Adoration

Бэкхен проходит мимо клеток и проводит пальцами по решеткам. Он внимательно следит за каждым передвижением внутри замкнутого пространства и усмехается, когда по прутьям проходит дрожь от пронзительного воя. Для него это своеобразная музыка, он закатывает глаза в экстазе, закрывая их. Все его тело дрожит от такого нетерпения и удовольствия. Он открывает глаза только тогда, когда в решетку ударяется тяжелое тело. — Осторожнее, мистер Бен, — рядом, почти над ухом раздается глухой голос. Он холодный и безразличный, как и эта забота. Этому человеку наоборот на руку избавиться от такой персоны, как Бэкхен, но, к его сожалению, он не может это сделать. Он должен заботиться о нем, оберегать. Ведь такова участь подобранной шавки, что должна служить своему хозяину до его кончины. — Не волнуйся, Сухо. Он меня не тронет, как и все те, кто заперт тут, — с усмешкой в голосе отвечает Бен, проводя по прутьям в последний раз и переходит к другой клетке. Там слишком тихо и подозрительно темно. Обычно, псы сверкают своими глазами и скалятся. Почему же там никого нет? — Эй, а тут никого нет? — пренебрежительным тоном отзывается он и пинает железную решетку, слыша только тихое рычание. — О, как. Зверушка, ты там? — голос так и сквозит неподдельным и злым весельем. Бэкхену и правда весело, ведь сегодня он может выбрать себе еще одного пса. На его душу приходится только два. Вот второй ему как раз и нужен. — Господин Бен, эта дворняга не достойна вашего внимания, — снова апатичный голос раздается совсем рядом. Бэкхену немного это надоедает, но он сам выбрал себе в спутники такого пса. Он только скалится и проводит ладонью по волосам Сухо, ероша их, как послушную собаку. Впрочем, почему как? — Не стоит так переживать. Раз это дворняга, то ты прав. Мне нужны псы из знатного рода, — Бэкхен выговаривает все слова четко, изгибая свои губы в глумливой улыбке, и поворачивается спиной к клетке, удобно устраивая свою руку на плече у слуги. Он прекрасно знает, что его слышат. Чувствует, что на него злятся и начинают ненавидеть. Первый шаг к укрощению — заставить объект возненавидеть себя. Ненависть сквозит в этом помещении и опять же все обращено к нему. Он тут владеет публикой. Единственное, что его заставляет напрячься, то это только смех. Немного сумасшедший. С толикой насмешки. Бен понимает, что Сухо напрягается так же, как и он. Ухмылка становится шире, несмотря на такое неожиданное продолжение. Ведь по обычному развитию такого сценария, шавки скулят или пытаются что—то вякнуть в ответ. — Дворняга, говоришь? — бас перебирает рычание из соседних конур. К прутьям прикасаются пальцы с кольцами. Бен понимает это по звуку металла. Он прищуривает ярко подведенные глаза и немного поворачивает голову назад, ожидая продолжения. Ведь оно должно быть, — Твой слуга — дворняга, а не я, — насмешка в голосе пса так и стучит где-то в висках. — Тебе слабо приручить такого, как я. Вот и все. Ты не лучше своей прислуги, что подтирает тебе зад и ждет, когда ты сдохнешь. Жаль, что ты не видишь таких очевидных вещей. Бэкхену совсем не нравится такое пренебрежительное отношение, особенно к его величественной особе. Он и сам прекрасно знает, что Сухо его ненавидит и хочет поскорее избавиться от него. Если кто и не заметил такой детали, так это только слепой. Он хмурится и отталкивает от себя прислужника, который покорно отступает назад. Ему же это на руку — не надо драться и пачкать руки в крови. Бен поворачивается всем корпусом к решетке и преодолевает расстояние в пять шагов. Он хватается за прутья и сталкивается с черными внимательными и насмешливыми глазами. — Послушай, ты, отродье несчастное, — Бэкхен шипит и скалится, выражая всю злобу и ярость к этой выскочке. — Мне решать, какие дворняги будут рядом со мной, какие дворняги будут подтирать мне жопу и лизать мне ноги. Ясно? — он выплевывает свое последнее слово и скользит взглядом по высокому юноше, который все так же насмешливо и горделиво смотрит на него. — Ты просто боишься, что тебе не будут подчиняться, — отвечает пес и сгибает локоть, прислоняя его к решетке. Он опирается лбом о свою руку и приподнимает брови вверх, констатируя очевидный для него факт. Его смешит этот гость в питомнике, что строит из себя неизвестно кого. — Я ничего не боюсь, подонок. Мне все подчиняются, потому что боятся. Потому что я знаю все слабые места своих шавок. Он, — Бен указывает на стоящего позади него Сухо, продолжая говорить. — Боится меня, потому что не хочет остаться без должного ухода и денег. Как бы он меня не ненавидел, ему не уйти, — Бэкхен смотрит в глаза напротив и хмыкает, самодовольно щуря глаза, — Тебя я тоже могу приручить, шавка. Человек за прутьями только смеется в голос, подстрекая всех в питомнике завыть и залаять ему в голос. Его веселит вся эта ситуация. Веселит вся самоуверенность этого Бена. Он разминает шею, хрустит позвонками и резко ударяет кулаком по прутьям, заставляя Бэкхена вздрогнуть и резко отстраниться от клетки. — А ты попробуй меня приручить, — рычит он и отходит от прутьев, скрываясь во тьме. Теперь Бен отчетливо видит яркие глаза, которые сверкают в темноте. Он не изменяет своей натуре и усмехается, облизываясь. Юноша принимает вызов от этой собаки. Даже не важно, что сердце ходит ходуном из-за такого резкого выпада. — Сухо, мы берем эту дворнягу, — кидает он и отворачивается от клетки, не замечая ухмылки и едкого прищура во тьме. — Я научу это отродье знать свое место и подчиняться мне, — он разминает свою шею и поднимает руку вверх, давая указание Сухо двигаться за ним. — Вы уверены, что хотите взять его? — отчужденно спрашивает слуга, открывая дверь на выходи из комнаты досмотра. Ему на самом деле глубоко все равно, что там делает его хозяин — спросить его нужно ради собственного душевного спокойствия. — Более чем, Сухо, — задумчиво проговаривает Бэкхен, подходя к стойке, где в расслабленной позе сидит хозяин питомника, да еще и не один. — Эй, Крис, я выбрал себе пса, — лениво бросает он и садится на кресло прямо перед столом. Бен закидывает ногу на ногу и наблюдает за своим знакомым. — Крис, отвлекись на минуту, — фыркает Бэкхен, с отвращением морща нос от картины, которая ему открывается. Владелец питомника лениво отстраняется от губ миловидного мальчика и равнодушным взглядом окидывает сидящего перед ним клиента. Он выдыхает и бережно снимает с себя пассию и гладит ее по округлой попке. — Подожди, Син, я сейчас разберусь с особо назойливыми личностями, — он говорит специально приторно и как-то едко. От этого тона Бэкхену чуть не по себе, но виду подавать не собирается. — Ну, и кого ты выбрал на этот раз? — Крис достает из папки документы, попутно вытаскивая пачку сигарет из стола. — Клетка номер тринадцать. Там нет клички, — отзывается Бен, ворочаясь на кресле, рассматривая белый потолок. Такое ощущение, что ему все равно, кого он там покупает и что будет делать. В принципе, да. Ему все равно. — Там сидит очень борзая шавка. Хочу поставить ее на место, — шепотом и даже с неким сумасшествием выговаривает Бэкхена, смотря Крису прямо в глаза. Хозяин хмурится и качает головой, рассматривая бланк с клетками. Он усмехается и выуживает сигарету из пачки, зажимает ее между зубами и поджигает фильтр, сразу делая глубокую затяжку. — Я погляжу ты не промах, — он выдыхает никотиновый дым в лицо клиента и читает бланк. — Пак Чанель, двадцать три года, разыскивается за побег из тюрьмы. Из-за чего сидел — неизвестно. Ты уверен, что хочешь его брать? — Крис щурится и поднимает взгляд внимательных глаз на Бена, протягивая бумагу. — Лучше выбери того, кто будет более послушный и.. — Мне плевать, что там было. Меня бесит эта шавка, я хочу поставить его на место. Он заслуживает это. Он должен бояться меня, подчиняться мне, — перебивает его Бен, не смотря даже в сторону жалкой бумажки. — Где подписать и сколько заплатить? Крис смиряет его холодным взглядом и поворачивается к Сину, который покорно смотрит на него и заламывает руки за своей спиной. — Исин, приведи, пожалуйста, Чанеля. Камера тринадцать. Ошейник с шипами и цепь висят рядом. Ты знаешь, что делать, солнышко, — он говорит мягко, а Син кивает и тут же мягкой походкой удаляется по направлению к залу, где стоят клетки. — Он твой пес? — интересуется Бэкхен, когда дверь за мальчишкой закрывается, он ставит подпись внизу документа и кладет рядом платиновую карту на листок, а затем поднимает глаза на хозяина и кивает в сторону прохода. — Он не пес, Бэкхен. Он — мой любимый человек, — отвечает Крис. Убирая договор и вставляя кредитку в автомат. Он снимает нужную сумму денег, и возвращает карту в руки Бэкхена, откидываясь на спинку кресла, которая скрипит. Дверь приоткрывается с шорохом, и в проходе появляются две фигуры. У Исина в ладони покоится поводок из цепи, а за ним стоит тот самый Пак Чанель. Он оказывается красивее, чем в той клетке, где темно. Он высокий, одет в черные рваные джинсы, серая футболка и жилетка с шипами сверху. У него черные волосы, которые чуть вьются. Торчащие из-под волос уши, большие и выразительные глаза, пухлые губы, а на шее покоится ошейник со стальными шипами. Он сидит там, как влитой, и Бэкхен самодовольно усмехается, видя, что его новая покупка все так же скалится и насмешливо смотрит на всех. «Не сломался даже тогда, когда посадили на цепь», — проносится в голове у Бэкхена, когда ему в руку кладут цепь. — Готов к новой жизни, песик? — шипит Бен, дергая Чанеля на себя, прекрасно зная, что ошейник с шипами хорошая удавка, которая применяется, когда собака не слушается или выходит из-под контроля. Пак заходится кашлем и ему приходится наклониться к новому хозяину. Глаза слезятся, а нежный участок шеи под ошейником начинает зудеть. Он зажмуривает один глаз, скалясь совсем недружелюбно. Бен приближается к его лицу и проводит пальцем по щеке Пака. — Все очень просто. Если зверь плохо слушается, то его наказывают. Понял? Он не дожидается ответа, а мило улыбается Крису и Исину, кивает головой в знак прощения и зовет Сухо за собой. — Этот Бэкхен страшный человек, — с сожалением произносит Исин и прижимается к Крису, обвивая худенькими ручками талию Криса, когда дверь за клиентами закрывается. В ответ он получает только кивок и объятия.

