Бездна никогда и никому не простит даже мелких ошибок. Она безоговорочно и моментально, поймает именно тот момент, и нанесет свой полностью разрушительный удар. Мы не имеем права на ошибку.
Ангел. Я безграничное всеобъемлющее добро, сила, что способна разрушать и воскрешать. Бесконечный поток энергии света, что когда-либо был собран воедино. Мои крылья, способны укрыть и защитить, любого. Мои руки, способны удержать в тысячи раз больше чем я сама. Мое сердце, способно согреть и испепелить дотла, способно на любовь, что больше всей любви на земле. Я протянула руку Корвину, заключая с ним Немой Договор. Простое рукопожатие, что было заключительным во всех многочисленных переговорах, и что было истинным началом работы двух Хранителей. Дальше уже все бессильны: и советники, и Оракул, и старейшины, и наставники. Немой Договор, простое рукопожатие объединяет Добро и Зло, Ангела и Демона, делая нас двоих изолированными и недоступными. Заперты в этих стенах, мы либо выживем вопреки и благодаря друг другу, либо умрем. Такое простое рукопожатие. Мои тонкие пальцы / прохладная ладонь, ложатся в горячие руки Демона. Мгновенно, я чувствую огромный поток информации, что становится доступным только для меня. Я ловлю, выбирая только то, что сама считаю нужным, то, что поможет мне понять и прочувствовать моего напарника. И я его чувствую. Я вижу всю его историю, вижу его боль и злость, его коварства, его любовь, его отчаянье. Я чувствую его огромную силу, всепоглощающие жар и пламя, его черного безграничного нутра. В следующее мгновение, я уже почувствовала, что я не смотрю историю, я её показываю. Мое рождение в мире людей в море улыбок и света. Мои уроки, мою боль, мои потери, мои слезы – все то, что делало меня чище и ярче. За всю мою историю, я пропустила сквозь себя столько боли и столько слез от обид и потерь, что в итоге, мой свет был слишком чист, что бы для охраны Бездны сейчас выбрали другого. Я столько раз демонстрировала покорность правилам и свою силу духа, что сомнений ни у кого не было: я именно та, что была способна на величайшее Чудо. И сейчас, в эпицентре безграничной силы, в эпицентре Бездны, весь светлый мир ждал от меня именно Чуда. Правда, никто не мог знать и сказать, какого именно чуда / что именно понадобится от меня / и когда все это случится. Но, меня выбрали, и я это приняла. Я была младше Корвина, возможно на несколько столетий, так что и история моя была ровно на столько же короче. Когда картинки из моей истории легко прекратили свой бег, я посмотрела Демону в глаза. Каждый из нас был силен среди своих, каждый был достоин выбранной ему роли, но, только вместе мы, как Добро и Зло, одно целое, могли противостоять Бездне. Той силе, которую никто даже не мог и представить, силе, что была сильней целого мира. Как это – Одним Целым? Достаточно ли простого Немого Договора, что бы мы стали этим самым - Одним Целым? Хватит ли у нас нашей силы, что бы удержать Бездну еще на тысячи лет в этих стенах? Справимся ли мы? В пещере стало тихо. Кроме нас здесь не было больше никого. Все ушли, молча. Кроме нас двоих, все остальные были очевидно лишними, их миссия была завершена. Оракул, наставники, учителя, близкие, друзья и враги – все остались в прошлом, за пределами пещеры / гор / горизонта. Только Ты и Я. Земля мгновенно задрожала. Гладь небольшого озера, в глубине пещеры пошла рябью. Горячая сила внутри земли заставила воду покрыться паром, практически закипая. Изумрудный цвет пещеры, сменился черно красным. Несколько камней, от содрогания, упало свысока. Еще минута, и все стало на свои места. Снова тихо. Я ослабила рукопожатие, легкая, еле заметная, улыбка коснулась моих губ. Потянув руку на себя, я бросила еще один взгляд на Корвина, и растворилась в воздухе белоснежной дымкой. Я никуда не ушла, и не уйду. Здесь, в этих стенах, в этих горах, до самого горизонта, я была закрыта на тысячи лет. Я все еще была рядом, но теперь я была везде. Легкой белой дымкой, я превратилась в слух / в касание / в дыхание / в немое слово, готовая в любой момент на любую реакцию. Корвин: Знаешь, я понял, почему люди не могут стать Ангелами. Почему не могут говорить о чём-то воистину светлом. Стремясь к нему всей душой, но без этих оговорок… Да, всё дело в этом. Не в грехе перворождения, а в близости Тьмы. Оглянись через плечо – и ты увидишь её. Скверну. Грязь этого мира. Боль. Смерть. Навь… Это кажется таким обычным… люди даже не замечают за собой этого своего невольного взгляда в Темноту. Тем более что это даже не что-то запретное, не подглядывание в щёлочку за страшным действом, а… что-то совершенно обыденное и приевшееся. А ещё, нищета, скорбь, зависть… Всё это только ещё одна нить. Так, что смотреть остаётся только на небо, да и то, если там нет боевых самолётов. И, да, люди перестают замечать свой взгляд. Становясь обязательными грешниками. Заложниками близости мрака. Они смотрят во Тьму, и Тьма, влекомая теплотою их крови, смотрит на них. Жадно прорисовывая каждый их образ. Создавая подобие собственной Вселенной. «Лицезрея прекрасное, мы будто входим в белокаменные светлые палаты. И это есть наша Душа. Вот только иногда из-под деревянных досок слышится нестерпимая вонь. Вонь от издохшей крысы." И эта вот тёмная, вязкам, омерзительная… Изнанка… это и есть та крыса. От неё не избавиться и не забыть. Достаточно лишь посмотреть. Принять, как обычную данность. Я видел перед собой синее небо, нет, вовсе не голубое, а искристо синее, с переливами зелени и запахом свежей листы, я видел мир ее глазами: чистый, не испорченный, наполненные красками и светом, что проходит через все его грани, мерцает даже в непроглядной темноте, дарит надежду, воплощает мечты. Ее мир в корне отличался от моего, пропитанного гнилью, болью, страхом и отчаянием. Ее мир был - раем, мой адом. Как честно и грустно. Она парила, я падал. Она воскрешала, я убивал. Мы были две разные грани, навеки теперь соединенные воедино, в целостную силу бесчинства и благородства, ярости и терпения, ненависти и любви. Обычным быть не хочется. Люди слабы. Люди абсолютно беспомощны. И.. некрасивы. Я не верил своим чувствам, я не понимал, почему все иначе, не так, как меня учили, не так, как учил я сам. Все было не так! Люди были красивы, подобно переливам перламутра на ребристой поверхности жемчужины, забранной из глубин морских вод. Они были чисты и... ужасные дети. Неожиданно так захотелось помочь, взять за руку и сделать вместе с ними их первый шаг... но ее рука уже выскользнула из моих пальцем, оставляя странное послевкусие образов и эмоций. Я отступил назад, ощущая пустоты большого помещения и рассмотрение ее силы в воздухе, пропитавшей даже его одежду. Я почувствовала как тряхнулась под ногами земля и