Что я знаю о Юзуру Ханю?

Когда вы далеко от дома, чего вы хотите в первую очередь? Наверное, вернуться скорее домой, или исследовать чужую страну. Меня не тянет ни то, ни другое. На данный момент, я как будто нахожусь между наций. Мне часто говорят, что я типичная японка. Ну, что есть, то есть. Я почитаю семейные традиции, всегда смиренная и соблюдаю ики*. Вещь, о которой современные дети почти забыли. Но мне самой нравится быть такой, я всегда, с самого рождения погружена в эту японскую суть, когда данное десять лет обещание не забывается, а любой приличный человек задумается, как отблагодарить знакомого который позавчера лишь придержал тебе дверь. Этими хитросплетениями обязанностей повязаны все японцы, она, как алая ниточка судьбы связывает всех и без разбору, и честный японец просто не имеет права ей не подчиниться. А тут, в Канаде, в полюбившемся мной Торонто, любой может забыть одолженный ещё сегодня небольшой долг. И это неплохо, никто не посмотрит на тебя косо или как-то ещё. Ты будто впервые можешь вздохнуть полной грудью, и легкие просто обжигает притоком холодного кислорода. Ещё сильнее я ощутила разницу, когда побывала в небольшом двухнедельном отпуске у себя дома. Впервые, за три года учёбы. Дома, в Саппоро как всегда было довольно снежно, порывы ветра, шедшие с океана, морозным холодом обжигали кожу. Впервые за несколько лет вступив в свой родной дом, я только ощутила его запах. В нём лишь иногда пахнет вкусной едой, зачастую тофу и соевым соусом особенно, а большую часть времени это стерильный запах моющих средств, замаскированный душистым флёром ароматических свечек. Я резала овощи, понимая, что их, наверное, недавно привезли из Окинавы, а не какой-то там Кубы или Гавайев. Мама спросила про то, смотрела ли я Олимпийские игры прошедшие как раз в начале этого года. Я просто растерянно пожала плечами. - А зря. – В разговор вклинилась, одиннадцатилетняя сестра всегда и во всём соглашающаяся с матерью, хлопая своими длинными ресницами. – Знаешь, Япония, наконец, победила в фигурном катании. Ну, там, где парни катаются. Его зовут Юзуру Ханю и он такой молодец, ты, наверное, о нём ничего не знаешь? – назойливо спросила девочка, явно не ожидая ответа. Что я знаю о Юзуру Ханю? Хмм… сложный вопрос. Я сошла с трапа самолета и отправилась в зал ожидания. Успешно пройдя таможню и прочее, я включила телефон. И первым делом проверила электронную почту. Пока эта такая упрямая страница загружалась, я вертела головой из стороны в сторону, старясь выхватить из толпы знакомое, или хотя бы полузнакомое лицо. На почте у меня лишь одно сообщение: «Извини, я не смогу приехать сегодня. Мне назначили тренировку на катке, поэтому прости, пожалуйста, ещё раз. Завтра я обязательно приеду!» Я знаю о Юзуру Ханю то, что он довольно занятая личность. Разочарованно скинув телефон в сумку, я принялась ловить такси. Дома в Торонто, теперь оказывается, меня никто не встречал. Моя неродная квартира с одной комнатушкой приняла меня необычной неубранностью, не так, как будто здесь две недели никто не жил, а так будто квартирой довольно регулярно пользуются. Зайдя в спальню, я положила свой чемодан туда, взглянула на свой импровизированный рабочий стол. Рядом с моим уже не новеньким ноутбуком, лежал блестящий макбук и множество дисков подписанных обычным маркером: «World Championship 2013», «Olympic Games in Sochi 2014» и так далее. А рядом, потрёпанный блокнотик исписанный одним почерком на японском языке. Ещё, я знаю, что он воистину любит фигурное катание. Не обращая внимания, на явно в спешке заправленную постель, и на недопитую чашку зелёного чая на столе, я пошла на кухню, заварить себе крепкий чёрный чай и уже, затем пойти в душ. Не скажу, что так каждый день. Просто так получилось, наверное. Но привыкнуть к тому, что в твоём, прежде полупустом доме, теперь будет кто-то так часто