Кадр первый
Хедда Хоппер четко помнила, когда впервые увидела Чарли Чаплина. Это было не на экране, как ожидалось, это было на улице. Она шла по улице. Одна, и дождь неумолимо захватывал ее в свои объятия. Мелкие капельки попадали на одежду, и Хедда ежилась. Сколько она была здесь, без какой-либо крыши над головой? Даже ей это было доподлинно неизвестно. Девушка откинула мокрые волосы со лба и покрепче перехватила ручку чемодана. И тогда она подняла голову. По улице шел человек. Обыкновенный человек. Человек с удивительно приятной и милой внешностью. Хедда Хоппер замерла. Ему было лет тридцать, ей едва исполнилось двадцать, но она решительно не ощущала себя ребенком на его фоне. Незнакомец изящно раскрыл над ней зонт и сменил направление. – Какой сильный дождь, мисс! Как же вы нехорошо попали под него! Хедда слабо улыбнулась. У нее не было денег даже на зонт. Очевидно, незнакомец понял ее состояние, потому как поинтересовался: – Куда вы идете? – Я? Вы знаете... – голос ей с трудом подчинялся, – мне некуда идти. Я попробую найти работу, и... Просто я устала, а еще дождь... Она махнула рукой. – А как вас зовут? – незнакомец оказался на удивление настойчивым. – Хедда. Хедда Ринкел. А вы... Она постаралась придать своему имени хоть какую-то притягательность. – Чарли, – он подмигнул ей. На пальце блеснуло тонкое кольцо. Женат... Тогда зачем он тут? – Скажите мне, мисс Хедда, а что вы умеете? Зачем вы приехали сюда? – Я... я пришла искать счастья. Я немного пишу и... – он вцепилась в ручку чемодана. – Из меня бы вышел репортер, я думаю. Он усмехнулся и накинул пиджак ей на плечи. – Вы боитесь? – поинтересовался он с полуулыбкой. – Я помогу вам найти приют сегодня, но вы должны много работать. Завтра же попробуйте найти работу. – Я составила себе список тех мест, где я могу быть полезна. Мне бы только переждать эту ночь... – Мисс Хедда, я сниму вам номер. Прошу, пойдемте. – Чарли, я вам очень благодарна... для меня все это так ценно! Он мягко сжал ее руку. – Хедда, я... мне не в тягость. Идемте.Полоса первая
Хедда печатала на машинке, более всего боясь ошибиться и испортить напечатанный уже текст. Солнце путалось в ее рыжих волосах. Тук-тук. – Ты не хочешь сходить в кино? – в комнату заглянул вихрастый молодой человек. – Хоппер, ты мог бы быть романтичнее. Тогда я бы хотя бы подумала, – она ехидно усмехнулась, не отрываясь от клавиш. – А ты могла бы быть меньшей злюкой, нежели желаешь казаться. Ну как тебе не надоела твоя бессмысленная работа? Да еще и в выходной! Ты же ничтожество, Хедда! У меня есть сестра, ее тоже зовут Хеддой. Ей уже около сорока, и она ведет свои вечерние новости... – Я... это удивительно! Эндрю, я бы очень хотела с ней познакомиться. Узнать от человека, как она всего добилась... видишь ли, я мечтаю о чем-то подобном. – Так ты пойдешь со мною в кино? – он усмехнулся, глядя, как Хедда впечатывает слова все яростнее. – Конечно, Эндрю, – лучистый взгляд, привлекающий внимание.Кадр второй
На экране появился Маленький Бродяга. На экране – Чарли. Чарли Чаплин. Хедда удивленно смотрела на него. Они встречались. Это тот человек, что снял ей номер. Его пиджак хранился у нее в чемодане, и Хедда иногда доставала его и гладила по ровной дорогой ткани. А сейчас... сейчас он улыбался этой невыносимо прелестной улыбкою, и Хедда Ринкел замирала от каждого жеста на экране. Это был он... Тот человек, которого она так хотела найти, но никак не могла. Чарли оказался Чарли Чаплиным. Знаменитостью... он ведь уже забыл глупенькую девочку, что встретил на улице. И она теперь никогда не найдет... и он не будет искать ее. Зал смеялся. Хедда беззвучно плакала.Полоса вторая