незамедлительно воспользовался примером Белой рыбы, так же растворяясь в темноте. Я ощущал ее присутствие, оплетавшее меня, но не сковывающее. Я слышал шелест ее крыльев, не видя их и... таял под грузом силы, источником которой было странное единство. Мы были везде и нигде, слышали всех и никого, владели всем и ни чем, мысленно погружались в глубины знания и находили там пустоту, смотрели через призму мыслей друг друга и... наслаждались той странной связью, что сковала нам, но не причиняла боли. Так мы существовали несколько лунных суток. А потом пришла война. Я почувствовал ее приближение почти сразу, кожей, словно тонкие нитки-молнии разрядились в паре метров от меня. Ощутив чье-то приближение, воинственное, яростное, как разгневанное море, бросающее свои волны на скалы. И... Материализовался. Расправив чуть затекшие крылья, я вдохнул громко воздух, ощущая, как накаляется он, становить эфемерным, плотным, как сгустки силы. Удар. Я пропустил его, даже не успев заметить источник. Боль прошла по всему телу, осев чуть ниже левой лопатки. Я был так близок к тому, чтобы просто не успеть заметить смерти, старухи с косой, что чуть звякнула в дали, давая понять, что заточка метала позволяет ей снести мою голову с плеч. Я зарычал, вырывая из себя странную продолговатую стрелу, смазанную ядом. Смерть грустно звякнула напоследок и растворилась в темноте, пока враг перемещался, не давая возможности уследить за ходом его мыслей. Я закрыл глаза, ощущая, что нежные руки легки мне а плечи. Я видел ее глазами, чувствовал ее тепло, разливающееся силой по телу. Клинок - неотъемлемая часть руки, был готов в секунду нанести удар. Мне нужно было только выбрать точку, чтобы обрушить на нее кару. Я ждал ее подсказки, подсказки той, что по меркам демонов не могла и знать, что есть истинная битва, пропитанная кровь и потом, стекающих одним ручьем в подвалы арены, той, кто точно знала, куда ему нанести свой удар. Адель: Я была готова к этому. Я чувствовала горячий _ тяжелый _ темный воздух, что невидимой тучей надвигался из-за горизонта. Это был огромнейший негатив, что приближался и грозился стереть со своего пути каждого. Врага было много: тысячи – сотни – сотни тысяч, и он был настроен на уничтожение каждого, кого встретит на своем пути, и кто ему помешает. Когда горизонт покрылся мраком и гул приближающего врага усилился, я материализовалась, собравшись воедино, и с шумом расправила свои крылья. Горячий воздух обжигал кожу – крылья – глаза, мрак давил на сознание, черный дым затягивал небо. Не заставив себя долго ждать, враг появился во всеоружии. Он волной вышел на поле и начался бой. Жестокий. Враг брал своим несчетным количеством. На смену убитым появлялись другие, что так же ловко метали стрелы и исходили ядом. Я видела, как Корвин тоже стал к бою и как он ловко встретил мрак. Я чувствовала в нем силу, я знала, что он справится, и полностью сосредоточившись на себе, я укрывалась крылом от ядовитых стрел и стояла на защите всепоглощающей Бездны. Мы убивали, стирая врага с лица земли. Время шло, и счет ему был не на часы и минуты. Бой длился несколько дней _ недель _ месяцев, и казалось, что конца ему не будет. Я не знаю, как, но я почувствовала, что Он ранен. Его боль, странным образом отозвалась у меня в плече, и, расчистив себе дорогу, я не раздумывая ни минуты, метнулась к нему. Практически беззвучно, я приземлилась за его спиной. Яд уже во всю разъедал его плоть, мгновенно он грозился расползтись венами и отравить все нутро. Я прислонилась к Демону и коснулась его раны своими руками. Демонское нутро сопротивлялось моему свету. Я видела как затягивается внешняя рана, но понимала, что яд все еще внутри. – Ну, давай же, Корвин. – прошептала, - Впусти меня. - наклонившись я... легонько коснулась его раны своими губами. Касание губ - Поцелуй Ангела, он сильней любой силы, он способен излечить неизлечимое, и своей силой проникнуть туда, где ему даже были не рады. Сопротивляясь моим рукам, Демон не мог сопротивляться Поцелую Ангела. - Ты не можешь умереть. Ты не умрешь. Не сейчас. Рана на плече Корвина начала затягиваться быстрей, буквально на моих глазах. Я стерла рукой с губ каплю неизвестного мне яда, и провела по месту раны, кончиками пальцев. Рана не оставила и следа, я вздохнула с облегчением, и … бросилась снова в бой. Кругом был мрак. Он путал мысли, пеленал глаза и не давал сосредоточиться. Отойдя от Корвина, я расправила крылья и подняв руку вверх, озарила все вокруг ярким светом. Мрак рассеялся и мы смогли продолжить бой. Бой, что был огромным испытанием наших сил. Враг не был сильней физически, но он брал количеством. Несчетным. Рассеивая в очередной раз мрак, я почувствовала неимоверную боль, когда мои крылья обжог неимоверной силы огонь. Бездна хотела вырваться на волю, и всеми возможными силами помогала своим Воинам, давая им силы против нас. Я развернулась, и … снова эта пронзительная боль, но в этот раз она заставила меня остановиться. Я подняла взгляд, и увидела, как одно мое крыло было охвачено черным пламенем, и на моих глазах превращалось в черный дым, оседая пеплом на окровавленную землю. Еще минута, и на спине остался только кровавый шрам. Боль заставила меня упасть, и зарываясь пальцами в землю, я сцепила зубы. Совершенно одна, покрыта мраком и пеплом, на пропитанной кровью земли, среди стада врага, я не могла слышать голоса старейшин, и не могла призвать на помощь силу братьев своих. Хотя нуждалась в этом неимоверно. Истощенная, я все равно не имела права на поражение. А потом, вдруг, наступила тишина. Мрак рассеялся, и обожженная земля больше не содрогалась от силы. Корвин: Я пересчитал считать трупы, я потерял течение смерти, времени, пульса, дыхания, кружась в странном танце боли и ярости, сметая тех, кто подходил слишком быстро, ощущая ее взгляд, чуть заботливый, я не успевал ответить тем же, наплыв, силы которой я раньше не видел, не знал, источника не понимал. Я даже забыл, что умею дышать, лишь изредка вбирал носом воздух, пытаясь по запаху определить врага. Врагов. Я не представлял, что все на столько плохо, так необъятно, некачественно, стихийно. Хаос, творившийся вокруг не позволял думать о постороннем, клинки выбивали искры, а крики заглушали биение собственного сердца. Я таял в запахе серы, не ощущая усталости рук. Я растворялся, осознавая, что не один. Не одинок в этой битве. Ее руки коснулись моих плеч неожиданно, чуть вздрогнула, обожгла болью и... странное касание заставило меня выгнуться, ощущая странное болезненно проникновение под кожу, пульсация переросла в ледяное дыхание ветра, заставляя кожу стянуться. Я чувствовал себя... лучше, сильнее, едва способным удержать ту силу, что стала пробиваться ко мне в подсознание, как