Давай так: ты - желание, а я тебя загадаю. и я надеюсь, что ты на это непременно купишься. ведь по секрету сказать, я наперёд знаю, что ты обязательно сбудешься.
Дима Ветер
Правда одна, увы со мной она не так щедра, как хотелось бы. С тех пор как научился дышать, стало легче терпеть невыносимую боль внутри. Легче переносить твое присутствие и голос в телефонной трубке. Легче, но не легко - сложно. Сложно с тобой, но невозможно без тебя - парадокс. Моя любовь тебя больше не касается. Я по уши в ошибках. В тебе. Просто однажды, когда сил терпеть больше нет, приходит озарение того, что пора завязывать. Пора прекращать чувствовать. Убить. Сжечь. Закопать этот трепет где-то глубоко внутри. Забыть. Отправиться на поиски чего-то нового. Разумного. Нормального. Естественного. Отчетливо чувствую то, что я окончательно потерян. Замкнут в чувствах к тебе. Тогда когда ты уходишь вперед. У нас с тобой строго разные дороги, ведущие в разное направление. Дороги, которые никогда не пересекутся, как бы я не желал обратного. Я устал так жить. Устал от тепла, которое ты мне даришь. Устал от твоей искренности и чистоте по отношению ко мне. Устал выносить твои касания и трепетно-невинные поцелуи. Благодаря всему накопившемуся, внутри осталась только рваная душа и характерная этому чувству боль. Тушить в себе желание прикоснуться к тебе. Сложно. Мои удары по твоим щекам. Колкие фразы, задевающие тебя за живое. Ненавижу. Оберегаю ото всех, но сам причиняю самую ядовитую боль. Потому что знаю, на что нужно давить. Ненавижу себя. Каждый раз, когда за твою невинную шутку моя рука вздымается вверх и с силой врезается в твое лицо, моя ненависть к себе достигает красной отметки. Мгновение, и я уже прижимаю твое тело к себе, шепча на ухо мольбы о прощении. А ты - касаешься лбом моего лба и шепчешь о том, что понимаешь, давя в себе обиду. Тогда становится еще тошней от самого себя. Тошней оттого, что твоя чистая душа прощает мне подобные выходки. Говоришь, понимаешь? А знаешь, как долго в глаза твои можно смотреть? Это как на произведение искусства, только вечно. Как долго можно слушать твои бессмысленные разговоры, знаешь? Это как любимую песню вкушать, только разница в том, что они никогда не наскучат. Знаешь как запрещать тебя себе, но все без толку? Знаешь как это, когда внутри идет война между чувством и рассудком, но победитель все никак не объявится? Знаешь как душа наизнанку? Знаешь чувство, когда режу тебя без ножа, заставляя почувствовать ту же боль, что испытываю сам, а потом реветь в подушку от презрения к самому себе? Знаешь как в голосе хрип оттого, что устал петь одному только тебе? Знаешь как тепло и уютно в твоих объятьях? Это как в любимом пледе, у которого в такт с твоим бьется сердце. Живой. Горячий. Не мой. Знаешь как сердце сжимается от звука твоего голоса? А как время медленно тянется перед встречей с тобой? А нелепые надежды и иллюзии? А сны где ты со мной? Дрожь в теле и мурашки по сердцу, когда случайно прикоснешься ко мне, знаешь? А чувство нежности, когда наблюдаю за тобой спящим? Знаешь как это больно, когда ты рядом - руку протяни и дотронься, но далеко настолько, что мне не докричаться? Знаешь, как слезы безысходности высыхают и оставляют неизгладимые следы на щеках? Не знаешь? Тогда не говори, что понимаешь. Не поймешь, пока не почувствуешь того же. Пока всем сердцем кого-то одного. По-настоящему. Сильно. Невозможно. Запретно. Неистово. Хлопок входной двери вывел меня из немых