Она яростно кинула сумку на заправленную постель и следом упала сама, скинув туфли по пути. Хоппер оказался еще большим болваном, чем она могла себе представить. Он даже попытался предлагать ей ночь... но Хедда лишь смеялась. Он не понимал, как абсурдны его просьбы... чтобы Хедда и согласилась на такое? Она задумчиво погладила пиджак Чаплина по лацкану. Девушка вдыхала аромат этой вещи, какой-то особенно домашний: кофе и что-то такое... родом из детства. Хедда водила пальцами по дорогой ткани. Девушка вспоминала с тоскливою усмешкой все, что с ней происходило когда-либо. Она была родом из небольшого городка на севере страны, где росла в тиши и уюте девятнадцать лет. Но весь последний год там все шло наперекосяк. Мама умерла, и на Хедде и ее старшей сестре остался братик, несносное дитя... он был невыносим. Хедда бежала. От ответственности, от слухов, от лжи... от всего. И сейчас она не жалела, нет... Хедде было больно, обидно, тяжело. Она не могла бороться с трй бурей чувств, что ее обуревали. Кто она... и кто Чаплин! Нищенка и богач, ничтожество и гений. Она кто угодно, но только не равный Чарли Чаплину человек. Руки нащупали что-то в кармане. Кусочек картона, на котором карандашом было нацарапано "Хедда, позвоните мне". Номер оказался тут же. Он все это время ждал ее звонка... Хедда не рискнула звонить этим вечером...Кадр третий
– Это Хедда Ринкел. Я хотела бы поговорить с Чарли Чаплиным. – Чарли Чаплин вас слушает. – Мистер Чаплин, я хотела бы вас поблагодарить за то время, которое вы на меня потратили в ту ночь. Мне очень и очень важно все, что вы сделали.. . У меня все в порядке – благодаря вам, Чарли. – Не стоит благодарности, Хедда. Хотите встретиться? – Да... – голос ее ненадолго прервался, когда она почти перестала дышать, замерев от детского восторга. Чарли Чаплин хочет ее видеть. Ее Чарли хочет ее видеть... Звучит невероятно. – И когда вам удобно, Хедда? Сердце пропустило еще удар. – В любой из ближайших вечеров, – выпалила она, не задумываясь. – Послезавтра устроит? – тут он внезапно крикнул кому-то не слишком понятные Хедде слова. – Альф, подожди, я не хочу заниматься этими лентами в сочетании с встречами и прогулками. – Конечно!Полоса третья
– Хедда Хоппер, – весьма недурная собой леди поприветствовала Хедду, зашедшую в кабинет, и протянула ладонь – совсем по-мужски. – Хедда Ринкел, очень приятно, – прошептала девушка, разглядывая Хедду-старшую. Мисс Ринкел походила на нее весьма и весьма: те же рыжие волосы, те же тонкие пальцы, те же острые, немного лисьи черты лица... разве что мисс Хоппер была чуть ниже да чуть более одарена выразительно подчеркиваемыми формами. – Так не бывает, – голос опытной журналистки не дрогнул, но губы на миг дернулись перед этим. – Такое сходство! Мой беспутный братец Эндрю не соврал: вы в точности Хедда Хоппер. Только, конечно, вы моложе и инициативнее. Что же, мисс Ринкел, присаживайтесь. Надеюсь, вы умеете хранить ваши секреты. Чужие не надо, но те, что касаются вас самих, не должны быть нигде произнесены или написаны. Она указала на кресло подле огромного черного стола, на который присела сама, наплевав на приличия и короткое клетчатое платье. Хедда опустилась в кресло, сжавшись, но с интересом глядя на женщину. – Мне нужна верная помощница, которая займет мое место после моей свадьбы через четыре месяца. Эта девушка должна будет отказаться от всего, что было в ее жизни прежде. Поверьте, игра стоит свеч. Посмотрите, Хедда, вся моя студия, все, что я успела создать, перейдет вам. И вы будете всегда обеспечены... а Хедда Хоппер прославится надолго. – Я буду работать от вашего имени? – голос мисс Ринкел подпрыгнул. – Но я же не... не могу лгать. Это нечестно. – Ну зачем же лгать... Мисс Ринкел, что мешает вам стать миссис Хоппер? Хедда ошарашенно уставилась на журналистку. – Мой брат видит в вас гениальные задатки. Подумайте, Хедда. Неужели вы не хотите стать моей ученицей? У вас будет все: работа, слава, известность, любовь... и надежный муж. Разве вам не хочется знать, что миллионы людей хотят походить на вас? Не хотят добиться хоть малой части того влияния, которое вы будете иметь? Мисс Ринкел сжала руки и поправила платье. Она