Сбыча мечт и другие безобразия

             — Юки, ты моя последняя надежда, ты обязан мне помочь!       Нацуки, с берегов совсем другого океана, чуть не воткнулся в свой смартфон, из-за чего в окне скайпа у Юки виднелись только очки и нос товарища. Санада почувствовал, как медленно и неотвратимо накатывает волна паники. Нацуки молчал — явно ждал ответа любой ценой трафика. Юки вытер влажные ладони о шорты, глубоко вдохнул пару раз, чтобы расклинить голосовые связки, и сумел выдавить из себя:       — Конечно. Что делать?       — Сакура, — прошелестели динамики ноутбука. — Проследи за Сакурой!       В первую секунду Юки удивился, что такого секретного в просьбе полюбоваться цветущей вишней, но потом решил, что речь идет о младшей сестре Нацуки, вернее, сейчас уже о старшей из его младших сестер.       — А что с Сакурой? — пролепетал он в ответ. — И ты отцу рассказал? Может, он лучше справится?       Нацуки фыркнул.       — Ему не до того. Молодая жена, младенец, кафе… И прежде чем ты спросишь — на наших инопланетян надежды нет, не поймут. Особенно Хару ничего не говори — он же не умеет молчать. А дело деликатное. А Акиру, похоже, отправили в такие пампасы, где не берет связь. Остаешься только ты.       — А что д-делать-то? — напомнил свой вопрос Юки, когда понял, что приятель намерен только громко сопеть в микрофон.       — Проследи за ней, узнай, с кем она встречается.       — Э-э… — Юки завис. — С семьей. Со своим классом. С нашими инопланетянами. К нам с бабушкой заглядывает.       — Да не-ет! — скривился Нацуки, чуть отстранился от экрана, чтобы потыкать в него, и через пару секунд в окне чата у Юки мигнул значок переданного файла.       — Вот, сам глянь, она мне прислала вчера.       Юки ткнул значок. Посмотрел. Еще раз посмотрел. Увеличил до пикселизации, потом понял, что быстрее спросить, чем самому ползать по необъятным просторам кадра. Ну не видел он ничего подозрительного: Сакура как Сакура, в школьной форме, с подружкой делают селфи на фоне клумбы. Улыбки до ушей, пальцы галочкой, все как обычно.       — И… что?       Нацуки то ли хрюкнул, то ли подавился воздухом и снова отвлекся. Следующий файл прилетел через полторы минуты. Та же самая фотка, только неровной красной линией обведено что-то на груди Сакуры. При большом зуме в круге нашелся кулон непонятной формы с пятидесятийеновую монету.       — И… что означает эта надкушенная печенинка?       — Ты с какой планеты, а? — спросил Нацуки у невидимых небес. — Хотя зачем я спрашиваю, если ни в одной школе до нашей ты не разговаривал с одноклассниками…       В чат прилетела ссылка. Юки отправился по ней. Интернет-магазин предлагал за демократичную цену приобрести парную подвеску в форме половинок сердца с двумя цепочками.       — И… что? — решил он проверить догадку. — Какой-то мальчик подарил ей феньку?       — Именно! — прошипел Нацуки. Очки его бликовали особенно зловеще.       — И… что?       Нацуки замер с открытым ртом, причем надолго. Юки даже потыкал телефон, проверить, не завис ли скайп или сам аппарат. Нет, выпадающие меню исправно выпадали, а собеседник все так же молчал и даже глаза закрыл. Хоть начинай нервничать заново.       — Вот сразу видно, — отмер он вдруг, — что ты единственный ребенок, и у тебя никогда не было младшей сестры. Поэтому поясняю: за младших сестер очень, — шепот его становился все громче, — очень сильно волнуешься! И когда к ней липнет какой-то хмырь, хочется перелететь океан и оторвать ему ноги!       Юки отодвинулся от экрана. Если обычно хладнокровный «принц-рыбак» перешел на крик (пусть и шепотом), то пора забеспокоиться. С другой стороны, смешно же…       — Почему сразу хмырь? — воззвал он к голосу разума.       Нацуки опять тяжело вздохнул.       — Будто ты не знаешь, что нужно мальчишкам от девчонок. Хотя ты, может, и не знаешь, вернее, не осознаешь масштабы бедствия, прости за откровенность.       Теперь фыркнул Юки.       — Вообще-то я в курсе про тычинки и пестики. Теоретически. Но ты перегрелся, по-моему. Или испортился в этой твоей Америке? Я не знаю, чем ты занимался в начальной школе, но они же дети! Ну что могут детишки одиннадцати лет?! Выдохни и остынь.       Нацуки выдохнул, но с преувеличенным терпением, человека, поражающегося чужой наивности. Прищурился.       — С чего ты взял, что этот хмырь ее сверстник? Вдруг старшеклассник или вообще взрослый педофил?       Юки открыл рот и закрыл обратно. Чушь вроде. Не столица же, народу много, но в основном туристы на день-два, а местные в основном хорошие люди. И Сакура умница, ни во что подозрительное не стала бы впутываться, и вообще не заметно, чтобы интересовалась мальчиками… но вдруг?       — А у нее самой ты спрашивал?       — Спрашивал. Показала язык и ничего не ответила. А даже если и одноклассник, — продолжал Нацуки, — то узнай, кто, а я, когда вернусь на каникулы, сам ему оторву ноги для профилактики.              ***       И вот Санада Юки сидел в кустах скверика рядом со школой Сакуры и чувствовал себя, мягко говоря, глупо. А честно говоря — полным кретином. Ради этого сомнительного мероприятия он даже впервые в жизни солгал учителю физкультуры, что прихворнул, чтобы уйти с занятий раньше, чем кончатся уроки в младшей школе. Ночью, под пристальным взглядом и заговорщическим шепотом Нацуки дело о маньяке казалось если не реальным, то хотя бы вероятным. Сейчас, при свете дня, Юки счел бы, что ему вся эта ерунда приснилась, если бы не поток смс с вопросительными знаками.       Мимо по тротуару проковыляла старушка с полными овощей пакетами. Покосилась на рыжую голову за кустом гортензии. Наверняка подумала что-то нехорошее. Юки сглотнул. Вот сейчас она свернет за угол, как достанет мобильный да как наберет полицию, пожаловаться на странного парня в засаде рядом с младшей школой…       — Походу, единственный маньяк здесь — я, — пробормотал Юки себе под нос в попытке рассмешить себя и перестать нервничать.       — Юки — маньяк?! — переспросил знакомый звонкий голос сверху.       Юки подскочил и упал в куст гортензии. Наверно, вскрикнул. А может, и нет — от испуга одна-две секунды его жизни выпали из памяти напрочь. Следующее, что он осознал — что барахтается и никак не может подняться на ноги или хотя бы перевернуться на живот в густом кусте, а с ветви дерева гинкго свисает Хару и смеется, бессовестный.       Только этого не хватало. Слова «Хару» и «секретность» нельзя употреблять не то что в одном предложении, но даже в соседних абзацах. А личная жизнь члена семьи — дело деликатное, огласка, особенно вопросы и комментарии громкостью на всю улицу точно не нужны. И вот тайна операции накрылась звонким тазом.       На всякий случай Юки шикнул на пришельца, сделал страшное лицо и заодно протянул руку — пусть Хару его достанет из зелени, раз уж уронил. Пришелец не понял намек — предложенную руку схватил и сам свалился с дерева в гущу гортензии. Что-то хрустнуло — то ли ребро, то ли ветка, и Юки не знал, что хуже: порча муниципальных насаждений — тоже грех.       — Слезь! Больно же! — прошипел он сквозь зубы, — и вытащи меня отсюда, я застрял. И потише, пожалуйста, это секретная операция.       — Ой, прости, прости, — громким счастливым шепотом ответил Хару и легко вылез на волю, а затем и друга вытянул. — А что за секретная операция? — добавил он уже вслух. Иногда память и внимание его длились не больше, чем у золотой рыбки. — Можно, я тоже поучаствую?       