Кот

— Драка с гражданскими лицами, нанесение увечий, порча имущества, — Эрвин быстро заполнял документы для полиции. — Как это понимать, Леви? Леви молчал. За окном медленно падал снег. В кабинете было так тихо, что с далекого лесного полигона слышался свист тросов и треск тренировочных мишеней. — Тебе было дано задание: в городе проконтролировать закупку провианта и охранять обоз с продуктами, — заправив ручку чернилами, Эрвин продолжил быстро выводить аккуратные буквы без наклона. — Я считаю, что ты не справился. За драку с гражданскими посидишь сутки в карцере. Эрвин поднял голову и посмотрел на Леви. Леви равнодушно посмотрел в ответ, прямо в глаза. По его бледному спокойному лицу ничего нельзя было прочесть. Казалось, Леви нисколько не пугало то, что следующие двадцать четыре часа он проведет в темном подвале, где зимой каменный пол холоден, как лед, а стены покрыты инеем. Может, и не зря разведчики посмеивались, говоря, будто Леви в карцере чувствует себя, как дома, в Подземном городе. Леви почему-то выглядел счастливее, чем обычно — разгладилась морщинка между тонкими черными бровями. И тени под прозрачными светло-серыми глазами стали бледнее, словно он крепко проспал несколько лишних часов. — Объясни мне, — чуть мягче сказал Эрвин, откладывая бумаги, — что произошло? — Идем, — Леви четко, в одно движение, развернулся к двери. — Покажу тебе, в чем причина. Эрвин безмолвно поднялся и последовал за ним. Про Леви болтали, что он со странностями, что его не поймешь, что он грубый коротышка, который вечно нарывается на драку. Но Эрвин видел в нем честность, силу и смелость. В недавней вылазке за Стены Эрвин сквозь пелену снегопада наблюдал, как Леви, орудуя острыми клинками, расправляется с гигантами. Без страха, без колебаний, без промаха. В том походе погибло много разведчиков — тела забрать не смогли, и Эрвин иногда невольно думал о занесенных снегом изуродованных трупах, которые он, возможно, еще увидит по весне. Если бы не десяток гигантов, уничтоженных Леви, вылазка стала бы фатальной для всего отряда. А так — прорвались. Благодаря этому самому грубому коротышке. По щиколотку проваливаясь в рассыпчатый снег, они обошли склад с зерном. Леви остановился, еле слышно поскреб пальцами по заиндевевшей деревянной стене. — Что… — выдохнув белый пар, начал Эрвин. — Жди, — оборвал Леви. Он, словно не чувствуя холода, стоял с непокрытой капюшоном головой, в черных волосах блестел снег. Смеркалось. Холодало. На западе в сером дымчатом небе занимался мутно-красный закат. Эрвин искоса разглядывал невысокого Леви, его профиль со слегка вздернутым носом. Леви будто бы не дышал — облачка пара не оседали на воротник. Он даже не моргал, ресницы словно обледенели и застыли. У Леви, как подумалось Эрвину, было только два состояния — стремительное движение и полная неподвижность. — Вот он, — тихо сказал Леви. Из-за угла склада к ним приближался большой черно-белый кот. Он кособоко ковылял по снегу, поджимая переднюю лапу. Старый и облезлый, он выглядел так, словно горел в огне, тонул в воде, а потом рвал когтями и зубами шеи гигантов. Бывалый воин. Леви опустился на корточки, протянул к нему руку. Кот приблизился, мотнул длинным хвостом. Строго, чуть печально посмотрел на Эрвина бледно-желтыми глазами и отерся усатой щекой о ладонь Леви. — Гражданские хотели поиграть с ним и убить, — Леви одним пальцем почесал кота за ухом. — В городах сейчас много голодающих, — Эрвин, стараясь не спугнуть, встал на одно колено подле Леви. — Должно быть, в отчаянии они собирались съесть его. Он крупный, хоть и кожа да кости. Леви нахмурился и проговорил глухо: — Хочешь есть — ешь крыс и мышей. Этих грязных вредителей, лопающих зерно из амбаров. Или воруй у зажравшихся, обросших салом богачей, что мало чем отличаются от крыс. Вот уж кого стоило бы прикончить. Эрвин промолчал. Все в разведке знали, что Леви — бывший вор, а многие шептались за его спиной: безжалостный