Апрель

Юзу­ки не лю­бит ап­рель, он ду­шит, сжи­ма­ет в тис­ки и зас­тавля­ет за­дыхать­ся. Ку­реба­яши ку­са­ет гу­бы, жму­рит­ся и ка­ча­ет го­ловой, от­го­няя на­вяз­чи­вые вос­по­мина­ния, вос­по­мина­ния об ап­ре­ле без Ка­зуки. Это очень боль­но. Она ло­вит ртом воз­дух, про­сыпа­ет­ся в хо­лод­ном по­ту пос­ре­ди но­чи уже тре­тий раз за эту не­делю и ти­хо всхли­пыва­ет в по­душ­ку, так, что­бы ник­то не ус­лы­шал. Стар­шая сес­трич­ка зна­ет, что её сом­не­ния бе­зос­но­ватель­ны, зна­ет, что её до­рогой млад­ший бра­тик лю­бит её. При­чем да­леко не пла­тони­чес­ки. По­это­му да­вать лиш­ний по­вод для пе­режи­ваний бес­смыс­ленно. Юзу­ки силь­ная, она не хо­чет быть обу­зой, хо­чет по­нима­ния и люб­ви Ка­зуки, люб­ви, вов­се не жа­лос­ти. Она вов­се не лю­бит ап­рель. Ут­ро при­ходит, как всег­да, не­ожи­дан­но быс­тро, и Юзу­ки, как всег­да, не вы­сыпа­ет­ся - пос­ле ап­рель­ских кош­ма­ров сон дол­го не идёт, и ка­кой раз де­вуш­ка пря­чет от семьи крас­ные из-за слез и бес­сонных но­чей, гла­за, дол­го-дол­го сто­ит под стру­ями ду­ша, за­быва­ясь, и тол­ком ни­чего не ест за зав­тра­ком. Ро­дите­ли пе­режи­ва­ют, глу­по шу­тят про пер­вую "серь­ёз­ную лю­бовь", не влюб­ленность да­же, но не при­да­ют боль­шо­го зна­чения - прос­то у де­воч­ки пе­реход­ный воз­раст, со все­ми бы­ва­ет, ни­чего, прой­дет. От на­ив­ности взрос­лых ей иног­да хо­чет­ся выть в го­лос, по­тому как они, её ро­дите­ли, род­ная кровь, счи­та­ют, что зна­ют сво­их де­тей как об­луплен­ных, заб­лужда­ют­ся, так глу­боко, как ни­ког­да в жиз­ни. Ро­дите­ли что-то твер­дят про влюб­ленность, а Юзу­ки хо­чет­ся, жут­ко хо­чет­ся спать, а ещё в бе­шенс­тве смес­ти всё со сто­ла, и вы­ложить, всё на­чис­то­ту, как есть. И толь­ко Ка­зуки дей­стви­тель­но её по­нима­ющий и со­вер­шенно ис­крен­не пе­режи­ва­ющий, её род­ной Ка­зуки ме­ша­ет этим бе­зум­ным пла­нам, по­тому как вза­им­ность её чувств го­раз­до важ­нее и зна­читель­нее лю­бых спле­тен и чу­ши, пусть и от­вра­титель­ной, пусть и из уст ро­дите­лей. Она вы­ше это­го, уже дав­но. И все-та­ки Юзу­ки не­нави­дит ап­рель всей ду­шой. Он де­ла­ет её сла­бой. С ап­ре­лем на­чина­ет­ся но­вый учеб­ный год, и Юзу­ки с Ка­зуки вновь в раз­ных клас­сах. За их спи­нами и поч­ти в ли­цо, всё ещё рас­пуска­ют гряз­ные слу­хи, шеп­чутся, Ку­реба­яши обид­но и неп­ри­ят­но это слы­шать, но всё-та­ки это поч­ти что прав­да, а по­тому им уже прак­ти­чес­ки всё рав­но. Ка­зуки, как обыч­но, про­вожа­ет её до клас­са, от­да­ёт у вхо­да в ка­бинет, пор­тфель, и пе­реки­нув­шись па­рой фраз, они рас­хо­дят­ся, рас­хо­дят­ся до боль­шой пе­реме­ны, вы­нуж­денные учить­ся в су­щем аду. Юзу­ки стой­ко пе­рено­сит тя­желые, осуж­да­ющие взгля­ды, уса­жива­ет­ся за свою пар­ту, по­дол­гу гля­дит в ок­но. В та­кие мо­мен­ты ей очень-очень горь­ко и обид­но, и хо­чет­ся сно­ва ока­зать­ся ря­дом с Ка­зуки, ря­дом с ним спо­кой­нее и лег­че, но сей­час это не­воз­можно, и она пы­та­ет­ся мак­си­маль­но от­ре­шить­ся, уй­ти в