Утро в Провансе

За большими распахнутыми окнами маленькой студии в центре небольшого городка, царила ранняя осень. Было утро. Не столь ранее, когда туманные улицы еще пусты и лишь молочник идет вдоль осиротевших без людей мощеных булыжником дорог, позвякивая в своей проволочной корзинке пустыми и полными бутылочками с молоком, без которого не может обойтись ни один нормальный завтрак этого милого и недалекого от Марселя городка в Провансе. Но еще и не столь позднее, что бы неожиданно нагрянувшая сентябрьская жара погрузила город в марево оцепенения, когда лишний раз даже не хотелось шевелиться. Сейчас было самое приятное и легкое время в этой бесконечной череде жарких летний дней, когда, несмотря на невыносимую жажду приморского края, люди оживлено, словно муравьи, перемещаются по узким улочкам вдоль главной улицы или небольшой набережной рядом с тем домом, который тихо и незаметно ожил чуть более года назад, когда в него въехала молодая пара. Дом был не то, чтобы старый, но и не один из тех новых и ужасно однотипных, которыми грешит центр Парижа и более «современные» города. Этот небольшой домик был расположен между пекарской лавкой, что теснилась почти у самого начала небольшого проулка, тупиком которого и была ведущая на второй этаж лестница этого дома, и лавкой молодой итальянки – цветочницы, посилившейся здесь и открывшей свою милую и небольшую лавочку пару месяцев назад. Её всегда ухоженные горшочки с яркими цветами радовали прохожих, несмотря на жару, не портя и так не особо радужное настроение яркими и приторными ароматами, которые так удачно переплетались в тонкую симфонию с ароматами булочной. О, там пекут восхитительные домашние круасаны. Такие нежные и воздушные, что, кажется, будто бы ты поедаешь облако, пропитанное нежным пролине и дразнящее тебя ненавязчивым ароматом муската или миндаля. Дом был как раз между этими двумя лавочками, как и говорилось ранее, он не был обшарпанным, но благородная патина старины и уже не нежный возраст светлого камня гармонично и тонко вплетались в структуру этого маленького и хрупкого мирка. Хотя, с другой стороны балкончик студии выходил на солнечную сторону в большой переулок. И, если выйти на него и неторопливо облокотиться на перила, то из-за угла дальнего дома можно было разглядеть переливающееся и искрящееся синее море, что так часто манило к себе не только туристов, но и местных. Шаловливый ветер игриво и немного воровато пронесся в комнату, приподнимая тонкий шитый тюль, проникая в обиталище тишины и покоя. По крайней мере, так было именно на этот час, на то недолгое время, пока один из хозяев этого небольшого мира мирно спит, уставший после бессонной ночи потраченной на работу. Ох, молодой художник был мил, молод, продуктивен и очень многообещающ. Он был востребован, пунктуален и терпелив, тонок в своем мастерстве, которое, несомненно, проглядывалось в его кисти, ворсинка за ворсинкой наносившей этой ночью краску на холст, заканчивая детали на выполненной акварелью картине. Произведение было легким, как и возникший в туманной дымке прошедшего раннего утра ветерок, принесший с собой тонкий аромат лаванды с полей, запах персиков с фруктовой повозки и еле ощутимый, скорее на грани чувств, чем запаха, аромат бьющихся друг об друга бутылей тонкого стекла нового, только что созревшего вина. Светлые кудряшки, разбросанные по тонкому хлопку постельного белья, отливали рыжим в свете утреннего и ласкового солнца. Длинные рыжеватые, как и волосы ресницы, бросали светлые тени на высокие скулы, окрашенные нежным румянцем. Тонкая ладонь, безвольно раскинувшегося на постели под легкой простыней тела, лежала рядом на соседней подушке, отмечая отсутствие второго жильца этого чудесного и светлого дома. В студии пахло краской, немного растворителем и жжеными перьями, молодому художнику пару дней назад захотелось чего-то нового, ему чего-то отчаянно не хватало в натюрморте и кучка полуобгоревших перьев, к удивлению, подошла, идеально завершая немного мрачный образ для будущей картины. Правда идея была тут же забыта, творческая натура, погрузившись в романтическое настроение, навеянное сонными поцелуями, затребовала чего-то легкого, в итоге родился тот самый акварельный пейзаж: лавандовое поле, несколько женщин где-то вдалеке у синей ленты реки, и далекие виноградники, на самом краю картины. Тихо скрипнула дверь и в дом, стараясь не шуметь, вместе с запахом осенней свежести, запахом только что испечённого хлеба, и ароматом диких трав вошел высокий мужчина. Наступая на задники немного поношенных и пыльных мокасин, он разулся и прошел в сторону кухоньки, такой маленькой, что кроме плиты, холодильника и пары тумб с навешенными над ними полками, там более ничего и не было. Стараясь не шуршать пакетами и ловко огибая баррикады из еще не законченных натюрмортов, огибая стопки художественной литературы и журналов для коллажей, стараясь не упасть на круглых черенках кистей, брюнет дошел до кухни, сгружая свою ношу на тумбу. К слову ему это почти удалось, но в бумажном пакете из соседней лавки пряностей звякнула бутыль с маслом, столкнувшись с бутылочкой свежевыжатого сока. Мужчина застыл, в темно-карих глазах появился мимолетный испуг и досада, которые тут же были устремлены на нежно дремлющее на постели в другом конце дома небесное светлокудрое создание. Но оно, лишь пробормотав что-то сонно, притянуло к груди подушку, на которой до этого лежала