***

Бэкхен наматывает цепь себе на руку и тянет ее чуть на себя, заставляя Чанеля идти рядом. Он безразлично рассматривает людей, которые идут со своими помощниками. Он знает, что Сухо идет слева от него, так же равнодушно смотрит на всех и думает о чем-то своем. Только пока его напрягает его новый питомец. — Придем домой, я обработаю тебе рану, — апатично бросает Бен, подходя к черному Порше. Он достает брелок и кидает его Сухо, почти тут же машина пищит, оповещая о том, что она открыта. Бэкхен открывает дверь и тянет Пака за цепь, вынуждая его залезть в автомобиль первым. — Зачем тебе это надо? Ты же хотел поставить меня на место. Так зачем тебе заботиться обо мне? — насмешливо бросает пес, поправляя свою удавку, наблюдая, как хозяин садится рядом и захлопывает дверь. Он отдает приказ, чтобы они направлялись домой, и только потом обращается к Паку. — Я не хочу, чтобы ты сдох от заражения или у тебя появились загноенные раны. Воспитывать болью можно и по-другому, — Бэкхен фыркает и отворачивается от пса, всем своим нутром показывая, что разговор исчерпан. Он не намерен больше продолжать его. Чанель внимательно изучает господина, запоминая каждую черточку. Бэкхен оказывается очень красивым, утонченным и хрупким. У него красивые волосы, которые бережно уложены. Пальцы, что сжимают цепь — тонкие и аккуратные, даже женственные. Губы, наверное, очень мягкие и вкусные. Бэкхен очень бледный, но эта бледность не похожа на болезненную, а наоборот — на аристократическую. Он красивый, Пак не может это отрицать, как ни крути. «Ну посмотрим, что ты сможешь сделать со мной, Бэкхен», — думает Чанель, отворачиваясь к другому окну и прикрывая глаза. Сейчас бы ему не помешала бы легкая дрема. — Господин Бен, что вы будете делать с вашей новой собакой? — Сухо смотрит в зеркало заднего вида, внимательно разглядывая хозяина. Как только его взгляд встречается с внимательными глазами Бэкхена, то он спешит вернуть свой взор на дорогу и просто получить свой ответ. — Хочу посмотреть, что он из себя представляет, — задумчиво говорит Бен закидывая ногу на ногу и упираясь лбом в холодное стекло. — Сухо, ты и правда меня ненавидишь? — он задет риторический вопрос, не ожидая ответа. Ему просто нужно было сказать это в слух. Каким бы он не был жестоким, у него тоже есть чувства. — Мы приехали, господин, — машина мягко останавливается около входа в большой особняк из белого камня. Слуга вытаскивает ключи, глуша машину и выходит из автомобиля, огибая его, а потом открывает пассажирскую дверь. — Просыпайся, псина, — Бэкхен недовольно пинает Чанеля по голени, прищуриваясь и напрягаясь, чтобы быть готовым ко всему. Пак просыпается моментально, потому что удар больной хоть и несильный. Он скалится на Бена и хмурит брови. — Не стоит лишний раз травмировать шею, — предупреждает хозяин и сжимает петлю в своей ладони, намереваясь, если что, дернуть посильнее. — Понял, не идиот, — огрызается пес и вылезает следом за Бэкхеном, щуря глаза из-за ветра, что бьет в лицо. Быть на свежем вечернем воздухе немного не привычно, ведь в той клетке он провел не мало, недели так три. Перед глазами открывается роскошный трехэтажный особняк. — Ха, так я еще и буду жить в такой будке, — он усмехается и скалится в сторону Бена, который тянет его за собой. Ошейник все равно впивается в воспаленную область, хоть и не так сильно. Бен обращается к Сухо, давая ему свободное время. Он усмехается, когда его слуга уходит в дом, а потом следует за ним, крепко держа петлю на руке. Чанель больше не оказывает сопротивления, потому что больно. «Умный малый», — проносится в голове, когда Бэкхен заходит в свой дом и не обращает внимания не прислугу, что вышла его встречать, только отдает приказ. — Занесите аптечку в мою комнату и чистую одежду для него, — господин кивает на Чанеля и наматывает цепь себе на кисть, чтобы было удобнее держать своего цепного пса. Он поворачивается к Паку и хмыкает. — Ты пойдешь со мной, — он смотрит в шоколадные ехидные глаза и отворачивается, притворно морщась и поднимаясь по лестнице. Его комната находится ровно посередине коридора. Все в доме отделано к нежно-красных оттенках, на стенах висят портреты и маски. Интерьер мягкий и стильный. Чанель во многих местах был, но в таких домах ему не приходилось быть. Он покорно следует за Бэкхеном, пока ему интересно, что может сделать этот человек, который так смело и нахально вел себя в приюте. Бен пинком открывает свою дверь и заводит Пака, отпуская цепь, которая с грохотом падает на пол и закрывает дверь на замок. Он уже знает, что аптечка стоит на его кровати, а одежда висит на шкафу в конце комнаты. — Зря ты цепь отпустил, Бен Бэкхен, — насмешливо произносит Чанель, прижимаясь к Бэкхену слишком близко. Он говорит все прямо в волосы господина, улавливая приятный аромат ванили. Правда, он не чувствует испуга, дрожи, даже волнения. — Я могу тебя убить, — ядовито хрипит Пак, наклоняясь совсем к уху Бена, почти касаясь губами. — Ты действительно настолько тупая шавка, что не догадываешься о том, что тут может быть? — Бэкхен резко поворачивается к псу, который не ожидает такого и не успевает отстранится. Бен цепляется пальцами за кольцо ошейника и специально больно тянет его к себе. — Я тебя не боюсь, запомни это. Ты должен меня бояться, — его глаза, что зло прищурены, смотрят во внимательные глаза напротив. Теперь ошейник давит на заднюю часть шеи, принося дополнительный дискомфорт. Чанель отфыркивается и дергается в сторону, пытаясь уйти от этого неприятного ощущения. — Ты меня понял, идиотина? — выплевывает хозяин, отталкивая свою новую «игрушку» в сторону и идя к кровати. Он на ходу снимает с себя пиджак, рубашку и бросает все прямо на пол, не удосуживаясь даже все поднять. — А теперь переодевайся. Можешь снять с себя ошейник, чтобы я смог обработать рану. Чанель с минуту смотрит прямо перед собой, успокаивая в себе клокочущий гнев, который так и рвется наружу. Он молча снимает с себя ошейник, думая, что пока он будет покорным, а потом попробует загрызть своего хозяина. Рана под удавкой действительно большая и саднящая. Саму одежду он пока не собирается снимать. Рано. — Иди ко мне, — слишком мягко приказывает Бэкхен, надевая голубоватую рубашку и оставаясь в боксерах. Рубашка доходит ему до бедра, что открывает его красивые стройные ноги, молочные бедра. Он хлопает по кровати и открывает аптечку, вытаскивая бинты и перекись водорода, с ватными дисками. Пак на секунду раздумывает над этим, а потом подходит к господину, усаживаясь на предложенное место и из-под бровей наблюдает за движениями Бэкхена. — Ты знаешь, что зверя можно приручить не только болью, но и лаской? — начинает разговор Бен, подсаживаясь к псу слишком близко и аккуратно, чтобы не потревожить раздраженную кожу. Он выдыхает и смачивает ватный диск в перекиси, хозяин подносит вату к ране, стирая черную краску от ошейника около раны, слыша шипения. Бен тихонько дует на то место, где было продезинфицировано и наклоняет голову Чанеля назад. — Рана не такая большая, как я думал, — задумчиво бормочет он и открывает мазь, выдавливая субстанцию себе на пальцы, а потом мажет рану. Бэкхен делает все тщательно и так аккуратно, что Чанелю не верится, как этот человек может быть таким жестоким и властным. — Все же смешно, что ты так заботишься обо мне. Ты меня купил, почему тебе так важно мое состояние? А? — Пак искажает губы в циничной улыбке, когда его голову отпускают, а на шее завязывается узелки из бинта. Он не намерен сдаваться просто так и подчиняться какому-то там хозяину. Звук пощечины разносится звонким эхом по всей комнате. Голова Чанеля от удара поворачивается вправо, волосы спадают на лицо. Глаза расширяются от произошедшего и по всему телу проходят мурашки. Пусть Бэкхен на первый взгляд и хрупкий, но он мужчина и удар у него есть. Щека начинает гореть и на ней, наверняка, появляется красное пятно. Больно. Пак скалит зубы и хочет сказать, что думает об этом человеке, как его хватают за щеки и резко поворачивают лицо, сжимая щеки так, что губы непроизвольно вытягиваются в трубочку. Шея опять начинает болеть. Бен слишком близко, и его глаза блестят злобой и неприкрытым раздражением. — Послушай меня, тупица. С этого дня, с этой минуты, ты не имеешь права вякать без моего разрешения, не имеешь права возникать. Еще одна такая выходка, и я церемониться не буду. Понял меня? — Бен шипит прямо в лицо и смотрит в глаза с такой уверенностью, что на мгновение по спине пробегает липкий страх. Он отодвигает от себя лицо шавки с не скрытой неприязнью. — Раз ты не понимаешь, что можно пряником, тогда будем использовать только кнут. Господин тянется за ошейником и одевает его на шею пса, застегивая пряжку на последнюю дырочку. Он затягивает язычок слишком сильно, и Чанель вскрикивает от боли, жмурясь. — Будешь спать на цепи, привязанный к кушетке, понял? — Бен встает со своей кровати, цепляя псину за кольцо на ошейнике. Он приказывает Паку подняться и последовать за ним. Чанель дотрагивается до своей все еще саднящей щеки и со жгучей ненавистью смотрит на спину хозяина. Бэкхен достает до цепи и защелкивает ее на кольце ошейника. Он не смотрит на Чанеля, он смотрит на его грудь, пресс и усмехается. Ему попался обаятельный пес, да еще и с характером. Кто бы мог подумать, что ему так повезет. Хозяин ведет своего пса к кушетке на другом конце комнаты, замечая, что Чанель покорно следует за ним. «Хороший мальчик, больше не рыпается», — мысленно хвалит его Бен, привязывая цепь на железную вешалку, что встроена в стене. Он дергает цепь пару раз, проверяя не сорвется ли его пес. — Спи, шавка. Завтра посмотрим на твое поведение, — выплевывает Бен и идет к своей кровати, роняя на Чанеля последний за сегодняшний день взгляд полный раздражения и ненависти. «Эта ночь будет слишком долгой и странной. Оказывается, ты еще та штучка, Бен Бэкхен», — пролетает в голове пса, когда он наблюдает, как господин все складывает в аптечку и убирает ее на прикроватную тумбочку, а потом выключает свет и ложится в кровать. Он пытается устроиться удобнее на жесткой кушетке, что выходит просто отвратительно. Завтрашний день он никак не хочет встречать.

