Оазис

Хвост уже почти привычно задрал футболку вместе с майкой и долго рассматривал в мутном, загаженном зеркале на стене сортира то, во что превратилась кожа на его груди. Смотреть было... нервно. Другое слово как-то не подбиралось. Потому что не выглядело это мерзким или страшным, просто... нечеловеческим. Ну и кто он теперь? Тёмный? Мутант? Ныкаться ему теперь от сталкеров подальше или уже застрелиться сразу, пока на людей кидаться не начал?.. Куча вопросов и ни одного ответа. Хвост мрачно усмехнулся, опустил одежду, заправил майку в штаны. Наклонился над треснувшим умывальником, поплескал водой себе в лицо. Утерся подолом футболки и заправил его тоже. Одернул куртку, снова глянул в зеркало: вроде сталкер и сталкер, ничего необычного, а то, что морда мрачная, так тут у половины еще мрачнее, особенно после недавнего налета наемников... Присмотрелся внимательнее: показалось или отсвечивает? В тусклом свете сортира не понять. Хвост подумал и на всякий случай застегнул куртку под горло. Едва ли не прямо за дверью поджидал Хорек. – Хвост, – сказал он и прихватил за плечо. – Поговорить бы. Хвост аккуратно снял с плеча его пальцы и внимательно посмотрел в лицо. – Не нагнетай, Хвост, – поморщился Хорек. – Не надо. – Что? От выхода в бар Хорек кивнул в правый угол. – Видишь, Вран с дружками сидит? – Ну, – Хвост коротко глянул: и правда, свободовцы в углу были подозрительно трезвы и старательно не смотрели в его сторону. – Ты с ходки один пришел. А уходили втроем, – Хорек тем временем тянул его к своему столу – Хвост видел, где тот сидел, когда только в бар вошел, но здороваться не подходил. – Я бармену отчитался по заказу, а им-то что за дело? Батя же из вольных был, не из Свободы. – Они на парня того глаз положили, – Хорек уселся, кивнул Хвосту на скамью напротив, и принялся расчищать место на столе от грязных тарелок и остатков закуси: тут, похоже, пила вся его группа, но или давно, или недолго. – Я его с собой звал, ребята поглядеть просили, что он за птица. А он с вами ушел. К столу подрулил Глобус, выставил две бутылки водки и тарелку с толсто нарубленной колбасой и двумя солеными огурцами. – О, даже огурчики! – обрадовался Хорек. – А с утра не было. – Ыхы, – промычал Глобус, забрал со стола стопку грязных тарелок и ушел. – А ведь и руки уже почти не трясутся, – Хорек смотрел ему вслед, – может, пройдет у него, как думаешь? – Может, и пройдет, – Хвост выбрал не слишком грязный стакан из стоявших на столе, понюхал – водка в нём и была, и выставил его рядом с бутылкой. – А может, и нет. Ты про Муха узнать хотел? Ну так лей. Помянем. Хорек немедленно посмурнел: видимо, всё-таки на что-то надеялся, взял со стола бутылку, скрутил ей крышку и разлил на двоих. – Черт, – сказал он. – Жаль пацана. Помянем. Они разом выпили, Хвост занюхал куском колбасы и согласился: – Жаль. Хороший был пацан. Со стороны свободовцев донесся невнятный, но явственно недовольный говорок – похоже, высмотрели, что пьют они не чокаясь. – Ну и за Батю тогда сразу?.. – снова разлил Хорек. – Нет, – сказал Хвост. – За Батю я пить не стану. Хорек поднял взгляд и сразу стало ясно, почему его так прозвали: черты лица словно заострились, напряглись, глаза заблестели охотничьим блеском, и сам он весь подобрался – ни дать ни взять, хищный зверек учуял добычу. – Рассказывай, – сказал он. – Рассказывай, Хвост. Хвост взял стакан и покатал его между ладонями, вспоминая и сразу же определяя для себя, что рассказывать можно, а что – не стоит. ***** Вокруг лагеря было тихо. Хвост привычно обходил периметр, пока не совсем стемнело. Сегодня первый пост был его, второй – Бати, Муха обоюдным решением решили в сторожа не ставить: начало