Елена Гилберт. Конец.

      Кэролайн и Бонни стояли у кровати Елены в больничной палате. Ее лицо было непривычно бледно. Под впавшими глазами - темные синяки. Черты стали заметно острее, а руки, покоящиеся поверх одеяла, навевали воспоминания о высказывании "кости, обтянутые кожей".       Страшный диагноз Елена услышала спустя месяц после того, как вновь стала человеком. "Мисс Гилберт, у вас рак. Я глубоко сожалею". Перед глазами сразу же возник образ умирающей Лиз Форбс. "Сколько мне осталось?" - хриплым голосом спросила она. "Полгода" - ответил врач, глядя на нее отрепетированным жалостливым взглядом. Не она первая, не она последняя сидит в этом кабинете, осознавая свой приговор. Он к этому уже привык. - Елена, нет. Ты не можешь. Мы не сделаем этого! - сказала Кэролайн, глотая слезы. - Кэр, пойми меня, прошу. С каждым днем все будет только хуже. Вы все будете мучиться, ежедневно наблюдая за тем, как я умираю. Это будет гораздо страшнее, чем если все закончится прямо сейчас. - Голос Елены был тихим. Чувствовалось, что каждое слово дается ей с превеликим трудом. - Ты подумала о Деймоне? Он еще не готов тебя потерять! - сейчас Бонни хотелось оказаться где угодно, только не здесь. Лишь бы не видеть мертвенно белого лица и мутного взгляда подруги детства, с которой они столько всего пережили вместе. - Бонни, он никогда не будет готов. - Елена выдержала короткую паузу и продолжила, - Я не хочу быть бременем еще несколько месяцев. Надежды нет, я все равно скоро умру. Так будет лучше для всех. Бонни, пожалуйста. Вы обе должны понять меня.       Кэролайн присела на край кровати и крепко сжала холодную руку Елены. Сколько всего произошло за последние шесть лет... стоило лишь вспомнить, как Кэр со Стефаном отключили чувства, а все, в том числе и Елена, приложили неимоверные усилия, чтобы вытащить их из этой ямы как можно скорее. А сколько произошло за всю их жизнь? Сколько людей погибло, а сколько просто исчезло из их жизни за это время? А теперь и Елена уходит. Кэролайн вдруг поняла - ее подруга может легко уйти сейчас, тихо, в окружении одних из самых близких ей людей, без страданий и боли. А может уходить мучительно и постепенно еще долгое время. Что ужаснее - потерять ее сегодня, не подготовившись морально, или через несколько месяцев? "Подготовившись морально... нет, это абсурд. К такому невозможно подготовиться...".       Мысли Бонни были аналогичны. "Мы будем полными эгоистками, если в такой момент станем думать о себе, а не о ней...". Бон Бон всегда думала в первую очередь о других, а потом уже о себе самой. Или не думала о себе вовсе. И, что самое ужасное, она чувствовала свою вину за то, что Елена умирает. Ведь именно Бонни специально отыскала лекарство от вампиризма в мире 1994 года, чтобы отдать его Деймону. Не найди она лекарства - Елена была бы здорова, а впереди у нее была бы целая вечность. "Я виновата. И я должна это исправить. И, кажется, есть всего один способ это сделать". - Елена, я помогу тебе. - эти слова дались Бонни крайне тяжело. Буквально они значили следующее: "Да, я готова убить тебя своими собственными руками". А пути назад уже не было.       Лицо Елены выражало смешанные эмоции - это было одновременно и облегчение, и страх перед смертью, которая наступит уже совсем скоро. Она больше никогда не увидит Рика, Стефана, Джереми... и Деймона. Все, это конец.       Кэролайн была готова биться в истерике, но присутствие Елены не позволяло ей этого. Нет, она не посмеет испортить последние минуты ее жизни своими рыданиями. Ни за что на свете.       Кэр медленно встала, освобождая место для Бонни, и отошла в сторону. Держать себя в руках становилось все тяжелее и тяжелее с каждой секундой. Глаза Елены тоже наполнились слезами. Она отвела взгляд от Бонни, подносящей шприц с инъекцией к ее вене, и не видела, что та на грани точно так же, как Кэролайн.       Потолок палаты был выкрашен в приятный небесно голубой цвет. Надо же, раньше она этого не замечала. Елена глазами выводила на нем восьмерки и инициалы тех, кто сейчас приходил ей на ум. Перед ней, как в кино, промчалась жизнь - вот они гуляют с Грейсоном Гилбертом, ее приемным отцом, вот авария, перевернувшая все с ног на голову, вот гибель ее настоящей матери, Изабель Флемминг, вот Джон Гилберт отдает жизнь ради того, чтобы его дочь не стала вампиром... Жестокая ирония - ведь получается, что Джон погиб зря. Но самыми главным воспоминанием были ее отношения с братьями Сальваторе. Сколько времени она заставляла их обоих страдать и страдала сама... уму непостижимо.       Все, окружающее ее, стало медленно мутнеть. Елена повернула голову в сторону Бонни - их с Кэр лица были теперь какими-то размытыми... как в тумане прозвучали слова "Елена, мы любим тебя". Понять, чей это голос, она уже не могла. - Бонни... Бонни, неужели она правда умерла? - всхлипывая, спросила Кэролайн. Все внутри нее сжалось.       Бонни не ответила ничего, лишь повела ладонью по лицу Елены, закрывая ее остекленевшие глаза. По щеке скатилась слеза, но она тут же отвернулась и смахнула ее. