Slow Burn

Заручившись собственным советом, он засунул руки прямо под свитер СынХёна и принялся за то, что он хотел сделать уже очень давно: наконец-то раздеть его. Как только он стянул с него свитер, ЧжиЁн невольно стал изучать глазами каждую клеточку великолепного торса. Его грудь была гладкой, без намёка на волосы, какой, по мнению ЧжиЁна, она и должна была быть. Он никогда ещё не видел у СынХёна ни малейшей щетины, даже той, что появляется к концу дня, поэтому гладкая грудь его ничуть не удивила. От взгляда ЧжиЁна не укрылось то, как его тёмные соски начинали твердеть от холодного воздуха, и он не успел себя остановить, когда наклонился и обхватил один своим горячим ртом. СынХён откинул голову назад и приподнял бёдра от неожиданной сладкой боли, причиненной зубами ЧжиЁна, сталкиваясь своей возбуждённой плотью с его. Старший издал хриплый, задушенный ощущениями, вскрик, и ЧжиЁн приподнялся, что бы освободить их обоих от тесных штанов. СынХён стыдливо покраснел, осознавая, что сейчас их разделяет только тонкий слой ткани. – Как давно у тебя не было, хён? – спросил ЧжиЁн прежде, чем успел подумать. Он наблюдал, как покрывается румянцем щёки СынХёна, и услышал ответ, который, честно, не ожидал услышать. – Год. Не помню. ЧжиЁн перекинул ногу через бедро хёна, таким образом оседлав его, на что СынХён только сильнее покраснел, если такое вообще было возможно. Брюнет наклонился и поцеловал его грудь, запуская руки в белые волосы, помогая своему хёну чувствовать себя комфортно. – До дебюта? С той девчонкой, с которой ты встречался? – С той девчонкой, которую думал, что любил? – фыркнул СынХён, злясь на ЧжиЁна из-за упоминания одного единственного человека, с которым у него был секс. – Да, с ней. На этот раз ЧжиЁн поцеловал его мягко, соприкасаясь телами, плоть к плоти, и улыбнулся, прежде чем отстраниться. – Мы не будем заходить так далеко, но я уж позабочусь о том, что бы ты навсегда забыл её лицо. Я могу сделать так, что бы тебе снесло крышу. Ну... И не только тебе. Он одарил СынХёна дьявольской улыбкой, прежде чем провести ногтями вниз по чужому телу, царапая; наблюдая за тем, как краснеет кожа под его пальцами, и как невольно приоткрываются его рот и глаза, прежде чем снова закрыться. ЧжиЁн наклонился, целуя, оставляя влажный след с одной стороны ключицы, переходя на другую; проделывая языком влажную дорожку вниз. Он остановился на секунду, покусывая его соски, сразу же зализывая боль, наслаждаясь тихим хриплым звуком, который издавал старший. Опускаясь всё ниже и ниже, его язык не оставлял без внимания ни один мускул, ни одну клеточку его живота. Он оставил лёгкий поцелуй чуть ниже его пупка, зубами потянув за редкие волосы, дорожкой спускающиеся под ткань белья, и поднял глаза, оценивая реакцию его хёна. СынХён приподнялся на локтях и смотрел на ЧжиЁна с приоткрытым ртом и полузакрытыми глазами, с прилившей к лицу краской. Он разглядывал ЧжиЁна, замечая его напряжение, под всё ещё не снятой тканью белья, и прикусил нижнюю губу. – Я не буду делать ничего такого, если ты к этому не готов, – заверил его ЧжиЁн, снова целуя живот. – Если хочешь, что бы я прекратил, я так и сделаю. Ему очень, очень хотелось, чтобы СынХён не просил останавливаться. Он уже почти готов был назвать своё положение «самым болезненным стояком в истории», и если СынХён не позволит ему взять в рот, то, наверно, он просто пойдет в угол, ляжет и умрет, коря себя до конца своих дней. К счастью, его хён не был так жесток, чтобы отрицать тот факт, что его лидер - самый желанный на свете. – Нет. Не останавливайся. Слова, сказанные таким низким, бархатным голосом, пропустили токовый заряд похоти через тело молодого человека. Он положил руки на плечи СынХёна и грубо вжал его в матрас, чувствуя, как горит кожа под его пальцами. ЧжиЁн прикоснулся губами к уху СынХёна. – Я выжму из тебя все соки, хён, – двусмысленно прошептал он, затем облизал ухо, прикусывая мочку. – Господи Иисусе, – задыхаясь, с трудом выдохнул мужчина, и ЧжиЁн засмеялся. – Тебе