"Снежинка"

Маленькие пальчики нежными и легкими прикосновениями снова копошили его вьющиеся волосы, заставляя зажмуриться, и подаваться навстречу к ней, чтобы ощутить недолгую прохладу её холодных ладошек. Ему было приятно ощущать на себе взгляд её карих глаз, когда она оказывалась в его властных и сильных объятиях, смотрела на него обволакивающим взглядом из под густых ресниц. Ей это нравилось, но на смену всеобщей любви и привязанности приходила небольшая злоба - он отвлекал её от любимого дела. Он сам приучил её быть близко и так рядом, копошить его волосы, позволяя буквально всё. Она росла избалованной, дерзкой…. но любимой. Настолько сильно и так долговечно не любят даже люди. Под гнётом всех проблем людская связь рвётся под пристальной злобой, недоверием, всеобщим недовольством, личными проблемами. У них всё иначе…. С годами не вянущее чувство только набирало обороты, полностью вовлекая влюблённых во всё таинство неземного наваждения. Ведь оно приходило с небес для самых избранных. Её недовольство падало на его плечи большим тяжелым грузом, надавливая, стараясь подчинить, когда она корчила недовольную рожицу, не имея больше возможности гладить его по волосам. Но он выдерживал, и сейчас выдержит, ведь именно от него зависит всё её будущее. Он ловко подхватил её на руки и понес из гостиной в самую сказочную для неё страну на сегодняшний вечер – её маленькую комнатку, где он постоянный гость. Дверь комнаты отворилась, и девочка ахнула, прикрывая небольшой рот маленькой ладошкой. Она заметила все искрящиеся краски, исходящие со всех сторон небольшой комнаты. В углу, рядом с окном, стояла огромная елка, достающая мохнатой макушкой до самого потолка. Её огромные ветки, украшенные колючими зелёными уголками, спускались вниз, доставая почти до пола, из-за тяжести игрушек и конфет. Он принес её два дня назад… вчера с Леа, они украсили её и развесили искристые гирлянды и шарики…. сегодня разложили на ней приготовленные за ранее белые снежинки. И его девочка тоже была снежинкой – самой светлой, белой, такой невинной и крошечной, что не хотелось брать её на руки, из-за возможности раздавить хрупкую девичью душу, пока ещё толком не понимающую его полноценную силу и мощь. Под ёлкой в большой красной упаковке, украшенной небольшой синей витиеватой ленточкой, лежал её подарок. Подарили этот подарок ни её мать, ни её отец, и не множество родственников, которые сейчас пьют шампанское, зажигают свечи, веселятся. Именно он. Но именно этот праздник был только их общим праздником и самым важным. Они могли не видеться слишком долго, бывало, ругались, но свою новую жизнь, или продолжение нескончаемой эпохи продолжали за её маленьким столом. Они пили чай из её малюсеньких кружек, которые никак не подходили для его массивных рук. Так же зажигали свечи, загадывали желания, но из года в год, традиция не менялась – он не мог не прийти, а она не могла не пригласить его, ведь сильно нуждалась в его опеке. Только его подарок – её большого друга, брата, парня…. будущего мужа, в конце концов, был ей необходим как воздух. Подарок был большой - несомненно, самый дорогой, самый красивый. Для своей малышки он был готов на что угодно. Она заставила его снова почувствовать всю силу, и мощь, и непревзойдённое превосходство над любым кто был в этом доме, только смущенно улыбнувшись, показывая маленьким пальчиком на подарок под ёлкой. Он помотал головой и не разрешил ей сползти с его рук, чтобы разорвать причудливую упаковку и обрадоваться раньше времени. На сей раз это её не обидело, и она снова схватив ладошкой за его большой палец, начала лепетать про чай. Это было ещё одно из правил священного для них вечера, поэтому традицию менять никто не стал. Он опустил её на пол, и не спешно, буквально чувствуя, предстоящие счастливые минуты, потянулся за