Предложение, от которого возможно отказаться

Живу, ни во что без остатка не веря, Палю, не жалея, шальную свечу, Молчу о находке, молчу о потере, А пуще всего о надежде молчу. Игорь Губерман

      Пасмурный четверг, небо заволокли серые, как старая простынь, облака, и солнце едва пробивается сквозь них. Все вокруг серое. Как раз такой день, когда боги незаметно опускаются на землю. Но Тор бы лучше сказал — боги ежедневно опускаются. Тут, в Америке. Просто опускаются.       Он идет на кухню, чтобы приготовить себе кофе. Но когда проходит мимо двери, слышит звонок и замирает. В окно кухни можно увидеть припаркованную возле его дома незнакомую машину. Однако Тор, кажется, знает, кому может принадлежать подобная тачка. Он распахивает дверь настежь, уже уверенный в том, кого увидит. Старые… он назвал бы их друзьями, если бы это было правдой. Локи и Сигюн. Сейчас у них, безусловно, другие имена, тщательно выведенные в подложных документах, и лица уже не совсем такие, как раньше — бледные и изможденные. Но суть, суть — заставившая Тора вздрогнуть от призрачного воспоминания об Асгарде — осталась прежней.       — Проходите, — говорит хозяин дома, отступая в сторону.       Локи хлопает его по спине и искусственно хохочет. Всего одна сотая тональности разницы от естественного смеха — но кто, как не Тор, умеет правильно его слушать?       Сигюн стоит в стороне, ошеломленно рассматривая клетчатую рубашку не первой свежести, накинутую Тору на плечи.       — Хорошо выглядишь, — говорит Тор и мысленно добавляет «…для тени самой себя». С другой стороны, все они тут — только призраки. Теперь уж точно.       — Не лукавь, — мотает головой Сигюн, — не могу я выглядеть хорошо. Мне тяжело, верных жен почти не осталось.       — И сколько на всю Америку? — с улыбкой спрашивает Локи. Сигюн смотрит на него долгим взглядом и молчит. Наверняка не потому, что не может сосчитать.       Они проходят на кухню. Локи, не спрашивая разрешения, закуривает. В руках у Сигюн большой прозрачный зонт. К столу она садится прямо с ним, и Тор не делает замечания — ясное дело, очень тяжело отвыкнуть после стольких лет не держать что-то в руках. Он понимает и потому молчит.       — Зачем вы пришли? — спрашивает Тор. Он не предлагает кофе, вообще ничего не предлагает и смотрит весьма недружелюбно, потому что от гостей у него все мышцы и сухожилия ноют — Локи и Сигюн были в Асгарде не так давно, как он, его пыль осела на их волосах и одежде, они пахнут им, и это тянет, тянет что-то из сердца. Тор бы предпочел, чтобы они поскорее уехали.       — Так зачем? — повторяет Тор. Гости молчат, будто ждут, кто из них начнет говорить первым. И первым начинает Локи. Он рассказывает, объясняет, обещает и рисует радужные перспективы. Лучше бы говорила Сигюн, думает Тор, ей бы он поверил с большей охотой. Наконец Локи замолкает, переводит дух.       — Так ты согласен?       Тор думает целую минуту. Смотрит на ладони, мозоли от Мьельнира на которых сменились мозолями от лопаты и граблей.       — Я готов к войне, но это войной не будет.       — Ты прав, — Локи разводит руки в стороны, как лихой конферансье, улыбается губами в шрамах, — да нам и не нужна война. Нам нужна бойня!       Тор качает головой.       — Без меня.       Волосы Локи коротко острижены, местами — рыжие, местами — черные. Тор уже не помнит, какого они на самом деле цвета у этого обманщика, но сейчас, глядя на эту ужасную прическу, ему хочется сказать: «Локи, у тебя голова обожжена.» И это, черт побери, правда. Нужно обжечь голову, чтобы предлагать ему такое!       — Это была идея Одина?       — Не только.       — Почему Всеотец не явился сам?       — Он занят, — уклончиво отвечает Локи. Занят настолько, что не является на встречу с собственным сыном? Это так, черт побери, здорово, что просто слов нет, думает Тор. Локи смеется, шрамы разбегаются по его губам:       — У него теперь другой сын, — говорит он, догадываясь, о чем только что подумал Тор.       Это нечестный удар, вышибающий весь воздух из легких.       — Лучше я себе башку прострелю, чем соглашусь, — бурчит Тор.       Локи поднимается из-за стола.       — Обязательно прострелишь, — ядовито говорит он на прощание, — только жаль, что это будет напрасно.       Входная дверь, которой стоило бы хлопнуть последним ярким аккордом, словно в насмешку притворяется почти неслышно.       Тор смотрит, как Локи и Сигюн идут к машине. Обманщик вскидывает руки и, хохоча, восклицает:       — Мы все, все сдохнем! А как же иначе?       Он не оборачивается. Тор не ждет, пока машина отъедет, задергивает занавеску и отходит от окна.       В конце концов, у него действительно есть двустволка.