задумчиво перевела взгляд за окно. Можно ли говорить о таком поступке? Пойти против своих чувств ради карьеры? Что важнее – любовь и честь или же вершины славы? Может ли повторно представиться столь заманчивый шанс? И у нее получится, она ведь всегда этого хотела, всегда... Можно ли выбрать между мечтой и теми принципами, которые с детства забивались в рыжую головку? Играть роль ради славы и влияния... стоит ли игра свеч? Хедда дрожала, как в лихорадке, и неуверенно смотрела на свое отражение в полированной поверхности какой-то аппаратуры. Измениться. Перешагнуть через свое робкое "я", что упрямо не хотело подчиняться. Это никогда не было просто, но почему-то мисс Ринкел верила в себя. Она поднялась и повела плечами. – Я... – голос какое-то время не подчинялся, но она совладала с собой и вскинула голову. – Я согласна. Я хочу стать вашей ученицей и выйти замуж за Эндрю.Кадр четвертый
Светило яркое солнце, и Хедда шла по дорожке в парке. Под ее недорогими туфлями хрустел гравий, волосы растрепались, и весь ее облик выдавал волнение. Чарли Чаплин уже ждал ее, сидя на скамейке и ничуть не напоминая звезду мирового масштаба. Но Хедда узнала его тут же, и она поспешила к нему. Чарли вскочил и отвесил церемонный поклон. – Мисс Ринкел! Я уже боялся, что вы не придете! – он подал ей руку. – Ну же, скажите мне, Хедда, что заставило вас позвонить? – Позвонить? – она вздрогнула и резко подалась к нему. Во всей ее внешности в эти минуты было столько детского, столько наивного... – Ну разумеется, я позвонила... попросту потому, что захотела вас увидеть. Что такого в моем желании? – Так внезапно? – он изогнул бровь в ответ на ее слова. – Прошу, идемте. Можем прокатиться на лодках – вон там пристань. Когда солнце уже приблизилось к закату, разговор потихоньку угас, и в спокойной воде отражалась лодка с сидящими в ней Хеддой и Чарли. Чаплин рассматривал свою спутницу и чуть хмурился. – Хедда? – позвал он. – Вы знаете, что я не люблю мою жену? И собираюсь развестись с ней? – Нет, ведь на вашем лбу это не написано, – она усмехнулась и чуть подалась вперед. – Зачем вы это говорите? Он чуть улыбнулся и вдруг коснулся губ Хедды. Мимолетно, но так... так искренне. И в этом она видела что-то удивительно правильное и понятное. Такое же логичное, как и то, что она отшатнулась. – Чарли. Не надо. Он обиженно взглянул на нее, чуть замерев. Понимал ли он, как сильно тревожил сердце Хедды? Что она против воли стремилась к нему, замирая от волнения? И внутри все дрожало, и все трепетало? Но она обещала мисс Хоппер выйти замуж за Эндрю. И она сдержит свое обещание. Начинать рушить все пора уже сейчас. – Вы хотите, чтобы я стала близкой вам? Но поймите же, мистер Чаплин, я не умею любить. И я не хочу любить. Наша встреча была ошибкой. Он тяжело вздохнул и принялся править лодку к берегу. Только дома Хедда поняла, что забыла отдать Чарли Чаплину его пиджак.Полоса четвертая
– Почему вы написали, что мисс Маккуин не виновата в грязном скандале, что кипит в последнее время вокруг нее? "Лесли Маккуин жестоко оболгали, и сейчас это становится уже очевидно. В настоящее время доподлинно известно, что мистер Маккуин использовал свое положение режиссера и известность в прессе, чтобы распускать слухи о недостаточном воспитании Лесли и ее распутном нраве"... Хедда, вы с ума сошли? Хорошо, что я читаю ваши заметки к моему эфиру заранее. – Но ведь это правда! – мисс Ринкел подняла голову от машинки. – Разве я солгала, изобличив этого мерзавца? Это известно всем. Я собирала материал целый день, и мои выводы единственно логичны. – Хедда! – мисс Хоппер потрясла перед лицом ученицы листками. – Очнись! Кого интересует правда? Это Голливуд, а не деревня. И здесь главное – писать о том, что интересно всем. О том, что хотят видеть. Мистеру Маккуину выгодно получать подобную рекламу. Он привлекает к себе внимание, а вы стремитесь развенчать этот тщательно оплачиваемый