длинные щупальца спрута, обвивающего мое тело, проникающие вглубь. Я рванул вперед, не разжимая губ. Благодарность так и не слетела с них, но мысли уже были в другом месте. Я чувствовал, как бьет наотмашь чья-то рука, но не находит в лице меня своей цели. И... крик. В голове, в моей голове дикий крик, пронизывающий разрядом тока по конечностям. Рука опускает меч. Я разворачиваюсь. не замечания никого на своем пути. Перед глазами согнутая спина и... крыло. Его не было. Я не сдержал рева, вырвавшегося из меня, как из жерла вулкана лавина, накрывая оставшихся противников тьмой, вырвавшейся Безды. Я ощутил ее проникновения в себя, позволяя быть тем проводником, который выдержал бы ее натиск и Бездна ударила, так сильно, что кровь начала кипеть в жилах. Я с трудом наклонился, боясь не выдержать того, что происходило с телом. Его трясло, на губах бродила до улыбка, то оскал. С трудом подавляя желание встать и убить того, кто сделал это с ней, я попросту обхватил свою Белую рыбу поперек талии и исчез, исчез туда, где нас не найдут - к воротам Безды. Адель пылала, плотно сжав губы. Я разве что не рычал как раненый зверь, понимая, что упустил это сам, сам позволил себе уйти в гущу битвы, отпустить ее так далеко от себя, ее, чертова Ангела, слишком правильную, слишком честную, такую открытую и доверчивую... его касаниям, его мыслям. Почти синхронно мы выдохнули. Я не нашел ничего проще, как раскрыть свой меч, если заметно бормоча слова, вызывая древнюю магию. Мы были едины, мы были равны, мы были единым целым. Целым настолько, что... я размахнулся, отсекая себе крыло, позволяя раскаленному клинку прижечь рану. Боли почти не было, лишь едва заметное, почти неощутимое, прошедшее по коже ветерком, коснулась раны, чуть охладив. И... синим светом полыхнуло в темноте, ярким, до боли в уставших глазах. Со светом ушла усталость, кровь, еще мгновение назад стекающая по рукам, впиталась в землю, оставляя едва заметный солоноватый вкус в воздухе. Сила била ключом, я мог вновь ринуться в бой, выпить всю кровь врага, наслаждаясь болью и отчаяньем, безрассудством и глупостью. Я готов был к ней, но те остатки, кто бросили нападать, уже давно пропали, лишь следы недавней битвы звуками скрежета мечей еще не пропали в голове. Я подхватил ее, нежно касаясь губами плеча, рефлекторно, как данности, простое движение, понятное. Но не до конца. Я слышал ее дыхание, чуть тяжелее обычного, медленнее, но уже не вызывающее опасений; взгляд скользнул по ране, рубца почти не было, затянувшийся, словно ничего и не был. Крыло, оставшееся без ран, покрытое чуть слипшимися перьями потемнело, сначала показалось, что это отблеск во мраке, но... цвет белоснежных лилий стал смешиваться в ониксом, разбавляя краски. Я невольно загляделся, пытаясь понять, что это значит. Взгляд перешел на мое крыло, оно стало таким же: белые пятна медленно отвоевывали территорию на перьях воронового крыла. Я не знал, не знал, что это значит, но сейчас - было не важно. Я накрыл ее своими объятьями, растворяясь с ней во мраке под тихую песню Бездны. Та пела и... осознание правильности спонтанного решения пришла сама собой. Их баланс, баланс основанный на зеркальной абсолютной похожести был именно тем, что требовалось. Почему? Вряд ли кто-то знал на это ответ. Боль уходила. Черно-белые оставшиеся без пары крылья, медленно соединялись. Мы стали целым. Единым целым. Теперь только вместе мы смогли бы летать. Тихое "люблю" так и не сорвалось с губ. Не осознанное, но проникающее невидимой нитью нежности и заботы. Укрывая ее коконом, защищая своим телом, чувствуя ее тепло, я просто растворился в этом. Адель:Я приходила в себя медленно. Согретая, совсем незнакомым мне теплом. Теплом, что грело меня изнутри, теплом, что охватывало всю мою сущность без остатка, теплом, что было целительней любых сказанных слов / любых желанных действий / любых, даже самых сложных, касаний. Я чувствовала в себе что-то новое, что не было мне знакомо до сели, что я никогда не видела и никогда не ощущала еще. Я чувствовала в себе силу, которая на мое удивление, несмотря на то, что была новой мне, была так естественна и приятна, что я невольно залюбовалась ею. Я лежала с закрытыми глазами и прислушивалась … к себе. Я сканировала каждую частичку своей безграничной сущности, искала боль и раны, что были мной получены в бою. Я выглядывала то, что могло сделать меня слабей и уязвимей, ведь сейчас я была на поле боя, среди многочисленных врагов, с их смертоносным оружием и неимоверной жаждой моей немедленной смерти. Врагов, что кроме всего прочего, еще и подпитывались самой смертоносной силой во всей необъятной Вселенной – силой Бездны. Я искала раны и боль, но не находила их. Совсем. Я искала снова и снова, но все было безрезультатно. Мое естество было чистым и ярким, оно даже было сильней и уверенней, чем бело до сели. Мое исцеление и яркость света внутри меня, несмотря ни на что, удивило меня. Я лежала с закрытыми глазами и прислушивалась … к окружающему меня миру. Я слушала звуки, что были вокруг. Ловила ветер, что ласкал мою кожу, трепал волосы и приносил запахи войны. Я чувствовала запахи, что обжигали нос и проникали во внутрь, стараясь втереться в мою память навечно. Я ощущала вибрации, что были отражением происходящего вокруг, происходящего на несколько километров, вдоль, до самого горизонта и дальше. А еще, я чувствовала легкие приятные касания к моему телу. Чувствовала поглаживание моей спины, что приносило неимоверное успокоение моих кровавых физических ран. Физическую боль, несмотря на свою сущность Ангела, несмотря на свою силу и возможности, я всегда чувствовала и переживала остро и по-настоящему. Я не была лишена чувственности физической оболочки, что за сотни лет стала неотъемлемой меня частью. Я одинаково четко ощущала все вокруг и, будучи легкой белой дымкой, что словно тень парила воздухом, и будучи в оболочке человека или Ангела. Я поймала себя на мысли, что сейчас касания к моему телу были мне, даже немного знакомы. Их мягкую осторожность и грубую уверенность я уже ощущала раньше, и даже успела / смогла к ним … привыкнуть. И сейчас, я воспринимала эти прикосновения как часть меня самой, как само собой разумеющиеся. Принимала с благодарностью. Корвин. - сразу вспомнила. Легонько, осторожно повернувшись, я открыла глаза и встретилась взглядом с парой знакомых (возможно даже уже родных?) мне глаз. - Корвин. – повторила в слух его имя, как будто пробуя его заново. Я знала его уже давно. Ведь время нашего патруля, вокруг Бездны, можно было считать как минута за столетье. Силы, что мы тратили на охрану, нельзя было сравнить не с чем другим, во всей огромной Вселенной. Никто, из живущих / существующих не переживал ничего подобного, не