Волна

Ты заглянула в палату и пробежалась по кушеткам взглядом, выискивая подругу. Второй койкой от стены было место Нары: шатенка лежала на подушке на животе и тянула изо рта жвачку. По виду кудрявой стало понятно, что она была в ожидании и ей было, наверняка, скучно. Двух из пяти человек в палате не было, одна читала журнал, вторая красила ногти на ногах, но вдруг подняла глаза и, осмотрев вас, хмыкнула и снова уперлась взглядом в пальцы. — Кудрявая, — позвал­а Касуми вторая, читающая «Космо», — кажется, это к тебе. Та обернулась на зов, затем к вам, и ее губы растянулись в улыбке, а жвачка скрылась где-то за зубами. — Аха, обещала прийти, еще и Таку захватила с собой! Как ты согласился? — Я очень сильно беспокоюсь о Цуне, — отозвался тот, вздернув нос и прищурившись. — Цуна­ми, — поправил­а ты, грозно зыркнув на него, и направилась к подруге. — Живая? — Ж­ивее не бывает, — ответила та, отмахнувшись от косящейся на нее красящей ногти. — Только ходить тяжко. — Пройдет. — Т­ы улыбнулась, затем схватила стул, стоящий у стены, и села рядом с койкой, положила на ее край свою сумку. — Вот, здесь тебе жвачка, сок — я купила яблочный, хотя не знаю, любишь ты его или нет, — а еще пять мини-плиток молочного шоколада «Милка». Извиняй, если с выбором не угадала. — Ты улыбнулась шире, прикрыв глаза и сложив ладони вместе. Затем осмотрелась и, отсев на край стула, схватила Мику за рукав и потянула к себе. — Чего стоишь? Садись. Тот плюхнулся рядом с тобой, но тут же подскочил. — Я постою. — Ой, какой брезгливый, — поморщилась ты, сложив руки на коленях. Заметила в проходе двух почти одинаковых парней. — Я не брезгую, просто могу постоять. — Заходите­, — махнув­ рукой, улыбнулась кудрявая, обращаясь к рыжим, и они улыбнулись в ответ, заковыляли в палату. Один перемещался на одной ноге и с помощью костыля, а второй, прихрамывая, с тростью. Оба рыжие-рыжие, и оба в одинакового фасона полосатых пижамах, только разных цветов, и разного цвета кроссовках. А еще у того, что был с тростью, над верхней пуговицей висели сложенные очки в толстой черной оправе. — Привет, — п­оздоров­ался парень с костылями. Только здесь ты заметила, что его «нерабочая» нога была по голень в гипсе. — Я Майло. Он протянул руку и плюхнулся на койку Касуми, выронив костыль. Така тут же сориентировался и поднял самоправ. — Я Цунами. — Ты улыбнулась, как еще никому, наверное, не улыбалась: рыжий вызвал у тебя жалость и смех своей неуклюжестью. — Прия­­тно познакомиться. Зат­­ем ты обернулась ко второму и протянула ему руку. Парень взял трость в левую руку и протянул тебе правую. — Тео, — добр­одушно улыбнулся он, слегка прищурившись. — Приятно. — Ты проследила, как первый познакомился с брюнетом, который ответил взаимность и даже душевно улыбнулся, затем обернулся ко второму. — Я впервые вижу таких рыжих-рыжих близнецов. — Зато нас везде узнают, — произнес Майло, аккуратно коснувшись загипсованной ноги Нары.— Мы только этим и спасаемся. — Но вы хорошо смотритесь вместе. Многие двойняшки просто ужасно вместе смотрятся, как отражение, а вы разные какие-то… — Ну, не совсем… Мы только одеваемся по-разному, я не ношу очки, Тео умнее меня, но делаем мы все вместе, и поломка костей ног не исключение. — Оба рыжих рассмеялись, и парень с тростью прошел до брата и похлопал его по плечу. — Да, кстати, каким образом вы оба здесь? — Они скейтеры, — вмешалас­­ь шатенка, кивнув, — и, пока один делал «олли» с трамплина, второй ломал ногу на «бэксайде хиллфлипе». Так, по-моему. — Ага. — Ма­йло растянулся вдоль кушетки Касуми. — У меня нога резко слетела, и мне подгибом в колено зарядило… Мениски — нафиг. — Он­­ рассмеялся и глянул на брата. Тот лишь улыбнулся. — А Тео еще хуже пришлось: он с трамплина кувырком, уже с переломом. Я б сдох уже, наверное, бы. — Так, раз Тео пришлось хуже, почему он с тростью на обеих ногах, а у тебя одна загипсована? — «прос­­нулся» Мика, и ты посмотрела сначала на него, потом перевела взгляд на близнецов. — А кто будет этих врачей слушать? — ответил второй, бережно надев очки.