нравится, когда я с тобой разговариваю грязно, хён? Нравится, когда я говорю о том, что заставлю тебя кончить так, что ты не вспомнишь своё собственное имя, – рыкнул он, позволяя своей руке скользнуть вниз по чужому телу, накрывая его эрекцию. Наконец, он обернул пальцы вокруг его паха, и СынХён, выгнув спину, громко вскрикнул. Реакция старшего порождала огонь в ЧжиЁне и, на миг, он почувствовал панику, что не сможет его погасить. Что этим самым он может спугнуть СынХёна из его кровати, из его квартиры, из его жизни, и всё из-за неконтролируемости своих эмоций. Он выпустил из рук напряженный член и выпрямился, положив свои руки так, что бы они касались более безопасной территории, чуть выше пояса его боксёров. СынХён поднял голову. Выражение замешательства боролось с выражением недовольства на его лице. – Почему ты остановился? – сбивчивым дыханием спросил он. – Потому что я не хочу... не хочу тебя пугать, – признался ЧжиЁн. СынХён запрокинул голову и испустил короткий, хриплый смешок. – Ты, наверно, издеваешься? – усмехнулся он. – Если бы ты пугал меня, я бы ушёл уже после того, как ты решил меня укусить. Нет, на хер всё это. В конце концов, я бы даже не стал сюда приходить. Думаешь, я не знаю, как ты получаешь что-то, когда действительно этого захочешь? Губы ЧжиЁна сжались в тонкую линию, он пытался справиться с громким стуком своего сердца. – ЧжиЁн, я-то тебя знаю. Ты напорист, как чёрт, когда дело касается того, что ты хочешь. И мне нравится это в тебе, – сказал он, принимая сидячее положение. – Я просто должен быть счастлив, что то, что ты хочешь на этот раз – я. С этими словами он приблизился к молодому человеку и, как первый раз в прихожей, поцеловал его. Длинные, изящные пальцы тронули плечи ЧжиЁна, чтобы, снова убирая их, скользнуть вниз. Он вздрогнул, неожиданно осознавая, что человек, которого он так долго и упорно хотел, хочет того же самого. – Так что... может, вернёмся к начатому? – СынХён улыбнулся, крепко сжимая чужую руку, прежде чем уложить их обратно на кровать. ЧжиЁн засмеялся и не сильно стукнул его по животу. Возбуждение не думало спадать, и теперь ЧжиЁн был абсолютно точно уверен, что СынХён не сбежит, крича в испуге от того, что он собирался сделать. Если он и будет кричать, то совсем по другой причине. Он вернул руки к животу СынХёна, снова принимаясь целовать и покусывать гладкую кожу. Когда он, наконец, медленно стянул боксёры старшего, возбуждение того уже стояло колом. ЧжиЁн не стал его касаться. Сначала он прикусил его чуть пониже бедра, чтобы услышать звук, издаваемый СынХёном. За это он был награждён хриплым скулящим стоном. СынХён запустил руку в растрепавшиеся волосы Джи. Юноша чувствовал, как он пытается сдерживать себя изо всех сил, чтобы нетерпеливо не толкнуть его головой себе между ног. ЧжиЁн снова улыбнулся. – Терпение есть целомудрие, хён, – прошептал он, посасывая каждый сантиметр его кожи, обходя стороной стояк, находившийся в дюйме от его щеки. – Решил подразнить? – последовал сдавленный ответ. ЧжиЁн обхватил член СынХёна у основания и провёл языком вдоль ствола до конца. Пальцы в волосах Джи судорожно сжались, причиняя боль. Когда хватка немного ослабла, ЧжиЁн повторил предыдущее действие, но добравшись до кончика, проведя языком по головке, накрыл её своим ртом. Он проходил вдоль ствола вверх и вниз, заглатывая целиком, иногда вытаскивая, что бы поиграть язычком, стараясь не забывать дышать, сжимая простынь другой рукой. Это было именно тем, что он всегда хотел: СынХён стонал, когда он проводил языком в определённом месте. В то время как тот сжимал и разжимал пальцы, запутавшиеся в тёмных волосах, пока Джи усердно работал ртом. Он выкрикнул имя ЧжиЁна, когда кончил, и тот проглотил всё без остатка, каждую соленую капельку, проведя языком вдоль ствола последний раз, дабы убедиться, что он не упустил ничего из того, что дал СынХён. ЧжиЁн слез с кровати и посмотрел сверху на своего хёна, его глаза были закрыты, в то время как рот немного приоткрыт, грудь тяжело вздымалась как после