испытывал подобного давления, и не подвергался хоть немного похожей опасности. Так что, мы с Демоном были уникальными не только потому, что нас выбрали для такой ответственной миссии, но и потому, что мы, две такие разные силы, смогли быть вместе все это время, на одной территории, и смогли выстоять в первом, нелегком, смертельном бою. Я покрутилась по сторонам и не найдя врага, вернула свой взгляд Демону. Было странным и новым мои ощущения и чувства к Корвину. Они были новыми, но казались такими естественными, такими нужными, такими всеобъемлющими и всепоглощающими, что даже мою, бесконечную душу, они удивили. Чувства были новыми для меня, но … приятными. - Корвин. – снова повторила, и коснулась ладонью его лица. Мое движение казалось мне самым естественным, и совсем не удивило саму меня. Я провела рукой по его щеке, очертила пальцами его скулы и бросила взгляд на него всего в целом. - У нас получилось. – улыбнулась уголком губ и … зацепилась взглядом за его крыло. Оно было совсем не таким, каким я его помнила. В огромным крыле, что всегда было черным словно смоль, замысловатым узором, красиво переплелись новые для него, белые перья. Само крыло, мне показалось, даже стало больше и объемней прежнего. Ветер ласкал перья своим дуновением, и играл переливами цвета. Те в свою очередь захватывали дух. Как будто услышав мои мысли и мой восторг, мое, оставшееся целым крыло распахнулось, и я бросила на него свой взгляд. И замерла. За моей спиной красовалось точно такое же величественное черно – белое чудо. В голове сразу вспомнилось сражение, и я инстинктивно дотронулась до своей спины, доставая пальцами места, где должно было быть второе крыло. Ничего не напоминало о потере, даже шрамы и те исчезли. Я подняла взгляд на Корвина. Понимание того, что и он с одним крылом, больно кольнуло в сердце. Я осторожно обошла Демона и коснулась его спины. Сначала пальчиками, потом погладила ладонью, потом прикоснулась щекой, а потом провела губами по тому месту, что еще немного кровоточило. Тень, что бросало нам солнце, поднимаясь из-за горизонта и освещая нам в спину, нарисовала на земле величественный рисунок. Нас двое, сплоченных в одно целое, нераздельное и могущественное. Каждый из нас распахнул свое крыло, и земля показала нам новую силу, которой теперь были мы. Вместе, одним целым, сильней и уверенней чем были до этого. Корвин: - Du lieber Himmel,* - я перешел на свой родной язык так же не заметно, как и незаметно для себя сильнее прижимал Адель к себе, словно боялся, что ей захочется вдруг разорвать это тепло, начавшее циркулировать между ними. Ее голос проходил внутрь, оседая белым порошком наркотика на легких, проникая в кровь, растворяясь, даруя наслаждение. Еще никто и никогда раньше так не произносил моего имени, не вкладывал в него столько смысла, понятного только им двоим. Я не удержался и чуть развернул ее к себе, чтобы видеть бледное лицо с улыбкой, такой доброй, на которые способны только ангелы. Мой Ангел был способен на больше. Улыбка топила во мне клокотавшую злость, тот яд, что уже успел проникнуть меня от раны, он выходил через кожу, темными каплями, растворяясь еще на подлете к земле, выжигаемой силой Бездны, не терпящей конкуренции. - Schau mir in die Augen,** - я не задумывался о том, что меня могли не понять. Ангелы сильны, даже на столько, чтобы знать все языки, понимать и говорить на них. но лишь с самых переполненных чувствами моментах. я переходил на этот язык. Что же сейчас было причиной? Я не до конца отдавал себе отчет в действиях, вызванными ее взглядом, тронувших наши крылья, скользнувшим по моему с такой нежностью, почти заглушающую ее собственную боль. Ту самую боль. которую я теперь делил с ней напополам. на равные части, выпивая из нее лишние не нужные чувства. В глазах полыхнуло огнем, когда я почувствовал, что ее физическая боль куда сильнее, чем магическая и моя помощь оказывается не так и уж и важна. К моему счастье - тело для меня давно перестало быть предметом боли. Нас слишком долго закаляют в бою, чтобы мы обращали внимание даже на смертельные раны, из которых жизнь вытекает сама. Пока в руках оружие, а сердце способно биться - мы не думаем о себе. быть может в единственный момент, ставя смерть врагов выше собственной жизни, уносим стольких, чтобы потом не было жаль попусту потраченных минут до смерти. У Белой рыбы все было иначе. Я стиснул зубы, пробивая ее слабую защиту, которая, кажется, даже не стала мине сопротивляться, пропуская меня в ее владения добровольно. Или мне показалось? Я огибал ее мысли, не стараясь вникать, это было бы не честно, ведь слишком многое стало для них общим, а вторгаться в то "только ее", казалось неправильным. Мне? Демону? Не правильным. Я позволил бы себе усмешку, но ей не было здесь места. Я нашел причину боли, касанием губ о ее висок, начал медленно пить ее, не совсем понимая, когда научился так мастерски, так невероятно правильно находить первопричину. Ведь раньше, раньше я мог долго плутать по закоулкам сознания, ища источник. Но сейчас все было просто, передо мной расступались все преграды. От виска я оторвался не сразу. Ощущение боли прокатилось по телу, но я облегченно выдохнул, ощущая, что она чуть расслабилась в моих руках. - Al-les w-wird gut,*** Адель. Я рядом, - не замечая, что вновь перескочил на прежний общий язык, я прижимая ее лицом к своей груди, прикрывая глаза от невероятного ощущения полета. Крылья, выгибаясь под тяжестью перьев, раскрываются, одновременным хлопком рассекая воздух, приподнимая на долю секунды их обоих над землей. Мира больше не существовала, закрытые в своем собственном измерении, наполненного сотканными из тысячи эмоций ковра чувств, переполняемые их через край, как слишком неглубокие сосуды, не способные вобрать в себя ту влагу, что давалась небом. Нас переполняли одинаковые, до ужаса правильные и естественные эмоции, проникая под кожу иглами, вникая в нашу суть, подбирая по размеру, под нас. Я аккуратно приподнял ее лицо пальцами, касаясь подбородка, чтобы видеть ее глаза, где отражается небо, даже сейчас, в темноте, на краю света, где есть только тьма и огонь, они продолжают светиться светом, идущим изнутри. Я касаюсь ее губ. Так естественно, будто делаю это не первый раз. - Deine Lippen... sind so süß... So heiß,*** - удивление проскальзывает у меня в голосе вперемешку с нежностью. Я сам немного пугаюсь совершенного, чуть отстраняюсь, но не находя в ее глазах возмущения, крепче обнимаю за плечи, вновь позволяя уткнуться лицом в свою грудь. Мы застыли, лишь время, медленными крупицами кружила вокруг нас, сменяя время года. Мы стояли обнявшись, боясь разорвать этот неожиданно важный круг. нам было не важно, что происходит вокруг, кто кого сменяет