— Когда я еще подняться с койки не мог, он уже пробовал на скейт взбираться… Теперь я еле хожу, а у Майло растяжение связок. Но и колено пока не в полном порядке, поэтому вообще лучше не пользоваться больной ногой. — Но меня мало что остановит, — ответил­­ другой, поднявшись с помощью руки брата. — Как только ходить самостоятельно начну, чтобы уверенность была, встану на деку. — И долго вы в больнице? — Примерно­ полтора месяца, — ответил Тео, но тут Майло повернулся: — Полтор­а месяца и двенадцать дней. — Точно, — одобрил второй. — Долговато. — Ты­ поджала губы, проводив двойняшек взглядом. — Выздорав­­ливайте. — Спасибо. — Тео улыбнулся, когда другой вышел из палаты, но тут он вернулся: — Цунами, Мика, приятно было познакомиться. — И нам, — улыбнулась ты, помахав новым знакомым рукой, и они, растолкавшись, удалились. — Два брата-акробата, — ул­­ыбнулась Касуми. Внезапно в палату влетела пара девчонок и прыгнула по койкам. — Брюзга идет, — сообщили они, и тут же на пороге комнаты появилась низкая толстая женщина с длинным носом и фиолетовыми волосами. — Время посещения истекло. Оставляйте пациентов в покое. — Ну, ладно, пока, — проговорила ты, выложив на тумбочке при кровати купленное. — Поправляйся. Может, еще зайду, или зайдем. «Брюзга» застучала каблуками своих лаковых туфель под цвет волос и схватила пачку мини-плиток шоколада «Милка». — Это что такое?! Запрещено! — Положь,­ — прорычал­а ты, глядя на нее сбоку, и она, фыркнув, выронила шоколад на пол и убежала, ткнув толстым пальцем в циферблат настенных часов. Вы, рассмеявшись, попрощались с кудрявой и вышли из палаты, а затем и из самой травматологии, по тому самому страшному подвалу. — Пап, могу я в твоем кабинете в интернет зайти, а то мне на модем деньги еще не положили? — Да, только ничего из ящиков не вынимай. — Ну, ладно, — улыбнулась ты, поморщившись, потому что никогда не трогала папиных вещей, но, развернувшись, тут же забыла о своих раздумьях и, взяв свой нетбук в охапку, ушла в папин кабинет, заранее выдернув его телефон из сети, чтобы звонки не мешали. «Если срочно — позвонят на мобильный, не разорятся». Ты плюхнулась в папино кресло и положила нетбук на стол, раскрыла его и запустила «Wi-Fi». Страница «гугла» открылась сразу, и ты вбила в поисковике «видео камеры наблюдения из тюрьмы Кетцуо». На открывшейся странице в самом верху было написано, что результатов поиска на ближайшие полминуты нашлось сто восемьдесят пять тысяч, и на самой первой странице результатов третьей ссылкой был вход на официальный сайт тюрьмы «бесплатно и без регистрации», на котором велись списки заключенных и, наверняка, должны были быть видео с камер. Ты глубоко вздохнула, облегченно, когда, на сайте с черным фоном, в списке навигаций высветилась ссылка на страницу с названием «видео с камер видеонаблюдения СИЗО Кетцуо». «Меня не должны поймать за наблюдение видео с камер, хотя я еще несовершеннолетняя…­­ Это просто любопытство, я ничего особо противозаконного не делаю, все вполне в законе» — подумала ты, нажав на ссылку, но поверх всех окошек сайта появилась табличка со строками ввода «пароль Кетцуо СИЗО» и «ФИО, возраст, мэйл, место проживания» и тому подобная чепуха. «Бесплатно и без регистрации, говорите?» — пронесл­­ось в твоей голове, и ты неосознанно хмыкнула, затем вбила в строке ввода пароля «СИЗО» и нажала «ок», от нечего делать. И сайт тебя пропустил, ошеломив. «Нифига себе, сказал я себе… — улыбнулась ты. — Да я гос-хакер!» Кончики пальцев застучали по тачпаду, проматывая страницу вниз. Одиннадцатисантимет­­ровые окошки видео и трехсантиметровые пробелы, ноль комментариев, оценок «мне нравится» и в помине нет. В паре миллиметров от каждого окошка видеозаписи дата съемки и размещения на сайте, время съемки, следовательно, должно быть указано в самом видео. Справа от окошек краткое описание происшествия, либо прочерк — видео, когда в коридорах тюрьмы было абсолютно тихо и спокойно. Ниже ярко-красная полоса, и под ней подпись «Стертые записи». Среди них даты ближе текущей и описание, в которых засветился «Скелет». — Вот он, — с улыбкой произнесла ты и нажала на «воспроизвести видео» и тут же на паузу. Загрузка пошла. Минуту ты ждала, пока видео в тридцать две минуты двенадцать секунд загрузится, и нажала «воспроизвести». В окошке сразу предстал ракурс с платформы второго этажа, буквально на десять метров, неподвижная; видно, на следующих десяти метрах была другая камера. «Недешевая у них слежка, да что-то не особо помогает». — Ты закусила кожу на костяшке пальца, откинувшись на мягкую кожаную спинку кресла. К твоему удивлению, съемка была со звуком, чего не было в камерах твоих старой и новой школах и во многих других предприятиях, но тебе не на что было жаловаться. Главное досмотреть видео. Семнадцать минут ничего не происходило, но внезапно камера дрогнула, обзор помутнел, но тут же вернулся к предыдущему своему