В каждой вселенной: вместе

Дину нравится, когда Кас его целует. Когда Кас прижимается к нему всем телом, сжимая пальцы сначала на плечах, а потом – просто крепко обнимая. Дин в такие моменты чувствует себя в безопасности и не понимает, почему это так важно. Он привык постоянно отслеживать, нет ли поблизости какой-нибудь угрозы, и когда Кастиэль появился в его жизни, то ощущение опасности практически пропало. А ощущение бесконечного покоя – пришло. Дину нравится, когда Кас толкает его на кровать и падает следом, придавливая к матрасу собственным телом. Дину нравится, что Кас такой тяжелый, что он чувствуется настоящим и существующим. До встречи с ним Дину казалось, что все вокруг – зыбкое и мерцающее, а теперь, вместе с Касом, он обрел реальность. Дину нравится, когда Кас запрокидывает его голову, вцепляясь пальцами в короткие волосы, уже влажные от пота, и прижимается губами к шее, будто примериваясь для укуса. Затем коротко лижет и присасывается к коже, и Дин обычно сдавленно стонет, а наутро отмечает обновленные пятна засосов. Дину нравится видеть на себе эти синяки, ему нравится, что эти следы говорят и ему, и остальным, что он – чей-то. Что он больше не неприкаянный парень, потерявший опору в жизни в минуту своего рождения, он – принадлежит тому, кому должен принадлежать. Дин хочет сказать об этом всем Кастиэлю, но не может подобрать правильных слов, и потому просто трется бедрами о его стояк, в то время как Кас нависает над ним и смотрит темным взглядом, смотрит опасно и голодно. Дин ухмыляется и, дернувшись вперед, кусает его за нижнюю губу, оттягивая ее вниз. Кастиэль резко выдыхает с коротким низким стоном и опускается ниже, целуя Дина так, что у него кругом идет голова. Язык Кастиэля скользит по губам, ныряет внутрь рта, оплетает язык Дина и выскальзывает наружу. Дин недовольно хмурится, но Касу все равно – он снова целует, придавливая собой, и держит руками за плечи, держит крепко. Дин хочет, чтобы Кас никогда его не отпускал. Он разводит ноги в стороны, едва Кас касается его колена, и прогибается в пояснице, потираясь о Каса животом. Жесткая джинса ширинки почти болезненно проходится по головке его члена, и Дин шипит и кусает язык Кастиэля. Тот фыркает и с легкостью отстраняется, и Дин злится, что Кас уходит от него так легко. Сам он просто не может без Каса, особенно в эту минуту, когда стояк разрывает трусы и хочется чего-то настоящего, серьезного, быть может, даже мучительного. Кас может ему это дать, но где найти смелости попросить о таком?.. Кастиэль возвращается уже обнаженный. Ставит колено рядом с лицом Дина. Дин смотрит на него, отвлекаясь от напряженных мыслей, и рефлекторно облизывает губы, потому что взгляд то и дело опускается с сурово поджатых губ и сощуренных глаз на член, покачивающийся прямо перед носом. Дин снова облизывается и вскидывает глаза на Каса, который чуть подается бедрами вперед, и головка члена проезжается точно по губам и даже задевает щеку, оставляя влажный след смазки. Дин лихорадочно глотает воздух, а затем размыкает губы, шире открывая рот, и берет в себя так много, как может. Кас там, сверху, что-то бормочет, и Дин готов поклясться, что это ругательство, но затем в его волосах оказывается направляющая рука, пальцы сжимают сильно и больно – как надо – и Дин пропускает член глубоко в горло, зная, что Кас это любит. Кас это любит – и сейчас непроизвольно дергает его за волосы, не сдержавшись, и стонет низко, гортанно. Этот стон проливается на Дина кипятком, ошпаривает прямо по позвоночнику – в промежность, где все поджимается от предвкушения. Кастиэль отстраняет его от себя, и Дину кажется, что он навсегда запомнит этот бесстыдный звук, это чмоканье, с каким он отлипает от члена Каса. Головка заманчиво поблескивает, и Дин совсем не прочь вернуться к прерванному делу, потому что он любит, когда у него во рту член Каса, любит эту тяжесть, любит его толстый ствол, и мягкую нежную кожу, и гладкую, словно влажная ягода черешни, головку: бордовую, с ямкой, которую так и тянет приласкать языком. Дин любит, когда Кас стонет, когда вжимает в пах лицом, заставляя заглатывать глубже – теряя контроль за секунды до оргазма. Дин позволяет ему это всё, доверяя и отдавая себя в его руки. Дин до сих пор не верит, что у него есть этот человек. Кас толкает его в плечо, снова возвращая к себе, и Дин валится на спину. От открыт и доступен – конкретно сейчас и конкретно для Каса, и это сводит с ума. Кас сводит его с ума, переместившись по кровати так, чтобы оказаться у Дина между ног. Он сгибает ноги в коленях, шире разводя бедра, и Кастиэль, стянув с него трусы, улыбается краем рта и сразу же лезет в самое нутро двумя пальцами. Дин почти разработан, но все равно дергается от неожиданного вторжения в тело. Кас придерживает его, положив ладонь точно на тазовую кость, и разводит в Дине пальцы в стороны, двигает ими внутрь и наружу, массирует большим складочки вокруг припухшего ануса. Дин отзывается стоном на каждое действие и елозит задом по простыне, чтобы почувствовать больше, только Кас не позволяет – замирает, едва Дин двинется, и продолжает, несмотря на недовольные взгляды и красные в испарине щеки, только когда Дин затихает. Когда Кастиэль вынимает пальцы из задницы Дина, он, измученный и возбужденный, изголодавшийся по члену, лежит практически без сил. Его грудь вздымается часто-часто, собственный член тверд так, что можно окончательно свихнуться, если Кас что-нибудь не сделает. И Кас делает – добавив смазки, он приставляет головку к разработанному анусу и въезжает в Дина медленно и неотвратимо. Дин зажимается в первую секунду, но мгновенно расслабляется, и Кас запрокидывает голову, потому что ему хорошо. Дину тоже хорошо, и он вторит своим стоном, поджимая пальцы на ногах. Кас опускается на Дина, прижимаясь к его груди своей, и Дин тут же обхватывает его руками, чувствуя под пальцами крепкую сильную спину и ложбинку позвоночника. Кастиэль трахает его медленно, дразнит, пробует на вкус – и Дин целует его, желая ярости и, быть может, боли. Кас держится долго, игнорируя сигналы и укусы, тянет свою пластинку, скользя монотонно и скучно, и Дин бесится, жаждая мощи. Он отталкивает Каса от себя, вынуждая того приподняться на руках, и Кас опаляет его таким взглядом, что Дин даже теряется, не зная, чего ждать. Кастиэль останавливается совсем, замерев членом в Дине, и он чувствует, как тот подрагивает внутри, какой тот горячий, твердый и толстый. А потом начинается буря. Кастиэль удерживает Дина взглядом исподлобья, смотрит жестко. Дин не может оторваться от его глаз, темных и неправдоподобно синих, как грозовая туча над штормящим морем. Кастиэль начинает двигаться, и постепенно его толчки становятся все более резкими и грубыми, учащаются так, что шлепки тела о тело разносятся по всей комнате. Они оба мокрые и грязные, на лицо и грудь Дина падают капли пота с влажных волос Кастиэля. Дин слизывает влагу, попавшую ему на губы, раздувает ноздри, когда член врывается в него особенно яростно, и наконец прикрывает глаза, чувствуя, как близок к оргазму. Кастиэль дышит шумно и тяжело, он напоминает свихнувшегося робота, и Дин, наверное, сейчас просто задымится в месте трения, но как же, блядь, как же ему хорошо. Он направляет невидящий взгляд за спину Каса и упирается прямо в стоящий напротив кровати шкаф с зеркальными дверцами. Он видит свои раздвинутые ноги, свою поясницу, и, когда Кас движется назад, можно разглядеть розовую растянутую вокруг члена дырку. Он видит, как напрягаются ягодицы Каса, как проявляются эти ямки по бокам, когда тот толкается в тело Дина. Дин видит спину, сильную спину и выбитые его руками крылья от поясницы до шеи. Перья доходят до запястий, и этот правдоподобный широкий размах движется, пока движется Кас. И Дин думает, что все-таки свихнулся, когда в его глазах вдруг темнеет, и он видит – и в отражении, и над собой краем глаза – огромные черные распростертые крылья. Глаза Каса начинают светиться, но этого просто не может быть, а за окном сверкает молния без грома и дождя, и Дин зажмуривается. Кастиэль хватает его за левое плечо, до боли вжимая пальцы, и в секунду, когда грохочет оглушительный гром, они оба содрогаются в оргазме. * * * Наутро Дин просыпается один. Каса рядом нет, но его место все еще нагретое, а через секунду в ванной комнате начинает шуметь вода, и Дин успокаивается. Встает, чувствуя, как тянет все тело, как любое движение отдается легкой или не очень болью, и прикидывает, насколько ему хватит этого. Он, не тратя время на сомнения, заходит в ванную и видит за матовым белесым стеклом душевой кабинки размытый силуэт Каса. Улыбается мимолетно собственным мыслям и берет в руки зубную щетку, думая, что потом можно будет забраться под воду к Касу. Зеркало оказывается безжалостным. Дин застывает, когда видит свое отражение, и его взгляд начинает скользить от синяка к синяку, от укуса к укусу, прослеживая путь вчерашних ласк. Он прикасается к некоторым, надавливает на них и морщится от боли, но не может остановиться. Когда он добирается до плеча, Кас выходит из душа и в секунду оказывается за его спиной. Дин осторожно нажимает пальцем на отпечаток большого пальца и кривится. Кас смотрит на него в зеркало, и Дин, перехватив этот взгляд, убирает руку. Кас заменяет ее своей, и синяки, оставшиеся после ночи, идеально совпадают с его ладонью. – Я... – Дин осекается, потому что в горле неожиданно становится слишком сухо, и откашливается. Затем пробует снова: – Я... Я думаю, я знаю, что будет моей двенадцатой татуировкой.