небольшими розовыми чашечками - они находились на самом верху большой полки. Она берегла эти чашечки…. только им двоим, позволяя из них пить. Он, несомненно, ценит эти моменты. Это отражается в его безгранично - влюбленных карих глазах, в его повадках и привычках, он позволяет себе на время быть именно таким - безумно счастливым, чересчур заботливым, когда она рядом, слишком настороженным. И это всё не зря - он сам понимает. Это всё ради неё – небо, звёзды, что искрят в тиши небосвода, с утра прохладный ветер или солнце, под унылой тишиной…. Совсем неважно, какое время года, ночь или день, если они вместе. Пусть ещё такая не смышлёная, слишком маленькая, чтобы ожидать большего. Он просто ждёт, ведь обладает необычной специфической особенностью не стареть, жить полноценной, но слегка тяжелой жизнью. Он сам понимает, что у него есть право быть с ней рядом, когда чувствует, что нужен, когда она, сопя, что-то лепечет себе под нос. Он слышит своё имя из её нежных уст и улыбается. Так странно и необъяснимо, но чувствует, что на сердце теплеет и ледники о прошедшем долгом дежурстве без её глаз, начинают таять в ночной тиши, не задевая своим присутствием никого из жителей маленького дома. Вот и сейчас, он, налив чай, сидит на полу, ведь даже не решается сесть на маленький стул, куда еле-еле помещается его наречённая. Именно так – не решается разрушить её маленький мир детства, что так быстро уйдет от неё в неведомые дали, и может там, где-то за вершиной гор все её мысли потеряются, разлетятся от шквального ветра и не напомнят о нём. Может случиться и так, поэтому цепляясь за каждый вздох, шаг, движение, он старается быть рядом. Пока есть возможность, он не упускает ни одного дня из её жизни. Она такая неведомо-притягательная, по-детски милая, счастливая, любимая. Она это чувствует, но не понимает, что уже потеряна для всех парней в Ла-Пуш. Им просто не выдержать ни борьбы, ни любви, за её маленькое бьющееся сердце, когда они будут стоять с ним на одной черте. Просто сломаются. Так будет всегда. Она отпивает горячий чай и с улыбкой смотрит на него, но всё же, не может раз за разом не осматривать необыкновенную «теплую» комнату. Он сделал её по-своему - мягкие, с виду не холодные снежинки сверкают на окне от сильных вьюг и метель. На стенах развешаны их совместные рисунки, такие похожие, практически одинаковые. Он их тщательно отбирал из множеств необычайно привлекательных других работ, но оставил именно те, на которых она рисовала его рядом с ним. Вот они поздно ночью, в зимнем лесу, смотрят на сидящую на дереве ухающую зеленоглазую сову. Смеются. Летом обычно она устраивается рядом с ним на пляже. На рисунке видно не только их, ещё Сэм и Эмили, Кимберли и Джаред, неугомонный весельчак Сет со своей сестрой Леа, Пол с Рейчел, Джейкоб и Эмбри. Всё такое родное, практически свое, но он даёт ей право выбора, дает время, чтобы отвыкнуть от него, либо просить вернуться. Он всегда возвращается, а она всегда просит вернуться. Её мать с отцом больше не боятся за неё, не стараются в штыки принимать его приходы к ним домой, ведь нет смысла. Если не в дверь, то она сама поздно ночью откроет ему окно, и всё будет как прежде. И про их неведомое притяжение тоже в курсе, что стало для них не просто великим событием, а облегчением. Люди шептались, но теперь это не волновало никого, раз старейшины были в курсе. Запрет и табу говорить про неизведанные темы, которые волновали жителей резервации, но которые оценили и приняли старейшины. Беспрекословно доверяли, иначе никак…. У неё будет истерика, плачь, слезы, и сопли, если рядом не будет верного друга, коим он приходится сейчас. Отступить, позволить…. отдать. Но родители знают, что это правильно, верно и даже необходимо в их случае держаться вместе, потому, как иного выхода нет. Отдали. Девочка заставляет