Свиток змея.

Глава 27. Остаться человеком. (от лица отравленном психотропными веществами) Свет заходящего солнца едва пробивался сквозь листву, освещая осенний лес, во всей его красоте. Должен был освещать, однако вся красота леса меркла на фоне сломанных деревьев, местами прореженных участков, глубоких ям и пожара. Синоби Суны бежали. Они были смелыми воинами, но при этом чтили и любили свою жизнь, умея определять силу врага, тем самым сохраняя свои жизни своевременным отступлением. Сейчас надо бежать. Последнее задание прошло успешно, им удалось показательно убить несколько влиятельных личностей Страны Рек, убив их таким образом, чтобы тень легла на синоби Конохи, еще сильнее напрягая обстановку между недовольными людьми и занявшими их страну пришлыми. На их след напали, поэтому им пришлось двигаться через южный фронт, где в данный момент велись активные боевые действия, сбивая преследователей со своих следов. Сбить удалось, и даже удалось почти не ввязываясь в бой пройти через кривую линию фронта, избегая особо активные участки. Вот только, почти выбравшись, когда безопасная территория была близка, только протяни руку, они нарвались на «Собирателей». Крайне неприятные и, честно говоря, страшные противники. Кровожадные, неустрашимые и бесстрашные синоби листвы. О них гуляет множество слухов, от тех, что их воспитывали как зверей, скармливая им людей, пытая и убивая в них все человеческое. До абсурдных, что они посланники Синигами, пришедшие на поле боя в поисках свежих человеческих душ. И эти монстры сейчас преследовали их по пятам. Хисоги Мисузу, токубецу-джонин не верил подобным слухам, до тех пор, пока однажды не встретился с ними, и едва оставшись живым, сумел спрятаться под телами мертвых товарищей, больше никогда не желал с ними встречи. Он боялся, боялся до неконтролируемой паники, может быть - война на него так повлияла, а может это его инстинкт самосохранения, однако самой проблемы это не решало. И сейчас, когда собиратели висели на хвосте, ему все больше казалось, что он слышит шепот. Шепот твердит ему: «Беги… спасайся. Сохрани свою жалкую жизнь…». Сидя у дерева и пытаясь восстановить сбитое, из-за многодневного перехода, дыхание, он постоянно оглядывался, всматриваясь в каждую щель, в каждую тень, но не находил ни источника шепота, ни собирателей. - Устроим засаду. – нарушил молчание командир. - Но… - попытался возразить Хисоги. - В противном случае, мы не оторвемся. Мы и так, еле ушли от АНБУ Конохи, и не льстите себе, нам повезло. – закончил он, строго прожигая взглядом Мисузу. - Я согласна с семпаем. – сказала Кисако. - Сестра...? – вопросительно посмотрела на нее Сизако. - Если сейчас не прибить преследователей, то даже если оторвемся, то оставим четкий след за собой. А в Суне за это по головке не погладят. – нервно усмехнулась она, поясняя младшей сестренке ее вопрос. - Тогда решено, устроим гостям небольшой сюрприз, а выживших добьем. – командир хлопнул себя по коленям, поднимаясь. Хисоги осталось только промолчать, его все равно не послушают. Они не встречались с ними, они не знают, его внутренний голос твердил, о том, что он сильно пожалеет об этом. - «Надо защитить девочек». – подумал он, бросил взгляд на сестер близняшек. Кисако и Сизако, две сестры близняшки, с которыми он познакомился на фронте. А когда их определили в одну команду, то счастью Хисоги не было предела. Быть в среде таких красавиц, и наблюдать за ними, было очень ему приятно. А когда они его ублажали ночью вдвоем, словами не описать. Хотя… кто кого ублажал, было большим вопросом, все же такая девушка, как Кисако, не может быть под кем-то, она смелая, самостоятельная и очень сообразительная, к тому же она как старшая приглядывает за сестренкой. Поэтому, когда они пришли к нему ночью, он сразу понял, что она что-то хочет от него. Глупым он не был, а позже понял, что она тем самым обезопасила себя и сестру и надеялась таким образом, в случае опасности заставить вытаскивать