тонкая ладонь, и, обвившись клубочком вокруг неё, продолжило спать, тихо посапывая заложенным носом. Все же вечный запах красок, пыль, летящая в вечно открытые окна, и едкий аромат растворителей никому еще не шли на пользу. Заметив, что звон стекла, так неудачно чуть было не сорвавшее все тщательно спланированное мероприятие, все же не разбудил спящего Дезире, Ивон тихо и расслаблено вздохнул. Он действительно уже решил, что планируемый романтический завтрак будет сорван, а все из-за его неосторожности и неаккуратности. Хотя в последнем скорее стоит обвинять Дезире, промелькнула мысль о любовнике в голове брюнета, когда он невольно окинул взглядом захламленную студию. Тот был гением в мире искусства, создавая настоящие и потрясающие воображение шедевры, но характером и стилем жизни он так и остался маленьким мальчиком сиротой, не до любленым и не до ласканым, каким он был в день их первой встречи, многие годы назад. Ивон невольно улыбнулся. Он и не мог себе представить, что подобрав избитого шпаной на окраине Парижа пятнадцатилетнем сироту, он обретет самого родного, любимого и близкого человека. Вряд ли ему в голову вообще приходила мысль о том, что можно любить и быть любимым так, как это есть сейчас - до дрожи, до помутнения мыслей, до не переоцениваемой остроты чувств, когда от одной лишь улыбки или ласкового взгляда хотелось обогнуть свет, что бы удивить редкими цветами, погрузиться на дно океана и достать редкую жемчужину, взмыть в ввысь и дотянуться до звезд, и все это ради лишь благосклонного объятия. Нельзя так любить, но он любит. Завтрак должен был стать сюрпризом в это светлое утро, Дезире как раз закончил свою работу, которую еще ранним утром назвал своей любимой, когда после душа залез к любовнику под простынь, опутывая его всеми конечностями, ради объятия и ласки. И Ивон решил отметить окончание, сулившей неплохой гонорар, работы, а значит и возможности немного расширить студию. Круасаны были выложены из пакета и поставлены в самую дальнюю часть столешницы тумбы, что бы не мешались во время готовки. Ивон накрыл их специальным колпаком, боясь, что нежный аромат прорвётся сквозь запах краски и разбудит спящего блондина. Да и теплыми они будут, конечно же, вкуснее, а колпак не позволит им слишком быстро остыть. Быстро нарезать фруктовый салат и замешать к нему легкий соус из сливок и сока, было быстрым делом, сварить ароматный и крепкий черный кофе, было гораздо сложнее. Ведь придирчивый Дезире, пьет этот благородный напиток, только если сам Ивон его готовит, по всем правилам, а это занимает довольно много времени и требует внимания. Под балкончиком проехал, сигналя в открытые окна, старенький скутер, суетливо тарахтящий в сторону моря, которое этим утром было особенно восхитительным, ярким и каким-то лениво-сонным, таким потрясающим каким еще не было ни разу за тот год, что мужчины живут здесь. По хрупкому блондину трудно сказать, что он мужчина, скорее нежный юноша, но внешность бывает обманчива, переменчива и так же не предсказуема. Обычная клеёнчатая скатерть, какие в обилие размножаются в прибрежных кафе, ярких и безвкусных, была сегодня не уместна, но за не имением альтернативы накрывать пришлось на такой столик. Круглый и не высокий, со стальными прутьями витой ножки. Когда небольшая мисочка салата была поставлена рядом с тонкой стеклянной вазой, в которой стояли несколько веточек лаванды, а турка с кофе была выставлены рядом с двумя парными чашками, когда круасаны были разложены по тарелкам, а плетеные кресла заняли необходимые им места, темноволосый мужчина плавно опустился на кровать рядом с так и не проснувшимся блондином. Ивон бережно коснулся чуть пухлой щеки, легко сбросил со лба Дезире витый колечком локон, провел ладонью по скуле. Он намеривался прервать сладкий сон любовника, ради не менее сладкой реальности. От нежной ласки блондин забавно сморщил курносый носик, недовольно заворочавшись в постели, но после все же открыл затянутые дымкой сна зеленые глаза, чуть более темные, чем обычно. Еще не до конца проснувшись, он уже сонно улыбался Ивону, потягиваясь и тянясь к мужчине за лаской. Тот же тихо рассмеявшись, притянул его к себе и, оставив легкий поцелуй на щеке, велел просыпаться и идти умываться. Увы, ванной у них не было, лишь малюсенькая душевая, поэтому зевая, Дезире пришлось сползти с кровати и идти на кухню, к единственной в этом доме раковине. Чуть позже он более свежий и проснувшийся с улыбкой вышел на балкон, еще на кухне учуяв дивный аромат кофе. Брюнет, улыбаясь, уже ожидал его сидя в одном из кресел и наблюдая за тем, как улица под балконом медленно оживала, становясь все более и более многолюдной и шумной. Женщины уже спешили повесить белье за окнами, мужчины спешили на работу в порт, дети выбегали на улицу торопясь в сторону школы, ведь каникулы не так давно закончились, торговцы открывали свои лавки, начиная созывать медленно бредущих туристов, завлекая их выгодными предложениями и суля скидки. А двое мужчин неторопливо поглощали завтрак, наслаждаясь обществом друг друга, смакуя кофе и медленно уплетая сладкие и воздушные круасаны. Мимо них текла бурная жизнь, они же будто бы застыли, полностью окунувшись в это восхитительное и ни на что более не похожее, короткое и желанное, самое волшебное и сказочное, радостное и нежное, наполненное ароматами лаванды и хлеба, винограда и моря, обласканное мягким солнцем утро в Провансе.