***

Этой ночью Пак спит крайне плохо, просыпаясь, кажется, каждые пять минут сна. Шея зудит, на кушетке хоть и комфортно, но место чужое, да и в воздухе чувствуется запах напряжения и какой-то терпкой печали. Он смотрит в темноту, в ту сторону, где находится бэкхеновская кровать. Бен спит и тихонько поскуливает во сне, что еще больше мешает. «Он сам не хуже любого пса», — мысленно выплевывает Чанель, садясь на кушетку, автоматически дотрагиваясь до своей щеки. Она больше не горит, но саднит и это не очень приятно. Только сейчас он понимает, что совсем не замерз. Пак роняет взгляд на кушетку и удивленно смотрит на рядом лежащий плед, а потом медленно переводит взгляд на кровать, где мирно посапывает Бэкхен. — Да что же ты такое творишь? — шепчет сам себе Чанель, снова укладываясь на кушетке, накрываясь тонким пледом, который приносил хоть какое-то тепло. Он смотрит в темноту, туда, где лежит и спит его хозяин. Он думает о том, что может и не все так плохо? Может, стоит побыть хорошим мальчиком и послушать этого деспота? Пак удобнее устраивается на диванчике, накрывает себя тоненьким пледом и сворачивается в жалкое подобие калачика. Он прикрывает глаза и силится провалиться в небытие, где не будут тревожить сны, цветные картинки и отголоски пугающего прошлого.

***

— Псина, вставай, — удар приходится прямо по правому плечу. Чанель морщит нос и приоткрывает глаза, щуря их из-за яркого солнца. Он пару раз моргает и поднимает свой сонный, но недовольный взгляд на хозяина. Пак сталкивается с накрашенными и внимательными глазами Бэкхена. Сегодня он одет в синий джемпер, в черные приталенные брюки. Этот наряд чертовски ему идет, Чанель скалится и усаживается на кушетке. Ему и слова не дают сказать, как господин продолжает. — Сегодня будет очень важный вечер, и ты там будешь одной из главных деталей, — он вытягивает правую руку вперед, где на его указательном пальце висит красный ошейник с черными крестами. — Это ошейник с электрошокером. Одно неверное движение, слово, или мне что-то не понравится, то нажатие кнопочки, и тебе будет очень больно, — Бэкхен наклоняется к лицу Пака, облизывая свои губы и показывая черный пульт с красной кнопкой посередине. — Ты все понял? Пак упрямо смотрит в глаза Бена, пытаясь заглушить в себе ярость, дикое бешенство и злобу. «Я думал, что можно как-то наладить отношения с этим? О, нет. Никогда в жизни», — пролетает в голове злая мысль. Чанель только кивает и дотрагивается до шеи, где сейчас надет ошейник с острыми шипами. Шея больше не болит, а просто ноет, щека тоже прошла. Он вздрагивает, когда теплая рука дотрагивается до его лица и как-то ласково проходится по скуле. — Иди в душ, а я пока приготовлю аптечку. И только попробуй выкинуть, что-нибудь эдакое. Цепь дотянется до ванной, — равнодушно говорит Бэкхен, убирая ладонь от лица пса, разворачивается к нему спиной, вертя на пальце злосчастный ошейник. Чанель смотрит на спину Бена и встает с кушетки, потягиваясь. Тело ноет от неудобно проведенной ночи. Он проводит ладонью по своим волосам, взъерошивает их и смотрит на цепь. Она действительно очень длинная, поэтому с легкостью дотянется до ванной. Ведь сама комната находится в десяти шагов от него. Пак идет к светлой двери, слыша дурацкий звенящий звук своего поводка. Он решает, что вода должна ему помочь расслабиться, да еще и продумать один план. Как только дверь прикрывается за Чанелем, Бэкхен достает аптечку и вытаскивает все нужные приспособления — вату, перекись, бинты и мазь. Он потирает руки и смотрит на закрытую дверь в душевую, слышит, как шумит вода и звон цепи. Бэкхен слегка вздрагивает, когда кто-то стучит в дверь. Хозяин поворачивается на звук и видит, что в его опочивальню входит Сухо. — Господин Бен, я принес вашей собаке одежду и подготовил все, что ему нужно знать для сегодняшнего вечера, — слуга говорит сухо, черство и равнодушно, что режет слух. Он кланяется и укладывает черный костюм с алой рубашкой на кушетку. Сухо бережно расправляет рукава, подолы и штанины — все должно быть идеально. — А, и еще, господин Бен, Ким Чондэ ответил на ваше приглашение положительным ответом. Он прибудет к вам вместе со своим прислужником, — добавляет он и отходит от кушетки, в тот момент, когда дверь из ванной открывается и выходит Чанель. Его бедра обернуты белым махровым полотенцем, а с волос капает вода. Ошейник прилип к шее из-за воды, отчего немного больно. — Спасибо, Сухо, — мягко произносит Бэкхен и подзывает к себе Пака, чтобы обработать рану. — Я сейчас отойду, а ты расскажешь ему все, — Бен отклоняет голову Пака назад, снимая мокрый ошейник с шеи и развязывая бинт. Все промокло и теперь такое липкое. Он морщится и отбрасывает на пол бинт вместе с ошейником. Хозяин берет сухое полотенце, которое покоится на тумбочке и бережно вытирает шею, стараясь не трогать рану. В этот раз Чанель ничего не говорит, а только молча жмурится. После нескольких минут обработки, Бэкхен завязывает бинт и одевает красный ошейник с крестами. Он бережно затягивает ремешок, прикрепляет цепь и отстраняется от пса, убирая аптечку. — Сухо, объясняй ему все. А ты, шавка, только попробуй выкинуть что-нибудь, — Бен щурит свои глаза и, надменно смотря на Пака, разворачивается и выходит из комнаты, оставляя дверь открытой. Чанель проводит пальцем по ошейнику и скалится. Новый аксессуар ему совсем не нравится. Он исподлобья смотрит на слугу Бэкхена и наталкивается на равнодушные глаза. Это неприятно, когда складывается ощущение, что человек пуст. — Сегодня у господина Бена будут гости, — меланхоличным голосом начинает слуга и протягивает Паку нижнее белье, хлопковые штаны и легкую футболку. — Ты должен всегда находиться рядом с ним, иначе твой ошейник сыграет с тобой злую шутку. Пить алкоголь запрещено, есть можешь все, что угодно, но это с позволения господина Бена, — все это он говорит с отстраненным видом, как механическое существо читает лекцию. — Разговаривать ты можешь со всеми такими же прислужниками, на хозяев даже не смотри. Если они с тобой заговорят, то отвечай. Нет, то молчи. Мистера Бена называешь либо хозяин, либо господин. Все понятно? Чанель только кивает и краем глаза замечает служанку в дверях, что катит тележку с едой. Она оставляет ее прямо на пороге и быстро удаляется. Сухо подходит к подносу и подкатывает его к кушетке, где сидит Пак. Он открывает крышку перед собакой и на тарелке оказывается легкий английский завтрак. — На меня никогда руку не поднимали и такие ошейники не одевали, — презрительно бросает Сухо напоследок и удаляется, как только слышит около двери легкую поступь Бэкхена. Чанель только пинает поднос и нецензурно шипит в след.

