Вибрации любви

      Иногда он нежно приобнимал её и они, сидя рядышком, пели дуэтом красивые песни в компании друзей. Это были прекрасные и счастливые вечера. Она очень любила вот так сидеть у него на коленях и петь вместе с ним. Порой это были грустные песни, а порой веселые. А иногда она просто лежала у него на коленях или рядом с ним, и они молча наслаждались тишиной.       Первое время он был неопытен и часто ошибался в обращении с ней. Но со временем они привыкли друг к другу. В минуты страсти всё её тело дрожало и вибрировало. Ей доставляло удовольствие ощущение его ладоней, скользящих по изгибам ее идеального тела. Сплетаясь вместе и соединившись в одно целое, небольшими колебательными движениями, они не просто касались своих тел, а трогали души друг друга. Он любил, пристроившись к ней сзади, зажать её между бёдер и запустить свою правую ладонь туда, где совсем рядом располагалось её отверстие. И потом начать двигать пальцами слегка задевая её. Каждый раз при этом она вздрагивала и издавала тихий едва различимый звук. А иногда он нарочно легонько бил её, и тогда она громко отзывалась на эти движения. Когда он сильно увлекался процессом, они, слившись в едином дьявольском порыве, будто одержимые, могли заполнить своими криками всю комнату. И тогда движения всё ускорялись и ускорялись, а звуки становились всё громче и громче. Впрочем, вечерами они всё же старались вести себя тише, чтобы не мешать соседям.       А примерно раз в месяц он брал шёлковый платок и буквально полировал им всё её хрупкое тело, не пропуская ни миллиметра, забираясь даже туда, куда не положено забираться. Прикосновения шёлка не просто доставляли ей наслаждение, но и как будто заставляли очиститься. Ведь даже сам он в эти минуты избегал касаться её руками не прикрытыми шёлком, чтобы ненароком не «запачкать», не оставить на ней свой «след». И это несмотря на то, что все выпуклости и округлости, все её сокровенные отверстия были давно изучены его пальцами. За время их знакомства эти пальцы побывали, наверное, уже везде, где только возможно.       У них были непростые отношения. Порой он расстраивал её. Когда такое случалось, после этого он и сам долго злился, огорчался, слушая её. Всё потому, что сразу чувствовал: что-то не так. Ему надо было лишь услышать её, чтобы понять это. Не тот тон, не такой, как обычно. После этого он долго выслушивал её, внимательно вслушиваясь, чтобы ничего не пропустить. И так до тех пор, пока всё не станет как прежде. Иногда она приходила в норму быстро, а иногда он часами сидел, держа её на коленях, слушая и слегка касаясь её пальцами, настраивая на нужный лад. Так долго, пока выслушав её, он с уверенностью не мог бы сказать, что она в порядке.       Он не был ревнив. Когда кто-то из его друзей приобнимал её, сажал к себе на колени и хотел спеть с ней, он не возражал. Иногда липкие, жирные пальцы его друзей прикасающихся к ней, вызывали в ней дрожь отвращения. Но ради него она терпела, ведь это были его друзья. После обильных посиделок ей всегда хотелось помыться, смыть с себя эти чужие касания. И он помогал ей в этом, бережно протирая её тело влажным полотенцем. А сама она хотела бы, чтобы её касался лишь он. Чтобы даже случайные прикосновения чужих рук не нарушали их взаимную гармонию.       Они впервые познакомились в музыкальном магазине. Увидев её за прилавком, он моментально влюбился и сказал, что хочет только её и никого больше. Она испытала тоже самое, и заворожённо смотрела на него с того самого момента, как он только вошёл в магазин. А вышли из магазина они уже вместе. Он – начинающий гитарист, и она – его только что купленная гитара.