Премьеры ранней осени

И все же Андрей ушел от Сергея Михайловича. Он сыграл в нескольких постановках до летнего перерыва, предупредил, чтобы в новом сезоне его не ждали, и вернулся в музкомедию. Андрей даже предположить не мог, что ему там обрадуются, как родному, и сразу же предложат ведущие роли в нескольких постановках. Причин для принятия такого сложного решения, особенно после шумного успеха «Ромео и Джульетты», было много. Андрею самому больше нравилось веселье на сцене, чем слезы. Он не спорил, слезы могли быть, но совсем чуть-чуть, а дальше только взрыв радости. Хотелось сделать бабушке приятное — она не очень жаловала эпатажного Сергея Михайловича, считая, что тот набирал очки популярности лишь необычностью постановок. К тому же Андрея замучили частые гастроли. Он считал, что нужен Егору дома, а командировочные доплаты за гастроли, которые ему платили, — вторичное. Общение с любимым человеком невозможно компенсировать никакими деньгами. Андрей называл и другие причины, тщательно скрывая, что случайно обнаружил в тумбочке рядом с кроватью Егора обычную папку с текстом пьесы, в которой он так и не сыграл. Может быть, он бы и не обратил внимания на принтерную распечатку, сам мог оставить, но… Быстро пролистав стопку бумаг, Андрей обнаружил, что некоторые строки были выделены желтым маркером. Эта был не его экземпляр, он понял это сразу. Кто-то принес и передал папку Егору специально. Для чего? Чтобы дать тому понять, что его Андрей использовал, как жизненный материал? Глупо… Хотя, если вдуматься, то многое совпадало. Очень скоро Андрей обнаружил, что только у Ровкина существовала привычка метить желтым, на его взгляд, особо выигрышные места пьесы. А потом была еще парочка неприятных моментов, связанных с Игорем. Не дожидаясь новых подвохов со стороны примы, Андрей подал заявление. Ему любовь Егора и спокойствие бабушки дороже. Да и ему подковерная возня не нужна. Сергей Михайлович попытался уговаривать Андрея, но он остался непреклонен. И уже в сентябре должен был выйти на сцену в музыкальной постановке по пьесе Агаты Кристи «Мышеловка»… Андрей, как вихрь, ворвался в квартиру Егора. — Почему вы с Лордом еще не одеты? — закричал он с порога. — Не успели, — Егор пытался поймать пса, радостно скакавшего по квартире, чтобы надеть на него ошейник. — Видишь, одеваемся? — Бабушка нам не простит, если мы на поезд опоздаем. Андрей заметался по квартире, пытаясь одновременно найти поводок Лорда и поднести чемодан Егора к двери. Машина ждала у подъезда уже минут десять, Антонина Васильевна, сидя в ней, нервничала, что они застрянут в пробке, и первая же их совместная поездка на море окончится, не начавшись. — Скажи, — спросил вдруг Андрей, обращаясь к Егору, — почему ты не живешь со своими родителями, а бабушкам и дедушкам, разрешаешь посещать тебя исключительно тогда, когда сам по ним начинаешь скучать? — Они замучают меня своей любовью, — рассмеялся он, глядя на Андрея влюбленными глазами, — разреши им только посещать меня, когда им захочется. Мне и тебя-то с Лордом много. — Ах, ты! — нисколько не обидевшись, Андрей рывком выкатил кресло в подъезд, схватил чемодан и собаку за поводок… По песку по самому краю прибоя несся коричневый лабрадор, громко лая, он пытался вырвать поводок из рук парня, сидевшего на инвалидном кресле, которое толкал перед собой громко смеющийся другой парень. — Андрей, не вывали меня, — попросил Егор. — Не бойся, я бегу быстро, но осторожно, — ответил тот и снова громко рассмеялся, заметив, как их собака высоко подпрыгнула, стараясь не замочить брюхо в набежавшей волне. — Ты бываешь серьезным или спокойным хоть когда-нибудь? — рассмеялся вместе с ним Егор. — Бываю, — ответил Андрей и снова закатился от смеха — теперь же Лорд наоборот бросился в воду, чтобы схватить рыбку зубами. — Обычно после спектакля. Я падаю на кровать замертво и до утра остаюсь серьезным и спокойным. — Нет, с тобой невозможно рядом оставаться серьезным, — простонал Егор, снова рассмеявшись. Ему было абсолютно все равно, что кто-то смотрит ему вслед и качает головой, мол, такой молодой и на коляске. Он давно перестал замечать этих людей. — Андрюха, — сказал ему Егор, стараясь придать своему голосу серьезность, — я хотел тебе сказать, да все повода не было. Скажу без повода. Я поступил на иняз, с сентября занятия начну посещать. Твоя бабушка сказала, что у меня талант к языкам. Моя же подтянула работу. Я перед самой поездкой получил первый гонорар за перевод. — Это же здорово! — счастливо рассмеялся Андрей и упал перед Егором на колени. — Купаться будем. — Будем, — согласился тот и протянул к нему руки. Сейчас Андрей закатит его кресло в воду, возьмет его под мышки и понесет на глубину. Он хоть и не сможет переставлять ноги, но ступнями будет ощущать песчаное дно, словно это сам он шагает без всякой посторонней помощи. А рядом будет крутиться Лорд и поскуливать, опасаясь за них обоих. Потом, правда, придется выслушать нотацию Антонины Васильевны, что они сильно рискуют, так как на море высокая волна. Может, она и права. Но так приятно быть непослушными!