Ким ёбаный Чонде или Песни о любви

Апрельской ночью на улице плюс два, порывистый ветер, сырость и затянутое облаками небо, а на нём лишь рваные джинсы и кожаная куртка поверх тонкой майки. Он выкатывает из гаража старую бочку, ставит её на лужайке перед домом, достаёт старые картонные коробки, забитые тетрадями, и канистру бензина... К чёрту всё. Вытряхивает содержимое коробок в бочку, заливает горючим. Высекает дорогой зажигалкой пару искр и отправляет её следом за стопками тетрадей. Моментально вспыхнувшее пламя опаляет жаром кожу на его лице, которая стягивается от резкого перепада температур. Моментально вспыхнувшее пламя с наслаждением начинает пожирать всё, что свалено в старую бочку. Гори. Он какое-то время сосредоточенно смотрит в самый центр пламени, потом рука его судорожно тянется к грифу старой гитары. Пара секунд на осознание действительности. Пара секунд на попытку совладать с лавиной нахлынувших воспоминаний. К чёрту всё. Ухватился за гриф двумя руками. И со всей дури о мощённую булыжниками садовую дорожку. Ещё раз. И ещё. Гори. Осколки, струны - в огонь. Внутри волны боли, отчаяния, обиды и ущемлённого самолюбия устроили полный диссонанс. Сознание штормит по десятибалльной шкале: от пятёрки до нуля, от нуля сразу к десятке. Руки дрожат, и он прячет ладони в карманы кожанки, пустым взглядом вперившись в центр бушующего пламени, что колеблется из стороны в сторону, то и дело обжигая обветренную кожу, покушаясь на копну чёрных, как сама ночь, растрёпанных волос. Сгоришь ли ты, либо сгорят твои работы - разница не существенна. Раз исчезает смысл, то исчезает и сама жизнь, верно? От этой мысли он резко, нервно передёргивает плечами и медленно оборачивается назад, глядя в окна второго этажа. Пламя ли отражается в его опустевшем взгляде, либо в действительности тёмные глаза полны упрёка и разочарования - поди разбери. Я с горьким сожалением понимаю, что от того милого солнечного мальчишки, который переступил порог моего дома восемь лет назад, практически ничего не осталось... Хотя нет, это не совсем верно... Ким Чонде в душе всё тот же отзывчивый, вежливый и скромный четырнадцатилетний мальчик... - Провожу ладонью по лицу и ерошу волосы на затылке, делая очередной глоток виски из своего бокала. - Кажется, я не хочу мириться с мыслью о том, что этот ребёнок уже совсем взрослый... ** Впервые я увидел его девять лет назад. Моя тётя работает в приюте и, прознав о моих успехах в учёбе (я был уже второкурсником на факультете иностранных зыков), предложила позаниматься репетиторством со своими подопечными. И Ким Чонде или Чен, как его называли приятели, стал моим самым способным учеником. Я был очарован этим мальчишкой и всякий раз искал лишний повод заскочить в приют, чтобы повидаться с ним. Это продолжалось около года. А потом произошёл "несчастный случай"... я до сих пор помню, как сорвался посреди пары в больницу, ничего не объяснив преподавателям и одногрупgникам - Чена сбила машина, когда он с лучшим другом возвращался из школы. Хотя, Джонг сказал, что Чонде будто сам кинулся под колёса. Мне пришлось взять с парня слово, что он никому об этом больше не скажет, а Джонг, сверкая глазами, поставил условие, которое привело меня в полное замешательство: "Только если ты, хён, пообещаешь никогда больше его не оставлять" - однако, когда Чонде пришёл в себя, всё встало на свои места. -...