они не оборачиваются. "Ты помнишь, Андерс?" Голос выдергивает его из ночной полудремы, в этот раз совсем тихий, но все еще способный нарушить хрупкий сон. И Андерс впервые отвечает этому голосу, отвечает коротко, с некоторым замешательством отмечая необычную категоричность: - Нет. И голос замолкает, издав, как показалось Андерсу, что-то вроде смешка напоследок. Андерс чувствует, как прогибается кровать рядом - Хоук садится на покрывало и наклоняется к нему. - Андерс? Они встречаются глазами, и в глазах Хоука - боль, потому что он думает, что в темноте не видно того, что он так старательно прячет при дневном свете. Андерс понимает, что боль обращена к нему, но он ничем не может помочь. Он не помнит. - Простите, мессир.. - и после долгой паузы неизвестно зачем добавляет. - Гаррет. И Хоук прижимает его к себе, обнимает, и Андерс застывает в его руках, безвольно доверяя себя Гаррету. А Хоук шепчет ему в висок: - Солнце мое.. И касается осторожно губами аккуратного маленького солнца на лбу Андерса, и в этом прикосновении - невыносимая нежность. Жаль, Андерс не помнит, почему.