миф? Хедда Ринкел покачала головой и сжала руки. – Как вы можете каждый день лгать? Неужели у вас нет сердца? Нет чести? – Сердца? Чести? О чем вы, дорогая? У журналистов нет человеческих качеств! Не здесь, моя дорогая. Вы не подходите этому миру со своей идеальностью, поймите наконец. Здесь так просто идти по головам, так просто быть... быть выше других, видите ли. Нет, решительно, вам надо меняться. Иначе вас сломают. – Я не боюсь. И я... я не уверена, что готова лгать. – Никого не волнует, готовы ли вы. Вы выбрали этот мир, а он выбирает вас. А пути назад уже нет. Пришло время испытывать собственные нервы и силы реальностью. – Но, мисс Хоппер, как я могу перешагнуть через себя? – Хедда! Куда вы пойдете? Вы уже никому не нужны, моя дорогая. Я об этом позаботилась, поверьте. – Вы... вы! Как вы можете! – не выдержала Хедда Ринкел. – Вы вынуждаете меня... – Вы знали, на что идете. Вы должны бросить сердце в камень. Лгать и врать всегда, с самого первого слова. – Я не умею... я не смогу, я не стану, я... я не могу! Лгать – невыносимо! – О, моя дорогая мисс Ринкел! Разве вы не лжете себе самой каждый день? Ведь подумайте сами, разве не ложь, что вы любите Эндрю? Но именно это вы говорите каждый день. А разве не ложь то, что вам безразличен Чарли Чаплин? – Он мне безразличен, – сорвалась с помертвевших губ ложь. – Мне глубоко безразличен этот человек. Хедда лгала. Лгала, не краснея и не бледнея.Кадр пятый
Хедда Ринкел медленно взяла ручку и осторожно расписалась. Все шло по плану... Она закрыла глаза, медленно и глубоко вдыхая. Хедда Хоппер повернулась к Эндрю Хопперу, и тот осторожно надел ей на палец кольцо. Бережно и ласково, как если бы журналистка была фарфоровой и могла рассыпаться от его прикосновений. – Хедда, – прошептал юноша. – Жена моя... Она улыбнулась насквозь фальшивою улыбкой и решительно сжала его руку в ответ. Хедда Хоппер покорит Голливуд. Она поднялась вместе с мужем, и тихие их шаги были едва слышны в шуме поздравляющих их друзей Эндрю и мисс Хоппер. Сама она ласково потрепала Хедду по щеке и поспешила куда-то, оставив миссис Хоппер одну. – Хедда! – вдруг услышала она знакомый полушепот совсем рядом. – Мисс Ринкел! Она обернулась. – Мистер Чаплин, вы с ума сошли? Я не желаю иметь с вами ничего общего. Яд в ее голосе. Холод. Что угодно... – Ваши попытки сопротивляться вашему влечению ко мне бессмысленны, – он подмигнул ей совсем залихватски. – Так что соизвольте хотя бы объяснить, что вы тут делаете. – Я? Я вышла замуж, Чарли. В лучших традициях ваших комедий, как видите. Всего наилучшего, мистер Чаплин! Она развернулась и поспешила прочь.***
Двадцать лет спустя
Полоса пятая
Хедда Хоппер бросила телефонную трубку и устало взглянула на помощницу, Астрид Керн. Мисс Керн была начисто лишена здравого смысла, зато обладала умением проникать в чужие души за считанные минуты. Сама Хедда была сейчас воплощением женственности, которую было не скрыть уже никакими средствами. – Миссис Хоппер, вам надо отдохнуть. Уже поздно... – тихо произнесла Астрид, подходя к женщине, что безынициативно смотрела в одну точку перед собой. – Я должна идти: меня ждут. – Да-да, иди, Астрид. Завтра в восемь будьте здесь. Как обычно. Астрид попрощалась и ушла, а Хедда продолжала сидеть в кресле совсем одна и смотреть, как небо обзаводится огоньками звезд. Ей всегда нравилось это зрелище, потому как было что-то интимное во всем происходящем... Ей нравилось вечерами оставаться одной. Эндрю Хоппер пил беспробудно и иногда поднимал на нее руку. Хедда не жаловалась: все-таки, он был ее партнером, и развод не дал бы ей отсудить радио Хедды Хоппер-старшей. Она умерла десять лет назад, едва дожив до пятидесяти лет. Этой женщины юной Хедде отчаянно не хватало. Вечно рядом, за кадром, с помощью, с поддержкой... а теперь миссис Хоппер все делала сама, не думая о том, как отреагирует наставница. Это существование изменило Хедду, и сама женщина это отчетливо понимала. Она всегда жаждала влиять на людей... так разве не получила она то, чего добивалась? Если болят синяки от побоев – улыбнись, если устала – смейся, если есть мысли – лги. Просто и понятно. Как и все в ее жизни. Кроме лишь одного. Зачем она живет?Кадр шестой
Зазвонил телефон, и Хедда вздрогнула. Кто мог бы быть в половину двенадцатого? Вряд ли Эндрю – слишком пьян. Вряд ли Астрид – она тоже занята. Но кто... это не по работе, никто не звонит так поздно. Она осторожно сняла трубку. – Мисс Ринкел? Этот голос она бы узнала из тысячи других. В нем было все, что могло только всколыхнуть ее душу. И Хедда несколько раз вдохнула и выдохнула, прежде чем ответить. – Мистер Чаплин, что вам угодно? В трубке послышался смех. – Вы мне нужны. Пожалуйста, спуститесь. Она ошарашенно замерла. Все эти годы он считал нормальным не звонить! А теперь... теперь так спокойно появляется в ее жизни, при этом не испытывая никаких угрызений совести! Побежит ли она за ним? Он всегда обращался к мисс Ринкел, а не миссис Хоппер, которой он не признавал ни в каком виде. Это было... было правильно. Мисс Ринкел всегда была из тех людей, что откликались на любые просьбы. Миссис Хоппер никогда не помогала людям. Миссис Хоппер осталась в кабинете, а Хедда накинула на плечи пальто, схватила сумку, заперла комнату за собою и поспешила вниз. Чарли Чаплин не изменился, лишь стал серьезнее усталый взгляд да мудрее стали глаза, но в остальном он был все тем же Бродягой. – Вы пришли. Я так и думал. Прошу, автомобиль ждет вас. Он подал ей руку, и женщина поспешила за ним. Она толком не знала, куда они ехали. Голова Хедды покоилась на плече Чарли. – Я так боялся, что вы не придете... – прошептал он, целуя женщину в висок. – Я ждал, что вы согласитесь. – Чарли, я не знаю, почему, но... Она прижалась к нему крепче, вслушиваясь в шум мотора. Какая разница, куда, лишь бы ехать рядом с ним, таким родным, таким привычным... точно бы они и не расставались в тот странный день, когда Хедда отказалась быть с ним. – Хедда... – такой тихий шепот, – вам не надо ни о чем думать. Она кивнула, позволяя ему вести это странное свидание. Следующим утром они проснутся вместе, и от ночной мисс Ринкел снова не останется ничего.Полоса шестая
– Где ты была, Хедда? – Эндрю как-то раз за завтраком оторвался от газеты, которую обыкновенно читал. Женщина усмехнулась как-то нервно и криво и накрутила рыжую прядь на палец. – Ты не ночуешь дома вторую неделю. Аврал на работе, так ты это объясняешь? Хедда кивнула и совершенно спокойно сделала несколько глотков кофе. – Да. Я работаю над статьей о... – О Чарли Чаплине? – перебил ее Эндрю. – Он снимает фильм. Говорят, что он о войне. Злободневен, как и всегда... – Он действительно весьма талантлив, Эндрю. – Ты должна заставить его прийти на интервью после этого фильма. Давно пора, как ты понимаешь. И это рейтинг, Хедда. Ты же не хочешь, чтобы мое отношение к тебе изменилось, верно? Как и степень твоего участия во всем этом? – Сделаю все, что ты попросишь. Мне пора, – она чмокнула мужа в щеку и поспешила на работу. Все говорили, что она должна быть сильнее. Что она должна забыть себя и сделать то, что велят. Хедда Хоппер слишком много была должна миру. У нее не было права голоса, не было на самом деле никаких прав. Делай то, что должна, и не задавай лишних вопросов. Хедда устало сжала виски. Она не знала, как быть. Все хотели, чтобы она выставила Чарли на передний план. Она всегда много о нем говорила – и раньше, и теперь... Но сейчас Чарли снова стал кем-то чертовски важным. Только холодный расчет мог спасти миссис Хоппер от превращения в ребенка, который не знает себе цену. Только расчет. Чарли не поймет, если она расскажет ему. Скажет, что его подруга сошла с ума и что все, что она творит – полнейший абсурд. Ему никогда не понять всех тонкостей ее журналисткой деятельности. Вообще не понять ее мира. Он – Бродяга. Не более того... он в себе, всегда в себе. В Хедде боролись сейчас два совершенно разных человека. И она не знала, что делать и чей выигрыш принять. Чарли всегда относился к ней как к ребенку. Никогда не думал о том, что она выросла и стала иной. Он ее не желал узнать.Кадр седьмой
