В погоне за идеалом.

      Покажите мне человека, у которого бы все в жизни было хорошо! Так вообще бывает? Мне кажется, что, как только что-то одно налаживается, другое летит в пропасть и разбивается вдребезги. Взять, к примеру, меня: у меня была почти идеальная жизнь – успешная учеба в школе, любящие родители, замечательная подруга, сестра, за которой даже не нужно донашивать шмотки хотя бы потому, что она намного старше меня и совершенно другой комплекции. Она в папину породу – худая и длинная, а я в маму – малорослая и круглая. Мама… у меня была самая замечательная мама в мире. Немного инфантильная, но забавная, очень смешливая и заботливая. Лучше всякой другой мамы на свете. Мне не хватало только любимого человека. В шестнадцать, почти уже семнадцать лет это, конечно, не критично, но все равно мучает. Все знакомые девчонки бегают на свидания, бесконечно треплются о своих мальчиках, а меня и потанцевать никто на школьной дискотеке не приглашал. И вот случилось чудо – я влюбилась, он влюбился, мы вместе.       Все остальное рухнуло в один момент…       Я пришла домой после свидания с Кириллом уже в первом часу ночи. Надеялась прокрасться в свою комнату и тихонько забраться в постель. По моим прикидкам, родители уже должны были лечь спать, потому что они не любители сидеть допоздна перед телевизором или гонять чаи на кухне. На край, могут лежать рядышком на кровати и читать книжки: папа крутой боевик, мама слюнявый любовный роман. Как такие разные люди прожили вместе уже тридцать лет? Ну, по крайней мере, они оба любят читать. Может быть, это их объединяет?       Моим надеждам не суждено было сбыться – мама стояла в прихожей, когда я открыла дверь. Не говоря ни слова, она размахнулась и влепила мне пощечину. - За что? – только и спросила я, схватившись за щеку, будто обожженную огнем, и чувствуя, как в глазах закипают слезы. - Шлюха! – никогда не думала, что шепотом можно кричать, но ей это удалось.       Видимо, папа уже спал, или она просто не хотела, что бы он стал свидетелем скандала. Я смотрела на маму в ужасе и вдруг вспомнила картинку из детства: мама в этой самой прихожей бьет лбом об стену Надюху. Той примерно столько же, сколько мне сегодня. И лицо у мамы точно такое же, как сейчас – чужое и злое. Я тогда была слишком мала, чтобы знать, в чем заключались причины конфликта, но теперь понимаю, что моя сестра, видимо, посмела влюбиться. Не мудрено, что она ушла на съемную квартиру, едва поступила в медколледж. А я-то всегда думала, что это произошло из-за меня – я же была маленькая, шумела, бегала, портила ее вещи. Отношения с родителями у нее, впрочем, сохранились ровные, но она всегда была «папина дочка», а я мамина. Неужели сейчас моя мама начнет меня избивать? Нет, я не хочу! Я этого не вынесу! Не физически, нет. Просто как я потом буду с этим жить? Я никогда не смогу больше и близко к ней подойти.       Решение приходит мгновенно. Это объяснять свои мысли и воспоминания долго, а на деле после пощечины прошло не больше полминуты, как я просто вылетела обратно за дверь и пулей бросилась вон из подъезда. Надо дать ей время успокоиться и прийти в себя. Исчезнуть на… на сколько-нибудь. День, два, неделю – сколько ей потребуется?       Вопрос куда пойти не стоял: у меня есть только два места для этого – к сестре и к Лизке. У Нади мама появится через пару минут, а вот к Лизе ломиться среди ночи не станет, постесняется ее родителей. Благо, идти недалеко, всего пара перекрестков, метров пятьсот. Правда по улице, на которой никогда не горят фонари и зачастую ошиваются всякие маргинальные личности, но после чудовища, в которое вдруг превратилась моя мать, мне бы и Джек-Потрошитель показался милым и безобидным парнем.       У подруги еще не спят, свет горит в нескольких окнах. На мой звонок в дверь открывает сама Лизавета и смотрит на меня, как на Кентервильское привидение. Ну да, я не могла появиться на ее пороге в час ночи, вся зареванная и с черным от растекшейся туши лицом, ни по каким законам логики. - Что случилось? – кинулась она ко мне, хватая за плечи. – Он тебя изнасиловал?!       Епт… Подобное предположение как-то враз отрезвляет и заставляет собраться. Я вытираю слезы-сопли и сообщаю: - Я из дома ушла. - Вы сговорились, что ли?! – восклицает Лизка и оглядывается через плечо.       Только теперь я замечаю в глубине холла Тоньку. Видок у нее не намного отличается от моего, если не считать, что она уже успела умыться, но местами черные потеки еще остались на ее белокожей мордахе. Глаза красные, слезы катятся по щекам. Это вообще сюрреалистичная картина – плачущая Тоня. Более позитивного и оптимистичного человека я не знаю. - А у тебя что? – подхожу я к ней. Чужое горе всегда помогает абстрагироваться от собственного, вы не замечали? - Пиздец! – сообщает она коротко, но емко. Все ясно, можно не конкретизировать, чего уж там. - Беременная она, - отвечает за сестру Лиза.       На моем лице, пожалуй, даже сквозь черноту заметно, мягко говоря, недоумение. - А в чем проблема-то, я в толк не возьму? Ну, беременная, так у тебя ж Сашка есть? - удивленно смотрю я на Тоню.       Подруга решает сжалиться надо мной и вводит в курс дела. - Тоня ему сегодня сказала, а этот идиот, похоже, от неожиданности, возьми да ляпни: «Как это могло получиться?» Ну, и вот итог – она здесь, рыдает уже третий час, и грозится завтра идти собирать чемоданы. На звонки его не отвечает. Саня приезжал, так Тонька меня заставила ему соврать, что ее тут нет, а сама сидела в кладовке в обнимку со шваброй и жаловалась ей на жизнь. И предки, как назло, свалили в деревню, бабушке там чего-то помочь надо. Двор прибрать после зимы, что ли. - Заткнись, мелкая, - рычит на нее сестра. – Что бы ты понимала! Его слова открыто демонстрируют, что ему не нужна ни я, ни мой малыш! Он не готов заводить семью. Первая реакция всегда самая правдивая! Он меня даже замуж ни разу не звал! - Ты, психолог недоделанный, даже мне ясно, что он просто офигел от такой новости, вот и сморозил глупость! Вы же вроде как предохраняетесь, с чего ему быть готовым к бебику? А замуж… Не ты ли, дорогая, заявила ему, когда вы стали встречаться, что сначала надо пожить вместе лет пять, а потом уже решать, стоит ли вообще в ЗАГС тащиться. Он и предложил тебе к нему переехать. Ждет теперь, когда пять лет пройдет, чтобы следующий пункт твоей установки выполнять. - А ты откуда знаешь? – Тонька временно прекратила рыдать и посмотрела на сестренку заинтересованно. - От верблюда! Если не от тебя, то от кого? Угадай с трех раз?       От таких перипетий чужой личной жизни мои собственные переживания действительно временно отступили и притаились в уголочке, дожидаясь своей очереди. - Сашок как-то по пьяни мне жаловался, - говорит тем временем Лиза, а у меня звонит телефон. Кирилл. - Да? – отвечаю я и сама слышу, что голос у меня сиплый. - Малыш, у тебя все хорошо?       Вот только не говорите мне, что у нас мистическая связь, и он чувствует, когда мне плохо! - Да, а почему ты спрашиваешь? - Ты не ответила на СМС. Что у тебя с голосом? Ты плакала? - Нет, извини, я просто уснула. – Ну, не рассказывать же ему сейчас все? - Точно? – он явно не верит. - Точно. Спи, Кирюш, до завтра. Я тебя люблю. – Все-таки я сказала! По телефону проще это сделать. - Я тоже тебя люблю. Спокойной ночи, Рыжик. – Я прям слышу, как он улыбается. - Спокойной ночи. – Я отключаюсь, но телефон тут же звонит снова.       