у власти, с кем ссориться или кто женится. Мы были рядом, друг у друга. Быть может впервые делали что-то правильное. По крайней мере я. Я точно - делал что-то правильное. Жаль, что до конца сам еще не понимал, что именно. Но Бездна не спала, лишь изредка, словно в такт нашему сердцу, ее ласковые языки силы, скользили по нам, подпитывая и без того переполненные энергией тела, кормили нас. Ведь только той было известно, что ничего не бывает навсегда. Максимум - надолго. И враги тоже молчали не зря, все это было далеко не конец. Хотя мы уже не чувствовали себя слабыми. Общая сила, единый источник. Я не мог подумать о том, что такая сила будет питать нас. Не знал, питала ли она и других. Но все было так, как было. И я мог позволить себе тихо радоваться. * «Боже ты мой» («Святые небеса») ** «Посмотри мне в глаза» *** «Все будет хорошо» Адель: Солнце поднималось над горизонтом. Медленно, даже величественно, словно под услышанную только ему музыку. Было не совсем понятно, толи оно только проснулось от ночного сна, толи просто мрак поспешно рассеивался под давлением небесного света, и солнце понемногу, но уверенно входит в свои законные права. Оно озаряло своим ярким теплым светом то, что так тщательно пыталось, еще несколько минут тому назад скрыть Зло. Мгла, что несла в себе хаос и разруху рассеивалась, земля уверенно избавлялась от черноты и крови. После столь длительной борьбы между Добром и Злом, земля и все вокруг, хотело / жаждало снова вздохнуть на полную грудь, почувствовать свободу и вкусить момент победы (маленькой, но такой долгожданной и всем очень нужной). И мне тоже хотелось вздохнуть на полную грудь и насладится каждым моментом. Расправив с шумом крыло, мое единственное, да так, что ветер поднялся вокруг, я развела руки в стороны и улыбнулась солнцу. Свет всегда питал меня, давал мне силы и наполнял жизнью. И сейчас, я словно губка, впитывала в себя свет, получая его, и ... еще что-то, дополнительно, и новое для меня. Корвин. Я не знала как? почему? зачем? когда? и ... что это?, но мой Демон стал именно Моим. Сейчас, вместе с солнцем я впитывала и его свет. Меня изначально удивило простое наличие света в нем, но сейчас я видела в нем, в его невероятно черной сущности, наличие столь сильного света, что была поражена / вдохновлена / заворожена / и покорена, меня это даже притягивало. Сейчас я отчетливо видела, что черного и светлого в Корвине одинаково много. Он все еще оставался Демоном, но Демоном способным на свет. Так же и я, полная света и любви, была теперь способна и на темноту. Я считала это чудом. Возможно именно тем чудом, которое способно было победить Бездну. Я улыбнулась. Тихо сложила крыло у себя за спиной, и спустя минуту оно превратилось в легкую дымку, что медленно развеивалась за моей спиной, успев так же нарисовать в воздухе замысловатый красивый рисунок. Приглушив ангельский свет, что я излучала кожей / глазами / волосами / и сквозь крылья, я полностью вернулась в хрупкую оболочку человека. Вздохнув на полную грудь, я посмотрела на своего Демона, и осторожно коснулась его щеки, кончиками своих пальцев. Бездна молчала. Да так тихо, что можно было подумать, что ее и вовсе нет, или что она уснула тихим сном навечно, или что даже спряталась так глубоко, что найти ее будет не возможно и вырваться ей теперь не реально. Я прислушалась к звукам вокруг, но услышала только легкий ветер и биение наших сердец. В унисон, словно одно целое, словно неразрывно навеки, словно мы рождены друг для друга. - Я знаю. - ответила своему Демону тихо, и еле коснулась его щеки своей ладонью. - Все будет хорошо. - повторила его слова, и ... коснулась его губ своими губами. Осторожно так, легко, словно играючи. Почти невесомо. Прикрыла глаза и, отдавшись ощущениям, прислонилась к своему Демону сильней. Корвин: Тьма подступила незаметно. Медленными шагами, почти бесшумно, прорываясь через все границы, рамки, миры. Казалось, что она разрывает мироздание, просачиваясь через время резкими толчками, не щадя хрупкий занавес. Крик и боль заглушала тишина. Впервые та играла не в пользу добра, позволяя ордам тварей скользить бесшумно, даже касаясь поверхности. Мы оказались слишком не готовы. Ведь вовсе не ждали, позволив себе раствориться друг в друге. Непозволительная роскошь! Меч в ножнах звякнул, заставляя меня медленно поднять голову от ее плеча. Казалось я спал, спал беспробудным слон, утопая в сирене и мягкой соломе, отдаваясь неге и тому блаженству, которого не знал ранее. Свет мигнул, потом еще раз, еще и... тьма пришла с ночью. Крыло само распахнулось, словно пытаясь сказать, что готово. Но я не был готов. Ни теперь. Я обрел то единственное, что стало для меня дороже жизни. То, что потерять равнозначно было смерти. Я лишь сильнее прижал ее к себе, выдавая этим себя. Я видел как изменилось ее лицо. От тихого умиротворения до холодной стали блеска глаз. Я был не прав, считая, что Белые рыбы с крыльями не знают, что такое война. Я знал, я видел, чувствовал каждой своей и ее клеточкой, что она воин, что они могут эти чертовы Ангелы могут и хотят воевать. Но у каждого свои методы. Я неохотно разжал объятья, ощущая в воздухе запах тьмы. Так не пахло даже в родном аду. Я невольно засомневался, ведь противника определить было сложнее с каждым разом. За короткое время тому удавалось набрать новое мясо, еще больше, чем раньше. И прогрессия должна была только расти. А наше количество - нет. И снова двое против орды. Миллиона глаз, устремляющихся на нас. Теперь нас знаю, помнят с прошлого раза, видят потенциал, но знают и слабости. Слабости мы сами. Друг для друга. Это слишком заметно, особенно для тьмы. Любовь притягивает ее, заставляет попробовать на вкус, сломить волю, перевести самое светлое в ранг мрака, любовь в ревность, желание в маниакальность. У меня был иммунитет, по крайней мере раньше. Но человеческое во мне искало выхода, рвалось навстречу зазывно манящему мраку. Я оглянулся на нее, улыбнулся. Свет в ней давал мне силы, стабилизируя все потоки внутри. Я расправил крыло, ощущая, как воздух пронзил новый запах, как со свистом перья режут его, как доносится ответный взмах - как призыв к началу. Взмах руки, клинок чуть удлиняется в размере... Или это лишь мираж? Сверкнуло пламя, прорезающее тьму, как тесто, запах паленой кожей резким залпом ударил в лицо, забивая собой носовую полость. Тряхнул головой, но эффекта никакого. Пришлось заставить себя дышать через силу, постепенно привыкая. Клинок полыхал ровных огнем. Такое случалось дважды в моей жизни. Дважды, когда шансы были настолько неравны, что меч, с едва теплящейся душой, становился на сторону хозяина, пытаясь хоть как-то уровнять шансы. Но сейчас, сейчас было что-то еще. Я зыки пламени лишь по началу казались алыми, постепенно приобретая ровный голубой свет. - Verdammte Scheiße! Die Uhr tickt. Das Rennen hat begonnen!