***

Вечер этого дня наступает слишком быстро. Так быстро, что Чанель не успевает понять, как он оказывается одетым в дорогой черный костюм, в алой рубашке, и уже стоит в переполненном зале на первом этаже. Он смотрит вокруг и замечает темную макушку хозяина среди сборища снобов и «интеллигентов». Пак стоит около колонны, скрестив руки на груди и высматривая людей. Тут много собак похожих на него. — Вижу, ты скучаешь? — насмешливый и слишком слащавый голос раздается совсем рядом. Чанель лениво поворачивает голову налево и встречается с хитрыми темными глазами. Он только лениво кивает в ответ, беря с подноса официанта безалкогольный напиток. — Меня зовут Хуан Цзытао, — мило улыбаясь, представляется гость и отпивает шампанское из своего бокала. — Пак Чанель, — сухо отвечает пес и наталкивается на прищур знакомых глаз из середины зала. Пока Бэкхен доволен поведением своего питомца. Он весело разговаривает со своими знакомыми и наслаждается жизнью. Чанель плохо слушает своего нового собеседника, только изредка кивает головой, как китайский болванчик. В голове медленно работают механизмы, подстегивая его на отчаянный шаг. Пак поворачивается к Тао и обворожительно улыбается, извиняясь и идет прямо по направлению к своему хозяину. Это надо сделать либо сейчас, либо никогда. Бен разговаривает со своим другом открыто и слишком весело. Он ярко улыбается, шутит и хлопает знакомого по плечу. В его руках находится бокал с шампанским, что переливается золотом и ударяется о стенки сосуда. Чанель подходит сзади и наклоняется к уху, замечая на себе внимательные взгляды. — Господин Бэкхен, — Пак шепчет прямо на ухо, сверкая глазами, когда на него смотрят друзья хозяина. Он самодовольно подмечает, что Бен вздрагивает и улыбка слетает с его тонких и красивых губ, когда чуть оборачивается к псу. — Прошу меня извинить, господа. Я сейчас к вам вернусь, — Бэкхен обворожительно улыбается и отходит от гостей под улюлюканья, уводя с собой Чанеля. — Тебе чего, псина? — тут же миловидный голосок сменяется на грубый и жесткий. Пак только брезгливо морщится, когда слышит такое, но отвечает на вопрос. — Можно я отойду в уборную? — для пущей уверенности он заглядывает господину в глаза, чтобы ему поверили и не заподозрили. Бэкхену хватает трех секунд, чтобы дать положительный ответ. Видимо, алкоголь немного задабривает его, раз оскорбления не посыпались градом. Пак молча разворачивается на каблуках и идет по направлению к туалету. Сухо все разъяснил, когда рассказывал о гостях и о планировке зала. Туалет находится сразу за углом при выходе из большой комнаты. Чанель скрывается в первой двери и тут же заходит в кабинку. Он проводит пальцем по своему ошейнику и ищет замок, чтобы расстегнуть его, снять и бежать отсюда. Пес находит карабин на задней части шеи и цокает. Его не так просто расстегнуть, как кажется на первый взгляд. Пак сдавленно выдыхает и оттягивает ошейник, стараясь повернуть замком к себе, чтобы хоть как-нибудь его снять. Он вздрагивает, когда слышит в туалете звонкий смех одного из знакомых Бэкхена. Чанель не успевает убрать руки от своей шеи, как дверь в кабинку открывается и туда заглядывает юноша со смешной улыбкой и хитрыми глазами. Вроде, его зовут Ким Чондэ. — Оу, прошу прощения. Я не думал, что тут кто-то есть. Мне очень жаль, — по нему видно, что ему ни чуть не жаль, что ему вообще глубоко плевать. Извинения — это воспитание. Чанель качает головой, мол все хорошо, и выходит из кабинки, отходя к мраморной раковине. Он снова проводит пальцами по крестам на ошейнике и цокает языком. Пак вертит головой в разные стороны, смотря на себя в зеркало. Он пытается, хоть как-то снять с себя этот дурацкий «аксессуар». Даже не замечает, как Чондэ исчезает из туалета.