состоянию. Ты приблизилась к монитору нетбука и всмотрелась в появившийся черный силуэт. На нем едва ли проступали белые пятна. «Нет, полосы, — сообразила­­ ты, всмотревшись тщательнее. Человек нес в руках огромную трехлезвиевую косу, видимо, собственного изготовления, и тебя поразила ее величина. — Это ж надо такую махину с собой таскать!» Мужчина (ты поняла это по точным очертаниям, когда человек встал боком к камере) сел на корточки и, зажав пару чего-то тонкого и, наверняка, острого в зубах, рукой тем же орудием стал ковыряться где-то в решетке (скорее всего в замке двери), потом что-то прилепил и быстро отошел, закрыл уши руками, и дверь камеры взорвалась. Полетели осколки стекла, камня, железа, и вокруг дым. Заверещала сигнализация, засветились где-то под потолком красные лампочки. Пару минут дым не мог рассеяться, и внезапно в нижней части видео из дыма за кадр выбежали оба преступника, Скелет и заключенный, которого тот какой раз выручает из камеры. До конца записи осталось не более трех минут, и ты совсем забыла, что она считается стертой. — Прикольно, — произ­­несла ты шепотом, откинувшись на спинку кресла. — Это так мило, что один приходит на помощь другому. Тут твое внимание привлекла вновь дрожащая камера съемки, и близко-близко в кадре появился Скелет. В свете ламп на потолке тюрьмы ты в секунду рассмотрела его очертания, откуда ни возьмись появившегося перед камерой, его пепельно-белые волосы и розовато-красные линзы. Ты вздрогнула от неожиданности, и тебе показалось, что у тебя на голове волосы встали дыбом. «Глаза как у кролика», — пронеслос­­ь в твоей голове. А Скелет о чем-то быстро говорил в камеру, но звук был включен на минимальную громкость. Ты быстро опомнилась и перемотала назад, увеличила громкость. «Спаситель» только-только появился в камере и разрывно хохотал. — Надеюсь, вам это нравится, тупые копы. Дрочите на меня, пока можете, все равно я вернусь! — Мужчина снова рассмеялся, затем выровнял камеру ровно на себя, постучал пальцем по объективу. — И вы называете себя СИЗО? СИЗО соса-а-ать! — Ты идешь? — раздался где-то за кадром сбитый дымом и пылью, но грубый мужской голос. — Скоро охрана придет, слышишь, сигналка верещит. Скелет рассмеялся, затем завыл в унисон сигнализации и, снова рассмеявшись, потянулся к камере, и запись отключилась с «белым шумом». — Жесть­, — произнесл­а ты, подтянув ноги и перемотав видео на хохочущего перед камерой Скелета, на его изображение. — Забав­­ный тип. Черт, и такие веселые люди — злодеи. Даже не верится… Внезапно дверь распахнулась, и в кабинет вошел твой папа. Ты быстро опустила монитор нетбука. — Цунами, ну что за дела? Почему я хочу позвонить Йену, а все телефоны в доме выключены? — Я выключила, чтобы вайфай не прерывался. Ты же знаешь, как у нас это бывает. Папа хотел возразить, но ты его перебила: — Не ругайся. Я уже закончила, можешь включить в телефон. Ты снова взяла нетбук в охапку и пошла в сторону выхода. — Ясно. То есть, — он загородил тебе проход и упер руки в боки, — ты выключаешь телефон, а я обязан его включать? — Ты не обязан. — Ты смахнула с его плеча невидимую пылинку, затем дунула на то же плечо. — Никто не обязан. Но тебе ведь нужен телефон, вот и включи. — Хорошо, я включу, но ты неделю его не увидишь, также как и налички. И я запрещу твоей матери класть тебе на мобильный деньги. — Почему это? — возмутилась ты. — Ты же несерьезно? — Ты наказана. — ­Пап! Тот отошел с прохода и указал тебе на выход, не спуская с тебя глаз. Ты поджала губы, нахмурилась и затопала наружу. — Я не знаю, что с тобой творится, но мне кажется, что твои новые друзья на тебя плохо влияют, — произнес он тебе в спину, упершись плечом в дверную коробку. — И что? — зло спросила ты, остановившись напротив двери в свою комнату. Начать возмущаться по поводу его первоначального решения тебе расхотелось. — Может, запретишь мне с ними общаться? — Нет. Ты уже взрослая и сама решишь, с кем тебе стоит общаться, а с кем нет. — Так, может, раз я взрослая, я сама решу, пользоваться мне домашним телефоном или нет? — А может, тебе домашний арест назначить для кучи? И отобрать мобильный, нетбук и телевизор? Глаза защипало, и ты забежала в комнату, хлопнула дверью и приставила к ней стул. Затем забралась на кровать, перебарывая желание заплакать, и, схватив свой мобильный, открыла окошко для ввода нового сообщения, набрала «Привет, есть пара минут?» и отправила новому знакомому, которого имени, собственно, ты и не знала.