* - едва успел произнести, как грянул гром, протяжный вопль тысячи звуков, обволакивая, парализуя, заставляя дрогнуть всему на его пути, потрясал до глубины... дыши у меня не было, но что-то внутри так шелохнулось, теплом разливаясь по конечностям. Надежда? Надежда выжить? Нам обоим? Бездна радостно всплеснула столбом энергии ввысь, словно дождавшись заветного события. Кружась над бесчисленными трупами врагов, как стервятник, я не успевал следить за Адель, враги накатывали новыми волнами, оставляя в моей броне каждый раз какой-то изъян, небольшое ранение, не мешающее, но делающее меня слабее. Я почти успевал перевести дух, почти, но с каждым разом дыхание становилось все тяжелее, а меч казался неподъемным, но бой вдалеке не позволял мне дать слабину. Она верила в меня, даже через расстояние, через трупы и живых врагов я чувствовал эту веру и верил в нее. Как в единственную незыблемую точку на всем свете, во всей Вселенной. - Mein Licht in der Dunkelheit! ** - мне почти удалось проложить к ней путь, когда острая сталь пронзила мой живот. От удивления расширились глаза. Тело по инерции сделало еще несколько шагов и, трансформировавшись в человеческое, упало лицом вниз. Оно дрогнуло. Мое тело, отдельно от меня, резко забилось в конвульсиях, почти стесывая с каждым новым ударом мое скулу о твердую поверхность. Удар. Второй. Третий. Оно резко поднимается вверх, как-будто кто-то тянет его за ворот со спины. Колени до ненормальности выпрямлены. С трудом открываю глаза. Тело, пульсируя медленным свечением, плывет по воздуху в сторону Ангела, прорезая себе туннель, не разбирая. Кровь, каплями стекает по одежде, падает на землю, оставляя чуть шипящие липкие, сочящиеся паром лужи. Я не истекаю кровью. Я лечу себя сам. Боли почти не было. Лишь удивление, вопрос, ответ на который я не мог найти. Рука легла на ее плечо. Время, замерев от неожиданности, прекратило свой ход. Лишь ее глаза могли дать мне ответ. - Was geht ab?*** Что? что это было? * «Твою мать! Время пришло. Битва начинается!» ** «Мой свет в темноте!» *** «Что происходит?» Адель: Это случилось снова. Но, так неожиданно, что мы даже не успели насладиться тишиной и солнечным светом до конца, как тьма снова, уверенно, и с новыми силами наступала в нашу сторону. В этот раз она была не просто сильней чем предыдущая, в этот раз она была намного коварней, намного громче, намного темнее чем та, которую мы уже знали. В этот раз, враг был повсюду, и наступал он со всех сторон и с неба, и с приисподне тоже. Я услышала ее приближение мгновенно. Так же мгновенно, в одно движение ресниц, в одно биение сердца, в одно дыхание, я отстранилась, выпорхнула из объятий Корвина, что стал для меня уже частью самой меня, таким родным и нужным, и во в следующую секунду во уже мне изменилось все до неузнаваемости. Вместо мягкости и нежности, которыми были переполнены мои движения, я стала резка и холодна. Вместо света и улыбки, что я дарила мужчине рядом со мной, во мне появились твердость и метал в глазах. Я становилась также резкой и уверенной в движениях. Я осмотрелась, бросив еще один взгляд, туда, за горизонт, на самый яркий луч света, который прятали черные, словно смоль, клубы дыма. Ты вернешься. - грустно улыбнулась. Я знаю. Ты снова будешь с нами. - послала свое слово мысленно, и, развернувшись, тут же расправила свое крыло, и вынула свой меч из ножен. И грянул бой. И был он беспощадней предыдущего, страшней любого другого боя, что когда либо знала история. И даже мне, существу лишенного страха, становилось страшно от вида наступавшей силы и от осознания ее могущества. И даже я, сотканная из безграничных веры и надежды, теряла их и была не в состоянии остановить их смерть. В этот раз, Бездна пришла не только с физической, смертельной болью, в этот раз Бездна пришла также бить в самую душу, ранить в самое сердце, и убивать убивать надежду и веру. А мы стояли. Вдвоем. Я (странным образом) чувствовала Корвина теперь лучше, чем тогда, в наш первый бой. Я чувствовала его своей кожей, каждым своим движением, я чувствовала его даже когда стояла к нему спиной. Ощущала его эмоции и, кажется, даже могла читать его мысли, что он посылал мне. Я боролась со злом, и чувство, что я не одна, давали мне сил и поддерживали меня. Я занал, что во мне теперь была новая сила, и эта сила была способна творить чудеса, так как и сама она была самым настоящим чудом. Названия этой силы я еще не знала, но, безоговорочно чувствовала ее в себе. Я была сильней. Мои движения были уверенней, и я даже поймала себя на мысли, что во мне появились ... коварство и демонский огонь, которых еще не было ни во мне, ни в любом другом Ангеле. Мой белый свет, в бою переливался красным / желтым / и синим как пламя. Я оставалась Ангелом, но с силой, о которой и сама пока не знала. Силой, что дал мне Корвин. Силы врага прибывали и прибывали. Я в бою пробовала новые возможности своей сущности, и подсознательно чувствовала немую подсказку. Мой Демон помогал мне, направляя и давая ответы. Я улыбнулась его заботе, и резко развернулась в поисках, ставших такими родными, глаз. Корвин.- позвала, но, мой Демон был во мраке. Корвин. – прошептала, точно зная, что он меня слышит. И снова в бой. И снова времени потерян счет, и снова земля ревела от крови / боли / страха / зла, что топтало ее. Мои крылья снова жгли до основания, мои одежды были содраны в клочья, мои волосы покрылись черным цветом, многочисленные раны кровоточили, но я чувствовала Его силу, силу моего Демона. Он помогал мне владеть мечом, он придавал мне уверенности и закрывал мое сердце перед очередной атакой Бездны. Мой Демон помогал мне. На огромном расстоянии, разделены мраком и злом, я все равно чувствовала / слышала его, я знала где он, и что он жив. Боль, что пронзила мое тело была настолько сильна, что я даже на секунду замерла на месте. Охваченная ужасом, я резко развернулась и почувствовала смертельные раны на теле Корвина ... и своем. Нет. Его раны отдавались болью мне, я тоже начала истекать кровью, мое тело тоже жаждало упасть к земле, мое сердце замедляло свой шаг. Под тяжестью своих ран, без поддержки Демона, я теряла силы слишком быстро. Нет! Ступив на встречу своему Демону, я впускала в себя ту его силу, что еще была в нем, и взамен отдавала себя. Всю себя. Без остатка. Расправив крыло, я из последних сил, зажгла свет вокруг и выжгла им врага в округе. Хоть на время, давая себе и ему возможность, приблизится к … Ты же помнишь? – шептала Корвину. – Ты должен жить. Я знала, он меня слышит, он просто не мог меня не слышать. Я приложила к нему ладони, и прижавшись