Your way

… you never said the road would be easy But you said that you would never leave And you never promised that this life wasn't hard But you promised you'd take care of me…

      В метро душно и полно народу. Кевин прижимается к стеклу и прячет книгу с лекциями оксфордских профессоров в рюкзак – почитать в такой толкучке все равно не удастся. Он смотрит в окно и под его ногами яркими огнями сияет вечерний Ханган: величественный в своей простоте и потрясающий в своем великолепии. В спину упирается чья-то сумка и Кевину приходится чуть развернуться, чтобы было не так больно. Позади него маленькая и красивая девушка виновато улыбается, и он кивает ей, мол, все нормально, не волнуйтесь. Его темно-синее потрепанное пальто ловит несколько ее длинных темных волос, вынуждая Кевина улыбнуться: кто-то будет сегодня вечером ворчать и морщиться. Вообще-то, Сухен не то, чтобы ревнивый. Хотя – Кевин вздыхает обреченно – кого он обманывает? Сухен ревнивый. Очень ревнивый. Даже столбам на улице приходится тяжко. Но его ревность мягкая, не злая, какая-то обволакивающая, очень смешная и не проходящая. Кевин касается кончиками пальцев прохладного стекла и рисует на нем невидимую никому улыбающуюся рожицу: они с Сухеном вместе уже не первый год. И за это время с ними много чего произошло. Они вместе пережили родительское непринятие. Потерю друзей с обеих сторон. Длящиеся несколько месяцев мытарства по пугающим и облупленным квартирам, с тараканами и огромными щелями в окнах (хотя Кевин куда лучше помнил, с каким хохотом они засовывали в рамы целые простыни, в надежде заделать дыры, а потом валялись на сломанном диване и умопомрачительно целовались до тех пор, пока Кевин не ощутил, что по его ноге ползет таракан. Визгу было! Но Сухен, как настоящий мужчина, разрулил ситуацию с честью, и насекомое было отправлено в изгнание). Вагон слегка накреняется влево, поворачивая, и одновременно с этим, возвращая Кевина в реальность. Сейчас у них жилищные условия куда лучше и даже есть большая, удобная кровать. Кевина снова тянет улыбаться, и он позволяет уголкам губ расползтись в стороны. Кое-что поменялось, но осталось и что-то неизменное. Например, Сухен, который, как и несколько лет назад, продолжает бегать в их старый двор и гонять там футбол вместе с их соседями. А Кевин все так же экономит на электричестве и воде, зажигая по вечерам свечи. Женский голос откуда-то из-под потолка вагона вежливо и неторопливо сообщает, что состав прибывает на очередную станцию и Кевин искренне радуется, что он стоит с нужной стороны, потому что толкаться к выходу было бы немыслимым предприятием. Двери вагона распахиваются и его, человеческой волной, выносит на платформу, заставляя спотыкаться и немного тормозить всеобщее движение, вызывая недовольные возгласы где-то позади себя. Он извиняется и неторопливо идет в противоположную людскому потоку сторону. А потом ловит себя на мысли, что почти всю свою сознательную жизнь ему приходится идти против течения, пробиваясь, прилагая усилия и… теряя пуговицы. Несколько лет назад эта мысль пугала до слез и часто хотелось все бросить, хотя бы ради того, чтобы перестали тыкать пальцами, но сейчас все это не кажется таким уж страшным, да и пальцами показывать людям тоже надоело. Кевин поправляет рюкзак и запрыгивает на эскалатор, мерно тянущий ступеньки вверх.       На улице прохладно. Конец ноября уже вступил в свои права и до первого снега остается совсем чуть-чуть. Кевин достает большой синий шарф и кутается в него по самый нос. Становится тепло и он, перепрыгивая лужи, спешит в круглосуточный магазин, чтобы купить пару упаковочек кимчи и рамена. Денег с Сухеном у них так и не водится в достатке. За прилавком уже знакомая аджума подкидывает ему в пакет пару яблок и подмигивает. Она всегда любила их с Сухеном и говорила, что они уморительная парочка. Хорошая женщина. Кевин дарит ей свою самую благодарную и яркую улыбку, а потом торопится вверх, в горку, где стоит их четырехэтажный дом с темным подъездом – лампочки там перегорели пару дней назад, а заменить их еще не успели. В окнах на третьем этаже горит свет и Кевину хочется побыстрее подняться. По понедельникам Сухен всегда приходит домой раньше. - Я дома! – кричит Кевин с порога и вешает свои ключи на маленький крючочек с изображением овечки, на соседнем, где нарисован сторожевой пес, уже болтается похожая связка. - Ты долго, - Сухен сидит с ногами на их диване и что-то увлеченно рассматривает на экране своего старенького ноутбука. Кевин ставит свои ботинки на полку и, подхватив пакет, бредет в кухонный угол, на ходу выхватывая из чужого йогурта ложку. - Эй! – Сухен, наконец, отвлекается и смотрит вслед сердито. Кевин бросает ему жалобное: «Я голодный!» и Сухен тут же замолкает. - Хочешь, закажем что-нибудь? – бурчит он негромко. - У нас есть рис с овощами, а я купил кимчи, - пакет в худых руках чуть шуршит, привлекая к себе внимание. Сухен довольно кивает и снова возвращается к ноутбуку. - Что ты там с таким увлечением смотришь? – Кевин подходит к Сухену и, упираясь ему в спину, заглядывает в экран. – Что это? - Наши выходные, - улыбается ему Сухен. – Смотри, на озере можно покататься на лодках. Домик со всеми удобствами. Есть даже прокат велосипедов. - Ты же играешь в футбол по субботам? – недоверчиво тянет Кевин, вытаскивая ложку изо рта. - А у тебя день рождения, - Сухен отбирает ложку и возвращает ее в свой недоеденный йогурт. - Дорого же… - Кевин смотрит на фотографии и уже мысленно едет по аккуратным тропкам, что петляют между высокими деревьями. - У. Тебя. День. Рождения. – Повторяет Сухен и, поймав худое запястье, тянет Кевина на себя. – Соглашайся, а? Я хочу побродить по горам. Кевин приглушенно смеется, прячась в чужой шее, и кивает. Все равно Сухен уже все решил и даже, наверное… - Ты позвал ребят? - Это наш общий подарок для тебя, - Сухен победоносно улыбается и довольно тыкается в носом в чужой свитер. – Вкусно пахнешь… - Это ты просто голодный, пошли! – Кевин упирается свободной ладонью в широкую спину и пытается вытянуть вторую. - А где приветственный поцелуй? – вдруг упирается Сухен, поворачивая голову к Кевину. - Я же давно пришел, - тот снова смеется. - Вот именно! И до сих пор меня не поцеловал! Сухен пытается выглядеть обиженным, но смотрит скорее шкодливо, поэтому Кевин прижимает худые пальцы к свои губам, а потом – к чужим, и смеется: - Идем. - Хэй, так не пойдет! – Сухен резко разворачивается, надеясь поймать Кевина и утащить к себе на диван, но обнимает лишь воздух. – Это нечестно! Немедленно иди сюда и дай мне себя поцеловать! - Вначале тебе придется меня поймать, - Кевин показывает ему кончик языка и лукаво щурится. - Мелкий, ты попал, - констатирует Сухен и перемахнув через спинку дивана, устремляется за хохочущим Кевином.