Вечер встречи выпускниц

- Ччерт! – Мара глянула себе под ноги и закатила глаза. С полы ее песочного плаща ручьями стекала серая жижа, левый ботинок провалился в выбоину в асфальте, и она с царапающим ощущением где-то в бронхах отмечала про себя, как вода заливается в него сверху и просачивается в плохо проклеенные швы на ранте. Мара хотела было заорать вслед окатившему ее мудаку на Тойоте, но задний бампер его уже влился в поток на проспекте, абсолютно неотличимый теперь от всех остальных. Она выругалась еще раз, подрыгала промокшей ногой, похлопала себя по карманам в поисках бумажных салфеток, которые, как всегда, оставила на тумбочке возле входной двери. В очередной раз подумала о том, что не стоило ей сюда приезжать. После воскресного собрания на второй своей работе Мара полулежала на сидении автобуса, вяло листая новости на телефоне и проклинала своих коллег, начальника и все предстоящие мероприятия как таковые. Майский тягучий дождик барабанил по крыше и отстукивал по стеклам, мелкие капли разбивались о раму открытой форточки, окутывая пассажирку, сидящую слева от Мары, облаком невесомых брызг. Девушка морщилась и каким-то полуинстинктивным жестом проводила под нижними веками, размазывая и без того поплывшую к вечеру тушь. Мара не ждала сообщений ни от кого конкретно, но на всякий случай открыла вкладку с уведомлениями. Она почувствовала, как левая бровь ползет вверх: Алиса Прокопенко, непрочитанное. Она два раза прогулялась туда и обратно мимо двери в кафе, не решаясь даже заглянуть в окна-витрины, чтобы не увидеть Алису. Дошла до газетного киоска, где взяла бутылку воды и салфетки, постояла на углу, отмывая плащ. Черт побери, они ведь даже не подруги, почти десять лет, целую вечность. Но что плохого в том, чтобы провести вечер выходного дня за чашкой кофе, как нормальный человек? Мара скомкала очередную салфетку и прицельно метнула ее в урну. В отсутствие поправки на ветер снаряд отклонился от траектории и шлепнулся на тротуар, где тут же размяк в луже. Мара с трудом подавила мелкий смешок. С таким изумительным везением зайти сейчас в кафе – рисковое дело. Но это уже становится неприличным. Она пообещала прийти, нужно в конце концов сдерживать обещания. Алиса сидела за средним столиком, прямо у окна, и Мара ощутила, как загорелись ее уши при мысли о том, что Алиса наверняка видела ее метания. Против всеобщего обыкновения, в ожидании визави она не изучала дисплей телефона или планшета, но, опершись подбородком на руку, разглядывала мокрый пейзаж за окном. Ее замечательные охристые волосы, наконец свободные от всяких окрашиваний, были забраны в простой пучок на затылке. Мара скосила глаза на свое отражение в витрине у входа. В голове мелькнула неуместная мысль о том, что вряд ли она выглядит привлекательно, во времена короткого «ежика» ее прическа лучше переносила любые капризы природы. - Рита! – окликнул знакомый голос. Алиса улыбалась ей и махала рукой. Мара улыбнулась в ответ и пробралась к ее столику. Ей пришлось в очередной раз напомнить себе, что они вместе учились в институте и в школе, когда-то были подругами. Ей пришлось снова сказать себе, что их встреча – не нечто из ряда вон выходящее, а просто посиделки старых знакомых. В бронхах снова появилось давешнее неприятное щекочущее ощущение, как будто она вдохнула горчичного порошка, и Мара решила, что перво-наперво стоит заказать себе горячего кофе. Алиса наблюдала за тем, как она делает первый жадный глоток, игнорируя температуру напитка, как, удовлетворившись, принимается размешивать коричневый сахар. - Господи, я сто лет тебя не видела, - покачала головой она, и Маре понравилось, как легко это прозвучало. - Два года, - с улыбкой поправила Мара. – Два года и, пожалуй, еще пару месяцев. Если, конечно, не считать дня вручения дипломов. - Ты отрастила волосы, - заметила Алиса. – Тебе так больше идет. Мара тряхнула головой. - Нееет, ни в коем случае. Это был эксперимент, но на самом деле они меня жутко бесят. Алиса пожала плечами. - Так ты выглядишь женственней. Я знаю, тебе это не нравится, но, когда ты тогда подстриглась, я ощутила тебя совсем чужой. Я и была тебе совсем чужой, подумала Мара. Я тогда уже несколько лет была тебе совсем