Задание

Вдоль улицы горели холодным светом фонари, приглушенные ровно на столько, чтобы осветить путь идущему по темноте человеку, но слишком, чтобы ослеплять и бить в глаза. Прохладно. По ночам температура стабильно опускалась ниже десяти градусов, но днем воздух все же прогревался под сентябрьским солнцем. Ветра совсем не было. Машина остановилась на обочине, тихонько скрипнув. И без того тусклый свет фар окончательно выключился. Эрик уверенно смотрел вперед за стекло, крепко держа обе руки на руле. — Задание, — тихо, но требовательно произнес он. — Достать папку с материалами. — Разрешенные действия. — Отдать тебе или принести в машину. — План действий. — Пробраться в штаб-квартиру, войти в кабинет, обыскать в поисках нужных документов, выбраться. — Место. — Семнадцатый этаж, комната 1721В, — Эрик молчал, значит я сказала что-то неверно, — Штаб Искренности, второе здание. Мужчина удовлетворенно кивнул. Он спрашивал у меня одни и те же вопросы, в одном и том же порядке перед каждым заданием. У меня нет права на заминку или ошибку; участие в операциях, санкционированных управлением Бесстрашия, исключало любые оплошности. Я старалась вести себя, как Эрик, как профессионал. Заставить себя сидеть прямо и не нервничать, не смотреть на собеседника, не цепляться ни за какие детали взглядом и не задумываться о мелочах, — все это сложно. Я шмыгнула носом и вытерла холодные, чуть вспотевшие, ладони о штаны. Сдается мне, что я выгляжу немного глуповато: безобидного вида невысокая девица, старательно подражающая большому и страшному человеку в черном. Мне необходимо везде следовать за Эриком, так что подчас мне нужно побыстрее семенить ногами, чтобы угнаться за широким шагом командира. Благо, делать это не очень сложно. Экипировкой меня всегда снабжает Тори. Сегодня это узкие, плотные, но донельзя удобные штаны, обтягивающая футболка из эластана, кожаная куртка, новые беговые кроссовки. Все матовое, неизменно черное, без малейших намеков на украшения, для максимального комфорта и минимального риска быть замеченным. Кобура на поясе и прикрепленный рядом нож, жилет-разгрузка под курткой. Еще один нож спрятан на ноге. Привычная тяжесть оружия создает впечатление внушительности и немного чувства безопасности. Впрочем, сегодня все это можно было не брать: задание небольшое и не очень опасное. Я нервничала, и Эрик видел это. Он замечал это каждый день, недовольно сжимал губы, но ничего не говорил. Сам он казался спокойным, как удав: ровное размеренное дыхание, легкость движений, сосредоточенный взгляд. Я никогда не заставлю себя верить в то, что он старше меня всего на год. Год между лидером фракции и только закончившим инициацию неофитом, между уверенным командиром и нервным новичком, между резким и холодным мужчиной и немного ветреной девицей. — Времени немного, — командир настраивал таймер на электронных часах на руке. Он мимолетом хлопнул себя по карманам, по куртке, достал из бардачка узкий фонарик, который светит холодным белым. Он держал в руке небольшой рюкзак, который точно вместил бы в себя папку с бумагами, но не стал бы мешать движениям. Эрик готов. Он наконец повернулся ко мне и кивнул, — начали. Мы вышли из машины, тихо хлопнули дверцами и начали аккуратно двигаться, держась близко к стене. Воздух на улице был влажный и прохладный, какой-то особенно ночной. В жилых корпусах совсем не горел свет, только в паре окон виднелся мягкий свет ламп. Здания управления были погружены в темноту, все четыре. Эрик двигался быстро, но совсем бесшумно. Его походка была мягкая, как у кошки. Создавалось впечатление, что он точно рассчитывал в какую точку пространства он должен был попасть в следующую минуту, — так слаженно он двигался. Командир замер. Он резко отвел руку назад — приказ замереть на месте. — Камера на десять часов. Двигается. Интервал...три секунды. Угол градусов сто двадцать. Если камера двигалась на такой угол, значит ее обзор был довольно небольшой. То есть чтобы не попасться в обзор, следовало выиграть момент и проскочить это место. Это мне разъяснял Эрик пару недель назад, предварительно отругав за глупость. — Дальше. Мы шли. За время нашей совместной работы я уяснила две вещи. Во-первых, что бы он не говорил, отвечать ему не следует, только если это не прямой вопрос. С этим мне бороться сложнее всего: я перешла из Искренности и привычка говорить первое, что придет мне в голову, чересчур крепко сидела в моей голове. Во-вторых, что бы он не приказывал, я обязана была делать, пока мы находимся на задании. Беги — и я бегу так быстро, как могу. Сиди — и я пригибаюсь к самой земле, чтобы