***

— Эй, Бэкхен, — тяжелая ладонь опускается на хрупкое плечо, сжимая его. Ким весело усмехается и берет уже третий бокал за этот вечер. — Это не твой пес там хочет сбежать? — он отпивает игристого вина из узкого фужера и смотрит на знакомого, который меняется в лице и бледнеет прямо на глазах. — Я думал, что у вас хорошие отношения. Э? Бэкхен, ты куда? Бен слишком сильно сжимает ножку бокала, мысленно проклиная эту тупую дворнягу. Он отдает свой недопитый бокал Тао, что появляется неоткуда, и резко разворачивается на каблуках. В брючном правом кармане лежит тот самый пульт от ошейника. «Доигралась, псина», — бьется мысль о виски так сильно, что начинает гудеть голова. Он пытается унять свой гнев и выглядеть спокойным, что получается не очень хорошо. Около дверей туалета он видит удивленного Сухо. Значит, он действительно выглядит пугающе. Господин пинает дверь туалета и заходит внутрь. Перед ним встает прелестная картина — его собака оттягивает ошейник и хочет снять эту вещь. Он моментально успокаивается и закрывает за собой дверь, лицезрея, как Чанель вздрагивает и смотрит на него. — Я тебя предупреждал, что будешь плохо себя вести — получишь? Предупреждал, тупица? — хозяин чеканит каждое слово и сжимает в кармане маленькое устройство. — Я тебе говорил вести себя хорошо. Ты не послушал, идиот, — он нажимает кнопочку и видит, как Чанель вскрикивает от боли и падает на колени, хватаясь за удавку, оттягивая ее. Бэкхен отпускает кнопку и подходит к своему псу, берет его за волосы и тянет его вверх, чтобы он поднял голову. Господин сжимает пряди и наклоняет голову назад. Бен наклоняется к лицу Пака, шипя ему прямо в лицо. — Это только меньшее, что ты можешь получить, понял, тупая шавка? После банкета ты получишь свое, урод, — Бэкхен буквально отталкивает от себя лицо Чанеля, разворачивается и останавливается только около двери, что добавить. — Чтобы сейчас же умылся и вернулся. Я ясно выразился? — господин не дожидается ответа, ускользая за дверь. — Больной ублюдок, — шипит в след Пак, пытаясь встать. Руки дрожат от такого легкого удара током. Все же разряд был и не опасным, но тело не может этого принять. Его трясет из-за гнева, обиды и безысходности. Он сплевывает вязкую слюну и включает холодную воду. Чанель умывает лицо, приглаживает волосы и делает три больших вдоха и выдоха. В голове созревает другой план. Более приятный для него, и ужасный для хозяина. Пес с толикой сумасшествия улыбается себе в отражении и выключает кран с водой, а потом покидает злосчастное место. В зале Чанель сразу находит хозяина и тут же становится позади него, внимательно смотрит куда-то поверх голов отбросов. — Так он хотел сбежать, да, Байсян? — на китайский манер произносит Чондэ, оказавшись около Пака. Он ехидно улыбается, и пес сдерживается, чтобы не заехать ногой по этой наглой роже. Если так сделать, то тут простым током не отделаешься. — Нет, Чен, он просто поправлял ошейник. Я слишком туго ему застегнул и было не очень удобно. Все хорошо. Он никуда не денется, — Бэкхен говорит с уверенностью, но слуга прекрасно понимает, что хозяин уверяет себя, а не знакомого.