свои мыс­ли - пос­то­ян­но выс­лу­шивать то, что о них го­ворят, прос­то не­выно­симо. Иног­да Юзу­ки ка­жет­ся, что ап­рель и сам не­нави­дит её. Го­ворят, что в ме­сяц сво­его рож­де­ния че­ловек рас­цве­та­ет - хо­роше­ет на гла­зах. И как бы Юзу­ки это­го не от­ри­цала, она ды­шит с ап­ре­лем в еди­ном рит­ме, си­яет нес­терпи­мо яр­ко, влюб­ляя в се­бя но­вич­ков, ко­ха­ев с пер­вых кур­сов. Не­дот­ро­га Ку­реба­яши, ни­кого не под­пуска­ющая к се­бе - для них она бы­ла неп­риступ­ной кре­постью, ко­торую са­мые сме­лые пы­тались брать штур­мом - приз­на­вались в люб­ви, пред­ла­гали встре­чать­ся. Она со снис­хо­дитель­ной по­лу­улыб­кой наб­лю­да­ет, как кто-ни­будь из её од­ноклас­сни­ков "на се­кун­ду кра­дет" её оче­ред­но­го кан­ди­дата в уха­жеры и це­лой ком­па­ни­ей вти­ра­ет ему, рас­простра­ня­ет эту за­разу, сплет­ню о зап­ретных от­но­шени­ях бра­та и сёс­тры Ку­реба­яши с треть­его кур­са, ви­дит, как сно­ва нап­ря­га­ет­ся Ка­зуки, сто­ит по­явить­ся очередному без­на­дёж­но влюб­ленно­му ря­дом с ней и это жут­ко ей ль­стит. В та­кие мо­мен­ты Юзу­ки чувс­тву­ет се­бя поч­ти счас­тли­вой. В та­кие мо­мен­ты она лю­бит ап­рель. Ап­рель при­носит в её жизнь неп­ри­ят­ности, блед­но-ро­зовый цвет и при­тор­ный аро­мат са­куры. Пос­ле тя­жёлых школь­ных буд­ней Юзу­ки ста­ра­ет­ся как мож­но ча­ще встре­чать­ся с Ру­ко и Хи­то­ей, ве­село про­водить с ни­ми вре­мя, что­бы заг­лу­шить ще­мящую тос­ку, оди­ночес­тво, вспу­ха­ющее в гру­ди за все ча­сы уро­ков. И ей ка­жет­ся, что вот она вновь за­пер­та в кар­те, од­на на све­те, а звон­кий смех под­руг раз­би­ва­ет эти чувс­тва вдре­без­ги. Юзу­ки нра­вит­ся с ни­ми, это спа­са­ет её от пу­га­ющих мыс­лей, и зас­тавля­ет вспо­минать о Ка­зуки, Ка­зуки, лю­бимом бра­те, её пар­не, ко­торый лю­бит её и на­вер­ня­ка ждёт сей­час до­ма, что­бы про­вес­ти с ней нес­коль­ко ча­сов, до при­хода ро­дите­лей и вновь ста­нов­ле­ния все­го лишь бра­том и сес­трой. Юзу­ки, оп­ре­делён­но нра­вит­ся, та­кой ап­рель. Ка­зуки дер­жит её ру­ки в сво­их ла­донях, шеп­чет что-то о люб­ви, Юзу­ки да­же не вслу­шива­ет­ся, ей прос­то нра­вит­ся слу­шать его го­лос, об­ни­ма­ет за пле­чи и... По­чему-то в ней вдруг про­сыпа­ет­ся бла­годар­ность к Ха­наё-сан, ес­ли бы не она, то у неё са­мой, Юзу­ки, вряд ли бы хва­тило ду­ху приз­нать­ся, а её брат, её лю­бимый глу­пый млад­ший брат вряд ли смог бы сде­лать пер­вый шаг, в этом она поч­ти что не сом­не­ва­ет­ся. Юзу­ки по­да­ёт­ся к не­му навс­тре­чу, по­рывис­то об­ни­ма­ет в от­вет, чувс­твуя слё­зы на гла­зах. Спа­сибо те­бе, спа­сибо, Ха­наё-сан! Их по­целуи вы­ходят не­лов­ки­ми и роб­ки­ми, они сму­ща­ют­ся и не мо­гут взгля­нуть друг дру­гу в гла­за... Юзу­ки чувс­тву­ет се­бя са­мой счас­тли­вой. - У те­бя есть лю­бимое вре­мя го­да, Ха­наё-сан? - Да, ко­неч­но. Мне очень нра­вит­ся вес­на. Ап­рель не­веро­ятен сво­ей кра­сотой и аро­мата­ми. Лю­бова­ние са­курой са­мое прек­расное со­бытие за всю вес­ну. Юзу­ки всей ду­шой лю­бит ап­рель.