правда в том, что даже тебе, хён, я оказался не нужен. - у него перелом ноги и предплечья, сотрясение мозга первой степени. Чен лежит на больничной койке и изучает пустым взглядом трещинки на потолке, - Джонг скоро покинет приют и я всё равно останусь один... - его голос начинает предательски дрожать, - тебе тоже будет не до меня. А вас двоих... мне никто не заменит. Должно быть, в ту минуту один глупый четырнадцатилетний мальчишка изменил мою жизнь раз и навсегда. Сказать, что было трудно - значит не сказать ничего, но родители и тётя от меня не отвернулись, помогли всем, чем только было можно, с оформлением необходимых документов, потому из больницы Чонде забирали не органы опеки, а я сам. Лично. Подумать только, он тогда ничего не понял... -Хён, куда мы едем? - настороженно поинтересовался Чен, когда понял, что я везу его в противоположную сторону от приюта. -Не переживай, хочу тебе кое что показать. - а мне было так страшно узнать его реакцию, ведь, если он не захочет, то вся работа полетит насмарку. Когда машина остановилась в районе новых таунхаусов, Чонде вновь подал голос: -Ты тут живёшь? -Ага. - улыбнулся я, - Хочу сделать тебе подарок, поэтому нужно было заехать домой. Не мог не заметить, как загорелись его глаза в этот момент, что придало мне куда больше уверенности в себе. Пока я якобы копался в гараже и готовил чай, мальчишка успел осмотреть весь дом. Ну, почти весь. -У тебя очень красивый дом, хён. - пряча смущённую улыбку за чашкой чая, заметил Чондэ. -Спасибо. Правда, для меня тут комнат многовато. Целых три спальни. -Три!? - изумился он. -Ну да, а ты что, не видел? - скопировав его интонацию, отозвался я. -Я не поднимался наверх... -Зря. Пойдём, покажу. Я показал ему свою спальню. -Ты... то есть ты один живёшь... Даже без девушки? - боже, никогда не забуду этот удивлённый взгляд наивных шоколадных глаз. -Именно так. Кстати, вот что я хотел тебе показать. - и открыл перед ним дверь во вторую комнату. -Это... - он был озадачен. Потому что это была комната для подростка. Потому что она была в его любимой цветовой гамме. Потому что в ней были некоторые его вещи. -Я знаю - слишком нагло с моей стороны. Но если ты захочешь, то можешь оставаться у меня на выходные... я бы хотел, конечно, чтобы ты остался здесь насовсем, но не уверен, что ты с этим согласишься, поэтому... -Хён... - я отвлёкся от собственных рассуждений и понял, что он стоит прямо передо мной, сжимая в руках края моего джемпера, и рыдает, как пятилетний ребёнок, - зачем ты так делаешь, хён? Это... слишком трудно будет. Я больше всего на свете хочу остаться с тобой, но там так много документов... поэтому детей очень трудно забрать... Я ухмыльнулся, подхватил его на руки и поднёс к письменному столу, указывая на толстенную папку: -Ты про эти документы говоришь? - голос дрожал. Боги, я сам готов был расплакаться, поэтому уткнулся Чонде в висок, сильнее сжимая его в объятьях, - Послушай меня очень внимательно: когда я узнал, что с тобой случилось, я понял, что не могу тебя потерять. Я хочу заботиться о тебе. Хочу помочь тебе вырасти счастливым человеком. Хочу, чтобы у тебя была собственная комната, обучение в нормальной школе... хочу стать твоей семьёй. Я знаю, что это не совсем то, о чём ты мечтал... -Нет, хён, нет, это не так! Я тоже этого очень хочу. - запинаясь, не в состоянии прекратить тихую истерику, проговорил Чен. Мне стало трудно дышать и пришлось закусить губу, чтобы не поддаться эмоциям. -Тогда... тогда всё будет хорошо. Если ты правда этого хочешь. Потому что комиссия по опеке ждёт твоего согласия. Это был один из лучших дней в моей жизни... Третья спальня превратилась во вторую гостиную. Дни наполнились счастливыми детскими улыбками Чена и его друзей, которые стали частыми гостями в нашем доме. "Ким младший" - чёрт меня дери, с какой гордостью он представлялся так всем новым знакомым! Всеобщий любимец. Самый счастливый ребёнок на Земле. Чонде увлёкся музыкой после того, как перевёлся в старшую школу и познакомился с Пак Чанёлем - я подарил ему гитару. Позже он устроился на подработку и купил себе синтезатор. День