***

Вечер заканчивается так быстро, как и начинался. Бэкхен, с улыбкой на лице, провожает гостей и закрывает входную дверь. Он жестом приказывает Чанелю следовать за ним, его трясет от гнева и усталости. Сегодня был очень трудный вечер. Бен заходит в свою спальню, ждет пока его собака зайдет следом и со всей силы захлопывает дверь. — Быстро пошел в душ, а потом завалился спать. Чтобы я от тебя ни звука не слышал, шавка, — Бэкхен наклоняет к себе Чанеля за кольцо ошейника, небрежно расстегивает его и дотягивается до вешалки, где висит ошейник с шипами. Он одевает его на пса и пихает его в плечо в сторону ванной. Пак думает, что пока его план может подождать, а сейчас лучше послушаться господина. Как только Чанель скрывается за белоснежной дверью, Бэкхен устало проводит ладонью по своему лицу и громко выдыхает. Он идет к бару и достает бутылку коньяка с бокалом. Янтарная жидкость выливается в фужер, обволакивая сосуд. Господин выпивает жгучий напиток залпом и садится на свою кровать. — Боже мой, как я устал от этого всего. Бесит все, — он тихо бормочет себе под нос и отставляет бокал на прикроватную тумбочку. Бен падает на кровать, раскинув руки в стороны, прикрывая глаза. Из ванной комнаты слышится шум воды, чих Чанеля и какое-то ругательство. — Я же сказал, чтобы эта псина заткнулась. Что тут непонятного? — вымученно стонет хозяин и переворачивается на живот. Так плохо ему никогда не было. Чанель выходит буквально через пару минут. Он одет в хлопчатобумажные брюки, а сверху льняная рубашка песочного цвета, с ошейником на шее, и видит странную картину — его хозяин сидит сгорбившись и, приложив ладонь ко лбу. Первое о чем думает Пак — Бену плохо. Но это мысль тут же испаряется, когда господин поднимает голову и кивает на кушетку. — Заткнись и спи, пока не получил, — он рявкает и встает со своей кровати, следя, чтобы псина легла на кушетку, накрылась пледом. Бэкхен думает, что он все сделал этой шавке, и может с чистой совестью ложиться спать. Пак действительно устраивается на кушетке, лицом к господину, чтобы видеть все, каждую деталь. Он смотрит, как переодевается хозяин, видит красивое тело, округлую попку. Бэкхен бледный и очень красивый. Чанель понимает, что не возбудиться от такого действия просто невозможно. Он на минуту прикрывает глаза и в этот же момент гаснет свет в комнате. Бен ложится в кровать, накрывается своим пуховым одеялом. Псу кажется, что он тут же провалится в сон, и тогда можно будет исполнить свой план. Его губы искажаются в злой усмешке, потому что его в первые за все время не посадили на цепь. Выждав пару минут, пока глаза привыкнут к кромешной тьме, Чанель встает с кушетки и, словно зверь, крадется к ложе своего деспота. Он медленно и тихо подходит к кровати и, затаив дыхание, прислушивается. Бэкхен и правда спит. Пак наклоняется к шее мучителя и проводит носом по оголенному участку кожи, вдыхая терпкий аромат ванили. Он скалится и облизывается, чувствуя, как внизу живота сворачивается узел предвкушения. Пак резко нависает над своей жертвой и издает смешок прямо над ухом Бэкхена. Бен резко открывает глаза и быстро переворачивается на спину, не очень понимая сон это или реальность. Он пугается, когда сталкивается с яркими и очень злыми глазами. Внутри него все замирает от страха, но подавать вида не собирается. Не нужно чтобы эта псина знала о его страхе. — Ты совсем идиот? Слез с меня и пошел вон с моей кровати, псина ты тупая, — Бен выплевывает слова и намеревается повернуться набок, чтобы продолжить свой прерванный сон. Он пихает Чанеля ногой в бедро и фыркает. Только даже после такого действия Пак никуда не уходит. — Слушай, ты не понял или что... Его разозленную речь прерывает смешок пса, который пробирает до костей и бросает холодный пот. Бэкхен сразу вспоминает тот день, когда он пришел в питомник, выбирать себе прислужника. Господин хмурится и тут же вздрагивает, когда тяжелое тело наваливается сверху. — О, нет, хозяин, я так легко не уйду. Ты думаешь, что все так просто? Думаешь, что я буду терпеть все твои выходки по отношению ко мне? Думаешь, я прощу тебе это и буду так же покорно тебе подчиняться, как это делает Сухо? — Чанель наклоняется слишком близко, шепчет прямо в губы хозяина, опаляет их горячим дыханием и почти касается. Он ухмыляется, когда в различает во взгляде мучителя толику страха и панику. — Нет, Бэкки, этого не будет, — хмыкает Пак, хватая руки Бэкхена и заводя их ему за голову, больно сжимая. — Пусти, мразь, — Бен упирается ступнями в бока псины и отталкивая его от себя. Он слышит только смешок и еще больше злится. — Что ты смеешься? Ты сейчас доиграешься, тварюга, — Бен шипит и извивается не хуже змеи, чем еще больше веселит Чанеля. — Как наивно с вашей стороны, хозяин, — лукаво произносит Пак на ухо деспоту и ловко раздвигает его ноги своим коленом и не дает им сомкнуться и закрыться. Он наклоняется к губам Бэкхена, целуя властно, страстно и слишком горячо. Под ним тело ворочается, извивается и не хочет подставляться под ласки. Терпение пса тоже находится на грани. Он рычит в поцелуй и резко переворачивает Бена на живот и сжимает кисти его рук так сильно, что тот не вскрикивает и пытается ударить своего мучителя. — Я не буду нянчиться. Поэтому лежи смирно, пока не получил. Неподчинение выводит из себя моментально, Чанель прекрасно понимает, что его не собираются слушаться и будут оказывать сопротивление, но это только сильнее его раззадоривает. Ведь это веселее, когда жертва не просто кусок привлекательного мяса. Он больно кусает хозяина за загривок, и тут же проходится языком по укусу. В воздухе появляется аромат тяжелой похоти и едкого испуга. Пак разрывает поцелуй и проводит носом по щеке жертвы, вдыхая приятный аромат такой ненавистной ему ванили. Чанель облизывает свои губы и кусает место на шее, где бьется пульс, тело под ним вздрагивает и рвано дышит. Значит, ему еще и это нравится. Пес ухмыляется и ставит еще одну метку, с мыслью о том, чтобы эти пятна всегда напоминали этому больному ублюдку, что он сделал с ним и за что поплатился. Бэкхен напуган до усрачки, до такой степени, что гордость уже давно забилась в дальний угол его порочной души и сейчас внутри орет страх и паника. Ему не нравится то, что сейчас происходит. Разум