Юки застонал. От стресса и шквала проблем мысли его, как всегда, пустились в броуновский пляс. Как отвязаться от Хару за пять-десять минут, пока младшеклассники не выбежали из школы? Урок у них по расписанию как раз должен закончиться. Как объяснить пришельцу сложные понятия романтики, несовершеннолетия, нормы и уголовщины, и японской нелюбви к огласке личных отношений? Как расправить сломанные ветки гортензии, чтобы с улицы не была видна нехилая вмятина в форме человека? Все эти задачи казались одинаково неразрешимыми.       Не знаешь, что делать — сделай что попало. Юки отошел от пострадавшего куста подальше и отряхнул ошметки листьев и веточек с себя. Теперь можно делать вид, что в несчастье с гортензией он не виноват. Правда, из нового наблюдательного пункта за коренастой пальмой хуже видно улицу, по которой школьники вот-вот разбегутся по домам и на электричку.       С Хару еще сложнее.       — Ну, это… меня Нацуки попросил. Приглядеть за Сакурой. Он боится, не попадет ли она в неприятности. А тебя не звал, потому что дело личное, то есть, про то, о чем люди не любят громко разговаривать посреди улицы. Так что ни звука от тебя, понятно?       Ага, как же.       — А-а, личное… — улыбнулся пришелец. — Это всякая романтика, бойфренды, подружки, тили-тили-тесто… Не, не понимаю. Это же не что-то плохое, почему Нацуки беспокоится?       Юки подзавис. Он сам толком не понимал этой паранойи. Секунду! У Хару ведь тоже есть младшая сестра. У инопланетян, конечно, модели отношений другие, но вдруг синдром старшего брата им не чужд? Попробовать провести аналогию?       — Ты же испугался за Коко, когда ее, ну… Урара утащил к себе на риф. Вот и Нацуки…       — Но там же не про личное, — перебил его Хару. — Если бы Коко осталась под контролем Урары слишком долго, она бы перестала быть собой насовсем. Он бы стер ее.       — Сакура еще маленькая, если ошибется, то ее и обидеть могут, — кое-как выдавил из себя Юки. И вроде надо запугать пришельца, чтобы вел себя серьезнее, но упомянуть маньяков и прочих педофилов Юки так и не решился — вдруг устыдился родного человечества. Хару-то пребывал в убеждении, что абсолютно все люди добры, надо только улыбнуться пошире и сказать что-нибудь хорошее во все горло.       А щебет школьников уже приближался, уже тек ручейком мимо сквера, вместе со стуком подошв, трелями сотовых и звонков велосипедов. Юки еще раз шикнул на Хару и стал разглядывать стайки детишек из своего укрытия. Пальма мешала, расстояние мешало, но, кажется, Сакура не проскользнула мимо незамеченной.       Через десять минут, когда поток поредел, Юки забеспокоился, через полчаса улица опустела совсем, и он был готов поверить Нацуки и запаниковать. Конечно, вполне вероятно, что он все-таки не заметил ее среди других девчонок в таких же блузках с юбками, с одинаковыми портфелями и одинаковыми прическами. Или она свернула в другую сторону, не на станцию, а в гости к подруге или в магазинчик за сластями…       — Пока еще из ворот не выходила, — с макушки пальмы подал голос Хару. — Я слежу… А, вон они!       И он выпал на землю, весь в растительном мусоре. Юки бросился к покалеченному кусту гортензии, выглянул.       И точно, через школьный двор к воротам подбегали девочка с мальчиком. И точно, Сакура — убедился Юки, когда парочка поравнялась с его укрытием. С души его свалился не то что камень — целая скала: все-таки Нацуки — параноик, и никаких маньяков не замечено.       — Привет, Сакура! — завопил Хару, выскакивая наперерез парочке. Сцапать его за шкирку Юки не успел.       — Это твой бойфренд, да? — естественно, на всю улицу спросил пришелец, сгреб обоих детишек под мышки и закружил их на манер карусели.       — Ты что, прекрати! — попытался прикрикнуть на него Юки, но получился какой-то скрип.       — Приветики, Хару! — одновременно рассмеялась девочка.       — Ой, мамочки, — пискнул неизвестный мальчик.       — Это наш пришелец, Хару! — пояснила ему Сакура, как только снова оказалась на земле.       — А, тот самый? — мальчик удивился на секунду, но тут же набычился. — Я ей никакой не бойфренд! Еще чего!       И, подобрав оброненный портфель, он собрался драпать дальше. Но тут на плечо его опустилась рука Юки. Вернее даже, тяжелая длань друга старшего брата девушки.       Раньше, если ему что-то не нравилось, он бы прокручивал события в уме до конца дня, строил теории, аргументы, контраргументы, а к утру выбросил все из головы. Но прошлое лето на Эносиме его немножечко изменило, плюс за этот день накопилось раздражение: на Нацуки с его паранойей, на Хару с его бестактностью, обида за нелестное (наверняка!) мнение некоей бабки… И Юки решил высказать несогласие.       — Тебе не стыдно отпираться? Что плохого в том, чтобы встречаться с девочкой? Нечего тут стесняться. Это же прекрасно — испытывать что-то хорошее к другому человеку. А ты обижаешь ее, отказываясь от нее при людях.       На эту речь у него ушли все запасы решимости и нервов.       Хару слушал этот монолог молча, с восхищением в глазах, а в конце даже захлопал в ладоши. Мальчик, наоборот, затравленно переводил взгляд между всеми тремя, потом обернулся за поддержкой к Сакуре:       — Усами, ну скажи им, а? И вообще, я на поезд опаздываю!       Тут он все-таки вывернулся из хватки Юки и убег. И издалека уже крикнул:       — Психи!       Сакура тоже только глазами хлопала в изумлении.       — Да не встречаемся мы, с чего вы вообще это взяли? Даже не дружим почти, просто нас сегодня оставили убираться в классе. А вы чего вообразили? Нет, Юки, ты все здорово сказал, только… Сам-то что? Все никак не решишься пригласить Эрику в кафе?       Юки только рот открыл и закрыл обратно. Вентиляция не помогла. Жар прилил к щекам, ушам и повсюду. Да, неловко вышло. Что еще хуже, Хару таращился на него и явно мотал информацию на ус, чтобы потом громко спросить какую-нибудь глупость при Эрике…       — А, — отмер Юки кое-как, — а как же… Это? От кого?       Он показал пальцем на кулон поверх галстука ее блузки. Сакура сощурилась с подозрением.       — Тебя что, братец уговорил следить за мной? Хару, и тебя тоже? Колитесь! А это, — она вдруг прыснула со смеху. — Сама купила! Хотите знать, где вторая половинка? Я к вам вечером зайду и покажу, хорошо? И братику я еще покажу, пусть только приедет!              ***       Юки специально подгадал время, когда в Северной Каролине стемнеет, и юные спортсмены-рыбаки должны собраться на ужин в каком-нибудь макдональдсе или старбаксе. Постучался в скайп, начал с предисловия:       «Я раскрыл твое дело. Щас покажу. Ноги отрывать будешь?»       Выждал пару минут, пока от Нацуки не пришла колонка вопросительных знаков и «не тормози, кидай».       Файл неспешно загрузился, сформировал картинку предпросмотра: половина сердечка на фоне роскошного бюста в скудном черном купальнике, в обрамлении прядей волос нежно-лососевого цвета.       «Юки, блин! — пришел ответ минут через пять. — Я же не один был! Теперь ребята считают, что у меня девушка — стриптизерша! И почему Коко?»       «Как почему? Она же икона стиля и сленга для малявок вроде Сакуры, — застучал по экранной клавиатуре Юки с ехидной ухмылкой. — И где спасибо? Миссию я выполнил, да еще создал тебе видимость личной жизни. Теперь тебе все завидуют!»       «Ну все, теперь я знаю, что и кому оторвать, когда вернусь!» — пригрозил мессенджер.       — Ой-ой, — притворно огорчился Хару, глядя через плечо Юки на экран. — Вот сейчас я понимаю, почему романтика может быть опасной.