июля, ночи короткие, вдвоем отдежурят, а парень пусть отлежится – не свезло с тем гребаным псевдопсом, фантом кинулся в ноги, где не было защиты, и Мух теперь хромает. Но ничего, заживёт, он и сам считает, что оно того стоило, только об этом и трепался весь день, как от ученых свалили. И правда, – они таки нашли, добыли Оазис, и никого при этом не потеряли. Пара царапин, пусть даже шрамов, и угробленный в хлам дробовик Бати – копеечная цена за такой куш. Хвост посмотрел в уже подсвеченное луной небо и на всякий случай сплюнул: не хватало еще накаркать. Чуть больше суток прошло с того момента, как они втроем вылезли из подземелья за Цементным заводом – ошарашенные, еще до конца не поверившие в то, что действительно выбрались из лабиринта аномалий и смертельной ловушки псевдопса: каким образом у них получилось отбиться в тесном подвальном помещении и при этом ещё и друг друга не перестрелять, Хвост не понимал до сих пор. Свезло. Единственное объяснение всему в Зоне. Свезло – или нет, вот и все причины любому происшествию. Ночевали в бункере у ученых, заодно закупились: еда закончилась ещё накануне, шарились в подземельях на батончиках из спецпайка, и был момент, когда уже решили, что – всё, так и останутся здесь, между футболящих туда-сюда телепортов, но... свезло, да. Разгадали схему. У ученых же и ногу Мухову подлечили, но до темна к тоннелю все равно не успели, пришлось ставиться на ночь здесь, возле заросших уже и неприметных с десятка шагов развалин сельских домов; зато был подвал на случай выброса – подтопленный, но годный, его Хвост проверил в первую очередь, – и три почти целых стены, что очень даже неплохо в местности, где главная угроза – собаки, кабаны и псевдоплоти: не химеры, на стену не влезут, а значит, спина всегда будет прикрыта. И можно аккуратно развести костер и не бояться, что на огонек зайдут поинтересоваться «а кто это у нас тут вдруг». В Сельской местности, конечно, шансов нарваться на бандитов мало, но сейчас, учитывая, какой хабар они несут, любые гости будут некстати. Если бы это не был заказ от бармена – где он вообще карту взял, интересно, не тот ли никому неизвестный сталкер с повадками бывшего военного ее принёс?.. – Хвост предпочел бы продать артефакт ученым, пусть и по цене ниже обещанной, чем рисковать и тащить его на себе через ползоны до бара. Но сдать заказанный арт на сторону без веских на то причин – все равно что у своих скрысить, так что без вариантов. Ну хоть у его напарников таких вопросов не возникало: Мух чуть не беспрерывно трепался, как он в родной городишко приедет и всем там покажет, а потом вернется и купит крутой костюм и станет крутым сталкером, и затыкался только после очередного тычка в бок от Бати, но и тогда – ненадолго. А Батя молчал, но по лицу его блуждала улыбка, а взгляд порой становился мечтательно-идиотским, и тогда уже Хвосту приходилось его пинать, иногда – в переносном смысле, а пару раз, уже в лагере, так и в прямом. – Уеду отсюда, – сказал он, когда Мух окончательно задолбал вопросами. – Куда-нибудь к морю, может, в Ригу. Домик куплю... – А ты? – Мух обернулся у Хвосту. – Поел? – сказал Хвост. – Ну так спать ложись, выходим в четыре. И ушел обходить лагерь. А теперь из головы не шел этот вопрос. Куда он потратит деньги? Бармен обещал гигантскую сумму, но и то: Оазис – артефакт уникальный, до того его только один раз видели (ходили слухи, что и добыли, да ученым сдали, и те его живенько куда-то в европы вывезли), и продаст его бармен, не иначе, раз в десять дороже. И всё-таки. Хвост остановился под деревом, огляделся вокруг: тишина, даже аномалии, казалось, притихли, да и не было тут поблизости громких. Ночь сползалась к лагерю, луна подсвечивала облака серебром, и можно было поразмыслить. Экзу купить и попробовать к Саркофагу прогуляться?.. Или, вот говорят, на Затоне завелся какой-то торговец, у которого выход на чудо-мастера есть, и тот что угодно смастерить-улучшить может; заказать у него крутую снайперку?.. Хвост уже давно перешагнул ту грань, что отделяет выживающих в Зоне от живущих в ней. И мысли об уходе на Большую землю даже близко не появлялись в его голове; да некуда ему было возвращаться, никто не ждал его там. Иногда ему даже казалось, что никакой Большой земли не существует, что в реальности есть только Зона, а то, что за Периметром, даже воспоминания – ложь, порожденная подсознанием, чтоб не дать сталкерам сойти с ума. Нет, в самом деле – если Зона способна воспроизводить артефакты, кто скажет, что она не может делать того же с оружием и консервами? Да даже и с новичками – ведь откуда-то появляются двойники, почему бы оттуда же не взяться оригиналам?.. Но о таких вещах лучше размышлять не ночью в Зоне, а в баре под водочку, с такими же доморощенными философами, так что Хвост сказал себе прекратить. А ведь когда-то такие мысли пугали его до усрачки; когда он впервые осознал, что не хочет за Периметр, да и не верит уже толком в существование этого за-Периметра, то даже заподозрил себя в попадании под какое-то особо мерзкое пси-излучение или аномалию и рванул к Доктору. К тому времени они уже были довольно неплохо знакомы и друг другу обязаны, так что Доктор не послал его сразу известным маршрутом, а впоил почти литр своего фирменного и оставил отсыпаться. С утра Хвост впал в «экзистенциальную тоску», по выражению Доктора, и с кристальной ясностью осознал, что – да, во внешнем мире у него не осталось никаких привязок, и нет никакой разницы, реален он или нет: здесь, в Зоне, Хвост чувствует себя на своем месте, и чувствует себя – собой. А значит, не имеет смысла рыпаться. Да и желания, в общем-то, такого нет. Так что он ещё немного погостил на Болотах, пока остатки «тоски» и самогона не выветрились из организма, и двинулся к Мёртвому городу. Вот там, у самого выхода с Болот, он и нашёл группу Бати. Вернее, то, что от неё осталось. И Батю, на котором болотные твари живого места не оставили, и который, хоть и отстрелялся, наверняка загнулся бы самое позднее минут через двадцать, не будь у Хвоста в рюкзаке аптечки, а в голове – достаточно дури, чтобы потащить потенциальный труп через всё Болото к Доктору. С тех пор он чувствовал за Батю какую-то странную ответственность, и за Оазисом потащился исключительно с его подачи: сам он и без гигантских прибылей мог обойтись. Но Батя просил провести хотя бы до Завода, и Хвост решил – а почему бы нет; ему был знаком этот алчный огонек, который загорелся в глазах у сталкера, и он понимал: с ним или без него, а Батя пойдет за артом. И сгинет по дороге, скорее всего. Или не тратить, а вложиться, к примеру, в бар – бармен ведь намекал, что расширяться собирается? И будет всегда халявное жилье, еда и выпивка. Ну, то есть, как халявное... Он же вложится. И, глядишь, ещё и денежка капать будет потихоньку: какая-никакая страховка, вдруг доведется влететь по-крупному? Тьфу-тьфу, конечно. Хвост огляделся, наметил себе очередную точку и осторожно двинулся к ней, вслушиваясь в ночную тишину. Пару шагов спустя он замер: от костра донесся непонятный звук. Вроде не угрожающий, но опознать его Хвост не смог, да и «чуйка» всполошилась, так что он взял дробовик наперевес, развернулся и как можно тише шагнул к лагерю. – Хвост, – негромко послышалось оттуда. – Хвост, тут с пацаном что-то не то. Иди глянь. Хвост, ты где?.. Позже, вспоминая этот момент, он почти сразу понял, что