к Демону, ... растворилась в нем. Те раны, что были смертельными, тот яд, что разбегался венами мужчины, та боль, что жгла его изнутри, стала и моей болью, и моими ранами, и во мне ядом. - Я знаю, ты слышишь меня. – прошептала, и слеза скатилась по моей щеке. - Ты мне нужен. – признавшись, прижала мужчину сильней. Корвин: Я обнял ее колени, сил держать свое тело не было, трансформация в человека, место которой явно не здесь, лишила последних сил, заставляя ощутить первый озноб. Рана хотя и затянулась, но боль никуда не ушла. Последствия странного заживления не прекращались: тело ломало лихорадкой, било крупной дрожью, сжал зубы, чтобы хоть как-то попытаться унять клацающие зубы. Казалось, что я в первый раз заболел, заболел как человек. Со мной никогда такого не случилось, демонская кровь слишком устойчива к такому. Но сейчас, сейчас я предполагал, что это именно болезнь, появившейся как-то некстати. В разгар битвы. Когда я был ей нужен. Я слушал ее голос, понимая, что не встать я не могу. Я должен. Ради нее. Не ради предназначения, не ради Бездны, что во всю плескалась в волнах крови и силы. А только ради нее. Ноги дрожали, как натянутые нити лука. Ощущая в ней опору мне удалось подняться. Кажется я слишком сильно сжал ее плечи, выдавая свою слабость, но она не подала виду, скрыв доставляемую мною боль. Я отпустил зажим одной руки, пытаясь поймать равновесие. Качнулся раз, другой и замер, боясь вдохнуть. Опора была обнаружена, земля под ногами больше не крутилась. Драгоценные секунды были потеряны, враги опомнились... Я почти не помню, что случилось дальше. Тело, разрываемое болью изнутри, резко изогнулось. Казалось, кто-то собирается вырвать моей скелет прямо через кожу, не сильно заботясь о необходимых разрезах. Но это была лишь трансформация, новая, болезненная, как самая первая, только еще больнее, словно тело никогда не знало ее. никогда не чувствовало. Я начал меняться, едва подрагивая, как тень на свету. Мерцая в черно-белой гамме, как испорченная кинопленка. А потом звук, как от взрыва и черная прела перед глазами. Вот тогда наступила пустота. Вакуум, наполнившей сознание. Я - лишь точка. Точка в пространстве, в мирах. Лишь точка, пусть стационарная, чуть явнее видна на карте, но лишь небольшая отметила на карте, позволяющая распознать через меня окружающее пространство. Я не видел никого и ничего. Не чувствовал боли, не слышал запахом, не ощущал касания ветра, создаваемого битвой. Я не слышал ее голоса, не чувствовал ее касаний, не ощущал связи. Я просто замер - как-будто поставили на паузу. И пауза тянулось до бесконечности... Когда меня вновь включили, я лежал на камнях, ощущая, как те впиваются мне в спину. Мигание странного света заставило меня немного приподнять голову, чтобы позволить себе удивление. Я был на входе в пещеру, там, где все началось - с моего первого шага в этот мир, мир стражей, мир смерти и вечной битвы, мир неожиданной верности и мир любви. Тот мир, который для меня стал лучшим. Свет исходил из самой пещеры. Я не был уверен, что хочу знать, что является источником этого. Но мысль о Адель заставила меня подняться, ощутить боль в надломленном крыле, сбрасывающего с себя стрелы, почти все. Некоторые прошли слишком глубоко. Я ищу, почти не замечая перебитую кость чуть выше колена. Поломанный кинжал, сочащаяся кровь рана. Все это перестает иметь значение, отчего-то начинают затягиваться, отторгая инородное тело из меня. Я прибавляю шаг, почти бегу. Я не помню, что было за все это время. Что было с Адель, что стало с теми, кто нападал на нас, кто умирал от наших клинков. Я обнял ее за плечи. Словно только это было сейчас важно, развернул к себе. Пытаясь сосредоточиться на ее глазах. Она была жива. Все остальное было уже не важно. Живая! Слово пульсировало в моем сердце, перегоняя отравленную кровь, ставшей для меня нормальным явлением для привыкшего организма. Я осторожно коснулся грязным липкими пальцами ее ровного, как гладь озера, лица. Кажется, битва лишь присыпала ее пеплом, ни морщинки, ни царапины. Или все уже прошло? Провожу аккуратно, боюсь, что она растает миражом. Но тепло кожи разливается улыбкой на моем лице. Я не медлю, чуть притягиваю ее к себе. Мы слишком надеемся на собственную вечность, бессмертие, единиц, кто способны нас убить, слишком привыкли не спешить. Касаюсь ее губ своими губами. Нежно, как только могу. И с каких это пор меня стало это волновать? Но ей нельзя делать больно, она... не для боли. Руки сильнее прижимают ее к телу, словно пытаются впитать его в себя, позволить раствориться. - Люблю тебя, - тихий шепот, как музыка перьев с крыльев, начавших игру с озорным ветерком. Адель:Белые перья стали черными Черные перья становились красными ... А потом … все развеяло ветром. Что бы родится заново...
- Я не могу!!! – Адель безмолвно кричала, стоя над пропастью в Бездну и чувствуя, как ее разрывают на части. – Не могу … - кричала губами и взглядом, не в состоянии пошевелится. Бездна праздновала свой триумф. Держа Ангела над своей пропастью, она ликовала, вытягивая из нее надежду, свет и жизнь. Волнение девушки за того, чья кровь уже текла и в ее венах, чьи перья она теперь носила в своих крыльях, и с чьим сердцем ее теперь билось в унисон, сделало ее крайне уязвимой. Да, она стала сильней для внешнего врага, она была непобедима физической болью, в ней сочеталось Тьма и Свет, Ад и Небо, она была одним целым с тем, с кем веками были по разные стороны битвы, Адель легко и даже просто, могла применять и пользоваться демонической силой, чтобы бороться и спастись. Но, Бездна била не в тело, она не жгла ее крылья, она не выжигала ей глаза и не ломала ее кости. Бездна рвала ее душу, вырывая наживо ее сердце, очерняя ее память, и отравляла ее кровь, заставляя верить в непоправимую потерю. дель больше не чувствовала и не видела поля боя, она не знала, что творится за ее спиной, там, за пределами пещеры. Сколько там врага?, какие его силы? – все это осталось там, без внимания девушки, без ее участия. Но, самое главное и страшное было то, что она больше не чувствовала связи. Той самой, что наполняла ее сердце движением, и которую она обрела там, на поле боя. Адель больше не чувствовала Его – ее Демона, того, кто заставлял ее дышать на зло врагам и помогал бороться. Ангел больше не знала, что с Ним?, жив ли Он?, выжил ли?, она не понимала где он. Девушка хотела броситься на поиски, хотела кричать, разрывая воздух болью, так, что бы Он! ее услышал. Но, Бездна убивала в ней надежду, и отнимала веру, и все, что Ангел сейчас могла, это только закрыть глаза, от своего бессилия. Она боялась произнести Его имя даже мысленно. Боялась выдать. Боялась, что Бездна все поймет, и заберет у нее память о том, кем та