До свадьбы заживёт

      Я просыпаюсь резко, напряжённо подскакивая на кровати. Моё дыхание сбито, голова раскалывается, по щекам текут слёзы. Перед моими глазами стоит ужасная картина из моей собственной жизни, которая периодически приходит ко мне во снах.       Я лежу на асфальте посреди дороги в луже собственной крови. Ко мне подбегает удивительно резвый старик и оттаскивает в сторону, к тротуару. Он куда-то звонит, пока я пытаюсь успокоить звон в ушах и осознать, откуда в моей ноге сотни, тысячи осколков. Я с трудом поднимаю голову и вижу, что вокруг меня нет ничего хоть сколько-нибудь острого. Эти осколки — лишь воплощение ужасной боли, распространяющейся по всему моему телу. Я сгораю в ней, как щепка в огромном костре. Я тону в ней, как камень в безбрежном и глубоком океане.       Старик хватает меня за руку, и я с трудом концентрирую на нём своё внимание. По моим щекам неудержимо текут слёзы, и мне трудно разглядеть его лицо, но я вижу его глаза. Они поразительно светлые и чистые, они сияют добротой, они ярко-голубого цвета. Эти глаза врезаются в мою память, кажется, на всю жизнь. Он гладит мою руку и улыбается так ласково и нежно, что я немного успокаиваюсь.       — Ничего, деточка, до свадьбы заживет, — эту фразу часто говорила мне бабушка, и я не обращала на неё особого внимания, но сейчас я горько усмехаюсь, потому что старик не знает, что я уже замужем.       Я просыпаюсь всегда именно на этом моменте. Картины прошлого пронзают сердце болью. У меня было здоровье, у меня было счастье, была семья. Мне казалось, что у меня есть всё, что нужно, чтобы жить и радоваться жизни, но я ошибалась. Одна авария отобрала у меня здоровую ногу, счастье, разрушила мою семью.       Мы безумно любили друг друга, но мой муж не смог стерпеть мою инвалидность. Услышав о том, как тяжело мне придётся, он бросил меня наедине с моими проблемами, оставил без любви и поддержки. Моих родителей давно не было в живых, так что я осталась одна, и всё, что меня поддерживало, — это слова того человека, успокоившего меня в трудную минуту. Я держалась всё это время лишь за них и старалась быть сильной несмотря ни на что.       Мою ногу буквально собрали из маленьких кусочков, и все эти полтора года я заново училась ходить. Каждый шаг доставлял огромную, почти нестерпимую боль, но никто и никогда больше не видел слёз на моих щеках, потому что если бы этот мир после всего, что со мной было, посчитал меня слабой, мне бы было незачем жить.       Сейчас на моих щеках слёзы, но увидеть их некому, потому что я живу одна. Пожалуй, это единственный плюс одиночного проживания для меня.       Три-четыре месяца назад я познакомилась с одним мужчиной по имени Уилл Сандерс. Он был единственным человеком, который, увидев меня на улице, решил помочь и потратил на меня, слабую незнакомку, несколько часов своего времени. Однако при этом в его взгляде не было жалости или презрения. Парень считал меня равной себе, и я была бесконечно ему за это благодарна. За эти несколько часов мы разговорились, многое друг о друге узнали. Не знаю почему, но Уилл всерьёз решил помогать мне всем, чем сможет. Он покупал для меня продукты, когда мне было тяжело выйти из дома, иногда оставлял деньги, потому что прожить на пособие об инвалидности было трудно, занимался со мной в свободное время учёбой — в институт я ходить отныне не могла.       В общем, он делал всё, чтобы мне стало легче жить, и мы сдружились. Уилл стал часто приходить ко мне, и мы, дружно смеясь и уплетая что-то неимоверно вкусное, болтали обо всём на свете, смотрели фильмы или читали вслух книги. Как-то раз он даже принёс ко мне скрипку. Никогда не думала, что можно так прекрасно играть! То есть, я, конечно, слышала красивую музыку, но и представить не могла, что что-то восхитительное, берущее за душу, можно сыграть с первого раза без запинки, без ошибок. Но он мог. Он играл мне постоянно, потому что мне это очень нравилось, и всегда улыбался, принося в мою душу умиротворение и спокойствие, помогая наконец расслабиться и забыть о предательстве прошлого любимого человека. Уилл помогал мне ходить, гулял со мной, придерживая за плечи, и я становилась счастливее и счастливее.       И вот, наконец, моя реабилитация почти подошла к концу. Я уже хорошо и самостоятельно хожу, могу носить не слишком тяжёлые сумки и не бояться задеть стену ногой. Несколько дней назад Уилл предложил мне стать его девушкой, и я без раздумий согласилась. Через пару часов он зайдёт за мной, чтобы отвести к своим родителям и нас познакомить. Я встряхиваю головой и широко улыбаюсь, чтобы уверить себя в том, что у меня всё хорошо и я совершенно не волнуюсь. О своём сне я вскоре забываю, потому что и правда счастлива, и плохие мысли не имеют привычки задерживаться в моей голове. А вот волнение не угасает, но я и не пытаюсь его преодолеть, ведь не будет ничего страшного, если Уилл и его родители увидят, как для меня важна эта встреча.       Я умываюсь, неспешно завтракаю и надеваю лёгкое платье. Я не стараюсь особо прихорашиваться, просто мне действительно нравится ходить в таком виде, а не в джинсах или спортивных штанах. Я расплетаю слабую косу, заплетённую мною на ночь, и рыжие волосы спускаются на мои плечи и щекочут ключицы. Минута — и они уже расчёсаны и естественно лежат на моей спине и груди. Мне никогда ещё так не нравилась моя внешность, и лишь через пару минут я понимаю, что изменилось. В моих глазах тот же добрый и успокаивающий, счастливый, но взволнованный блеск, что и в глазах того человека, старика, вызвавшего для меня скорую. Тот же блеск, что я вижу в глазах Уилла. Наверное, такой же у всех счастливых и добрых людей, одной из которых меня сделал мой парень.       Раздаётся звонок, и в глазке перед дверью я вижу высокую, родную фигуру. Я открываю дверь. Волосы Уилла, как всегда, растрёпаны, но в остальном он опрятен и чист. Он улыбается.       — Они не поверят, что тебе двадцать четыре... — его голос нежен и тих, как и всегда, когда он разговаривает со мной. Уилл говорит, что я выгляжу на семнадцать. Я думаю, льстит.       Я тоже улыбаюсь и через полчаса уже стою перед дверью в квартиру его родителей. Когда она распахивается, я вижу перед собой невысокого, весёлого, взволнованного старичка, в котором тут же узнаю своего спасителя, снившегося мне этой ночью. Взглянув на меня, он приподнимает брови и восхищённо улыбается.       — Я ведь говорил, что до свадьбы заживёт!