их Хисоги. Одно может сказать Мисузу, у нее получилось, он уже не раз и не два лез в пекло, чтобы вытащить их вместе или по отдельности, лишь бы сейчас снова не пришлось. Младшая же была более мягкой и предпочитала роль ведомой, чуть ли не заглядывая в рот старшей сестре, которая казалась ей идеалом и самым настоящим защитником, синоби с белым кунаем. Хисоги не был удивлен, узнав, что они балуются инцестом, все же даже с виду их отношения кажутся не очень обычными. Сизако была женственной, доброй, и война ее так и не испортила, а Кисако была готова любому глотку вырвать зубами за свою младшую сестренку. Но не о том речь, расставив взрыв печати на разных точках, а затем тщательно их скрыв, Хисоги вместе с остальными занял позицию. Осталось только ждать, и главное не трусить. Они ведь тоже люди, и кровь у них красная. Его резко что-то кольнуло в ноге, Хисоги дернулся, но не заметил маленькой змейки, что успела скрыться за деревом. Повертев головой, и так не поняв, что с ним произошло, он принялся ждать. Видимо из-за усталости ему немного стало хуже, но это терпимо, своего предела он еще не достиг, все же джонин, пусть и токубецу, за красивые глаза не дают. Хотя в Конохе, может кланам Учиха и Хьюга, как раз за красивые глазки и выдают. Идут. Хисоги сделал тихий глубокий вдох и такой же тихий глубокий выдох. Чакра скрыта полностью, все тенкецу закрыты наглухо, это очень вредно, но это не на долго, несколько минут, может чуть больше. Среди деревьев не торопясь шли трое… Мужчины или женщины определить было невозможно, потому как… Хисога чуть не вскрикнул вслух, они такие же… они такие же… еще с первой встречи он помнил эту ужасную одежду. Полностью закрытый доспех, почти везде покрытый мелкими шипами, на которые собиратели, проткнув, вешали глаза и уши убитых врагов. Если на поле боя вы видите трупы, оставшиеся без глаз и ушей, то с вероятностью в семьдесят процентов, здесь проходили они. Жутко, противно и мерзко, вот какие чувства испытывал Хисоги смотря на обвешанные трофеями доспехи. - «Сколько же они убили…» - беззвучно прошептал он, ища свободные участки, но не в состоянии их найти. А дальше к его чувствам прибавился страх… пришел он тогда, когда он взглянул на их лица. Не на их лица, а на кожу, свежую кожу, еще сочащуюся кровью, грубо сшитую частями из лиц врагов. Они резали и снимали кожу лица, сшивая ее и одевали, словно маску. Хисоги действительно стало страшно, ему казалось, что из глазниц мертвой кожи, на него смотрят глаза демона. Хисоги опустил лицо, силой заставляя себя не смотреть, пытаясь унять дрожь в руках, он терпеливо ждал взрыва, надеясь, что он никогда не произойдет и собиратели, не увидев никого, уйдут в ту дыру, из которой они вылезли. Время текло медленно, у него появилась надежда, что они и вправду ушли восвояси, пока его не накрыл с головой грохот взрыва, наряду с горячим воздухом, который чуть не снес его с места. Все же печатей они не пожалели, и решили бить наверняка, чтобы быть уверенным, что если выживут, то точно будут ранены. Как только порыв ветра успокоился, Хисоги выпрыгнул, сжимая в ладонях кунаи, готовый добить выживших противников. Он вздрогнул от крика Сизако, но успел повернуться, как руки из под земли схватили его за ступни утащили в землю по пояс. Рядом вылез собиратель, и взглянув ему в глаза, от которых веяло смертью и безумием, они прожигали заглядывая ему в душу, а затем он увидел то, от чего его мочевой пузырь не выдержал, зрачок глаза, закатился за веко, а с другой стороны выкатился другой. Собиратель ударил его по лицу, от чего его голова мотнулась, а мир поплыл. Больше не обращая внимания на Хисоги, собиратель пошел сквозь огонь в сторону командира. Позже Мисузу долгое время вспоминал, почему так и не сдвинулся с места, а лишь наблюдал за тем, как умирают его друзья. Сложив печати, собиратель прошептал технику и вытянул в сторону командира руку. Командир отпрыгнул в сторону, и на том месте, где он стоял, вылезла