Бермудский

Опадали листья. Вытаскивал их из моих волос. Меня почему-то это всегда по-особому трогало… Может быть, оттого, что твои пальцы словно пытались, проникнув внутрь головы, понять тот мой странный мир? Словно постороннее течение хотело связать себя с Бермудским треугольником. Тебе было тесно в своих рамках – и потому ты перебарщивал с улыбками, полируя мои поверхности до идеала так, чтобы даже обломка листьев случайно не оказалось на макушке. И в этом заключалась часть нашего с тобой выгодного соглашения: из меня лепили влюблённого без памяти воина, а тебя прожигали насквозь голодными взглядами. Но память возвращалась наутро, и именно её я винил в своей немощности. Мы просыпались неодновременно, и наши ноги каждый раз были переплетены по-разному, независимо от того, как и когда мы ложились. Ты, как всегда, слишком скованный для того, чтобы перебороть сонливость, и потому первый шаг приходилось делать мне. Сначала касаться мигом близких губ, проводить очертания пальцами, рисовать свои узоры. Не кровью, а нормальным теплом. Затем, чуть-чуть ломаясь, небрежно отстраняться к краю постели, чувствуя гордость, сильную руку, вдохновение, и снова возвращать взгляд к чужим глазам. В эти моменты я, наверное, управлял тобой, ты заметил? Наивно-податливый, с колючей, как звёздное покрывало, щетиной, взрослый ребёнок. Никогда не надоешь, не разлюбишь… Я думал: что будет, если отдать инициативу тебе? Утро шевелило занавески на окнах, простыни, наволочки и трогало моё лицо прохладным дыханием. Отрезвляло. Некоторые говорят, что очевидно то, что я впустую трачу свое время на то, чтобы «возродить» тебя. Говорят, что очевидно то, что я зависим. Это неправда. Как так получилось, что все вокруг стали менее осведомленными? И всё-таки я подвисаю, когда запоздало приходит понимание того, что ты смотришь мимо адресованных тебе улыбок, обращая внимание только лишь на оставленные ночью отметины на ветке туго обтянутых кожей ключиц и на подбородке. Это твоё пренебрежение было замечено уже не один раз, и это далеко не последняя капля, однако семя обиды взросло. Пытаюсь отнять от груди твою большую ладонь и тут же оказываюсь взаперти. Впервые я так явственно ощущаю слабость, находясь рядом с тобой, под тобой, целуясь с тобой. Опасно!.. – Пусти… Стремясь смотреть только на лицо, не сразу заметил, как приятно прикасаться к твоей обнаженной коже всем телом. Именно сейчас я понял одну простую истину: мы оба до сих пор влюблены. И ни одна минута трепета рук, взаимно закутанных в волосы, прежде не давала мне подобного озарения. – Нет. Опадали листья. Вытаскивал их из моих волос, пропуская чёрные прядки. На следующий день собирал сумку, чтобы исчезнуть из моей жизни навсегда под эхо страшных слов: «Ты меня разбил».