уместиться за крошечным прикрытием. Стреляй — и я вытаскиваю пистолет, преодолевая дрожь в руках, и делаю выстрел. Эрик прошел через широкий проем в заборе. Перед нами находилась большая территория: асфальт и газоны перед еще очередным довольно высоким забором из решеток метрах в пятидесяти дальше. За ним снова газоны и клумбы, многочисленные ровные дорожки, ведущие к главным входам в главные корпуса Искренности, где заседали управляющие фракцией и судьи. Сейчас там были лишь работающие камеры, охранники и, возможно, пара уборщиков. Мы подбежали к следующему забору. В высоту он был выше двух с половиной метров, как мне кажется, а расстояние между прутьями было довольно маленькое. Я с ожиданием повернулась к Эрику. Тот неожиданно подхватил меня за ноги, под коленями, и поднял в воздух, словно во мне не было полцентнера весу. Я удивленно хмыкнула, схватилась на горизонтальную перегородку наверху и подтянула себя выше. Осталось лишь перебраться на нее ногами, переступить на противоположную сторону и спрыгнуть. На дело ушло с полминуты; я плюхнулась на землю, подняв небольшое облачко пыли. Эрик за пару секунд перемахнул через ограду и оказался рядом. — Идем, Фоллс, — он звал меня по фамилии. Это единственный человек во всей фракции, называвший меня так. Фоллс — ложь. Самая глупая фамилия для человека, живущего во фракции Искренности, откуда я и перешла. Для Бесстрашия же она вполне подходит: резкая, короткая, такой удобно отдавать приказы или просто звать человека. Кричать мое имя «Кассандра» гораздо дольше. Я не следила за тем, что делал Эрик, полностью полагаясь на его контроль над ситуацией. Мы прошли в дверь и попали в нужный корпус. Я бывала здесь раньше, когда жила в этой фракции, ведь тут работали мои родители, так что ориентировалась я неплохо. — Слева. В дальнем углу коридора выход на лестницу. Эрик буравил меня пристальным взглядом: приказывать и выбирать направление — его задача. Моя — слушаться. «Водитель выбирает музыку, пассажир молчит», — такое правило он установил для наших переездов. Но сейчас он был вынужден послушаться, так что мужчина лишь согласно кивнул. Он внимательно оглядывался по сторонам, пока двигался. Иногда отпихивал меня в сторону, к стене, иногда замирал и прислушивался. Где-то далеко в тишине слышалось тихое шипение какого-то механизма, наверняка автоматического пылесоса. В здании витал какой-то особый запах мебельной обивки, приятных моющих средств и бумаги. Так пахла Искренность. Мы поднимались по лестнице. Я выдохлась где-то на половине и плелась следом, отставая от Эрика на пролет, но изо всех сил пытаясь нагнать его. — Живее, Фоллс, — Эрик обернулся и подождал, пока я с ним не поравнялась. Мы остановились у выхода на семнадцатый этаж. Эрик прислонился ухом к двери и прислушался: нет ли сонного охранника в коридоре. — Прекрати сопеть, а, — недовольно нахмурился командир и раздраженно взмахнул рукой. Я обиженно вздохнула, но попыталась восстановить дыхание потише. Мы вышли в широкий коридор. Он состял из череды многочисленных дверей и большого окна в конце. Здесь было темно. Мы включили наши фонари и тщательно исследовали таблички на кабинетах. Семнадцать, девятнадцать, двадцать один. — Тут, — я подсветила необходимую дверь. Луч белого света выхватил из темноты аккуратную стеклянную табличку с номером. Эрик достал небольшой приборчик, из которого тянулись черные провода. Он прикрепил их к проему для карточки-пропуска в двери. — Эти двери работают на электричестве. Выруби его — и они откроются. Глупая система, конечно, — когда у Эрика было настроение, он рассказывал мне какие-то истории или полезные пояснения, — этот прибор устроит незначительный скачок напряжения именно на этом устройстве. Так перебой хоть и будет зафиксирован, но не покажется подозрительным. Достаточно будет сунуть любую пластиковую карту и добро пожаловать. Он нажал пару кнопок. Что-то трагически пикнуло и завибрировало. Мужчина сунул что-то белое и тонкое в проем. Дверь согласно запищала и открылась. Эрик аккуратно отсоединил все проводки и убрал технику на место. Мы зашли в просторный кабинет с большим окном, шириной почти во всю стену. Искренние так любили стекла, что готовы построить из него дома, открывая жизнь на обозрение остальным. Стеклянные полки, столы из того же материала, прозрачные ткани, вместо штор, хрустальная посуда — столько намеков на ценности фракции: прозрачность и чистоту. — Стол твой, шкаф мой. Номер дела помнишь? — 110277, — во мне проснулось желание поспрашивать у него что-нибудь или поговорить, но я лишь отвечала на вопросы. Он не любил болтать по