именно его насторожило: голос Бати шел не от костра, а чутка со стороны, из тени, что отбрасывала одна из стен. Но тогда Хвост не успел ничего сообразить, просто где-то в глубине сознания словно зашёлся воем датчик аномалий, ствол дробовика развернулся в нужную сторону, а палец машинально лёг на спусковой крючок. И до сих пор Хвост не был уверен, что случилось раньше: нажал ли он на спуск или ему влетело в плечо. ***** – Батя, по ходу, решил не делиться, – Хвост кивнул на стаканы, чтоб Хорёк не держал их пустыми слишком долго, раз уж взялся разливать. – Свезло мне, стрелял не глядя, а попал. – А Выброс?.. – Тоже сообщение видел? Меня еще Прапор на посту пускать не хотел, думал, что я дубликат, – Хвост глотнул водки, закусил, и продолжил: – КПКашник, видимо, вылетел, когда Батя меня подстрелил, а потом его Выбросом и накрыло. А я к тому времени уже в подвале сидел. Там и забинтовался. – А Мух? – А Муху Батя нож в горло вогнал, он, наверное, захрипел, а я и услышал, только не понял, что такое было. Помолчали. – Ладно, – прищурился Хвост, – не жмись, ты же про Оазис спросить хочешь. – И?.. – Он у Муха в рюкзаке лежал, мы ж его носильщиком брали. Мне, понятно, не до того было, когда там Выброс, а у меня в плече полно железа и кровища хлещет, решил потом подберу... – Ну? – не выдержал Хорёк. – Когда вылез, ни Муха, ни рюкзака его не было. Так что... бродит где-то по Деревне зомби с ножом в горле и Оазисом в рюкзаке. Вот тебе и ну. Я, конечно, пытался его искать, но, сам понимаешь, – Хвост осторожно коснулся плеча. – И КПКашник сдох. И с припасами голяк, всё ж под Выбросом осталось, только галеты, что в разгрузке были. Одно к одному, в общем. Так что я долго не думал. – Ты теперь по нулям, что ли? – не то посочувствовал, не то позлорадствовал Хорёк. – Как будешь-то? Опять в проводники? – Да нет, – Хвост растянул губы в нерадостной улыбке. – Есть ещё немного на счету, починиться-снарядиться, хоть и по минимуму, хватит. Отработаю на бармена за облом, а там посмотрим. Ну, по последней? Хорек кивнул и потянулся за бутылкой. Они накатили, Хвост встал, кивнул на прощание; Глобус выдал ему ключи: бармен пустил пожить в одну из комнат при баре. Там было места – два на полтора, едва развернуться, зато стояла настоящая кровать с настоящим постельным бельем (хотя вместо одеяла всё равно был спальник), в углу притулился умывальник и зеркало над ним. Хвост запер дверь, бросил рюкзак под койку и стянул с себя разом и куртку, и футболку с майкой. Встал перед умывальником – едва хватило места – и опять уставился на себя в зеркале. По груди раскинулись бледно-зеленые, чуть заметно светящиеся кляксы, перемежающиеся темными пятнами; частично захватывали плечо. Если долго смотреть, начинало казаться, что они то ли вибрируют, то ли понемногу расширяются – края пятен смазывались, расплывались, и пекло в глазах. А кожа на ощупь была как обычная, только холоднее и глаже. И сердце... от силы с десяток ударов в минуту. Зато никаких следов от пойманных пуль. Которых на самом деле было две, просто всё случилось немного иначе, чем Хвост рассказал Хорьку. ***** Попадания в грудь он не запомнил. Когда очнулся, над Зоной висела густая душная тишина. В груди будто сидел багровый паук, обжигал ядом и мешал дышать; плечо не чувствовалось совсем, и Хвост не мог понять, есть ли у него ещё левая рука или нет. Когда потянулся посмотреть, в глазах потемнело. Потом прояснилось, но – в багровый, словно паук вылез и заплёл всё вокруг. Хвост шумно выдохнул и уставился в небо; снова потемнело... ударило. Дрогнула земля. Где-то вдалеке, на грани слышимости, завыла сирена, возвещая смерть – Выброс через пару минут. Порывом ветра разметало