Вежливость? Да пошла ты, вежливость

- Заебал! Джентльмен, бля, слова ему не скажи!- набравшийся Грэм слов не выбирает совсем. Джед с одной стороны уже и не рад, что добился откровенности от МакТавиша, но с другой стороны, его очень забавляет тот факт, что тихий вежливый Ричард может кого-то настолько сильно раздражать. Причем раздражать именно своей вежливостью. Брофи замечает пробирающегося к ним через толпу Армитажа и спешно пытается перевести разговор в другую тему. - Добрый вечер. Простите, что мешаю,- улыбается подошедший Ричард,- я только хотел спросить... - Не простим!- перебивает его пьяный и раздраженный Грэм,- не видишь, мы бухаем. - Вижу,- кивает посерьезневший Ричард,- я, наверно, лучше завтра спрошу. - Взять и уебать,- хмуро роняет Грэм, провожая взглядом Ричарда,- или даже выебать. Синеглазка хренова. Гномий принц, тьху. - Это только слова,- успокаивающе говорит Джед не столько Грэму, сколько себе под нос, убеждая себя, что в МакТавише говорит пьяный угар, а не серьезное намерение. Грэм все же слышит его и мгновенно реагирует. - Думаешь, я не смогу? - Ты пьян. - Я и пьяный смогу! - Не сомневаюсь, что ты сможешь,- мирно говорит Джед,- я про другое. Ты не сделаешь такого, будучи трезвым. Ты же не... - Спорим?- перебивает его Грэм,- вот спорим? Я выебу этого ебучого Армитажа, будучи трезвым. Глаза горят нездоровым пьяным азартом и Джед решает, что с пьяным лучше не спорить. Все равно на трезвую голову Грэм пожалеет об этом разговоре, а Джед великодушно скажет, что заключенные по пьяни споры не считаются. Ведь все равно у него останется шанс подкалывать Грэма тем, что тот собирался трахнуть Ричарда. - Спорим,- отвечает Брофи,- я говорю, что завтра же ты пожалеешь о сказанном и придешь ко мне признаваться, что не сделаешь того, о чем говорил. - Не дождешься! Ей, бармен! Еще виски, нам надо спор скрепить! *** На следующий день Грэм просыпается раньше звонка будильника от головной боли. Ощущения такие, словно вчерашний вечер разбили на мелкие осколки, которые теперь впиваются ему в мозг. "Зря я вчера столько пил"- думает Грэм,- "А все Джед, будь он неладен. Что-то хотел от меня, что-то спрашивал... О чем-то мы с ним спорили..." И тут он вспоминает. Он поспорил с Джедом, что трахнет Армитажа. Это же и правда, сколько надо было выпить, чтоб такое пришло в голову! Армитаж хоть и корчит из себя застенчивую барышню, но он все же мужик. Нет, на трезвую голову с ним хотелось не трахаться, с ним хотелось подраться, заставить его сбросить эту приторно-вежливую личину и по-мужски померятся силами. Он ведь не слабее прочих, а строит из себя ромашку-стесняшку. Грэм мысленно сравнивает застенчивую полуулыбку, приправленную ясным взглядом голубых глаз, часто возникающую на лице Армитажа с тем серьезным взглядом, что появляется у Ричарда в тренировочном зале, когда сильные руки с легкостью вращают реплику Оркриста. И пришедшая в пьяном бреду мысль о том, чтобы его трахнуть, внезапно не кажется такой уж бредовой. Грэм садится на постели, обхватывает ладонями гудящую голову и пытается понять, когда это мысли об Армитаже стали вызывать не только раздражение, но и возбуждение. Не иначе алкоголь еще не до конца выветрился. К середине дня ему все же удается привести противоречивые мысли в порядок. МакТавиш привык не врать себе и никогда не закрывать глаза на то, что происходит вокруг или в его собственной голове. В перерыве между дублями Грэм ловит Джеда и спрашивает его. - Как считаешь, я достаточно трезв сейчас? Брофи окидывает взглядом загримированного под Двалина Грэма и кивает, понимая, что речь пойдет о вчерашнем споре. - Так вот, запомни, я никогда не отказываюсь от своих слов. И если я сказал, что выебу нашего английского джентльмена, значит выебу. Грэм уходит, оставляя Джеда с отпавшей челюстью. И когда через пять минут его окликает Армитаж, Грэм сначала думает, что Брофи все ему рассказал. Но Ричард по обыкновению вежлив до отвращения и всего лишь хотел поговорить о Торине и Двалине. Чертов перфекционист, желающий довести образ до идеала, проговорить и прояснить взаимоотношение персонажей до малейшего жеста. И он, ничтоже сумняшеся, предлагает Грэму зайти вечером в его, Армитажа, номер, чтобы все обсудить. МакТавиш соглашается, предчувствуя, что ничем хорошим этот разговор не закончится. *** - Так что именно ты хотел выяснить?