раздумий, которые тисками сдавливают меня и дорывают остатки моей распотрошенной души. - Лу-у-и, - заговорчески, протяжно, до боли родным голосом. Сердце, вырываясь, колотится внутри, глаза защипало - зажмуриваю. Как же больно слышать свое имя твоими устами. Как же красиво и нежно оно звучит, когда именно ты его произносишь. Как же я хочу умереть. Мелкая дрожь берет под свою власть не только руки, но и все тело целиком. С силой стискиваю одеяло, зарываясь в него, прячу предательски дрожащий организм. - Лу-у? - Голос звучит чуть громче и отчетливее. Плохо мне, плохо. Уйди. Я не хочу тебя видеть. Убирайся, Гарри! Стало слишком тихо. Ни шороха, ни звука. Только еле уловимое обрывистое и короткое, родное дыхание. Видимо, крадешься. Замираю и жду. Голые плечи, под натиском горячих ладоней опускаются ниже, одновременно покрываясь волной мурашек. В унисон с резким прикосновением, ухо обжигает поток горячего дыхания: - Бу! - резко, громко. Руки все так же греют своим теплом, не отстраняешься. До безумия приятно. Уютно. Хорошо. Но хочу убежать. Чтоб ты не прикасался и не трогал меня больше никогда. Мне больно, от твоего присутствия. От прикосновений. От непонимания. Еще пуще зажмуриваю глаза, подавливая в себе желание вырваться из твоих ладоней и убежать. Далеко. Навсегда. От тебя. - Ты опять не испугался, - наигранно-обиженным голосом парируешь, обжигая дыханием, - на этот раз я точно тихо крался, - задевая губами мое ухо, улыбаешься. - Я слышал как ты дышишь, - нехотя выдавливаю. - Неужели я так громко дышу? – Слегка задорным голосом интересуешься, умостившись подбородком на моем плече. - Нет, не громко. Очень тихо и по-особенному, рвано, - монотонно, глотая слова, на выдохе. - Это странно, - задумчиво произносишь, - ты уже выучил ритм моего дыхания, а я все еще путаю твой любимый цвет с моим. Кладу себе две ложки сахара в чай, вместо одной. Называю Джемму именами твоих сестер, отчего она бесится. Говорю твоими фразами, даже не замечая этого. Напеваю твое соло, когда моюсь в душе. Я перестал различать тебя и себя. Ты, как часть меня. Ты - это я. И я не представляю, какой была бы моя жизнь без тебя. Я... - хотел что-то еще добавить, но оставляешь свою тираду в недосказанном состоянии. Что-то теплое разлилось внутри меня. Такое теплое и приятное, но до боли жгучее и режущие. Как кипятком по телу. Сначала вроде тепло и хорошо, а потом жуткая боль разрывает на части. Каждое слово, сказанное тобой мгновение назад, мелькая в моей голове, вызывает остановку сердца и нежелание дышать. Жить. Это же почти настоящее признание в любви. Любви вечной, пылкой, запретной. Как же хочется заключить тебя в свои объятия и дать понять, что между нами уже давно не просто дружба. То, что между нами, давно переступило грань товарищеских отношений. Мы на шаг впереди. На тысячу шагов. Не хочу портить тебе жизнь. Портить ее собой – слишком самонадеянно и эгоистично. Хотя, ты меня и не просил ни о чем, но я уже все решил. Для тебя. Для себя. Сердце все так же сжато и сквозь жуткую боль, из последних сил, бьется. Лучше бы ты ничего не говорил. Лучше бы я ничего не слышал. - У тебя что-то болит? Ты какой-то потухший, - обойдя вокруг дивана, усаживаешься передо мной на корточки, кладя руки на мои согнутые колени. Теперь сложнее будет разговаривать. Врать. Теперь я вижу твои глаза. Тону. - Да, болит, - шепчу, переплетая твои пальцы с моими, подношу наши сплоченные руки к своей груди, - там, где никто не видит. Даже ты...