Ловкость рук и никакого мошенничества

Холодный осенний ветер хлестал её по щекам, но тело словно горело. Астория летела по улице, то и дело наталкиваясь на случайных прохожих, которые смотрели ей вслед со смесью удивления и страха. Испуганная и загнанная, она вбежала в первую попавшуюся подворотню и тяжело оперлась руками о стену. Её трясло с головы до ног, а к горлу подкатывала удушающая тошнота. Ноздри щекотал резкий металлический запах крови. Она должна умереть. Астория вскинула голову и вдохнула холодный ноябрьский воздух. Никому она ничего не должна. Это не её война. Она прямо сейчас может аппарировать куда угодно — ведь теперь она это умеет, правда? Уже через несколько мгновений она может оказаться в любой точке Британии, а то и за её пределами, и там её никогда не найдут, никогда не поймают, у неё будет время свыкнуться, набраться сил, собрать последователей… «Последователей? Каких, к черту, последователей?» — промелькнула в голове паническая мысль. Астория затравленно оглянулась по сторонам. Неужели и правда — её тело уже совсем не её?.. Кожа горела огнём. Левое предплечье ощутимо ныло, и Астория перевела на него затуманенный взгляд. Татуировка была живой. Возможно, это лишь игра света, однако она отчетливо увидела, как счастливо улыбается череп и как нетерпеливо извивается чёрная змея. Они словно выжидали в предвкушении чего-то нового, сильного, величественного. Магия теперь ощущалась каждой клеточкой тела. Она жгла изнутри, пытаясь вырваться на волю, закружить в своем вихре, сжигая всё и вся на своём пути. Вдруг Астория ощутила в себе такую силу, которой не чувствовала нигде и никогда. Она резко выпрямилась и расправила плечи. Нужно бежать. Нужно бежать немедленно, нельзя терять ни минуты. Никто не знает, сколько у неё времени, сколько ещё понадобится малышу Поттеру, чтобы утихомирить свою совесть и непомерное чувство вины. Сколько ещё пройдет минут до того момента, как грязнокровка заставит его бросить Драко и отправиться в погоню. Там, в магазине, осталась волшебная палочка, как жаль, как жаль… Но ведь, Моргана подери, она знала, где взять свою настоящую, подлинную палочку. Та ждет её в усыпальнице в поместье Малфоев. Нарцисса всегда была слишком сентиментальна к мёртвым родственникам. Она ведь и за телом Люциусом рванула на другой конец света, не раздумывая... Астория испуганно шарахнулась в сторону — от себя же. По дороге случайно перевернула мусорные баки, и правую руку обожгла боль — острая ржавая жесть разрезала кожу на ладони. Чьи это мысли? Что делать? Куда бежать? Она сжала руку в кулак и тихонько заскулила. Боль отрезвляла и возвращала ясность мыслям. Астория вдруг поняла, что стоит совсем одна в каком-то грязном переулке, а руки и волосы измазаны в крови. Сколько у неё осталось времени до момента, когда какая-то чересчур бдительная старушка заметит её и вызовет полицию? Астория глубоко вдохнула и аппарировала в свою квартиру. Но стоило открыть глаза, как дух снова перехватило. Она стояла посреди своей любимой уютной квартиры, где провела столько приятных и тёплых вечеров, и эта квартира была похожа на поле боя. Её рисунки и записи разбросаны по полу, все ящики вывернуты, а вещи валялись в беспорядке. Глаза обожгли непрошеные слёзы. Как они могли? Астория прошлась на негнущихся ногах по квартире, машинально подбирая с пола смятые рисунки. Чёткие линии, уверенные штрихи, точные повороты кисти — она всё ещё помнит, как это делается, как правильно накладывать тень на лицо, чтобы оно выглядело реалистичным, правильным, живым. Она всё ещё умеет рисовать, ещё помнит исторические факты и дату рождения Рембрандта, она — всё ещё она. Наверное. Возможно. Совсем без сил она опустилась на кровать и рассеяно провела рукой по смятым простыням. Как они смели прийти к ней домой и разрушить её мир? Подлые, мерзкие, вонючие предатели крови, они запросто, одним своим присутствием превращают всё в хаос. Растоптали тяжёлыми грязными ботинками нежный, маленький, аккуратный мирок, где было так уютно и тепло когда-то, где рядом был Драко, и он любил её, здесь, на этих же простынях… «Драко!» Сердце словно обожгло. Они хотели заставить Драко её убить. Собственноручно. Внутри всё пытало — уже не от боли. От злости. Гнева. От чистой, неразбавленной ярости. И вдруг Астория явно почувствовала это. Жгучее желание убивать. В ушах звенело, и услышать собственные мысли становилось всё труднее. Огонь охватил её уже целиком — с головы до ног, от тонких пальцев до окровавленных кончиков волос. Перед глазами всё плыло, а в голове настойчиво шептались, свивались змеями голоса. Убить-убить-убить-убить… Драко поймёт, он сам воевал на стороне Лорда, он поймёт и простит, он