огромная рука, сотканная из земли. Но Хисоги задержал дыхание, потому, что ему казалось, что она сделана из плоти, сочащая кровью, отваливающимися кусками мяса и червями, кишащими внутри. Командир сумел избежать этой… руки. Но за его спиной появился еще один собиратель, который собирался схватить его сзади, однако ему помешала Кисако, встав на защиту своего командира. Снова раздался крик боли ее сестры и это выбило ее из колеи, заставив отвлечься от противника и словить сильный удар, который отправил ее к третьему собирателю, что в свою очередь заключила ее в технику водяной тюрьмы до того, как она успела сориентироваться. Техника подавила ее чакру, не давая ей воспользоваться техниками и выбраться. Командир словил сюрикены в спину, но держась на ногах попытался сложить печати, стоящий рядом собиратель взорвался молниевыми разрядами и исчез, появившись рядом с командиром, пробив ему спину рукой насквозь. Хисоги смотрел, как лидер команды упал на колени, но оставался живым. Один собиратель схватил его за плечи, удерживая и не давая ему двинуть, а второй, тот, что пробил его насквозь, ушел и скрылся за горящими деревьями. Вернулся он, волоча за волосы скулящую и ноющую от боли Сизако, которая оставляла на земле следы крови из отрубленных ног. Кинув ее недалеко от себя, он подошел к водяной тюрьме и дождавшись, пока его товарищ развеет технику, схватил старшую сестру и не давая ей времени, отрубил ей руки. Вой боли разнеся по лесу, но никто ей не ответил, лишь плачущая Сузако, заплакала еще громче. Так же, схватив ее за некогда красивые волосы, ныне испачканные в грязной земле и своей крови, он поволочил ее к остальным. Далее последовало то, что Хисоги никогда не забудет и то, что будет преследовать его в кошмарах всю оставшуюся его жизнь, а жизнь как на зло, у него будет долгая. Его товарищи, любовницы и лидер умирали у него на глазах, и как умирали… Собиратель подошел к командиру, и поставив его на колени так, чтобы видели все остальные протянул руку к животу, где у него сквозила рана. Из под его рукавов полезло множество змей, которые ринулись в открытую рану и начали пожирать его изнутри, не давая тому согнуться, его держали остальные, наслаждаясь криками боли и агонии умирающего человека, которого скормили змеям. - Нет! Прошу прекратите! Остановитесь… - всхлипывая кричала Сизако, пытаясь доползти до сестры, при этом закрывая уши руками. - Мисузу! Помоги! Спаси ее! – крик Кисако донесся до Хисоги, и он найдя ее глазами, безрукую, но еще не сдавшуюся, попытался двинуться. Но вой боли постоянно отвлекал его внимание, и он невольно продолжал смотреть на командира, боясь двинуться. Змеи уже выбирались из его рта, ее давая тому кричать, а лишь стонать. Вот стоны прекратились и наступила тишина, долгожданная тишина, но это было лишь временно. Собиратель подошел к пытающейся подняться Кисако, что еще не теряла надежды, ожидая помощи от Хисоги, но ее мольбы были тщетны. Дождавшись пока она встанет хотя бы на колени, он схватил ее за подбородок, и заставил взглянуть в его глаза, полные наслаждения и безумия. - Что, сука… - сплюнула она ему в лицо. – теперь мой черед? Собиратель помедлил, но указал рукой на ее сестру. Все сопротивление Кисако сдуло ветром, и она дрожащим голосом голосом, сбиваясь на каждом слове, попыталась вымолить ее жизнь. - Постойте… прошу, о-ставьте ее, возьмите меня, я сделаю все, что угодно… только прошу, не троньте ее. Она больше не может стать синоби, а меня вы можете использовать как хотите… - слезно умоляла она. Собиратель наклонил голову набок и сквозь маску послышался леденящий душу голос, полный удовлетворением и садисткой радости: - Съешь ее… - смотря в ее глаза, произнес он. Несколько секунд ничего не происходило, а затем он отпустил ее, и Кисако, лишенная рук, поползла извиваясь, словно змея по земле, сломанная нога, с костьми наружу, не позволяла ей идти. Добравшись до сестры, Кисако попыталась залезть на нее, опираясь на свои обрубки, и совершенно не обращая внимания на боль. В ее глазах стоял ужас, из глаз текли слезы, но она не могла произнести и звука, лишь мольба в ее глазах, говорила о том, что она делает это не по своей воле. - Кисако… - Сизако не понимала, что хочет ее сестра, надеясь лишь на милосердную и быструю смерть. Когда Кисако открыла рот, слова застряли в ее горле, она дернулась, затем дернулась еще раз и укусила свою младшую сестренку за горло, прокусывая его и вырывая кусок мяса, что сразу начала жевать и жадно глотать. В глазах Сизако, ее сестра, которая всегда защищала ее, застыл животный страх, от ужаса которого, она пыталась спрятаться, за непониманием того, что происходит. Она мечтала проснуться в кровати, в плену, плевать, лишь бы вырваться отсюда. Руки даже не пытались защититься, ведь ее сестра никогда не причинит ей вреда. Второй укус закончил жизнь Сизако, а ее сестра продолжала жевать и глотать, жевать и глотать… Пока перед ее глазами истекая кровью, захлебывалась единственный самый близкий для нее человек в мире. Хисоги заскулил, чем привлек внимание собирателей, которые резко и одновременно повернули головы к нему. Это стало последней каплей, он яростно вырвался из земли, и с громким криком убежал прочь, пытаясь скрыться, исчезнуть, несясь туда, куда глаза глядят. Когда синоби Суны, крича, убежал с поля битвы, собиратель поднял руку к лицу и снял маску. Остальные сделали так же, картина вокруг них, казалась совершенно другая. Три из четырех убитых синоби, лежали мертвые с различными ранами, созданными в основном от режущих предметов. У одной были отрублены ноги, у второй руки, третий умер в тот момент, когда его пронзил Орочимару. Никаких змей пожирающих изнутри, никакого каннибализма, лишь то, что случается на войне. Смерть и конец. - Ненавижу эту маску… - прошипел Орочимару. - Фуф… я думал, он так и не убежит, хех – Джирайя издал нервный смешок. – Ты чем его так? Его крики в соседней стране были слышны. - Кха… - Орочимару опустился на одно колены. Цунаде тут же ринулась к нему, снимая с него доспех с этой гадостью, которую они носят на себе. - Не страшно, - обратился он к ней. – В лагере залечишь, лишь небольшое ранение. А что насчет твоего вопроса… то, это был галлюциногенный яд, с примесью психоделиков в его составе. Страшная штука, вытаскивает из подсознания самые жуткие вещи, мозг воображает то, что испугало бы человека, обращая его воображение против себя самого же. - Задачу мы выполнили, теперь он разнесет слухи о «собирателях», так ведь нас называют, вроде как. – сказал Цунаде. - И что он видел? – поинтересовался Джирайя. - Хм. Знаешь… я пожалуй даже не хотел бы знать. Мне и так впечатлений хватит на всю жизнь. – помедлив ответил Орочимару, чем погрузил всех в молчание. Разговор на этом и закончился. Собрав тела в свитки, а так же потушив пожар, они скрылись с места сражения. Мы сидели у костра, наслаждаясь отдыхом и стараясь расслабиться. Я курил успокаивающие травы, забив ими трубку. Во второй руке был короткий клинок, вакидзаси, на который я насадил кусочки мяса и держал в его, ожидая пока они поджарятся до хрустящей корочки. Джирайя сидел напротив, а малышка Цу дремала у меня на плече, прикрыв глаза. Поглядев на нее, я улыбнулся своим мыслям о том, какая она умиротворенная, когда спит, свободная от войны и грязи. Переведя свой взгляд на костер, я погрузился в воспоминания. Два года прошло. Два тяжких и длинных года, которые пролетели словно жизнь. Многое произошло за это время, включая то же, что мы стали собирателями. Надутый слух, который активно поддерживается обоими сторонами, Суна, правда, не в восторге от этого, но лавина уже пошла. Нас боятся, нас остерегаются избегают. Там, где мы появляемся, бегут враги. Собирателей, точнее их костюмов много, и они то тут, то там появляются на разных частях фронта, активно поддерживая страх перед собой, пользуясь разными средствами. А как мы ими стали, это другая история. Всему посодействовал Данзо. Мы с