Глоток воздуха

      Вечер. Берег реки. Медленно садящееся солнце. Рыжий школьник, сидящий на траве, положив под себя портфель. Такая картина все чаще и чаще повторялась последнее время.       Сила ушла. После победы над Айзеном агония продлилась ещё месяц. За это время успела произойти история с Мурамасой и побегом занпакто. Да и вообще, было столько всего, что стало казаться, будто все нормально, и Урахара ошибся...       Но месяц прошёл. И Урахара не ошибся. Этот Безумный Шляпник вообще редко ошибается. Недоговаривает часто. Почти всегда. А вот ошибается очень и очень редко.       Сила ушла. Вся и совсем. Он больше не видит духов, пустых, и шинигами тоже. Не то, чтобы не видит или слышит. Даже и не чувствует. Опять же от слова "совсем".       Сила ушла, и жизнь будто остановилась. Отец продолжал свою клоунаду с "тренировками", но как-то без огонька. Или это сам Ичиго перестал на них реагировать. Просто отклонял удар и шёл дальше, не оборачиваясь. Школа словно застыла во времени: занятия, тесты, шум, клубы, какие-то соревнования... Освободившееся внимание мальчика справлялось с этим всем легко. Даже слишком легко. Видимо, привыкнув постоянно драться за жизнь и преодолевать себя, Ичиго "раскачал" свою обучаемость до уровня, ранее непредставимого. Да и вообще, вопреки расхожему мнению, Куросаки дураком не был. Может быть слишком импульсивным, вспыльчивым, резким и нетерпеливым, но точно не дураком.       Всего две недели ему понадобилось, чтобы догнать и перегнать одноклассников, заполнив пробелы в знаниях, которые успели накопиться за время его прогулов и приключений. Он буквально нырнул в учёбу с головой, будто в омут, стараясь забыться, забыть, отвлечься. Хоть как-то. И первое время действительно получалось: голова буквально гудела от непривычной нагрузки. А потом наступила третья неделя, и оказалось, что человек ко всему привыкает. А в данном случае привыкает ещё и очень быстро. Всю третью неделю он шёл с опережением программы. Учёба стала даваться легко, а голова приспособилась к поглощению огромных объёмов информации (пробелов у него в знаниях было ой как много). Учителя только диву давались, не уставая проверять глубину его познаний в предметах. Им все казалось, что это случайность или какой-то фокус. Поэтому они изобретали все более каверзные задания и проверки... Но хватило их ненадолго. К концу той самой третьей недели они тоже привыкли. Друзья видели и понимали, что с ним творится, но сделать ничего не могли. Они пытались его как-то поддерживать, подбадривать, но... Ичиго не терпел жалости. Ни когда погибла его мать, ни теперь. Просто не терпел. Совсем. Ни в каком виде. Из-за этого росла пропасть между ними.       Удивительно, но при всем при этом, он умудрился сблизиться с Тацки. Уж больно похожее у них оказалось положение. Арисава видела духов, но не имела силы, потому не могла участвовать в борьбе друзей с пустыми. Ичиго же знал о мире духов столько, сколько не каждый шинигами знает, но не имел теперь возможности даже видеть его, что также автоматически оставляло его за бортом приключений.       К радости Тацки, Ичиго вернулся на карате. Впрочем, совсем ненадолго. До четвертой порванной груши. Сила шинигами ушла, но физическая сила все равно осталась на уровне, гораздо выше среднего для человека. За все эти битвы тело физическое адаптировалось к возросшим возможностям и энергопотреблению тела духовного, увеличив собственные возможности. Поэтому, уже на второй день, Куросаки секцию покинул, не дожидаясь, пока кто-то случайно покалечится в спарринге с ним.       Арисава расстроилась, но признала, что так будет действительно лучше (удар ноги Ичиго, в щепу разбивший десятисантиметровой толщины брус, еще очень долго стоял у неё перед глазами).       И вот он сидит здесь, на берегу реки, бездумно пялясь на закат. Сегодня, наконец, состоялся серьезный разговор с отцом. Выяснилось, что он бывший капитан десятого отряда Шиба Иссин, старший брат того самого Шибы Кайена, которого убила Рукия, и фактически глава клана не менее родовитого, чем Кучики с Шихоуин. А мать Ичиго, вообще, квинси, из одной их главных ветвей Куросаки Мисаки, потерявшая силы и одержимая пустым, которого он, собственно, и унаследовал. Такие вот дела. Но что теперь с этого толку, если силы все равно больше нет?       Зато хотя бы с отцом поговорил нормально. В кои-то веки без обычной его клоунады. Просто, как мужчина с мужчиной, о женщине, которая была дорога обоим.       Ичиго смотрел на закатное небо, слушал ветер и ни о чем не думал.