- спрашивает Грэм, устроившись в кресле в номере Армитажа,- Питер и так все разжевал понятней некуда. - Питер дал общую картину,- говорит Ричард,- Если окажется, что мы с тобой увидели ее по разному, игра провалится. Нам нужно показать не только короля и его воина, Торин с Двалином - старые друзья, по канону к тому же родственники. Я считаю, что нам есть что обсудить в этой ситуации. - Родственники, друзья, король и верный воин. Я буду держатся поближе к тебе, демонстрировать готовность прикрыть спину и хмуро поглядывать на всех потенциальных врагов. Что еще тут обсуждать? Кто кому свечку держал? Или как одну гномку на двоих делили? - Грэм!- возмущенно выдыхает Ричард. - Ну что Грэм, что Грэм? Это еще Толкин сказал, что у них с бабами напряг. Так что, может и делили. - Я позвал тебя серьезно поговорить, а не выслушивать всякую похабщину! - Да ты заколебал!- Грэм не выдерживает и встает с кресла,- ах, не говорите при мне такого, я стесняюсь! Если я тебе слово "хуй" скажу, ты в обморок упадешь? - Я не намерен выслушивать грубости в собственном номере,- Ричард поднимается навстречу и все так же спокойно произносит,- будь добр выйти за дверь и не возвращаться, пока не успокоишься. - Хуй тебе! Армитаж молча указывает на дверь и этот жест срывает у МакТавиша остатки самоконтроля. Он выкручивает поднятую руку Ричарда, отталкивает его и пытается врезать кулаком, но Ричард успевает увернутся от удара. - Да что с тобой?!- спрашивает Армитаж, отбиваясь от новых ударов,- что на тебя нашло?! - Ты гребанная ромашка!- ревет Грэм,- Давай, врежь мне наконец! Покажи, что ты - мужик! Взгляд Ричарда становится жестче, он начинает отбиваться серьезнее, переходя от неуверенной обороны к полноценной драке, а Грэм понимает, что эта драка его заводит. Его пьянит контраст мужской силы и внешней скромности, за которой эта сила спрятана большую часть времени. В мозгу кипит адреналин драки и бьется вчерашнее обещание трахнуть этого голубоглазого мерзавца. Грэму удается метким ударом вышибить Армитажу воздух из груди и, воспользовавшись его заминкой, он прижимает Ричарда к стене и целует, настойчиво раздвигая языком чужие губы. Ричард замирает от неожиданности, но когда Грэм лезет языком к нему в рот, кусает того за язык и со всей силы отталкивает от себя. Начинается новый виток драки, гримерам явно придется завтра маскировать синяки, но актеры сейчас про это не думают. Грэму снова удается притиснуть Ричарда к стене, но на этот раз он прикусывает его шею и наваливается всем телом, чтоб тот не смог отпихнуть его от себя. И навалившись, понимает, что стоит не только у него но и у самого Ричарда. Еще один укус в шею сопровождается толчком бедрами и Грэм слышит над ухом короткий полузадушенный стон. Они снова борются, толкая друг друга и щедро раздавая тумаки, но это уже не драка. Они испытывают друг друга на прочность, пытаясь подмять под себя противника, кусают губы в жестких поцелуях, где сталкиваются зубы и сплетаются в борьбе языки. Грэм рвет рубашку Ричарда, Ричард дергает наверх футболку Грэма, что дает секундную паузу, после которой Грэм пытается повалить Ричарда на кровать, но Ричард валит его вместе с собой. Пытается перевернуть и занять главенствующую позицию, но Грэм прижимает его к кровати, снова жестко целует и трется каменным членом о бедро Ричарда. Ричард дергает молнию на джинсах Грэма и тот выдыхает сквозь сжатые зубы когда рука Армитажа сжимается на его члене. В четыре руки они поспешно освобождают друг друга от оставшейся одежды и синхронно стонут, когда вжимаются друг в друга уже обнаженными телами. Грэм пытается просунуть колено между ног Ричарда, тот снова отбивается, фактически скидывая с себя МакТавиша. Грэм, теряя равновесие, соскальзывает на пол возле кровати, утягивая за собой Ричарда, рывком поворачивает его спиной к себе и давит локтем на лопатки, вынуждая лечь грудью на кровать. Наваливается сверху, прижимаясь