Цунаде решили, что если хочешь узнать правду, заберись в самую глубь предполагаемого противника, стань одним из его людей. Вот только Данзо тоже не дурак, и решил нас проверить, посмотреть на что мы готовы, и насколько способны действовать в интересах Конохи. По мне, так мы ничего не нашли. Замечаем странности и ищем их причины, а так же того, кто дергает за ниточки. Четыре подозреваемых, Сарутоби Хирузен, Шимура Данзо, Хомура Митокадо и Кохару Утатане. Есть у меня наметки, но их нужно мало того, что проверять, так это еще и очень тяжело сделать находясь на войне. Тут выжить бы, и не свихнуться. - Эй, Орочимару. – обратился ко мне Джирайя. – Как думаешь, долго еще будет все это? - Что ты имеешь ввиду? – ответил я. - Ну, - вздохнул он. – долго мы еще будем искать… то самое. - Не знаю. – ответил я глядя в костер. - Знаешь, а ведь мне с каждым разом тяжелей снимать эту маску. Такое ощущение, что она вживается в меня, хочет стать мной. А те лица, будто смеются и ждут момента. – поделился я с ним. - Хм. – фыркнул он. – Не тебе одному. Я понимаю, зачем это надо, понимаю. Но, честно говоря, в душе не принимаю. - Знаю… - улыбнулся я. – Ты самый добрый из нас. Чистый, я бы сказал. Было бы по больше таких как ты, и глядишь не было б войны. - Ага, было бы. Но таких как я, ты нигде не найдешь. – усмехнулся он. – Я эксклюзив, родился в одном варианте. - Ну, - протянул я. – может тогда стоит поделиться с миром маленькими Джирайками? - Че? – не понял он. – Ааа, иди ты. Я еще не готов к трудностям семейной жизни. – подняв палец верх, сказал он. - Я ценитель! Я должен распробовать женщин, прежде чем успокоиться. – ухмыльнувшись добавил он, не дав вставить мне колкость. - Ну, тогда мы так и никогда не увидим мелких, белобрысых спиногрызов, которые будут ходить в общественные бани в поисках своего непутевого папаши, который боится вернуться домой, потому что жена его держит за одно место. – глянув на него, сказал я. - Я тоже бы сходила, - проснулась Цунаде. – настучать тебе по голове за подглядывание. - О чем ты? – испугался он. – Я вообще завязал! - Ну да, конечно! – хором ответили мы с Цу-чан. - Честно-честно… - он сделал честные глаза. - Ладно, заканчивай. – сказал я. – Джи, может ты закончишь? Ну, я же вижу, как тебе сложно. Сложнее, чем мне или Цу. Перейдешь под покровительство сенсея, и будешь воевать, как нормальный синоби. - Так, я не понял. – Джи вгляделся мне в глаза. – Ты это о чем? А как же ваши поиски? - Сами справимся. – высказал я. – просто ты не создан для этого, друг. Джи молча поднялся, я поднялся тоже. Он подошел ко мне, и всмотрелся в мое лицо. А потом просто врезал мне, от неожиданности я плюхнулся на задницу. - Орочимару, - прошипел он. – еще раз, ты попытаешься отвадить меня от себя, оградить от опасностей или скрыть ее от меня. Если ты попытаешься, решать проблемы, которые просто не можешь решить в одиночку, оставляя меня не у дел, тогда, когда я могу помочь хоть чем-то, то я перестану тебя считать другом. Я тебе обещаю. Сказав это, он отвернулся и ушел в свою палату. Ладонь Цу, легла мне на губы, заживляя разрыв. - А ведь он прав. – прошептала она. - Знаю. – я кивнул. – Но так хотелось, чтобы хотя бы он не лез во все это дерьмо, которое может закрутиться, да и крутится здесь. Мы с тобой уже повязаны, ты кланом, я, как свидетель и прямой участник. А он… - А он, как наш друг. - Да, - согласился я. – но как мне не хочется этого, ты бы знала. - Знаю. – она уткнулась мне в спину. – пойдем? Мы встали и взявшись за руки, отправились в свою палатку. Лежа и глядя в потолок, я размышлял о том, что будет, или точнее о том, что может быть. Цунаде лежа у меня на груди, напевала колыбельную песенку. Она вообще любит петь перед сном, вспоминая мелодии, которые ей пела мама в детстве. А затем ее мама, вместе с ее отцом погибли на миссии. Наверное таким способом, она не дает себе забыть ее, вспоминая самые счастливые моменты с ее участием в ее памяти. - Цу, - прошептал я. – Как