***
— Френки, где ты сейчас? — У Айсберга. Тут Аква Лагуна была масштабная… Кой-какие узлы повредились, и их нужно восстанавливать. А чего тебе, Робин? — Ко мне тут Чоппер приезжал. Мне нужен один очень хитрый механизм… — Я не могу к тебе приехать сейчас. — Я сама к тебе приеду. Не одна. Жди нас.Археолог
21 апреля 2015 г. в 17:12
Исследовательский центр «Охара» был гордостью Робин.
Теперь, после того, как нашли Ван Пис, всё поменялось. Правительство стало иным, как и Морской Дозор. В командующих нынче ходит Смокер, а он всегда жил по чести. Правда, это выливалось в усиленные гонения на пиратов. Часть мугивар скрывалась, живя под тайными именами, другая часть была слишком сильной или влиятельной, чтоб терпеть какие-то гонения.
Но Робин была в особенном положении. Она открыто заявила, что не уйдет от мугивар, и, хотя она редко выходила в море, ее считали пираткой. Однако ее знания и навыки были слишком важны, поэтому Смокер и она пошли на соглашение: Робин получает статус Шичибукая, который позволяет ей открыто заниматься исследованиями в «Охаре». Робин не будет участвовать в разборках Морского Дозора и пиратов, но и спонсировать она будет себя сама.
Так что археолог неплохо устроилась. Правда, что она поведала миру, перевернула всё вверх дном. Она несколькими словами поставила правительство и революционеров в патовую ситуацию. Институт Мировой Знати рухнул, смяв привычный порядок вещей.
Правительству пришлось начинать всё заново, с чистого листа: новые люди на верхушке, новая система, открытые выборы — всё стало иначе. Такие люди, как Смокер и Коби, смогли поднять Морской Дозор, и он стал лучше. Надолго ли?
В конце концов, разве восемьсот лет назад люди не пытались искренне сделать жизнь лучше? Разве их вина, что система прогнила, а потомки в ней увязли?
Теперь Робин поняла, что бессмысленно судить историю. Так что она решила делать то, что удавалось ей лучше всего — наблюдать и анализировать.
Раньше археолог думала, что из понеглифов она узнает истину — однако это была всего лишь чья-то правда. Правда целого королевства, но не истина всего мира. А ведь он оказался таким огромным.
Он не был готов услышать всё, что узнала Робин из понеглифов. Теперь она даже не знает, можно ли так на них полагаться. И ее время подходило к концу. Вряд ли она успеет разобраться во всем сама.
Ее единственной дочери было всего двадцать. Это были очень поздние роды, и Чоппер не доверил ее никакому другому врачу. Но археолог справилась, и теперь молодая черноволосая женщина коротает свои дни в библиотеке. Мугивара чувствовала гордость за нее: дочь быстро всё схватывала, а ее памяти могла позавидовать и сама Робин в юности.
Однако было в ней то, что сильно огорчало мать: дочь увядала, даже не попытавшись расцвести. Молодые должны радоваться жизни. Робин со своей юностью не повезло, и ей было больно видеть, что дочь не дорожит тем, что имеет. Молодой брюнетке совсем не были интересны ни приключения, ни море, ни другие люди. Вообще ничего, кроме книг.
«Должна ли я ее выгнать из дома? — мучительно размышляла археолог. — Должна ли я ее пинком выбросить в жизнь, или так и оставить ее загнивать в любимой библиотеке?»