убийца, опасный человек, как бы глотку не перерезал кому-то из сослуживцев. Солдаты отказывались жить с ним в одной казарме — Эрвин переселил его в маленькую темную комнату рядом с чуланом для швабр. — Эрвин? Что будешь делать, если я убью не гиганта, а человека? — в хрипловатом низком голосе Леви проскользнула странная эмоция. — Карцером дело не обойдется. — Я для себя давно решил этот вопрос, — честно сказал Эрвин, осторожно провел ладонью по спине кота — шерсть оказалась холодной и жесткой. Кот неожиданно доверчиво уткнулся лобастой головой в его колено. — Ты ему нравишься, — Леви плечом прижался к плечу Эрвина, поглаживая кота и больше не требуя ответов. — Возьми его на руки и подержи за пазухой. Он старый и сильно мерзнет, кровь не греет… Он чистый, блох и вшей нет. Я проверил. Эрвин аккуратно поднял кота, оказавшегося удивительно легким, прижал к груди, укрыл плащом. От пушистого гибкого тела стало тепло и уютно, как от глотка теплого вина со специями. — Осторожнее, у него побаливает лапа, ну ты сам видел его походку, — предупредил Леви и добавил, выдержав паузу: — Обещаю, что не убью без твоего приказа — гиганта ли, человека ли. Чувствуя, как быстро-быстро стучит сердце кота, Эрвин наконец-то понял, что сейчас произошло. Леви впервые ему доверился. Рассказал, почему ввязался в драку, показал кота, дал обещание. Эрвин молча кивнул, зная, что сейчас Леви не нужны слова. — Возьмешь кота ненадолго в свой кабинет? — Леви все еще был очень близко, и Эрвин наконец почувствовал его легкое теплое дыхание. — Он поспит у камина и вернется на склад ловить мышей. — Пойдем со мной, — позвал Эрвин. — Ночью в карцере слишком холодно. Поможешь мне с документами — достаточное наказание для тебя. Кот растянулся прямо на столе Эрвина, упершись задними снежно-белыми лапами в стопку отчетов. Он сонно помахивал черным хвостом и широко зевал — показывал сколотый клык, вытягивал длинный язык. Урчал и пофыркивал, когда, не отвлекаясь от писем, Эрвин гладил его по впалому худому животу. На боку кота, зрительно не заметная в длинной шерсти, прощупывалась старая рана. Неровно затянувшийся рубец был горячим и шершавым. — Ты чертовски нравишься коту, — Леви поставил перед Эрвином кружку крепкого дымящегося чая: запахло травами и сушеной земляникой. — Он даже от меня сначала шарахался, я едва уговорил его присоединиться к разведкорпусу. Леви был, как всегда, серьезен и мрачен, но, скорее всего, шутил, и Эрвин осторожно улыбнулся, следя за его реакцией. Вдруг и Леви улыбнется? Но, конечно же, нет. Оба умолкли. В тишине стало слышно, как в горящей лампе потрескивает масло, а на улице скрипит снег под ногами часовых. — Иногда ты так чертовски беспечно смотришь, — медленно и мрачно проговорил Леви. — Словно видишь не меня, а какой-то образ, который есть только в твоей голове. Ты понимаешь, что я действительно убийца? — Коты тоже убийцы — мышей и крыс, — Эрвин задумчиво скользнул ладонью по спине кота. — Если бы не кошки, крысы бы уничтожали запасы продовольствия, свечи и мыло, грызли бы ремни амуниции. Леви оперся бедром о край стола, скрестил руки на груди и нахмурился, щуря светлые глаза: — Но иногда кошки ловят и жрут птиц, которые ничем не вредят. Эрвин одним пальцем провел по горячему рубцу на боку кота и дальше, по пушистому хвосту, пока случайно не коснулся костяшками кожаных ремней на бедре Леви: — Ты не такой. Ты меня не подведешь, я знаю. Леви сдался, бесшумно выдохнул — плечи расслабленно опустились. Он выглядел теперь усталым и апатичным. Эрвин решил, что вскоре позволит ему подремать в кресле у камина. Отпускать Леви в темную холодную комнатушку подле чулана со швабрами не хотелось. Когда Эрвин вновь склонился над документами, то мельком сонно подумал, что неплохо было бы взять в кровать мехового теплого кота — живое тепло. И жаль, что Леви с собой не уложишь. Не согласится. Не поймет. Не доверится. А от него Эрвину стало бы еще теплее и, наверное, совсем хорошо.