думаешь, Коноха изменилась? - Волнуешься? – так же шепотом ответила она. – Не стоит. Приедешь, и увидишь. Или ты беспокоишься о Сае? Я промолчал. - Не бойся. – сказала она. – Сая будет рада тебя видеть. - Надеюсь. И еще я... Надеюсь, что остался тем же, остался человеком, которого она помнит. – повернувшись сказал я ей. - Глупыш, - хихикнула она. – Мы давно не люди, - погрустнев продолжила. – все, что нам остается, это сохранить то все человеческое, что осталось от нас. Или обрести… А теперь иди сюда. Дорого домой. Ха! Я отправляюсь в Коноху! Было немного непривычно, все же давно я там не был. Да и Сая, надеюсь она в порядке. Два года войны, и у меня, как и у многих других, наконец появился отпуск, если так можно выразиться о трех недельном отгуле. Свежие силы поступили вчера, глядя на их восторженные и полные романтики лица, мне стало их жаль. Не то это место, но портить им праздник, я не решился. Пусть. Может, кто из них и сохранит то чудо, которое они испытывают сейчас. Добирались мы долго. Очень долго, караван был длинным, и людей было много, не только синоби. Беженцы, торговцы. С кем я только не успел пообщаться, в дороге делать нечего, тренировки давно привычны и делаются на автомате. Придумывать новое, я сейчас не готов. Но чувствую, что того уровня силы, что я достиг мне мало. Очень мало, я просто не готов к будущим событиям. Да, я джонин. А-ранг, но разве это предел? А как же будущие сражения, с которыми я обязательно столкнусь, просто не могу не столкнуться. Я верю в закон подлости, но и верю в то, что из любой ситуации есть выход. А сила, в большинстве случаев, это универсальный выход. А ведь война будет на два фронта, вот только когда… В Конохе будет время обдумать. Вот и врата. - В ад. – хихикнул я. Мда. Оказавшись в ставшей мне родной, деревне, я вдохнул воздух полной грудью. Прекрасно, прелестно, класс. - Я домой. – обратился к товарищам. – Свяжемся вечером? - Конечно! Хочу напиться и нагуляться! – воодушевленно проорал Джи. Цунаде поморщилась: - Я в клановый квартал. Думаю, улажу все до вечера. Не скучайте. – она поцеловала меня в губы и чмокнула Джи в щеку. Я дал ему подзатыльник. - Не засматривайся, а то придет злой и коварный змей и будет душить тебя подушкой. – сказал ему на прощание, и не слушая возмущенное «Эй!», я двинулся в сторону дома по крышам. Дом с виду не изменился. Но немного не убранный двор и общая атмосфера мне совсем не нравилась. Открыв дверь, я зашел внутрь и… ничего. Таак… - Сая! – крикнул я. – Я дома! Тишина, секунда, две, затем стук наверху, вот ты где… Я ринулся наверх, ожидая чего угодно, но не этого. Войдя в ее комнату, я обнаружил Саю, лежащую на кровати, и смотрящую в потолок. - Сая! – я присел рядом. – Ты в порядке?! Она повернулась и посмотрела на меня, да чтож такое… Вгляделась и широко открыла глаза. - Орочимару-сама! – с криком она обняла меня. – Вы вернулись! - Да, Сая-чан. Вернулся. Я вернулся. – поглаживая ее проговорил я. Сидя в гостиной и попивая свежезаваренный чай, я понимал, что все плохо. Для Саи. Она сникла, очень сильно сникла, эти два года для нее превратились в ад. Без ноги, ей приходилось использовать костыли, а сама она чувствовала себя бесполезной, брошенной, хоть ее никто и не бросал. Мне было очень больно наблюдать за такой Саей, и я не представлял, чем ей помочь. Я, конечно, буду рядом с ней, пытаться поддержать ее, но этого не достаточно, я уеду и она снова останется в одиночестве. А кто, кроме меня у нее есть? Никого… Товарищи на фронте, я тоже вскоре вернусь туда, поэтому нужно было срочно решать эту проблему. Поблагодарив и поцеловав ее, (кобель), я вышел на улицу и спокойным шагом решил прогуляться. Подумать и попытаться хоть как-то решить эту проблему. Что можно придумать? Так прогулял я до заката, пока в меня кто-то не врезался. Опустив голову вниз, я увидел золотистого цвета шевелюру, растрепанную и пышную голову. Присмотревшись, я понял, что это ребенок. Ну, приехали, уже не можешь