любит. Слышишь, малышка Тори, он тебя любит, и вы сможете быть вместе, и вместе собрать старых друзей, и вместе править и продолжать дело Великого Лорда. Ведь его тоже незаслуженно обидели, лишили денег, искупали в унижениях… Ведь он тоже хочет отомстить… Он будет на твоей стороне. На нашей стороне. Острый металлический звук разрезал тишину на лоскуты. Астория содрогнулась всем телом, растерянно оглядываясь вокруг. Звонил телефон — он всё так же стоял на деревянной тумбочке у двери, нетронутый и невредимый. Она медленно подошла и сняла трубку. — Ты где пропала, сестра? Я пытаюсь тебе дозвониться вот уже который раз! — голос Дафны, такой знакомый и такой родной, вырвался из телефонной трубки, словно джинн из лампы. — Мобильный вне зоны доступа, домашний не берешь… Я уже начала волноваться, думала, может, с тобой случилось что — заболела или загуляла! Да я уж чуть родителям не позвонила, а кому, как не тебе знать, какой это для меня подвиг! Астория, ты здесь? Ты слышишь меня? — Я слышу тебя, да-да, я здесь, я… — голос безбожно хрипел, а на глаза сами собой наворачивались слёзы. Сестра — единственная, любимая, добрая, милая — вернула ей себя, пусть хотя бы на эти несколько мгновений, Астория снова почувствовала себя — собой. — Я буду в Лондоне скоро! На работе отправили с заданием в один из ваших новых клубов, вот и загляну в столицу на несколько дней. Наконец встретимся! Я так соскучилась, ты представить себе не можешь, а ещё... — Я так тебя люблю! — громко выкрикнула Астория в трубку, борясь со слезами. Дафна замолчала от неожиданности. — У тебя всё хорошо? — осторожно спросила она спустя мгновение. — Ты плачешь? Мне показалось, что ты плачешь. — Я плачу, да, но это от счастья. Я просто очень тебя люблю, и очень люблю родителей, и очень люблю Драко. Знаешь, мне так повезло, что в моей жизни было столько любви. — Слова лихорадочные, горячие, громкие срывались с дрожащих губ, и голова была чиста и свежа, и злобные ядовитые голоса утихли, отступили куда-то в глубину души — они не выдержали той любви, которую Астория почувствовала сейчас. Надо было успеть — успеть сказать всё-всё, всё самое важное, самое необходимое, нужно сказать это отчётливо, чтобы Дафна услышала, оставить своё последнее пожелание, пока она ещё принадлежит себе! — Астория, ты меня пугаешь… — Не пугайся. Я так редко это говорю, но я очень тебе благодарна. Ты поддерживала меня всю мою жизнь, не давала впасть в уныние, а когда я ошибалась, не давала совсем оступиться. Ты стала лучшей подругой и лучшей сестрой в мире, и я восхищаюсь тобой — твоей силой, и мятежностью, и тем, как ты идешь к своим целям, не замечая перед собой препятствий… — Вот теперь я действительно начинаю переживать… — Не перебивай меня, прошу. Послушай… — Астория глубоко вдохнула. Любовь горела у неё в груди так же сильно, как всего несколько мгновений тому назад пылала ненависть. — Послушай. Я уезжаю. С Драко. Навсегда. — Что? Куда?.. И почему? Вы же едва знакомы! — Так надо. Мы счастливы и уезжаем. И сжигаем мосты. Ты… не ищи меня. И помирись с родителями. Я больше не вернусь — позаботься о них. Скажи им, что у меня всё хорошо. И попроси прощения. — Астория! — Я люблю тебя, Дафна. Прощай. Она положила трубку решительно и без сомнений. Только любовь может спасти душу. И любовь знает, что нужно сделать. Господи Иисусе, помоги мне. Нужно спешить. Астория закрыла глаза и аппарировала. Она очутилась на гравийной дорожке перед величественным особняком Малфоев. Тяжёлые тучи висели над домом, и серое утро укутывало его промозглым липким туманом. Голова кружилась после аппарации, Астория жадно глотала стылый воздух пересохшими губами. Шум в мыслях немного усилился — тёмное чудище снова поднимало голову. Нужно спешить. Вопреки мыслям, Астория побрела к дому — ноги почему-то не слушались, её шатало со стороны в сторону. На крыльцо выбежала испуганная домовуха Дипси — и замерла от удивления. — Мисс Астория? С вами все хорошо, мисс Астория? — пропищала она, прижав от испуга огромные уши к голове. — В усыпальницу. Мне нужно в усыпальницу. Слова давались с трудом. Дом дышал магией, и руки жгло от огромной силы, которая жила в ней. А ведь совсем недавно Драко впервые привел её сюда, и она смотрела на особняк, как на последнее чудо света, и будущее казалось таким захватывающим… Драко, Драко, Драко… Он ждёт тебя в антикварной лавке, и с ним Гарри, и с ним растрёпанная и бледная Гермиона… Они все ждут тебя, они все хотят жить в лучшем мире, спокойном мире, мире без войн… Они это заслужили. Домовуха колебалась. Она дрожала всем телом, но не решалась показать ей дорогу. Астория чувствовала, как силы покидают её, как каждый следующий вдох даётся всё