Kitty

— Китти…- услышал я нежный шёпот, от которого кожа покрылась мурашками.- Милый, открывай глазки… Я проснулся, едва почувствовав горячее дыхание моего мальчика, опаляющее шею, но решил немного повредничать. — Ки-и-ити! — игриво произнёс Соничек, ласково поцеловав меня в щёчку.- Детка…я бы с удовольствием так весь день провалялся, но ты же сам говоришь, что мы выпускники и всё такое… Я не выдержал и улыбнулся, не открывая глаз. Я уже сдался этому чуду, но почему-то всё ещё продолжал упрямствовать. — Со-о-олнышко, — нежно протянул Ри и прижался ко мне, обняв со спины.- За-а-айка…ну, Китти! Я еле сдержался, чтобы не захихикать от умиления и счастья, а Лунтик тем временем продолжил наступление, применив тяжёлую артиллерию. — Ну котёночек…- жалобно проскулил мой мальчик.- Мне без тебя так грустно…я скуча-а-а-ю-ю-ю! Сейчас плакать начну, вот! Плак-плак… После этого лохматый хитрюга так правдоподобно всхлипнул, что у меня сжалось сердце, и дразниться как-то резко перехотелось. — Ри, лапочка, не грусти, пожалуйста! — я погладил своего ненаглядного по щекам и стал оставлять невесомые поцелуи на лице.- Доброе утро, Лунтик! Как спалось? — Доброе, Китти, — мальчик ещё крепче обнял меня, поцеловал в лобик и принялся гладить по волосам.- Отлично — с тобой не может быть по-другому! А тебе? — Тоже, — ответил я, любуясь своим сокровищем, и в который раз недоумевая, за что меня так наградили небеса.- Ты мне снился, Ёжичек. Не помню, что там конкретно было, только что всё было так…прекрасно. И вот во сне было шикарно, но хотелось поскорее проснуться: у меня есть такая прелесть наяву, сон не сравнится! Ри не стал ничего говорить — его взгляд всё сказал за него. У меня в груди будто встало солнце, особое солнце — то, что подвластно только Принцу. Эта звезда такая яркая, лучистая, и, если мой мальчик со мной, мне всегда тепло, вне зависимости от погоды. Соничек опустил глаза на мои губы и сократил расстояние между нами. Тепло. Так тепло. На дворе ноябрь, а мне так тепло… Когда я чувствую его дыхание на губах, то понимаю, почему стоит просыпаться по утрам. Ри снова улыбается в поцелуй, очерчивая дрожащими пальцами линию вдоль моего подбородка, я улыбаюсь в ответ, хлопая ресницами, и нам обоим до жути неловко, мы оба краснеем, и оба прижимаемся ещё крепче друг к другу, страшась потерять. Он сжимает ткань моей футболки, я запускаю ладонь в его взъерошенные пряди, и мир перестаёт существовать. Люблю. — Я так тебя люблю…- озвучил я свои мысли, осторожно отстранившись, и Соничек вновь пробуждает Солнце своей лучезарной улыбкой. — Я люблю тебя, Китти, сильно-сильно! — воскликнул мальчик, прикоснувшись своим носиком к моему.- Люблю… Он шепчет это мне на ушко, не прекращая, пытаясь донести это до меня, и слова оседают в сознании, словно мёд в чашке горького чая. Он шепчет, шепчет, шепчет, а я умираю, умираю, умираю… И снова живу. Я жив. Жив. Я никогда не был настолько живым! — Спасибо за то, что ты есть, солнышко…- ласково произнёс Лунтик, заправив прядь волос мне за ухо. Его голос задрожал на последнем слове, а глаза сияли золотистым светом. Я кротко поцеловал мою прелесть в губы и положил голову ему на плечо, обняв за шею. Мальчик зарылся носом у меня в волосах и поцеловал в макушку, тихо хихикнув.  — Мой цветочек, — пролепетал Лунтик, и я пискнул, как детская игрушка, а потом замурчал, как котёнок, потёршись щекой об его выпирающую ключицу. — Вот бы ты каждый день так просыпаться…- мечтательно протянул я, медленно поглаживая моего мальчика по плечу. — Да-а-а…- согласился он, поцеловав меня в висок.- Если б я мог, я бы у тебя под кроватью жил или в шкафу…хотя, по сути, я и так в шкафу… Я не выдержал и засмеялся, подняв ладонь, и Соничек дал мне пять. — Я бы с радостью тебя тут поселил, или поселился у тебя, но наши родители вряд ли поймут, — печально сообщил я.- Это сегодня нам повезло, что они оба в две смены, хотя мне их очень жаль. — Мне тоже часто жаль маму, но она так предана работе, — восхищённо произнёс Лунтик.