тишину, и стал слышен неумолчный далекий гул: катится по Зоне, катится... скоро будет здесь. Отчаянным рывком Хвост перевернулся на живот и пополз к костру, цепляясь за землю одной рукой. Не было времени на то, чтобы вздохнуть, сплюнуть кровь или хотя бы проморгаться; жажда жить гнала его вперед, заставляя не обращать внимания на боль, от которой в другой раз он бы корчился и терял сознание. Под пальцами рвалась и рассыпалась трухой трава, земля хваталась за пятки, норовила оставить сталкера себе. Подвал был далеко, с той стороны бывшего дома, за стеной, но у костра, в рюкзаке лежали таблетки. Те, что могут помочь пережить Выброс не под крышей. Могут и не помочь, но времени на размышления тоже не оставалось. Да и вариантов не было. Даже всплывшие было мысли про Батю – не сидит ли за стеной со стволом, не выцеливает ли его прямо сейчас – Хвост прогнал прочь, потому что уже неважно. Пуля в голову тоже не так уж плохо по сравнению с тем, что может быть. Костер почти погас, но красного свечения облаков хватало, чтобы найти рюкзак. Хвост зарылся в него рукой, не глядя; наружу выкатился контейнер для артефактов. Попытки вспомнить потом, действительно ли они могли так неаккуратно его закрыть – уходили-то в спешке, боясь появления ещё какой-нибудь пакости, – ни к чему не привели. Может, не закрыли. Может, Зона так решила... Контейнер открылся, переливающийся Оазис выкатился прямо под левое, онемевшее плечо, подсветил лицо лежащего рядом Муха в прозелень – застывший взгляд упёрся, казалось, прямо в Хвоста... Он замер: в глазах темнота, Оазис под боком, рука в рюкзаке, и почти мертвое уже тело тянется за ней, пытаясь отыскать надежду на спасение. Земля дрогнула в очередной раз, громыхнуло так, что вот-вот – и с неба посыплются осколки; редкий лес вокруг осветило кроваво-красным, деревья вспыхнули – и исчезли. Как и всё остальное. Второй раз за сутки приходить в себя было сложнее и, одновременно, проще: в горле першило, в глаза словно насыпали по пригоршне пепла, в груди адски болело – но зато никаких пауков, даже плечо ощущалось, хоть и ноющей тупой болью, похожей на зубную. И оттого было точно понятно, что вот оно, плечо, и даже вся рука. Хвост со стоном перевалился на спину и уставился в светлеющее небо: похоже, ему снова повезло, он пережил эту ночь, и никакое зверьё его не сожрало. Он откашлялся, потёр ладонью глаза... и дёрнулся вскочить, вспомнив, как оказался валяющимся здесь, почти что в кострище, но под грудиной резануло, и боль бросила его обратно на землю. Он схватился за грудь – и замер; под пальцами не ощущалось ни крови, ни самой раны, сквозь словно опаленный свитер прощупывалась странно холодная кожа и только. Хвост отдышался и снова попробовал встать, на этот раз – осторожно, без резких движений. Когда получилось, первым делом осмотрелся. Костер за ночь прогорел и погас. Ни Муха, ни Бати поблизости не наблюдалось. Хвост усмехнулся: уже ведь было – Сельская местность, Выброс, сдохший КПК... и он единственный выживший. Только... только в этот раз он не успел добраться до таблеток, вспомнил Хвост. Накатило ужасом – и через мгновение схлынуло, и идиоту понятно, что он не стал зомби, но... Он оглянулся по сторонам: рюкзака нет как нет, а вот контейнер валяется. Открытый. И где же арт?.. Что-то щелкнуло в голове, и Хвост задрал на себе одежду; долго разглядывал разводы цвета Оазиса на груди. – Вот значит, как, – он хмыкнул. – Добыли, значит. Охуенно. Из кустов донеслось невнятное бормотание, и на поляну у развалин вышагнул Мух; голова его заметно клонилась в сторону, из шеи торчала рукоять батиного ножа, он заметно приволакивал ногу, с трудом держал равновесие и бормотал: – Б... батя