чужой. Она решила сменить тему. В конце концов, обсуждать внешность после двух лет ситуативных поздравлений в соцсетях, было как-то глупо: имело смысл спрашивать о работе, о семье, о хобби, или чем там обычно интересуются в светской беседе? Разговор тек неспешно, поверхностно, и Мара ощутила досаду от того, что не могла поговорить с Алисой даже как с подругой. Может, поэтому ни одна встреча выпускников не обходится без спиртного? Невозможно же на трезвую голову дружелюбно улыбаться хулигану, который издевался над тобой все десять лет твоего обучения, а сейчас вдруг с чего-то стал уважаемым человеком, женатым и с детьми. Пару раз Мара отмечала, как нервно поглядывают на их столик официанты. Вечер воскресенья был временем наплыва посетителей, а две женщины, занимающие стол на четверых, видимо, пробивали брешь в представлении сотрудников кафе о прекрасном. Она заглянула во вторую по счету кофейную чашку, поболтала гущу так, чтобы на дне образовались узоры. - Нужно обладать хорошей фантазией, чтобы гадать на кофейной гуще, - пробормотала она, рассматривая бессмысленные разводы. Ни один из них не вызывал никаких ассоциаций. - Пожалуй, - усмехнулась Алиса. Она закусила нижнюю губу и сосредоточенно замолчала. Выражение ее лица напомнило Маре школьные годы: так Алиса делала, когда собиралась сказать что-то спорное, в чем не была уверена. - Попросим счет? Вот и все, подумала Мара. Вечер встречи выпускников закончен. Возвращайся к своим четырем стенам, категории «Траектория» и мучительным попыткам добиться вразумительных результатов от корявой реализации многомасштабного метода. Они попросили счет и увидели облегчение на лице официантки. Алиса кивнула на забитый зал и хохотнула, комизм ситуации был понятен без слов. Они вышли в густеющие сумерки, пахнущие клейким тополиным листом и мокрым асфальтом. Волглая хмарь, гонимая теплым ветром, отползала на восток, обнажая умытое синеющее небо. - Тебе до метро? – поинтересовалась Мара. Алиса помолчала, затем подняла голову и прищурилась куда-то ввысь, так что ее вопрос прозвучал не к Маре, а в пространство. - Ты очень торопишься домой? Может быть, дойдем пешком? Мара усилием воли уняла всколыхнувшуюся откуда-то из-под слоев душевного ила щемящую ностальгию. Осторожно поинтересовалась: - А далеко ты нынче живешь? - На Роще. Но если тебе нужно идти, ты так и скажи, - поспешно добавила Алиса, - я не обижусь. И, после паузы, - На что мне обижаться… Маре показалось, что это имело отношение не только к обсуждаемому вопросу, но она заставила себя не обращать внимание на это ощущение. Вместо этого она покачала головой и ответила: - Я никуда не тороплюсь. Пойдем мимо парка или вниз по Каменке? - Давай мимо парка. Я что-то боюсь по Каменке шастать в темноте… В преддверии рабочего дня вечерние улицы были пустынны. Влюбленные парочки еще не возвращались со свиданий, а семейные люди уже готовили ужин дома. Мара и Алиса шли в молчании, не ощущая особой неловкости. На углу, где заканчивался парк, Алиса притормозила и кинула взгляд в сторону маленького продовольственного магазина, притулившегося за остановкой. - Можешь подождать меня секундочку? - Не вопрос, - Мара пожала плечами. Ей вдруг пришла в голову мысль, что сейчас Алиса придет домой и будет готовить ужин мужу, и ей нужно купить какой-нибудь еды. Как ни крути, женщины похожи на изолированные множественные вселенные, вращающиеся вокруг мужчин, слишком далекие одна от другой, чтобы быть способными преодолеть эту отчужденность. Она вздохнула и принялась рассматривать полы своего плаща. На одной из них все еще были заметны разводы. Мара услышала стук каблуков, но еще некоторое время не поднимала головы, так что, когда наконец взглянула на Алису, не смогла сдержать возгласа удивления. В руках у той была бутылка вина, уже без пробки. - Ты всегда носишь в сумочке штопор? – пошутила Мара, подозрительно выгибая бровь. Алиса улыбнулась. - Нет, я попросила продавца помочь мне. Ну, знаешь, выбить пробку рукой. Она помолчала, потом, хохотнув, добавила: - Он в итоге отбил себе руку, но ничего не получилось. Пришлось проталкивать внутрь, - она подняла бутылку и продемонстрировала несколько кусков пробки, плавающих на поверхности в окружении древесных