его отвлечься от собственных мыслей, хлопнув по коленке. Она не произносит ни слова, а он уже знает, что его любовь хочет к нему на ручки, поближе к своему другу. Она называет его коротко и ясно – мой волчонок. И у любого бы возникли некие предположения, но никто не смог бы догадаться, что это верная информация, правда. Он волк…. Она его волчица, пусть маленькая, несуразная, и в человечьем облике. Но его. Так вышло, и непонятно, как случилось, но это любовь, которую они уже ощущают, и чувствуют как неизведанная сила древней магии окутывает их тела невидимыми нитями, прижимая настолько сильно и плотно, что тяжело вздохнуть если не хватает эмоций для подпитки, если рядом нет одного, или одной. Он чувствует все необъяснимые волнения, что слышал в мыслях братьев об их половинках, и прекрасно понял, что иного выхода у него нет. Да, он в принципе и не переживает ни о чем, не желает ничего менять. Просто пугается и переживает, что повзрослевшая девушка, почти женщина, сможет его позабыть или отвергнуть. Но весь негатив меркнет, когда она уже сидя на его коленях, радостно смеётся, осматривая свою новогоднюю комнату с всевозможными гирляндами, разноцветными фонариками и белыми шарами. Они выпили чай, съели сладости, но эта необычная ночь ещё не кончается. В комнате витает приятный запах ели, но этот запах замечает только она. Ему необыкновенно тяжело быть с ней рядом, и не попытаться сильнее уловить тот самый необыкновенный запах, который сводит его с ума, лишает рассудка, затмевает весь другой запах в радиусе множества километров. Она тоже пахнет по-особенному для него. Он решается упорхнуть из их комнаты, чтобы вернуть девушку к родителям и всеобщему веселью, но она не пускает - недовольно ругает его, и пытается остановить. Логика понятна, и нет сил, перечить ей, поэтому он остается, чтобы спустя несколько минут чокнуться кружками с новым налитым чаем, окунуться в прекрасную возможность смотреть на неё, любоваться ею, пока её родители с друзьями будут пить шампанское, есть салаты, пускать петарды. Ему это тоже важно, но теперь мысли были полностью заняты не только этим, но и последующими вечерами в их жизни. Спустя мгновение происходит то, о чём они так сильно мечтают - бью куранты, дикие визг и всеобщая радость не останавливает его, ведь он уже чокается с ней кружками с чаем, улыбается. Она счастливо смеётся своим звонким голосом, заставляя его всё больше и больше верить в необычность этого мгновения. Он сует ей в руки бенгальскую свечу, и золотистые, колющиеся искры, достающие до кожи, заставляют её смеяться всё чаще и радостней. Это определённо их вечер, их ночь, такая нежная и счастливая. Когда догорает свеча, то она выбрасывает её к камину, прижимается к своему другу, слышит его дикое биение сердца, а он чувствует, что ей не холодно в его горячих объятиях. Они счастливы. Когда часы пробьют час ночи, то он положит её на кровать, тихо и смирно будет наблюдать за её сном. Он всегда любит смотреть, как она спит, вздрагивает, когда ей сниться дурной сон, улыбается, когда он слышит свое имя. Просто оберегает её даже тогда, когда нет смысла переживать. Будет рядом всю ночь. А утром, он уйдет к себе домой, или в стаю, чтобы среди своих братьев отметить этот необычный праздник. Ему это тоже необходимо, но он разрывается между тем что нужно, и тем, что патологически ему необходимо. Они понимают, сочувствуют, но не жалеют. Они чувствуют в нём необходимую тягу, чувствуют, что он всё тот же старый добрый друг. Но в его жизни есть она - его свобода, любовь и боль. Такая притягательная, такая нежная, маленькая. Но его. Квил и Клэр – такая маленькая история, таких необыкновенных людей, но и она заставляет задуматься и поверить хоть на мгновение, что сказки оживают не только в книгах, но и в нашем представлении. Стоит просто верить…