- Она меня так вдохновляет! Вообще, это я от неё унаследовал любовь к детям и желание им помогать. — А кем работает Алекс? — поинтересовался я. Меня интересует все и всё, связанное с моим Принцем. Тем более, я должен знать как можно больше о будущей свекрови! — Педиатром, — ответил Ри, улыбнувшись.- У неё было…не самое лучшее детство, так что она всегда грезила помогать киндерам. У неё не было чувства семьи, и своих детей она не хотела, но когда появился я, всё перевернулось с ног на голову. Она часто говорит, что никогда не любила, не любит и не полюбит так, как меня, и называет меня родной душой… — Оу, у нас с ней много общего, — заметил я, и Соничек нежно улыбнулся и потёрся носиком об мою щёку. — Она даже папу так не любила, и сестру тоже, — продолжил он, но запнулся. Я встрепенулся, услышав о сестре, и решил узнать больше о ней. Моих сестрёнок у меня отобрали, хотя бы о чужих послушаю…хотя, Принц мне вовсе не чужой. — У тебя есть…сестра? — уточнил я, скорчив удивлённую физиономию. — Ага, она клёвая, — мальчик кивнул, и улыбка сошла у него с лица.- Только мы уже года два не виделись: она с папой осталась, а потом начались трабблы, и предки совсем разругались… И снова я вижу в нём себя. И снова я убеждаюсь, что мы две половинки одного целого. Мы были порваны в клочья, разбиты, и сошлись, чтобы заживить все раны и склеить осколки. Я на всё готов ради его счастья, которое стало целью моей жизни. Мы созданы друг для друга. — А что случилось с папой? И с кем сейчас систер? — я напал на моего малыша с расспросами, совсем забыв о тактичности. Ури, ты просто дятел! — Милый, прости, я… Лунтик ничего не ответил, только нежно поцеловал мою руку, костяшки и запястье, легонько прижав ладонь к щеке. Я растаял и вновь забыл обо всём, но любимый звонкий голос вывел меня из нирваны. — Всё хорошо, солнышко, — тихо произнёс мальчик.- Она пока с бабушкой, его мамой, насколько я знаю. А папа…не знаю, от чего всё пошло наперекосяк, почему он начал пить, откуда столько агрессии, но думаю, что такой буйный я в него. Он полицейский в отставке, и после какого-то тяжёлого дела с убийствами в гостинице очень…изменился. И всё. Это всё, что я знаю. Ри посмотрел мне прямо в глаза, и я вмиг проникся его болью. Она мне так знакома, она преследует, куда бы я ни шёл, и пожирает изнутри. Я не сказал ни слова, просто молча стиснул моё чудо в объятьях. — Папа тоже любит меня, — пробормотал Принц мне в шею, поглаживая руками спину, — он просто сломан. Когда сломан, сложно любить… — Но только любовь и спасает, когда сломан, — внезапно для себя подытожил я.- У нас с тобой она одна, у твоей мамы другая, материнская, а у папы…когда сломан, нужно найти в себе только силу любить. Вот так, безумно. Чтобы было ради чего подниматься… Лунтик глянул на меня своими огоньками, и я снова застыл, затаив дыхание. Он поднялся и поднял меня. Мы уязвимы и слабы, но больше не сломаны. — Важно просто любить, — продолжил Соничек, как обычно озвучивая мои мысли.- Кого-то, что-то…я никогда не мог без неё жить. Я люблю любить. Это как наркотик. Только сейчас, наконец-то найдя её, я успокоился, нашёл себя, и понял, что раньше меня так швыряло из крайности в крайность, потому что любовь была не та. А сейчас — та, самая нужная. Китти…ты то, что я искал всё это время. Мой мальчик счастливо улыбнулся и погладил меня по голове. Я нежно улыбнулся ему в ответ и прижался своим лбом к его, проведя ладонью по длинной бледной шее. — Ты моя любовь, Ри, — тихо, но твёрдо сказал я. Неуверенность — моё второе имя, но сейчас я уверен в сказанном, как никогда. Он Любовь. Точка. — Меня наоборот обожает папа, но люто ненавидит мама, — начал я своё печальное повествование.- У неё свой путь и своя история, и я в них явно лишний… — Почему ты так думаешь, милый? — поинтересовался Лунтик, взяв мою руку в ладони и прижав к губам. -Помнишь, я вчера взбесился, когда ты рассказал про ту девочку, Лану? — от имени меня передёрнуло, и на коже едва не выступил холодный пот.- Так вот, я думал об этом и осознал, что это по большей части из-за мамы. Её зовут Лана. Я сглотнул подступивший ком, закусил губу, собрался с роящимися мыслями и бурей налетевшие воспоминания, и продолжил. — Я не знаю, отчего её потянуло в церковь, — я вздохнул, опустив взгляд, и Соничек погладил меня по голове, и я почувствовал облегчение.