бега. – Блять, ты сейчас чертовски сексуален, – вздохнул он, отмечая про себя какие всё-таки длинные и чёрные у СынХёна ресницы. СынХён приоткрыл один глаз и улыбнулся, как ребёнок на Рождество. – Бьюсь об заклад, что ты говоришь это всем парням. ЧжиЁн протянул руку и ущипнул его за сосок, заставляя СынХёна вскрикнуть и перекатиться на кровати подальше от него. Блондин поднял с пола стянутые с него боксёры. Одевая их, он неожиданно замер, осознавая тот факт, что у ЧжиЁна всё ещё стоял. Его улыбка погасла, и тьма тихонько прокралась в его глаза, делая их чёрными. ЧжиЁн почувствовал, как его сердце забилось с удвоенной силой. – И что ты собирался делать с «этим»? – спросил он громким шёпотом. – Не зн... Я не уверен. Наверно, я позабочусь об этом в ванной, – ответил ЧжиЁн, нервно сглотнув от хищного выражения лица его хёна. СынХён помотал головой. Когда он снова глянул ЧжиЁну между ног, его лицо озаряла нерешительность. – Могу я...? Я даже не уверен, чего именно я прошу, но... можно мне прикоснуться к тебе, Джи? Я хочу, чтобы ты почувствовал себя так же хорошо, как я несколько минут назад. От этих слов ЧжиЁну захотелось растечься в лужицу. Он понимал, что в жизни ему случалось слышать вещи и поромантичней, но, при данных обстоятельствах, ничего романтичней быть просто не могло. Он протянул руку СынХёну и тот, взяв её в свою, снова забрался на кровать. Они сидели, скрестив ноги и держась за руки буквально минуту, пока ЧжиЁн не осознал, что не может оторвать взгляд от чёрных глаз ТОП’а. – Ты можешь делать всё, что угодно, пока тебе это нравится, хён. Лишь одно твоё присутствие... Просто сидеть вот так с тобой... уже достаточно для меня, чтобы чувствовать себя хорошо. И да, ты можешь ко мне прикоснуться, – сказал он, улыбаясь от неуместно выступившего румянца СынХёна. В то время как СынХён наклонялся для поцелуя, ЧжиЁн услышал звон ключей и скрип открывающейся входной двери. Они замерли. Когда раздался звук щёлкнувшего замка, они оба резко вскочили с кровати и заметались по комнате в попытке быстро одеться, что было практически невозможно для обычного человека. СынХён застегнул джинсы за две секунды до того, как дверь в спальню ЧжиЁна распахнул СынРи и пьяным голосом закричал: – Шурприииз! Не успела дверь толком открыться, как макнэ был тут же атакован разгневанными хёнами. – Макнэ, тебя, блять, стучать учили? – рыкнул ЧжиЁн, щипая и тыкая младшего члена группы, в то время как СынХён удерживал того, чтобы не смел вырываться. – Эй, я вообще-то тоже тут живу! – пытался протестовать он сквозь смех. – Всё-всё, отпусти меня! Отпустиии! Я хочу писать! – кричал он, расталкивая хёнов. Кажется, только сейчас он осознал, что в комнате был ещё и СынХён. – Опа, хён! Как жизнь? Давненько я тебя не видел! – невнятно промямлил он, медленно пятясь к двери под взглядом «убийцы всего живого». – Мне, эээ... Мне пора идти. Писать, да. Увидимся ууутром! – тявкнул он, захлопывая дверь, и сквозонул в сторону ванной. ЧжиЁн и СынХён взглянули друг на друга, когда дверь в ванную с шумом закрылась. – Ну, почти... Вот ещё чуть-чуть и... – сказал Джи с абсолютным покерфейсом. – Хорошо ещё, что он был пьян, – отметил СынХён так же безэмоционально. ЧжиЁн не выдержал первый, наконец, засмеявшись. – Ну что, каков план действий? Лицо СынХёна тронула улыбка. – Не хотелось бы расстраивать макнэ. ЧжиЁн дал СынХёну свою рубашку, в которой он обычно спал, и оба парня взобрались обратно на кровать, с которой были вынуждены слезть. Брюнет придвинул блондина к себе, и тот свернулся под боком старшего. Его руки скользнули по талии СынХёна, положив голову к нему на грудь, ЧжиЁн поцеловал его в плечо и довольно вздохнул. – Доброй ночи, СынХён-хён, – прошептал он куда-то ему в бок и довольно улыбнулся, слыша в ответ его «угуканье». Было хорошо. Не было чувства неправильности происходящего. Ни капли. Именно сейчас, всё было как никогда правильным. ЧжиЁн провалился в сон без сновидений, тесно прижавшись к боку человека, которого он, без сомнений, действительно любил.