Я даже не посмотрела на экран, думая, что Кирилл просто не успел сказать еще что-то. И поплатилась за это! - Где ты?! – орет в трубке мама. – Немедленно домой! - Я не приду, пока ты такая, - отвечаю я. - Какая такая?! Я тебя, дуру, пытаюсь вразумить! Ты что не соображаешь? Какая любовь в твои годы? – она немного сбавляет тон. - Мне странно слышать это от женщины, которая в мои годы была уже глубоко беременна. – Спокойно говорю я. – Я думала, что уж ты-то меня поймешь. - Вот именно поэтому я и хочу, чтобы ты перестала заниматься ерундой. Тебе нужно окончить школу, университет, а потом уж люби кого хочешь! Ты что, хочешь принести в подоле и пустить всю свою жизнь псу под хвост? - Мама, в нашем веке презервативы продают на каждом углу, - устало огрызаюсь я. – И если на то пошло, мой парень достаточно взрослый для того, чтобы успеть вытащить, если понадобится.       Лизка делает вид, что застрелилась из пальца и валится на диван рядом с обалдевшей Тоней. В трубке гробовая тишина, а потом тихое: - Не порти себе жизнь, не повторяй моих ошибок.       Это добивает меня окончательно. - Вот, значит, как? Ошибок?! – зло и громко переспрашиваю я. – Надюха у нас, значит твоя ошибка? За папу ты по ошибке замуж вышла? Живешь и мучаешься каждый день? А меня на кой хрен рожала?! Чтобы окончательно себе жизнь испортить? Без меня твоя чаша скорби не полной была, что ли? Ну, радуйся теперь: Надя живет своей семьей, я не вернусь, осталось папу выкинуть и будет тебе счастье, наконец. Действуй! – ору я и отключаю телефон.       В комнате никто даже не дышит, кажется. Потом Тоня вдруг поднимается, берет сумку и говорит удивительно спокойным голосом: - Я домой. Сейчас такси вызову. - Чего это вдруг? – смотрю я на нее с подозрением. - Да что-то я… сглупила, правда. Раздула из мухи слона. Поеду мириться, пожалуй. Лиз, ты это… - она опасливо коситься на меня, - звони, если что.       Лизка проводила сестру до такси и вернулась, хихикая. - Что?! – не понимаю я. - Тонька-то тебя испугалась! Я, говорит, в одном доме с этой буйной не останусь, у меня ребенок. Но ты бы себя видела! Не хило ты разбушевалась! А с мамой ты как-то… грубо очень. Что у вас такое произошло? И с чего такие сюси-пуси с «Кирюшей»? Терпеть не могу такой вариант этого имени, кстати. Он, должно быть, тоже. Как ты только додумалась? – скривилась подружка, будто лимон сожрала. - А как мне его ласково называть? – удивилась я. - Кир, любимый, родной, дорогой, да хоть котиком или пупсиком, только не Кирюшей, я тебя умоляю! – она закатила глаза. – Пошли на кухню. Коньяка папиного тяпнем, что-то у меня с вами нервы на пределе. И расскажешь мне все по порядку.       После того, как я закончила изливать душу, Лизка сказала только одно: - Ты должна рассказать Кириллу. - Зачем? – искренне не поняла я. - Он твой парень, пусть поможет. Тебе теперь жить негде. Ты понимаешь, что наделала? Как ты себе это все вообще представляешь? Учиться хочешь-не хочешь, а надо, на работу тебя сейчас никто даже техничкой не возьмет. Ты башкой-то думала, прежде чем словами кидаться? Ну, затаилась бы, выждала, тайком как-то с ним встречалась. Совсем что ли без мозгов? Так что сейчас на Кира вся твоя надежда. – Она развела руками. - Но как он поможет? Женится на мне? После двух свиданий? – вытаращилась я на нее. - Хотя бы пусть жить к себе возьмет. - Я что, кошка бездомная? Не говори ерунды, Лиз. Я что-нибудь придумаю. Перекантуюсь у тебя выходные, если можно. В понедельник вещи кой-какие соберу, пока никого дома не будет, и… что-нибудь придумаю… - Да живи, сколько хочешь, родителям я объясню, это не проблема. Просто они все равно с твоими все это обсудят, а там не знаю, могут и выдать политического беженца, - она фыркнула. – Ладно, прорвемся. Перебеситесь обе с мамой, и нормально все будет, я уверена.