пустякам. Стол был белый, из гладкого дерева. Я провела по краю рукой. Идеальный порядок царил на столешнице: пара пустых листов, стикеры для записей, рассортированные канцелярские принадлежности. Внутри находились три ящика, разумеется как назло, все заперты. Я недовольно почесала затылок. — Вскроешь? — неуверенно попросила я. Эрик повернулся и подозрительно посмотрел на меня, но промолчал. Мужчина присел у стола, достав таинственные металлические предметы. Он шуршал, шаря в замочной скважине. Он сидел совсем рядом, я чувствовала как пахнет его футболка: порошком и дезодорантом. Эриком. Мне хотелось думать о наших отношениях: о том, что происходило между нами во время инициации, об общих тайнах, страшных и опасных, о причинах, по которым он согласился работать со мной. О том, как он выклянчивал у Макса место в отряде для меня. О том, что в момент, когда я узнала слишком много о его тайной работе, он не убил меня, чтобы сохранить секрет, а заставил работать с ним. Я помнила его удары на тренировках, пощечины, синяки, и в противовес им помнила мягкие объятия, помнила поцелуй. Раньше он был в моем пейзаже страха, я боялась его до дрожи в руках, до паники в глазах, до попыток сбежать от его холодного и резкого взгляда. Сейчас я путалась и не могла разобраться в наших отношениях. Один замок щелкнул. — Ты научишь меня потом? — Научу, — помедлив перед ответом, сказал Эрик. Он не открывался от работы и сосредоточенно ковырялся в скважине, так и не взглянув. С остальными он справился быстрее, — ищи. Я надела резиновые смотровые перчатки, неприятно пахнущие резиной и чем-то напоминающим лазарет, и тщательно начала копаться в многочисленных бумагах. На многих из них значились знакомые названия и имена, символы фракций, подписи. Где-то на печати значилось «Закрыто», где-то «Архив». На одной особо жирной было крупными буквами написано «СЕКРЕТНО», прямо под номером дела 110277. Я аккуратно сложила все бумаги обратно в стол в верном порядке и до щелчка захлопнула ящики. Клик-клик. — Есть, — я протянула папку Эрику. Он удовлетворенно кивнул и прибрал свою часть кабинета, аккуратно составив скоросшиватели на место. — Уходим. Мы выбирались неспешно. Была глубокая ночь, времени было достаточно, так что можно было не торопиться. Мы пробрались за забор, до машины оставалось около сотни метров. На улице подул ветер. Он взлохматил темные волосы, приводя их в беспорядочное движение. В куртке мне было тепло, даже очень комфортно — Кто быстрее до машины, — совершенно серьезно проговорил Эрик. Я недоумевающе уставилась на командира. Мне показалось, что я ослышалась. — Что? — ошарашенно произнесла я. Аттракцион невиданной дружбы? — Наперегонки до машины. Давай, Кэс, — я пристально сверлила бесстрашного взглядом. Он вел себя необычно, раззадорившись. Не как злобный Эрик-лидер во фракции, не как Эрик-садист на тренировках, не как строжайший Эрик-командир на задании. — Идет, — пискнула я и сорвалась с места. Я бежала так быстро, как могла; мне почему-то захотелось смеяться от неожиданного прилива сил. Сзади раздались стремительные шаги, Эрик нагнал меня довольно быстро, а затем вырвался вперед и в несколько секунд добрался до цели. — Ты мухлевал! — я подбежала и пихнула его в плечо. — Вовсе нет. Ты тащишься, как черепаха. — Нет! — я хотела было возразить, но он стремительно нырнул в машину, хлопнув дверцей со стороны водителя. Домой мы ехали в молчании. Я боялась, что Эрик снова вернулся к своему обособленному, неприятному состоянию характера, и смог бы испортить момент. За стеклами быстро движущегося автомобиля проносились жилые и рабочие здания, оставался позади центр города. Мы въехали на территорию фракции, попетляли по широким и ровным дорогам. Вход в штаб Бесстрашия был совсем рядом. — Я отгоню ее и разберусь с документами. Иди спать, — Эрик облокотился на машину и немного устало поглядел на меня. Было уже начало четвертого. Я тоже хотела спать, поэтому согласно кивнула ему. Я боролась с желанием потянуться и широко зевнуть. — Ладно, — бросила я на прощание и пошла к входу. — Ты молодец, — неожиданная похвала от командира заставила меня оглянуться и в пару стремительных шагов вернуться обратно к нему. После я сделала то, чего ожидала меньше всего от себя. Поддавшись какому-то кратковременному порыву эмоций, я приподнялась на носочки, упершись в грудь Эрику руками, и быстро поцеловала его в щеку. — Ты тоже, — я быстро отстранилась и поспешила домой. Я чувствовала, как к щекам прилила кровь, и мысленно отругала себя за глупость. Позади раздалось довольное хмыканье. Еще одно задание было успешно выполнено.