Проклятье

      Юичиро жил лишь одним чувством — жаждой мести. Он жаждал пролитой крови тех, кто отнял у него всё: дом, семью, любимых. Кто погрёб мир под руины, нагло обманывая каждого из них, каждого наивного и забитого ребёнка. Говоря о том, что жизни где-то там, наверху, более нет. Что возвращаться им более некуда, что единственный выход — стать едой для выживания в их мире. В мире вампиров: самых гнусных тварей, которых когда-либо встречал Юи. И как же он злился, узнав о том, что всё то было ложью. Убиваясь и незаметно ото всех заливаясь скорбящими слезами, а потом, крепко сжимая кулаки, представляя, как будет убивать их, одного за другим, пока не перебьёт всех.       Обещание, данное когда-то давно. Скреплённое улыбками и крепким рукопожатием, Юичиро жил словами его названного брата. Жил их общей мечтой о том, что именно им суждено избавить этот мир от хаоса, что завёлся в нём. Искоренить зло несмотря ни на что. И он двигался по этому пути, мельтеша в стороне одинокой тенью, создавая иллюзию того, что для него появился кто-то важный. Друзья? Новая семья? Они никогда ею не были, и уже никогда не смогут стать. Тот, за кого он мог отдать свою жизнь, уже давно мёртв. Так он думал. До тех пор, пока мертвец не встал перед ним, улыбаясь клыкастыми зубами. То был не Мика. Но признавать этого не хотелось.       Истребить, убить, изничтожить. Микаэль стал тем, от кого они должны были защищать землю. Невероятно сильный, невероятно злостный. Огромные глаза, некогда излучавшие тепло и доброту, хищно прищуривались, не мигая наблюдая за лезвием демонического оружия. Тонкие губы кривились в усмешке. Красивый, мелодичный голос изрекал лишь какие-то издёвки, пытаясь раззадорить охотника, чтобы тот прибегнул к действиям. Находясь на расстоянии вытянутой руки, он протягивал к нему ладони, дразнил близостью: стоит сделать шаг и он в его руках. Но Юичиро не мог. Он не мог убить того, за кого сам бы отдал жизнь.       Сколько бы его не осуждали, сколько бы ему не делали выговоров: Юи знал, что все они правы. И из-за этого страшно злился, срывался, замахивался на тех, кто якобы заменил ему семью. Заставляя всех приходить в недоумение, а потом, злясь ещё больше, но уже на самого себя, он покидал место общего сбора, закрываясь в себе на многие часы. И думая: ни о чём и обо всём сразу, кусая губы и утирая предательские слёзы. Так не должно было случиться. Всё это лишь обман. Кто-то пытается его обдурить, сбить с толку. Он силён! Он способен многое изменить! Но так ли то было на самом деле?       Не в силах выстоять самому себе, в один прекрасный момент он сбежит. Сбежит с занятий, сбежит от обязанностей, тренировок, от друзей и главнокомандующих. Сжимая оружие в руке, уходя всё дальше от своего дома, он будет брести по давно заброшенным землям. Не обращая внимания на всадников апокалипсиса, не слыша крики и зов о помощи. Юи будет преследовать лишь одну цель, выискивая её глазами, бешено бегая взглядом из угла в угол. Не страшась опасных врагов, будто бы зная, что те его не тронут, ограждаясь ото всего мира. И будет идти он до тех пор, пока тонкий силуэт, укутанный в белых одеяниях, вновь не предстанет перед ним.       Изумруд будет сверкать упрёком и открытой усмешкой. Слова, идущие от стоящего напротив, подобны острым лезвиям, проникающим под самую кожу. Каждая фраза причиняла страшную боль, раззадоривающую кучу эмоций, среди которых не было того, чего пытался добиться вампир. Юи не злился. Он будет закусывать от безысходности губу, от досады сжимать рукоять меча ещё сильнее. Стоять молча и не отвечать, слушая, понимая, что Мика говорит абсолютную правду. О том, какой он ничтожный, слабый, слабохарактерный. О том, что всю жизнь был не таким смельчаком, каким пытался себя выставить. И скольких он убил вампиров? Чего он добился за эти годы? Чего он добился всеми своими действиями?       — Обещай мне, Юи, ты отомстишь за нашу гибель. Ты отомстишь всем вампирам за то, что они лишили нас нормальной жизни! Убей их всех. Уничтожь каждого! — повторял слова четырёхлетней давности Мика, скаля клыкастую пасть в усмешке. Он сделал шаг в сторону названного брата, стоя к нему почти что вплотную, а потом поднял ладонью лицо Юичиро, так, чтобы тот посмотрел ему в глаза. Холод от белой перчатки заставляет воина нахмуриться. А между тем блондин продолжил: — Ты так никчёмен, Юи. Все твои слова были лишь пустым трёпом, очередной ложью, которой нас кормили всё то время. И ты тот ещё лжец и слабак. Смотри! Твой враг стоит перед тобой, никуда не убегает. Так почему же ты всё ещё оставляешь его в живых? Почему не предпринимаешь попытки убить монстра, как когда-то клялся?       — Ты не монстр, — через силу отвечает Юичиро. Он чувствовал себя жалким, хотелось сбежать, но всё равно продолжал говорить, крепко сжав чужую ладонь в своей: — Ты отличаешься от них. От других вампиров. Ты ведь… верен нашей клятве. Ты не идёшь на поводу у иных клыкастых.       — Я уже давно не человек! Монстр! — повышает на него голос Микаэль. Он дёргается в сторону, будто отвращаясь своим же словам, а потом, резко меняясь в лице, в очередной раз усмехается. Перехватывает руку Юи, переплетая свои пальцы с его, как когда-то давно, много лет назад. Смотрит на этот жест с нотками грусти, вспоминая о чём-то, но потом вновь переводит взгляд на стоящего перед ним.       И впредь слова утратят всякий смысл. Более не говоря ни просьб, ни издёвок; и только их поступки расскажут о многом. Когда губы, искусанные от жадных поцелуев, будут гореть болью: такой сладкой и приятной. Когда холодные ладони очертят разгорячённую кожу, оставляя после себя щекотливое приятное чувство. Когда чужие зубы будут смыкаться на бледной коже, оставляя после себя тёмные пятна, которые тут же попытаются зализать, словно это поможет утихомирить лёгкую боль. Отдаваясь животному желанию, им будет наплевать на весь этот мир. На тревоги и опасность, окружающую их со всех сторон.       Переплетая пальцы друг с другом, вжимая хрупкое тело в холодную бетонную стену. Слушая сладкие стоны, срывающиеся с окровавленных губ, утопая в них с головой. Позволяя чужим рукам оставлять красные следы на мертвенно-бледной коже, зная, что уже завтра от них не останется и следа. Утыкаясь носом в шею и чувствовать, как где-то там, под кожей, пульсирует вена, по которой бежит горячая кровь, а затем жадно сглатывать слюну, сдерживая себя изо всех сил. Те, кто должны ненавидеть друг друга, будут шептать тихие слова любви, утопая в тёплых объятьях, утопая в чувствах, которые таились где-то далеко, в самой глубине души. И как им было жаль, что этот момент полной свободы продлится столь недолго.       Каждый будет ждать следующей встречи с трепетом и беспокойством, но, встав друг напротив друга, они ещё долго будут препираться. Юи будет слушать слова обвинений, насмешки и издёвки. А Мика с досадой будет смотреть на то, как тот не злится. И негодовать сам, лишь оттого, что воин не может прочесть всё в его глазах. Не может увидеть скрытую мольбу, немую просьбу, жалкие попытки на спасение. И лишь очередной пылкий поцелуй, очередное чужое прикосновение заставит их забыться: хотя бы на время, на жалко короткое время, казавшееся им тогда единственным спасением.       И каждый будет носить свои секреты ещё долгое время. Юичиро, старательно скрывающий раны на своей шее, сторонящийся друзей и придумывающий жалкие отговорки. Микаэль, в страхе проходя мимо своих сородичей, чтобы те не догадались о том, что он стал полноценным вампиром; превратился в настоящего монстра. Каждый будет жить со своими секретами, со своей печалью и непередаваемой болью, дожидаясь того самого момента, когда они вновь встретятся. Чтобы забыться, оторваться от проблем, навлекая на себя ещё большее проклятье.       — Юи, ты ведь верен нашей клятве? — неуверенно нарушает тишину Мика, заставляя сидящего рядом открыть свои глаза и покоситься в его сторону. Юичиро слабо выдыхает, сухость и боль в горле не позволяют ему говорить громко, а усталость во всём теле подобна страшной ломке. Именно поэтому он слабо кивает, тихо соглашаясь с вопросом. — Тогда убей меня. Ведь теперь я… я предал наше обещание. Стал вампиром, хотя старательно пытался этого избежать. Пожалуйста, Юи, убей меня.       — Я ни за что не убью тебя, Мика, — отвечает ему названный брат, зарываясь носом в светлых волосах и слабо касаясь губами виска. Он прижимает вампира к себе сильнее, завлекая в бережные объятия, будто бы пытаясь доказать этим свою преданность. — Я пойду с тобой до конца, каким бы он не был. Ты не такой, как они — мы оба это знаем. Мы очистим этот мир от скверны, я сдержу обещание.       Микаэль кивает и расплывается в улыбке. Утыкается в плечо Юичиро, вдыхая его запах через чёрную жесткую форму, а потом сам не замечает, как заливается слезами. Слезами отчаянья, страшной грусти и скорби. То было их личным проклятьем, связывающим их вместе, но отрекающим от иного мира. И в тот момент они не знали, к чему оно их приведёт: к долгожданной счастливой жизни или страшной кровопролитной войне.