крошек. – Черт, мне кажется, я сделала что-то не то, ты на меня так смотришь… Алиса опустила голову и обхватила свободной рукой предплечье другой руки. - Я думаю, как хорошо, что меня больше не возьмет полбутылки вина, - слова слетели с языка, прежде чем Мара успела подумать, что говорит. Алиса резко отвернулась. Мара прикрыла глаза и выругалась про себя. Кто ее за язык тянул? С минуту они молчали. Наконец, Алиса выдавила из себя нервный смешок. - Рита, я не собираюсь тебя спаивать. Мара вздохнула. - Прости, это было зло. А твой муж ничего не имеет против того, чтобы жена заваливалась домой пьяная? – она улыбнулась уголком рта, не осознавая, что Алиса не может этого видеть. Мара уже перестала ждать ответа, когда Алиса едко проговорила: - Муж… Объелся груш. Пойдем уже, что ли. Не сговариваясь, они почему-то свернули к дому Алисиных родителей, зашли во двор. У Мары сводило скулы от косой горькой улыбки, она не могла с этим бороться. Школьные годы. Променады по коридорам, шу-шу-шу, хи-хи-хи, юбочки-косички. Дневники в двенадцатилистовых тетрадях, карты Таро, сцепленные руки. Топтания возле подъезда, возле остановки, вокруг качелей во дворе, в весенней слякоти, в промозглой осенней хмари. А потом все закончилось, и оказалось, что у нее больше нет подруг. И телефон, еще недавно исправно терзаемый, так, что проще было вытащить провод из гнезда, чем заставить их попрощаться, замолчал сухим обиженным молчанием. Лавочка возле бывшего Алисиного подъезда была пуста, и они расположились на ней. Алиса достала из сумки два пластиковых стаканчика. Мара хмыкнула. - Мы с тобой прямо два алкаша в парке культуры и отдыха. - Ага, - кивнула Алиса. – У меня еще и шоколадка есть. Мара закинула голову назад и протяжно рассмеялась. - Прежде, чем я выпью и это начнет звучать подозрительно: ты – изумительная женщина! Алиса улыбнулась и передала Маре один из стаканчиков. - Ты тоже, Рит. А потом они выпили и начали вспоминать всякую чепуху из школьной жизни. Мара с ужасом подумала о том, как давно все это было. Она уже позабыла, о чем можно было говорить так, чтобы провести за разговорами все перемены, дорогу от школы до остановки и еще потом звонить подруга подруге по телефону. - Аля, ты помнишь? – спросила она у Алисы. Та покачала головой. - Боже мой, сколько же мы висели на телефоне! – развивала тему Мара. – Не знаю, как твои, а мои, похоже, мечтали задушить меня телефонным проводом. А помнишь, как мы проговорили всю ночь? Как хорошо, что родители были на даче! Черт возьми, о чем можно было говорить столько времени? Она помолчала. - Память – самая неверная женщина… - А меня, - проговорила Алиса, - пугает мысль, что мы так изменились. Как будто тех нас никогда не было, как будто все это происходило не с нами. Словно мы просто когда-то знали тех девочек, а потом они умерли. Это все чепуха, я знаю. Но я смотрю на тебя и не понимаю, есть ли там, в глубине, человек, которого я когда-то знала… - Которую, - машинально поправила Мара. - Что? - Которую знала, я же женщина. Алиса запрокинула голову, допивая последний глоток из стакана. - Я совсем не понимаю тебя теперь, - проговорила она, спустя некоторое время. - Знаешь, это наверно сейчас будет звучать глупо, просто иногда я оглядываюсь на свою жизнь и мне становится странно и невыносимо больно одновременно. Что некоторые вещи, которые казались чуть ли не вечными, вещи, значащие так много для тебя, со стороны - значительные или незначительные, неважно, по сути - нити, связывающие людей - эти вещи есть, а потом раз - и их нет. И больше никогда не будет… Мара закрыла глаза и постаралась не дышать. На голодный желудок алкоголь ударил в голову, ей вдруг захотелось плакать. Плакать от невозможности вернуться и переписать всё, сделать так, чтобы было неправильно, но по-настоящему, чтобы не наросли на них обеих эти плотные коконы, эти годичные кольца, чтобы нить, которая связывала их тогда, не разрывалась. Не очень понимая, что делает, Мара смяла в руке пластиковый стакан, остатки вина брызнули ей на пальцы и на многострадальные полы плаща. - Какая разница, - прошептала она, борясь со слезами, - какая теперь разница, правда? Маре мучительно хотелось, чтобы Алиса взяла ее за руку, заправила