- Знаю только, что она была журналисткой, а потом однажды засела за книгу, нацелившись на Пулитцер, и потеряла себя. И нас…с папой. Я не знаю, за что она нас так возненавидела. Это всё так странно. Я часто слышал от неё странные вещи… — Например? — тихо спросил Лунтик, будто боясь меня спугнуть. — Ну…- задумался я.- У неё вроде мания, что все мужчины хотят…ну, её. Постоянно. В плохом смысле. А ещё я когда-то подслушал отрывок разговора, из которого стало понятно, что она хотела делать аборт, как только узнала, что я мальчик, но сжалилась. Она никогда меня не любила. Пыталась, но не любила. Последняя её попытка случилась лет десять назад, когда кто-то высыпал на меня песок из ведёрка на детской площадке. Она подошла, и так, знаешь, осторожно, даже брезгливо, потрепала меня по голове, выдавила улыбку и сказала, что я всегда должен оставаться сильным. С тех пор она ненавидит меня за то, что я слабый, чертовски слабый, и на меня всё ещё в любой момент готовы высыпать песок из горшочка или даже что похуже… Мой Принц смотрел на меня с любовью и состраданием в медовых глазах. Казалось, они сейчас заблестят, и он заплачет, разорвав моё сердце на мелкие кусочки. Я улыбнулся ему. Я хотел снова зарыдать, как обычно, как всегда, вспоминая мамин презрительный взгляд, кусая подушку, щипая себя за кожу, но я улыбнулся. Этот прекрасный, замечательный парень заслуживает счастья, и я сделаю всё, что могу, чтобы оно заполнило каждую секунду его жизни. Ри широко улыбнулся мне в ответ, наклонился и поцеловал меня в уголок губ. Вот она. Победа. Вот она. Любовь. — Она очень сильная, — добавил я.- Очень. И я так на неё похож. Очень. Как две капли. У меня её взгляд, её губы, ухмылка… — Значит, и сила её, — произнёс Соничек, явно очень гордясь мной, и я едва заметно кивнул. И снова он озвучил мои мысли. — Ну что, пойдём кушать? — предложил я, пытаясь стереть мамин образ из ещё не зажившего сознания.- Мой котичек, проголодался! Я поправил волосы Ри, пожалев моего мальчика, и его животик красноречиво заурчал. Лунтик залился краской, мило улыбнувшись, и направился в душ, а я спустился на кухню, чтобы что-то сообразить, по привычке включив телевизор. — I canʼt help…- напевал я себе под нос одну из песен Бубна с Почтальоном, пытаясь нарисовать на тосте сердечко арахисовым маслом.- Falling in love with you… «…и стала бесспорной суперзвездой премии Пулитцер-2016!» Я затих и поднял голову, затаив дыхание. Хорошо, что я не вижу экран. «Чего я хочу? Я хочу поблагодарить всех. Всех. Всех, каждого из вас! Кит, Джуди, вы стали моей второй семьёй, милые мои! Что насчёт первой моей семьи…я знаю, я не лучшая мать, но…я так хочу, чтобы все мои дети были счастливы. Все. Все семеро! Уверена, совсем скоро и кто-то из них будет вот так стоять и рассказывать о новом романе, или в клипе отрываться. О, вы так аплодируете! Да-да, я мать-героиня! Не лучшая мать, не лучшая…но я так люблю своих детей. Люблю, хоть иногда это очень сложно понять. Знаете, я покрылась чешуёй, как рыба, и отрастила панцирь, как черепаха — я пуленепробиваемая, и, к сожалению, защищена не только от жестокости, но и от любви. Но она меня спасла. И спасёт нас всех. Любите, прошу вас, любите, как бы сложно не было! Любовь делает вас сильными, дорогие! Будьте сильными! Навеки ваша, Лана Уинтерс…» Нож едва не выскользнул из рук, но я всё же сумел удержать его. Я рваным движением вытер одинокую слезу со щеки, шмыгнул носом и дрожащими руками дорисовал сердечко. Ещё одна победа. — Малыш, я всё! — послышался бодрый голос моего мальчика.-Только так не честно, ты всё сделал за меня, а я тоже хочу тебе что-то приготовить! Только одна Любовь. — О-о, спасибо, Соничек! — поблагодарил его я, и он обнял меня со спины, уткнувшись носом в затылок и вновь вызвав мурашки. — Я люблю тебя…- прошептал Лунтик, и я вновь ощутил себя всесильным. — Я люблю, милый, очень- очень… Я сильный, мам. Я очень сильный. Я знаю, ты мной гордишься.