ссука... с... ска... жжи... скажи хвосту... ббатя... сука... бб... ббатя... Хвост потянулся за дробовиком, но за спиной было пусто; когда он сообразил вытащить ПМ, Мух – вернее, зомбарь – уже сделал по поляне круг, развернулся и зашагал в сторону Завода. За плечами его болтался рюкзак. – И правда, сука, – сказал Хвост. Стрелять не стал. Батя нашёлся там, откуда накануне слышался его голос: за стеной. Лежал себе на спине, пырился в небо осколками черепа, разнесённого удачным выстрелом вдребезги, и до сих пор сжимал в руках свою Гадюку. Хвост порадовался дважды: своей случайной точности – ему бы тут как раз кстати оказался вставший после Выброса Батя с пистолетом-пулеметом в руках, спасибо; и тому, что Гадюка каким-то образом уцелела – свою снайперку и дробовик он к тому времени уже отыскал, и оба они превратились в проржавевшие насквозь куски никчемного металла. Теперь ему не придётся идти через всю Деревню с одним пистолетом, как в прошлый раз; и даже если в тоннеле снова засели бандиты – что вряд ли, слишком уж большое совпадение даже для Зоны, не смешно – Хвост почти уверен, что прорвётся. Боль в груди постепенно стихала, он перекусил найденными в разгрузке галетами, запил остатками воды, собрался и двинулся к Радару. По хорошему, надо бы идти к Доктору, показать эту дрянь, которую сотворила с ним Зона с помощью Оазиса и Выброса – хотя в глубине души Хвост чувствовал некоторую благодарность: в любом случае, так он жив, – но на Болота идти через Мёртвый город. Не с этой снарягой. Так что к бару, а там уже как пойдёт. ***** Хорёк дождался, когда Хвост уберётся из зала, и пересел к Врану. – Ну? – спросил тот. – Батя ссучился вроде. – А это он как объяснил? – хмыкнул Вран и постучал пальцем по экрану КПК, где высвечивалось сообщение «Артём “Хвост” Чурин, Выброс, Сельская местность». – Говорит, в перестрелке КПК слетел, а там и под выброс попал. А сам, мол, в погребе отсиделся. – Ты ему веришь? Хорек дернул плечом. – А хрен разбери, ты ж знаешь Хвоста, мутный он. Но с Доктором дружен, так что, мож, и не врёт. – Может, и не врёт, – Вран потер лоб. – Вот только второй раз у него уже. Мы тут пробили по сети... – Что – второй раз? – нахмурился Хорек. – Второй раз он вот так «помирает», и оба раза – под Выбросом. И оба раза в одного возвращается из всей группы. И как-то трупов на нем многовато. Тот же дезертир, к примеру. Хорек почесал шею и мотнул головой: – Не, ну Зона. Может, совпало. – И я говорю, что может, – кивнул Вран. – Два раза – может. А вот три... Так что ты намекни дружку своему, что мы присматривать будем. За Муха хороший боец просил. Но я в совпадения верю и наезжать не буду. Пока. Но если этот твой Хвост ещё одну группу потеряет... Или хоть ведомого. У меня появятся вопросы. Много вопросов. – Да без проблем, – Хорек откинулся на стену, качнулся на стуле. – Передам. И мы в расчёте. Идёт? Вран подумал и кивнул. – В расчёте. Поднялся из-за стола, кивнул своим – они поднялись следом. И вся троица исчезла за дверями бара. Хорек, прищурившись, смотрел им вслед и думал, что чем дальше в Зону, тем больше похожи друг на друга Свобода и Долг, и что не только Хвост, которому всегда было плевать на группировки и разборки между ними, их скоро путать начнёт – как они сами-то до сих пор не путаются?.. Хотя вот говорят, где-то на Янове они вообще вместе стоят одним лагерем и до сих ещё глотки друг другу не перервали. И еще он думал про Оазис, который болтается в рюкзаке за спиной какого-то зомбаря в Деревне. И про то, с чего это за парня, который в Зоне без году неделя, просил «хороший боец», и откуда они могут быть знакомы. И не посоветовать ли Хвосту свалить на время из Зоны, пока не утихнет...