ей за ухо выбившуюся прядь. Она боялась этого, она готова была отозваться на любое прикосновение. Алкоголь не был причиной. Он не был причиной ни тогда, ни сейчас, просто тогда он мог быть оправданием, а сейчас… Сейчас они были взрослыми девочками, и Алиса была замужем, и если после стольких лет Мара снова коснется ее… Она не знает, как она будет жить дальше. - Ты была для меня тогда самым важным, - тихо проговорила Алиса. – Просто я была слишком маленькая, чтобы это понять. Маре показалось, что она сейчас упадет. Как будто на совершающей свои эволюции по орбите планете она одна вдруг оказалась зафиксирована относительно совсем другой системы отсчета, а все остальное продолжило вращаться. Она беспомощно всплеснула рукой в попытке схватиться за воздух, качнулась вперед и ощутила резь в животе, такую сильную, что на секунду перестала воспринимать окружающую действительность, а когда пришла в себя, обнаружила, что она стоит на четвереньках перед лавочкой, собирая грязь на свой восхитительный песочный плащ, во рту у нее вкус блевотины, а Алиса хлопочет вокруг и протягивает ей пачку влажных салфеток. - О, черт… Мара вытерла губы салфеткой, морщась от сильного парфюмерного запаха, оглядела свою одежду на предмет остатков блевотины. Со странным облегчением подумала о том, что кроме пары чашек кофе да съеденной в офисе булочки блевать ей было нечем. Алиса протянула ей остатки вина, и Мара отхлебнула прямо из бутылки, прополоскала рот и сплюнула в сторону. - А, зараза, - выругалась она, когда сообразила, что пить из этой бутылки теперь не представляется возможным. - Не страшно, там все равно остался максимум глоток, - успокоила ее Алиса. – Как ты себя чувствуешь? Может, вызвать врача? Мара помотала головой и тяжело уселась обратно на лавочку. В ушах нарастал звон. - Давай поднимемся к родителям, у мамы найдется какая-нибудь таблетка. Ты вообще ела сегодня? - Тебе… стоит быть… осторожнее со словами, - проговорила Мара вместо ответа. – Я могу вынести из них то, чего ты совсем не имела в виду. - Я имела в виду то, что я сказала, - отмахнулась Алиса. – Скажи мне, ты можешь сейчас идти? Мара покачала головой. - Со мной все порядке. Просто нужно больше есть и чаще спать. Я пойду, пожалуй. - Ночью? Пешком? В таком состоянии? – Алиса разразилась серией риторических вопросов. Мара отстраненно подумала, заботится ли она так же о своем муже. Она ведь, наверное, любит его. - Я сейчас позвоню маме. Если что, я сумею тебя дотащить до лифта. Алиса принялась рыться в сумочке, чертыхнулась, достав телефон, и Мара заметила, что аппарат выключен. Она поднесла руку к Алисиному плечу, но не коснулась его. - Алис, подожди. Давай не будем устраивать здесь спасательных операций, я вызову такси. - Я боюсь отпускать тебя на такси одну, - покачала головой Алиса. - А ты запишешь номер машины, - улыбнулась Мара, - а потом позвонишь мне и спросишь, как я добралась. Она заметила неуверенность на лице Алисы. - Мне лестно, что ты так переживаешь за меня, - улыбнулась ей Мара. – Но все будет нормально. Она ощутила на языке горечь этого навязшего в зубах слова. Квартира встречала Мару темными окнами, заедающим замком и перегоревшей лампочкой в прихожей. Мара, не разуваясь, прошла в ванную и положила свой плащ на стиральную машину. Какая жалость – теперь придется изыскивать способы вычистить его так, чтобы он не потерял вид, а ведь совсем еще новый. Она наступила на задники своих ботинок, освобождаясь от них, и прошла в комнату. Села на кровать. Запоздало осознала, что ведь Алиса не знает ее номера. По какой-то дурацкой причине она вдруг понадеялась, что сейчас зазвонит домашний телефон, и далекий голос из детства спросит, как у нее дела, и не хочет ли она поболтать перед сном. Но домашний телефон молчал, как и много лет до этого, и Мара заглянула в соцсеть, где нашла несколько сообщений от Алисы. «Доехала нормально. Спасибо», - набрала она, благословляя автозамену, отложила телефон, стянула с себя одежду и забралась с головой под одеяло. Мара устроила щеку на руке и почувствовала легкий приятный запах. На секунду ей показалось, что ее руки, как в ту единственную ночь, пахнут Алисиными духами. Но это был просто запах влажных салфеток. 11.04.2015г.