жила, и что было важней ее самой. Адель не касалась земли, и не чувствовала опоры, она была поднята в воздух и распята над Бездной. Ее крылья окрашивались в красный, цвет ее боли. Алыми лепестками над землей парили ее слезы. Она чувствовала, как терялась где-то там, в зловещих коридорах бездны, чувствовала, как пропадала в неизвестность. Чувствовала, как ее опустошают. И она не хотела бороться. Она хотела к Нему. А потом стало тихо. Вдруг Бездна замолчала, и Адель больше не чувствовала ее шепота вокруг. И … - Живой. – Словно ток пронзило ее тело осознания того, что Он живой. Тонкой каплей слеза стекла по щеке Ангела. Но, капля была уже не кровавой и наполненной болью, а прозрачной, словно утренняя росса. - Живой. - Одно слово, простой набор букв, осторожные звуки, легкое движение губ, одно дыхание – и столько эмоций, способных творить чудеса и дарить жизнь. Живой! Она улыбнулась одними уголками губ, понимая, что все не напрасно, что все теперь не имеет значения, что все второстепенно, если Он живой. Живой! Он обнимает ее за плечи, и она ловит его беспокойный взгляд. Рассматривает его лицо, ищет в глазах ответы на свои многочисленные - безмолвные вопросы. А Он осторожно касается своими пальцами ее лица. Корвин. – повторяет его имя, вслед за чувством нежной прохлады и согревающего огня, что дарит ей Его прикосновение. Он осторожно проводит по ее щеке, а она накрывает его руку своей ладонью, и легонько касается губами кончиков его пальцев. Живой … Притянутая его движением, она ловит касание его губ. Осторожное такое, но такое необходимое, словно глоток воздуха, словно глоток воды, словно одно биение сердца, после смерти. - Люблю … - признается ему в ответ, и слышит громкий стук собственного сердца. Один. Буд-то последний. А потом..., Адель растворялась, в Его руках, не способная остановить это. Девушка рассыпалась, словно дымка, скользя между Его пальцев, уходя в неизвестность. Неизбежно. Не спеша. Ангел сжала плечи Демона, схватилась за Его руки, распахнула свои глаза. Так близко. Она обрела его, нашла его снова, и … вновь теряла … - Твоя … Оставив горстку перьев, что медленно, легким шорохом опадали на землю, Ангел ушла с дыханием Бездны. Корвин: Точка. В нашей жизни, в нашем бессмертии. Стоит точка. Я слышу, как тикают часы моей жизни, как переплетая наши пальцы, мы сплетаем наши души, судьбы, мечты, как делим вздох на двоих, как пульсирует сила в висках. Глупая улыбка, тихий выдох, в такт. Ритм занят, часы начали обратный отсчет. Мы рождены, чтобы воевать. Мы рождены, чтобы умирать. Лишь сейчас, когда до последнего вздоха осталось так мало, мы поняли, что такое любить. Нежные касания предсмертной агонии, боль от мрака и света, играющих только в одну им понятную игру, правила которой меняются на ходу и ситуации и хода пешки. Мы смертники, посланные умирать. Но мы выжили, нарушив все правила. Мы выстояли, отбив ни одну атаку. Мы осознали силу и ушли от нее, отказались от нее ради друг друга. Мы предали себя и своих ради друг друга. Я с силой сжимаю ее пальцы, боясь, что это мираж, который готов растаять в любую секунду. Касаюсь губами ее щек, пропитанных солью и кровью. Я глажу ее по волосам, с трудом сдерживая свои эмоции. Они рвут меня на части, больно ударяя по стенкам сознания, я готов рычать, рвать пальцами землю, лишь бы увидеть ее жизнь, но время не умолило капает, играя не в нашу пользу. Он разбивает камни водой, рушит цивилизации, затапливает кратеры вулканов, убивает и лечит. Но доставшееся нам лишь сильнее тянется к свету, небу, солнцу, простираясь по миру в поисках достойного сосуда. Мы умираем. Ангел и Демон, два сплетенных мира падают, радостно улыбаясь друг другу. Их совместный рай утерян, как и божественные начала. Его кровь медленно стекает по ее рукам, уходя в землю, Бездна за спиной ликует, играя искорками силы и света, чуть зеленоватого, а временами ярко-оранжевого, слепящего и такого туманного. Я обнимаю ее за плечи, нежно касаясь губами ее губ. Я не хочу, чтобы она помнила нас такими, боялась, винила. Но еще больше, я не хочу, чтобы она сожалела. За наш выбор. Я прижимаю ее к себе еще сильнее. Пусть она помнит мои объятья, ведь теперь все будет иначе, по-другому. Я буду другим, она - иной. Мы не узнаем друг друга и, быть может, больше никогда не встретимся . Мы победители, которым просто суждено проиграть. Мы мастера, мы предатели, мы войны, мы любимые, мы творцы, мы палачи. Мы весь мир и ничто. Свет и тьма. Вселенная и пустота. Крик и тишина. Все на задворках сознания. Мы... Мы вместе несмотря не на что. *** Я открываю глаза, яркий свет бьет так сильно в глаза, жмурюсь, не в силах справиться с ним. Вокруг все такое белое. Даже странно. Мне не суждено быть в раю, туда заказана дорога даже полудемонам, но такой свет... От яркой лампы. Кажется мне улыбаются. Я ощущаю, как становиться больно. Так сильно, что хочется кричать, но звуки не способны покинуть мое горло, а пелена накатывает на глаза снова. Я слышу стук своего сердца, так одиноко, словно что-то вырвали из него, отнесли так далеко, что невозможно найти, услышать знакомый ритм. Я снова открываю глаза. Свет бьет по глазам, но уже не так резко. Спина болит, горит, словно от раскаленного железа. Лопатки изнывают, а прохладности не добиться, жар идет изнутри, нагоняемой бегом крови. Я слышу знакомые слова, звуки. Со мной говорят. Я счастливчик? Выжил? Да, определенно. После того, что мы прошли... Мы? Почему мы? Я не уверен, но я не должен быть один, я не должен быть здесь. Такие, как я, не могут быть в больнице, в белых просторных палатах, истыканные в вены иглами. Такие, как мы. так не умеют болеть... Мы... почему это не идет у меня из головы? Я ощущаю, как рука пытается в пустоте найти чью-то ладонь, словно потребность в воздухе у легких в этом касании. Моя жена, с ней хорошо. Так сказали, с минуту назад. Но вот незадача, я не женат. Я точно, определенно не женат. Но не спорю, им виднее, наверно. В этом новом мире. куда меня забросило, я видимо женат. Еще несколько суток. Теперь я могу ходить. Я иду по коридору туда, куда меня заботливо провожает молодая медсестра. К жене. Я должен узнать куда меня занесло. Пытаюсь понять, что изменилось. Крылья, их больше нет. Видимо я потерял второе в бою. Но не помню этого. Как жаль. Но что теперь поделаешь. Как же звали ангела... Она должна знать, что с нами случилось. Должна. Но... Дверь открывается. Девушка отходит в сторону. - Адель, - срывает с губ само, как-будто я знал это всю свою жизнь. Моя Адель, мой ангел, потерявший крылья. Моя жена в этом проклятом и забытом мире. Что мы с тобой сделали? Мы просто любили и отдали ради этого все, что у нас было. - Теперь мы будем вместе. Мы... - тихо обнимаю ее, зная, что теперь все не зря.