ото дня его мир приобретал новые краски. Порой я ловил себя на мысли, что всё может быть не так гладко, как кажется. Что у такого парня переходный возраст должен протекать куда труднее. Но Чонде никогда не переходил границы. Точнее, он каждый раз спрашивал моего мнения, таким образом раздвигая границы собственных возможностей. Он стремительно двигался вперёд, но каждый раз оборачивался и протягивал мне руку. "Я всегда буду рядом с тобой, хён. Я не хочу тебя огорчать". Когда всё пошло наперекосяк?... Чанёль предложил собрать музыкальную группу. Чанёль познакомился с Бекхёном. Чен познакомился с Бекхёном. Толпы девчонок-поклонниц вскружили голову. А потом голову вскружил Бек. Как я к этому отнёсся? Спокойнее, чем ожидалось. Промолчал о собственной увлекательной школьной/студенческой жизни и выдал: "Помни только, что мы в ответе за тех, кого приручаем"- я слишком хорошо знал Чонде. Я воспитывал его, знал его недостатки. Поэтому ни черта не удивился, когда одним прекрасным вечером, вернувшись домой, встрял в выяснения отношений. "КИМЕБАНЫЙЧОНДЕГОРИВАДУСУКА!" - Бекхён чуть не сбил меня с ног и вылетел из нашего дома. На мой вопросительный взгляд Чен пожал плечами и, глупо улыбаясь, сообщил: "Кажется, расстались. - а потом, за ужином, рассказал: - Думаю, он поймёт, что не я ему нужен... Чанёль, оказывается, влюблён в него по уши, а я, кретин, этого не понял. Я, лучший друг, этого не понял! Ну что за идиот, а?" - и снова девчонки. Снова стопки исписанных нотных тетрадей. Тысячи идей, миллионы возможностей. И каждый раз, когда он возвращался домой, когда заканчивал рассказывать, что с ним произошло сегодня, он садился рядом, опускал голову мне на плечо, и говорил: "Как хорошо дома, хён. Как хорошо думать, что у меня есть ты." - парой слов Ким Чонде наполнял мою жизнь новой дозой смысла, стирал мои собственные границы. Когда всё пошло наперекосяк?... В ночь моего двадцать восьмого дня рождения мы вместе вернулись с вечеринки из рок-кафе. Он никогда не позволял мне расслабиться в день рождения, вот и сегодня выступил со своей группой в качестве поздравления. Год за годом, день ото дня вот уже девять лет этот мальчишка заставляет меня улыбаться и думать, что моя жизнь - вовсе не бессмысленная штука. -Я ещё кое-что хотел сделать. - Чонде улыбается и сажает меня на диван в гостиной второго этажа, достаёт гитару и помятую старую нотную тетрадь. -Это... - я узнал её. С этой тетрадью он не расстаётся с тех самых пор, как начал создавать музыку самостоятельно. Она была особенной. Для нас обоих. Потому что каждая песня здесь - посвящена мне. Не так давно у Чена случился приступ острой апатии. Когда я напал с расспросами на ЧанБеков (а эти парни встречаются уже второй год, нашими молитвами), то узнал, что мой младший взялся за переработку старой, не дописанной ещё в семнадцать лет, песни, посвящённой имени меня любимого. Но как-то не получается у него. Совсем. И вот теперь этот упёртый мальчишка сидит рядом со мной на диване, с гитарой в руках. И я достаточно пьян для того, чтобы позволить себе заметить лихорадочный блеск в его глазах, заметить эти тонкие пальцы, нервно сжимающие гриф гитары, и дрожащий от волнения голос. Мир перевернулся и обрушился в бездну, когда я понял, о чём эта песня. Мир растворился в его голосе и перешёптывании струн его гитары. Мир сосредоточился на кончиках его пальцев. Моя жизнь оказалась в его руках. Одно последнее прикосновение к струнам. Чонде сидел напротив меня, а я не мог вымолвить ни слова. Я не мог поднять голову и посмотреть ему в глаза. Он взял меня за руку и поднёс мою ладонь к своим губам. -Я люблю тебя. И я был достаточно пьян, чтобы ответить на последовавший за этим поцелуй. Но не достаточно пьян для того, чтобы