Эльф

      Мария поняла, что влюбилась, едва только увидев ее, когда вместе с тетивой лука рыжеволосой эльфки тренькнуло и ее сердце. И то, что Энн именно эльфка, тоже сразу было ясно; с ними так всегда бывает, смотришь на них и ясно, как день, что перед тобой вовсе и не человек, а создание из иного мира. Просто потому, что не бывает у простых людей таких огненно рыжих волос, таких ярких оловянно-серых глаз; а главное, не бывает у людей такого взгляда и такой нежной-нежной улыбки.       Но Мария была человеком. Самым обычным. Хотя и знала об эльфах. Точнее - верила. Ведь сами подумайте, с вами тоже бывало - идешь по улице, или, быть может, едешь в метро, и не с того ни с сего видишь кого-то, кто ну совершенно не вписывается в окружающий пейзаж - слишком светлого... но ты качаешь головой, трешь глаза, прогоняя наваждение, и забываешь, чтобы вспомнить лишь в каком-нибудь волшебном сне. А Мария помнила.       Хоть ее за это и считали странной; иногда смеялись, а иногда с волнением советовали обратиться к "специалистам". Ну да и черт с ними!..       Мария смотрела на эльфку: как та замерла на секунду, а потом медленно опустила лук. И вдруг, словно ее кто-то дернул, повернулась и посмотрела Марии прямо в глаза. И стало ясно, что Энн остается на Земле.       Та весна, а встреча случилась именно весной, в середине апреля, была самой волшебной. Долгие прогулки по городу, мороженное в ларьках, кофе в маленьких кофейнях, песни под гитару в парке. И бельчонок, которого нашла Энн и который в итоге остался жить с девушками в маленькой комнате старого пятиэтажного дома сталинской постройки с колоннами и мудреной лепниной на стенах. Бельчонок был назван в честь великого полководца - Македонским и жил в найденной задешево на барахолке слегка проржавевшей птичьей клетке. Замок на дверце был сломан, поэтому Македонский свободно гулял где вздумается.       Потом на майские праздники ездили на природу. Было совсем тепло и трава выросла по пояс. Они лежали вдвоем, смотрели на плывущие по лазурному небу ватные облака и говорили обо всем на свете. Они вообще очень много говорили, а еще больше молчали. Как могут молчать только очень родные люди. Молчать так, чтобы тебя поняли.       Время шло, цвели каштаны. Энн любила гулять по белым от лепестков улицам. Она смеялась.       Потом наступило лето. В маленькой комнатке было так душно, что хотелось сбежать. Но тогда Энн еще улыбалась. Тогда казалось, что все дело в жаре, что это пройдет, что потом все снова будет как раньше.       Как всегда, о том, что все уже совсем плохо догадались слишком поздно. Когда Энн перестала видеть цветные волшебные эльфские сны. Когда ее волосы перестали быть самыми рыжими... и глаза стали просто серыми, а улыбка пропала с лица, замененная саркастической ухмылкой.       Никто им не сказал - никто не мог знать, - что эльфу категорически нельзя оставаться в людском мире. Что рано или поздно серость и грязь человеков просочится даже в самое светлое сердце и потушит самый яркий огонь...       Случилось так, что Энн стала просто человеком. Обычным. И хоть даже Мария ее и любила по-прежнему, Энн все человечнее становилась, все злее и темнее изо дня в день. Она была чужой, такой не похожей на себя, что Мария даже выла от безысходности и плакала ночами в подушку, в то время как Энн уходила прочь, хлопнув дверью. Она пропадала, бывало, на несколько суток. Мария ее ждала. Всегда.       А однажды осенью - в самый ужасный дождливый и пасмурный день - Энн больше не вернулась. Вместо нее пришло смс: "Прощай :(".       И Марии больше не стало. Энн унесла с собой ее сердце. Там где оно было осталась пустота. А пустота не может болеть. Пустота не может жалеть, грустить, ждать, верить. Пустота не может любить.       И человек, у которого в груди пустота - уже совсем не человек. Это тень без чувств и эмоций. Тень, которой все равно.       Таких вы тоже встречали, от них оставалось на душе липкое и грязное... Их вы тоже стараетесь забывать. И они тоже возвращаются в снах. В таких, где от страха нельзя двинуться, где кто-то подбирается ближе, желая украсть хоть немного твоего света. А утром, проснувшись уставшим и разбитым, ты отгоняешь дурные мысли и идешь в душ, ты варишь кофе, ты продолжаешь жить дальше.       А они ходят по серым улицам, заглядывают в окна и ждут.