– Чарли, как вы не боитесь снимать такие фильмы? – они лежали вместе на залитом солнцем ковре и смотрели, как комната постепенно наполняется теплым светом заходящего солнца. – Не вижу причин бояться, – он усмехнулся, глядя на нее и гладя по рыжим волосам. – Это же так политически опасно... я тревожусь за вас. – Ваша тревога глупа и необоснованна! Как можете вы, вы, Хедда, человек, который никогда и ничем не рискует, учить меня тому, что можно снимать, а что – нет! Вы, жалкое дитя прессы... Она вздрогнула и как-то неестественно дернулась, точно бы он ее ударил ножом в живот. – Чарли! Как вы можете? Он удивленно взглянул на нее. – Могу что? Она поднялась и принялась надевать платье. – Но ведь это правда, Хедда. Вы никто! Никто! Просто журналистка, которая никогда ничего не добьется. Миссис Хоппер сердито влезла в туфли и кинулась к дверям. Он не захотел даже выслушать ее. Месть? Попытка доказать? Что заставляло ее начать этот путь в пропасть? Хедда не знала, но она бежала все дальше и дальше от этой комнаты. Она не видела ничего. Она – никто...Полоса седьмая
Уна О'Нил. Такое простое имя. Хедда Хоппер, блистательная журналистка, хитроумно расставившая сети, проиграла какой-то девушке, не стоящей ничего. Она проиграла. Нет, конечно, победа была за ней. Чарли был растоптан. Уничтожен. Превращен в никому не нужное ничтожество. В посмешище. Но Хедда впервые осознала, как все бессмысленно. Она сделала все, что требовал Эндрю, все, что желало ее извращенное сознание. Выставляла Чарли монстром, чудовищем, шпионом... Но жгучая ревность и жгучая зависть сжигали ее, не давая дышать даже теперь. Уна. Он любит другую...Кадр восьмой. Полоса восьмая.
Хедда сидела в парке возле пруда и равнодушно смотрела на людей, что окружали ее сегодня. Состояние было странным, точно она толком не знала, чего хочет. Все было хорошо. Она добилась всего, о чем только могла мечтать. И ничто из этого не было ей нужно. – Миссис Хоппер? Вы позволите? Он подсел рядом, и Хедда могла не оборачиваться. Это был Чарли. И он не обращался более к Хедде Ринкел. – Вы должны меня выслушать, Хедда Хоппер. То, что вы сотворили – отвратительно. Большей гнусности ожидать было нельзя! Вы чудовище, миссис Хоппер. Вы самое настоящее чудовище... Она вздрогнула, но не повернулась. Ни к чему видеть ненависть в его глазах. – Но мисс Ринкел... моя милая Хедда Ринкел. Я любил вас, мисс Ринкел. Любил более, чем какую-либо женщину в своей жизни. Потому что вы... вы были всем те две недели. Это было так страстно, так сильно. Но теперь... Посмотрите мне в глаза, Хедда. Она робко развернулась, и в то же мгновение он поцеловал ее. Поцелуй был последней каплей. Хедда потеряла Чарли. – Как жаль, что все было лишь нашей иллюзией, и любить меня вы не можете. Вы не умеете любить, миссис Хоппер. И я не могу быть более у ваших ног. Уна О'Нил – прекрасная девочка, и я женюсь на ней. Она добра, чиста, верна... и я могу любить ее, я хочу любить ее и буду любить. Хедда закрыла глаза. – Мисс Ринкел, я люблю вас. Люблю вопреки всему... но вы умерли, мисс Ринкел, а я... я жив. И мне надо идти, Хедда. Прощайте. Она замерла. – Чарли... я люблю вас, Чарли! Поздно. Она упустила все. Он ушел, и вместе с ним ушло все, что могло быть ее счастьем. Хедда долго сидела на скамейке одна. До тех пор, пока не начался дождь, и участливые прохожие не стали спрашивать у нее, не нужна ли столь прелестной женщине помощь. Тогда Хедда поднялась. Она медленно шла по мокрым улицам. Ей было нечего ждать. Она потеряла все. И теперь целый мир казался бессмысленным. По мокрой и пустынной улице шла женщина в старом мужском пиджаке. Дождь плакал вместе с ней.