сказать правду. -Чонде... Чен... подожди. Это не... я. Я не могу. Спустя минуту он уже вылетел из дома, чуть ли не сорвав железную дверь с петель. Сейчас, стоя у окна, я наблюдаю, как в этой чёртовой бочке, которую младший выкатил на газон перед домом, сгорает всё наше прошлое. "Гори". "Ты правда этого хочешь?" ** Чонде поднимается на крыльцо и собирает с порога нотные тетради. Секунду медлит, проводя пальцами по отсыревшим из-за погоды исписанным листам. Годы работы. Мелодии сердца. Музыка души... Жёсткая, горькая ухмылка тенью скользит по его лицу, он сминает в руках заветные страницы, с ледяным остервенением рвёт их на части и кидает в бочку. Ещё и ещё. Вместе с этими страницами в клочья разлетается моя собственная душа. * Вместе с этими страницами в клочья разлетается моя собственная душа. Осталась последняя тетрадь. Шум пылающего пламени пронзает грохот ударившейся о стену двери. Звук торопливых шагов за спиной. Его руки крепко обвиваются вокруг меня, не позволяя швырнуть последнюю тетрадь в огонь. "Не надо. Чонде, я прошу тебя. Не надо." - его дрожащий голос еле различим, но я чувствую тёплое, сбивчивое дыхание, щекочущее мне шею. Опустошённый и бесчувственный. Я последние остатки сил бросаю на сохранение безразличия. Чтобы не сорваться. Чтобы не перечеркнуть хрупкую связь длинною, кажется, в целую жизнь, раз и навсегда. В апрельскую ночь, когда на улице плюс два, порывистый ветер, сырость и затянутое облаками небо, ты выбежал на улицу. Босиком. В рваных джинсах и тонкой майке, которую Бекхён подарил тебе на прошлый день рождения. От холода ты вжимаешься в меня всем телом, тонкими ледяными пальцами цепляясь за рукава моей кожаной куртки. И тебе до ужаса страшно. Я знаю. * Чувствую, как Чен начинает разворачиваться и, ослабив хватку, пытаюсь отступить хоть на полшага назад. Но он не позволяет мне даже этого. Обвив меня руками за талию, он заставляет меня встать босыми ногами на его ботинки. -Совсем дурак. Заболеешь же. - отстранённо замечает он, выдавливая из себя подобие снисходительной улыбки. Я ненавижу свою жизнь. Ненавижу. Потому что в самые важные моменты, когда всё зависит от правильно принятого решения... -Ответь мне только на один вопрос: ты не любишь меня, или ты просто боишься? ...каждый раз это решение приходится принимать за пару мгновений. Ни больше, ни меньше. Я ненавижу свою жизнь. Ненавижу. Потому что она пуста, если Чонде своей улыбкой, своим голосом, своим существованием не введёт вовремя новую дозу смысла мне прямо под кожу. -Больше всего на свете я боюсь тебя потерять. -Обязательно потеряешь. От этих слов всё внутри похолодело. Словно Чен только что разодрал мне грудную клетку и впустил внутрь потоки ледяного весеннего ветра. Ноги подкосились, я готов был рухнуть на землю, если бы он отпустил меня. Но он не отпускал. Я испуганно заглянул ему в глаза. -Ты воспитывал меня с тех пор, как мне было четырнадцать. Ты стал моей семьёй. Но дети вырастают. Дети уходят из дома. Создают новые семьи. Мне двадцать два года. И я ухожу из твоей семьи, чтобы создать свою собственную. Не в силах произнести и звука, одними губами прошептал: -Чонде, я... - он прикладывает к моим губам указательный палец, давая понять, что ещё не закончил. -Я хочу, чтобы ты стал моей семьёй. Потому что мне некуда больше идти. Потому что ты единственное, что держит меня здесь. И говоря "здесь", я имею ввиду не дом или город. Я имею ввиду жизнь. "Ким_ёбаный_Чонде_гори_в_аду" - последнее, о чём я успеваю подумать, прежде чем ответить на его медленный поцелуй. Нотная тетрадь так и остаётся лежать на мокром газоне. И я думаю, что завтра наведаюсь в музыкальный магазин и куплю для Чена парочку новых. Должен же он куда-то записывать новые песни. Обо мне.