тяжелее и тяжелее. — Пожалуйста. В усыпальницу. Она смотрела в огромные глаза эльфийки умоляюще — и та вдруг кивнула уверенно, развернулась и проговорила едва слышно: — Следуйте за мной, мисс Астория. Склеп стоял в стороне, в глубине сада, среди богатого розария. Наверное, весной и летом здесь было действительно красиво и умиротворяюще, но поздней осенью всё выглядело жутко. Голые стебли роз тянулись к ней ветвями, цеплялись шипами за руки. Голоса в голове снова ожили, встрепенулись — зашептали с новой силой. — Вам нужен кто-то конкретный, мисс? — Беллатриса. Мне нужна Беллатриса. Домовуха остановилась, словно наткнулась на стену, и оглянулась на Асторию — с ужасом. Она молчала долго, так долго, что начало перехватывать дыхание, а стук сердца отдавался болью в висках. — Дальний угол, мисс. Я туда не пойду, — прошептала едва слышно она и исчезла с негромким хлопком. Астория стояла перед входом в усыпальницу, и любовь в ней боролась с ненавистью, а почти нестерпимый страх оставлял в душе всё меньше места ей самой, и всё больше — той, чья могила была совсем рядом. Нужно было решаться. Нужно было спешить. Тяжёлая дверь открылась с оглушительным стоном. Внутри царил глубокий мрак. Астория подняла руки, закрыла глаза и прошептала: — Инсендио. Факелы на стенах вспыхнули ярко, обожгли своим светом уставшие глаза. Магия торжествовала, руки дрожали от накатывающей изнутри силы. У тебя отлично получилось, девочка. У тебя отлично получилось. Ну же, пройди в дальний угол, возьми то, за чем пришла. На негнущихся ногах Астория прошла мимо запылённых тяжёлых плит. Малфои веками хоронили здесь своих предков, помещение было огромным, и каждый шаг отдавался гулким эхом в звенящей тишине. Могилы, могилы, могилы… десятки могил и десятки надгробий, десятки каменных изваяний — все они таращились на неё в ожидании. Могила Беллатрисы была в самом дальнем углу, в стороне от всех остальных. Наверное, она была единственной в этой усыпальнице, кто не носил фамилию Малфой. Астория в нерешительности остановилась перед плитой. Сможешь ли? Хватит ли сил? Давай поиграем, девочка. Давай поиграем. — Алохомора, — голос прозвучал жёстко, и магия вырвалась из рук мощнейшим потоком, и от него плита треснула, разломившись посередине. Тёмные камни разъехались в стороны, открыв взгляду небольшую урну с прахом, и — изогнутую, как коготь хищного зверя, волшебную палочку. Астория упала на колени. Колдовство без палочки забирало столько сил, что следующего заклинания она бы попросту не выдержала. Голова гудела от торжествующих воплей и дикого, чужого смеха. Любовь. Не забывай о любви. Никогда не забывай о любви. Она протянула руку и взяла палочку, и та выпустила в воздух сноп ярко-красных искр, радостно приветствуя хозяйку. Астория сжимала в руке древко, и оно было горячим, почти обжигающим, и волна безудержного чужого счастья прокатилась по всему её телу. Нужно было спешить. Времени оставалось всё меньше, она чувствовала это всем своим существом, и татуировка на руке уже не ныла, она жгла и пьянила, и змея на коже извивалась уже совсем не призрачно, а вполне себе реально. Астория зажмурила глаза и аппарировала. Знакомый мягкий свет и запах старых книг обняли её за плечи, как старого друга. В магазине ничего не поменялось за время её отсутствия — мистер Томпсон всё так же лежал на полу, и до него никому не было дела. Бледный Драко сидел у прилавка, вперев опустошённый взгляд в стену. Гарри, Гермиона и Рон о чём-то оживлённо спорили вполголоса у двери. Им хватило секунды, чтобы понять — она вернулась, и заметить у неё в руках волшебную палочку. Все трое, как по команде, вытянулись в боевые стойки и нацелили на неё свои палочки. Драко сорвался с места, словно вихрь, встал между ними, раскинув руки в стороны. — Опустите палочки! Слышите, опустите палочки! Она не сделает никому ничего плохого! Астория тяжело дышала. Древко палочки горело в её руке. — Драко, я тебя очень сильно люблю, — проговорила она громко, на выдохе, словно из последних сил. Он повернул голову к ней и заглянул в глаза — долгим, умоляющим взглядом. Надо было решаться. Она вскинула волшебную палочку и почти прорычала: — Империо! Его глаза затуманились, и движения стали плавными, медленными, текучими, как вода. На какой-то миг показалось, что нет больше в мире никого — только они двое, только их любовь — без какой-либо боли, ненависти и со счастливым будущим. А потом Драко достал свою волшебную палочку из кармана, посмотрел на неё чужими, странными глазами, и произнес спокойным отстранённым голосом: — Авада Кедавра. Голоса в голове завизжали от дикого ужаса, и всё вокруг озарилось ярким зелёным светом. А потом всё стихло и наступила темнота.