кричит, что нельзя так, надо хоть как-нибудь выбраться, а тело отзывается на поцелуи и колено, что упирается прямо в пах. Внизу живота сворачивается все от ужаса и странного желания. Он пытается выбраться из железной хватки «игрушки» и ничего не получается. «Вот тебя сейчас и сломают, Бен Бэкхен», — проносится лихорадочная мысль в голове, а на глазах выступают слезы, которые щипят глазницы. Он отворачивается от губ, которые оказались очень мягкими и приятными. — Не трогай меня, — голос срывается на последнем слове, но господин старательно делает вид, что он ничего не заметил. Он вздрагивает, когда Чанель рычит и резко переворачивает его на живот, вдавливая его в матрас. Тело ломит под его весом, и страх полностью накрывает Бэкхена. «Твоя песенка спета», — мысленно хохочет Пак, вжимая хрупкое тело, что так его привлекает и притягивает. Он кусает загривок Бэкхена и поднимает рубашку, не церемонясь ни с чем. Порывисто стягивает с хозяина боксеры и звонко шлепает его по правой ягодице. Хлопок разносится звонким эхом по комнате, а Бен кусает свою подушку, чтобы не заскулить, как нашкодивший щенок. Он позорно возбудился, теперь член неприятно пульсировал, а тело требовало секса, только не при таких обстоятельствах. Бен лихорадочно бегает глазами по всей кровати, чувствуя за собой тяжелый взгляд, направленный на его задницу. Это смущает, стыдит и раздражает. Бэкхен ненавидит себя за то, что оказался в такой ситуации, что позволяет нависать над собой. Чанель стягивает с себя хлопковые брюки вместе с боксерами и проводит ладонью по своему вставшему члену, прикрывая глаза, когда пальцы скользят по головке, где появилась естественная смазка. Он меняет руки, обхватывая влажной ладонью кисти Бена, а чистой проводит по его спине, продвигается вверх и вплетает пальцы в волосы, сжимает их и заставляет хозяина вскрикнуть и поднять голову вверх. — А теперь будь хорошим мальчиком и оближи палец, — шипит Пак, отпуская волосы и приставляя палец к губам господина. Бен только ухмыляется и приоткрывает рот, а потом кусает пса за палец, слыша нецензурную брань. — Тварь, я тебе отплачу, — все же Чанель добивается того, что палец находится в теплом ротике Бэкхена. Он проводит подушечкой по сомкнутым зубам, забирается к щекам, а потом быстро убирает руку от лица хозяина, боясь снова быть укушенным. Чанель щурит свои глаза и оттягивает правую ягодицу в сторону, открывая обзор на красную дырочку. «Отодрать бы тебя на сухую, чтобы знал», — сдавленно думает он, но делать так не смеет. Он не хочет ломать этого человека так сразу. Пес вводит сразу два пальца внутрь, заставляя громко кричать хозяина, рычать его и тихо всхлипывать. Бен дергает руками, стараясь выбраться из захвата. Чанель ухмыляется, когда два пальца погружаются во влажную тесноту и они там сжимаются. Удивительно приятные ощущения. Чанель хочет, чтобы хозяин мучился и стонал, чувствовал все, что он ощущал. Бэкхен дерет горло криком и всхлипами, которые срываются не по его воле. Еще немного и он начнет умолять свою игрушку не мучить его, а хотя бы вырубить его на пару часов, чтобы не чувствовать все этого ада. Он не хочет и не может просить пощады, прощения и слезно умолять, потому что в голове бьется одна мысль — «он главный, а не эта шавка». Он вздрагивает, когда чувствует, что мягкие стеночки ануса начинают растягивать, а потом добавляется третий палец. Влага выступает на висках, слезы скапливаются в уголках глаз, ему очень больно и плохо. «Он порвет меня своим членом», — холодеет внутри Бена, когда он понимает, всю серьезность данной ситуации. Чанель и правда изнасилует его, как текущую суку, потому что член действительно течет естественной смазкой. Пак чуть смягчается и действует аккуратно, растягивает медленно. Он делает пару движений пальцами внутри, а потом вытаскивает фаланги, слыша сдавленный всхлип. Пес сплевывает себе на руку и растирает слюну по своему члену, чуть сжимая у основания. Он проводит ладонью по всей длине еще пару раз, надрачивает, а потом придерживает его и направляет в растянутую дырочку. Пак входит резким толчком, нависает прямо над хозяином, и кусает загривок Бена от узости и новых ощущений. Бэкхен громко скулит и роняет горячие слезы боли, обиды, горечи на простыню и судорожно всхлипывает, желая вдохнуть кислород, что так жжет легкие. Внутри все колит и болит от такого резкого проникновения в его тело. Никогда ему секс не приносил такого дискомфорта, как это было сейчас. Никто не заботится о его чувствах, ощущениях. Остается только кончить и отодвинуться на край кровати, зареветь и заснуть. Чанель буквально втрахивает своего хозяина в кровать, которая беспощадно начинает поскрипывать под их телами. Она скулит вместе с Беном, так же тихо и так же жалобно. Он закидывает голову наверх и сильнее толкается в Бена, нащупывая головкой члена простату. После очередного толчка, Бен выгибается и запрокидывает голову назад, закатывая глаза от безбашенного удовольствия. Бэкхен проклинает себя и пса за то, что ему это очень нравится и приносит удовольствие. Земля из-под ног уходит, испаряется, а потолок превращается в безграничное небо. Пак делает последние толчки резко и немного больно сжимает осиную талию Бэкхена своими большими и теплыми ладонями. Он натягивает на себя блядски стонущего брюнета и кончает под его приглушенное «Я тебя ненавижу». Сперма заполняет почти весь анус Бена, когда Пак выходит из податливого тела. Он решает сжалиться над своим мучителем, отпускает его руки и проводит своей ладонью по возбуждению Бэкхена, скользит пальцем по уретре, головке, оттягивая крайнюю плоть, и чувствует в руке липкую сперму. Бэкхен сдавленно дышит, когда кончает, беспомощно валится на кровать и сжимает в пальцах простыню. Из глаз льются горячие слезы, а сам он дрожит, дергается из-за оргазма, что ему доставила эта псина. Он находит в себе силы и отодвигается на край кровати, пытаясь себя накрыть. Руки болят от захвата и дрожат еще больше, чем он сам. Бен пытается закрыть себя одеялом, что получается отнюдь плохо. Господин зажимает рот ладонью и подавляет в себе истерику. Чанель внимательно смотрит на хрупкую и дрожащую фигуру своего деспота, аккуратно кладет свою руку на его талию и прикрывает глаза. Он отомстил, но внутри все клокочет и сжимается.