определить кто перед тобой. - Здаров пацан. – взяв его за руку, я поднял его на ноги. – Не ушибся? - Нет. – удивительно спокойным голосом ответил парнишка. Затем слегка потупившись, - Извините. - Ничего страшного, молния. – хохотнул я. – Осторожней на поворотах. Пацан заразительно улыбнулся, заставив мою улыбку расшириться еще сильней, хотя вроде бы уже больше некуда. И пошел дальше. Интересный мальчонка, одним своим видом поднял мне настроение. Я застыл. Вот оно. - Стой. – крикнул я, одним прыжком, сокращая дистанцию, хотя расстояние было не маленьким. Если он испугался, то я даже этого не заметил. Смелый. - Как тебя зовут? – добродушно сказал я. - Минато. – помедлив ответил он, не понимая к чему это. - Минато… - прошептал я. – Знаешь Минато, давай-ка я с тобой прогуляюсь, ты ведь приютский? Сколько тебе лет? - Ммм, ладно. Да, я с приюта. Как раз бежал обратно, чтобы не опоздать на ужин. И мне 5 лет. – гордо сказало это чудо. - Ужинать значит… А давай я тебя угощу, все что хочешь, ну все что есть в этой деревне. – предложил я ему. - А меня не поругают? – он поднял на меня глаза, да чтож такое-то а. Чтоб я, будущий змей и гроза синоби умилялся, но вот же ведь! Прямо перед глазами! - Если я скажу, не поругают, потом отведу тебя обратно, идет? – протянул ему руку. - Хорошо! – снова улыбнувшись, он пожал ее в ответ. Место мы нашли сразу. Угадайте какое? Ичираку рамен… совпадение? Не думаю, кажется это передается в ДНК, улыбнулся я своим мыслям. Во дела. Ужин прошел на ура, меня нашел Джи, который присоединился к нам, и мы весело проболтали. Пацан оказался жизнерадостным и шаловливым оболтусом, не по возрасту умным и рассудительным. Любил розыгрыши и казался маленьким солнцем на фоне остальных людей, сияя не хуже Джирайи. Они быстро нашли язык и мне оставалось только вставлять иногда фразы, направляя курс разговора. Родителей не помнит, но клан Намикадзе знает. Наследства не осталось, война лишила небольшой клан всего, включая его родителей. В два года попал в приют, патруль нарвался на бушующий пожаром дом и сумел вытащить ребенка. В рубашке родился, ни завал, ни пожар его не задели. Поев и попрощавшись с Джи, я отвел его в приют, дорогу мне он показал. Решили не торопиться и поболтать еще, мне он понравился. Дойдя до приюта, мы зашли и я попросив его никуда не убегать, нашел главного, то есть главную и мы уединились в кабинете. - Орочимару-сан, я правильно поняла, вы хотите усыновить Минато? – спросила она меня. - Да. – сказал я. – В этом есть что-то странное? - Нет, простите, не поймите не правильно, но вы ведь вскоре отправитесь на фронт? – ах вот в чем дело. - Да. – улыбнулся я. – Но моя, ммм… девушка, останется здесь. Она получила ранение и не может отправиться со мной, поэтому она позаботится о нем, пока меня не будет. - Ясно. – кивнула она. – вы женаты? - Нет. – растерялся я. – Это важно? - Как сказать, - протянула она, роясь в бумагах. – Минато хороший ребенок, и мы все сильно к нему привязались, поэтому я волнуюсь. - Не волнуйтесь, - улыбнулся я. – Вы сможете, заходить к нам, когда захотите, я оставлю адрес. Бумаг много заполняться нужно? - Достаточно, но если вы решились точно, то ребенка можно будет забрать уже сегодня. Через месяц, я приду к вам и проведу беседу с Минато и если все будет в порядке, он останется у вас. – сказала она. - Это просто отлично! – я обрадовался. Выйдя из кабинета, увидел Минато, терпеливо дожидающегося меня. - Ну, пацан, теперь у тебя будет дом. – обрадовал его. - Дом? - Дом. Помолчали. - Дом? - Дом. Помолчали еще. - Дом? - Ты издеваешься? - Немного. Похоже, не все так просто, как мне казалось, думал я, ведя его домой. Пацан оказался, с юмором. Или это я, юмора не понимаю. Но стоя перед дверьми дома с Минато за руку, которого, к слову, стоит отучить наивности, которую он мне показал сегодня, я чувствовал себя отлично. Ну, Сая… теперь тебе ничего не останется, кроме как жить. А Минато уж устроит тебе веселую жизнь, я обещаю.