членом к ягодицам Ричарда и железной хваткой придерживая его за бедро, чтобы тот не смог отстранится. Пальцы свободной руки приставляет к губам Армитажа. - Оближи,- хрипло приказывает он. Ричард дергает головой и задницей, пытаясь уйти от прикосновений, но у Грэма хватает сил, чтобы удержать его на месте. - Делай что говорят! Не то сейчас вставлю насухую! Ричард открывает рот, смиряясь с проиграшем и старательно сосет пальцы Грэма. МакТавиш внезапно теряется в непривычных ощущения, которые дарит скользящий по фалангам язык, словно его пальцы напрямую связаны с членом. Через минуту Грэм осознает, что трется членом о задницу Ричарда, немного отстраняется, вытягивает пальцы изо рта Армитажа, раздвигает тому ноги, не встречая на сей раз сопротивления, и вставляет один палец. Ричард непроизвольно зажимается, но тут же пытается расслабиться. - Умница,- говорит ему Грэм, двигая пальцем, добавляя к нему второй, а затем и третий. Второй рукой он сжимает плечо Ричарда, склоняется, целуя ему спину, и проводит языком вдоль позвоночника. Ричард хрипло выдыхает и прогибается в пояснице, и Грэм, не в силах больше сдерживаться, направляет себя в подставленную задницу, мощным толчком проникая почти на всю длину. Лицо Ричарда искажает гримаса, пальцы сжимаются в кулаки, комкая покрывало на кровати. Грэм замирает, но не потому, что следит за реакцией Ричарда, а потому что горячая теснота, сжимающая его член, хороша до черноты в глазах и Грэм боится кончить, как подросток, от одного лишнего движения. Он бездумно покусывает шею Ричарда, сжимая его в крепких объятьях, и чувствует как тот дрожит в его руках. Грэм начинает двигаться, сначала плавно, но постепенно ускоряется, вбиваясь в податливое тело под ним, прижимаясь грудью к спине Ричарда. Ласкает ладонью живот Ричарда и, опуская руку ниже, обхватывает пальцами возбужденный член. Через какой-то десяток движений Грэм все же не выдерживает и кончает, входя как можно глубже и сильнее сжимая пальцы на члене Ричарда. Армитаж с хриплым стоном следует за ним. *** Они сидят на полу у кровати, приводя дыхание в порядок. Ричард, скользнув нечитаемым взглядом по лицу Грэма, встает и молча уходит в ванную слегка неловкой походкой. Раздается шум включенного душа, а Грэм раздумывает, не лучше бы было сейчас уйти без всяких объяснений. И решает остаться. Они же взрослые мужики, привыкшие отвечать за последствия своих поступков. Он вытирается стянутым с кровати покрывалом, все равно Ричард оставил на нем пятно и это покрывало теперь только в стирку, находит на полу и натягивает свое белье и джинсы. Грэм находит в холодильнике номера виски и устраивается в кресле со стаканом. В дверях ванной появляется Ричард в обмотанном вокруг бедер полотенце. - Виски будешь?- спрашивает Грэм. Пару секунд у Ричарда такой вид, словно он выбирает между тем, чтобы двинуть Грэму в нос и тем, чтобы разбить у него на голове бутылку с виски. Но затем он молча кивает и, пока Грэм наполняет второй стакан, достает из шкафа мягкие спортивные штаны и надевает их прямо на голое тело. - Не ожидал такого от тебя,- говорит Ричард, взяв стакан и сев на край кровати. - Я от тебя тоже,- просто отвечает Грэм. Пару минут оба молчат, потягивая виски. Голову внезапно сорвало обоим и они оба это понимают, не важно кто начал первым. - Ты вроде хотел сказать что-то про Двалина,- вдруг возвращается к предыдущему разговору Ричард. - Эээ...- теряется на мгновение Грэм, но тут же подхватывает,- да. Я хотел сказать, что ощущаю этого персонажа во многом похожим на меня самого. В том плане, что он, если что, может и в морду дать. И не посмотрит, что перед ним король. - А мне кажется, что Двалин - единственный, от кого Торин принял бы такой удар,- мягко говорит Ричард, глядя прямо в глаза Грэма. - Я думаю, нам стоит работать в этом направлении,- соглашается Грэм, не уверенный, что все еще говорит про Двалина, и получает в ответ совершенно Ториновскую жесткую улыбку. - Думаю, стоит,- вкрадчиво говорит Ричард,- и я надеюсь, ты понимаешь, что Торин, даже принимая удар, не может не дать сдачи? Сцепившиеся в воздухе взгляды обещают друг другу новые битвы.