***

Дверь в питомник открывается с легким шорохом, и в помещение заходят двое молодых людей. Тот, что выше, придерживает дверь, пропуская человека ниже его вперед. А потом заходит следом, касаясь бедра спутника. Он наклоняется и что-то шепчет ему на ухо, ухмыляется и получает тихий смешок в ответ. Они смотрятся очень гармонично и красиво. Кажется, между ними есть что—то такое, что помогло им сблизиться. И это далеко не что-то нежное или приятное. — О, вижу ты справился, Бэкхен, — с насмешкой отзывается Крис, прерывая странную идиллию у этих двоих. Он снимает со своих колен Исина, встает со своего места и протягивает руку для пожатия. Его ладонь пожимает сначала Чанель, а потом Бен. Крис удивлен, что даже не скрывает этого. — И что же вас привело? Чанель с хитринкой и с каким-то непонятным еще чувством смотрит на Бэкхена, который так же пожимает руку хозяина питомника. Он скользит взглядом по стройной фигуре Бена, не боясь обнять ее, прикоснуться к желанному телу, оставить на нем много следов и все время проверять, любоваться ими. Бен ощущает на себе взгляд и невзначай прижимается бедром к Паку, внимательно и даже ехидно смотря на Ифаня . — Мы хотели бы купить пса для Сухо, — начинает он, чувствуя, как его приобнимают за плечи и чуть прижимают к себе, будто защищают от неизвестно чего. Бэкхен абсолютно спокоен, такое ощущение, что все так и должно быть. Он не господин и не деспот, а Пак не пес и не прислуга. Просто странное взаимопонимание и странный трепет. — У него скоро праздник, поэтому нам нужен конкретный песик, — продолжает говорить за своего хозяина Чанель, сжимая пальцы на плече Бэкхена, почему что опасаясь, что вот-вот и его заберут. Впрочем, этого никогда не случится, — Не покажешь ли нам его. Он сидит в клетке под номером двадцать три. Исин слегка удивляется, а потом идет открывать дверь в питомник. Его до сих пор не отпускает ощущение, что эти двое изменились. Правда, слов не находит, чтобы описать свои ощущения. Он лишь кидает на Криса непонимающий взгляд и получает молчаливый кивок. — Что же, тогда мы посмотрим его, — с наигранной милой улыбкой говорит Бэкхен, входя во мрак. Чуть позади него идет Чанель. В этот момент Крис готов поклясться, что видел дьявольскую улыбку на губах Пака, когда он проходил мимо его стола. Он видит, что они стоят друг друга, что хозяин привязался к псу. Видит, что Чанелю нравится ломать Бэкхена, пробираться к чему-то такому, что давно сокрыто внутри. — Странные они, да? — тянет Исин, возвращаясь к Ифаню на колени и вплетая длинные пальцы в волосы хозяина.