появляться, пока получается не очень хорошо. Я до сих пор вздрагиваю, если обнаруживаю в ванной чужую футболку, или если кто-то купил продукты вместо меня, я ещё немного пребываю в недоумении. В холодильнике я нашла очень хороший кусок охлаждённой свинины, годящейся и для стейка, много овощей и тофу. Не знаю, кто тут надеется на традиционный японский ужин с сябу-сябу**. А на подоконнике лежит всегда улыбчивый Винни-Пух. Хоть и всего лишь копия его таких же счастливых собратьев, но всё равно греет душу. А Юзуру, мне кажется, ещё немного ребёнок в душе. Он не соглашается держаться за руки на людях, и не любит рассказывать о нас даже друзьям. Он мило смущается, скрывая это за неловкой улыбкой. Он подарил мне уже четырёх Пухов, и любит вкусно поесть. Он совершенно не умеет готовить, и неправильно обращается со стиральной машинкой, быт для него далёкое понятие. Но мне забавно наблюдать за тем, как он неловко пытается пожарить тосты и взбить омлет, всего лишь пытаясь угодить мне. Я подавила в себе улыбку и привела в порядок постель, убрала ненужные вещи, разложила диски. Моё занятие прервал звонок в дверь. Особенно не представляя, кто бы это мог быть, я подошла к двери и взглянула в глазок. Всего секунды, и дверь открыта, а парень стоит у моего порога, с сияющей улыбкой притягивая меня в свои объятия. Еле сдержав нахлынувшие слёзы, я лишь прижалась щекой к его груди, ощущая, как будто внутри с новой силой загорелся этот огонь, стоило лишь посмотреть на него, в его глаза, на его улыбку. Юзуру, улыбаясь, объяснил, что ожидал моего прилета вчера, вот и заночевал здесь, не ожидая тренировок с утра пораньше. Но как назло Орсер-сенсей как-то срочно его вызвал, не позволяя ему встретить меня, да и подготовиться к моему приходу. «Ничего», говорю я не отрывая от него взгляда. И вправду, нет в этом ничего такого, если я всё равно сейчас сижу рядом с Юзуру-саном, и он смущённо целует меня в щёку, как будто за эти две недели отвык о того, что у него есть девушка. Потом мы с ним завариваем зелёный чай, попутно болтая о тройных акселях, предстоящем Гран-при и правильной температуре воды для чая. Я отложила мясной ужин с сябу-сябу до следующей недели, а Ханю ещё раз попросил прощения за опоздание. Не то чтобы необычно, он всегда так занят и порой у него не хватает ни времени, ни сил на остальное. Но мне не плохо, и Юзуру это знает. Я буду смиренно ждать любимого с работы, и готовить ему вкусный ужин, где бы он ни работал. Единственное, Юзуру и Орсер-сенсей боятся что с такими темпами несложно и поправиться. Поэтому долгосрочным заданием на мне висит не только проектная работа по иностранным языкам к концу года, но и придумывание для Юзу вкусных и некалорийных рецептов. Юзуру смеётся и говорит, что моя готовка ему нравится любой. Поэтому я и не грущу о том, что мои родители пока не знают, кто мой возлюбленный, а мы вынуждены скрывать это от общества, и по возможности не слишком проявлять эмоции на людях. Но здесь в Торонто довольно спокойно, и я могу быть уверена, что никто меня не раскусит даже если я прогуляюсь с ним по парку. Но в Японии попробуй ты хоть высунуть нос из одного с ним дома, сразу поползут слухи. А мне это не нужно. Если бы не секретность, я бы наверное не смогла дальше учиться также спокойно, как сейчас, не могла бы подрабатывать официанткой, и уверена множество девушек бы меня ненавидели. Но пусть, пока они ничего не знают, строя воздушные замки, я стараюсь насладиться каждым незабываемым моментом рядом с ним. Я знаю о Юзуру то, что его все любят, в том числе и я. Я люблю его до бабочек в животе, люблю так, что принимаю любой его выбор, люблю каждое его движение, каждую черточку лица, любой недостаток и абсолютно все достоинства. Я знаю, что его сердце учащённо бьётся рядом со мной, губы у него необычно мягкие, и что любит он больше объятия. Я по правде знаю лишь это.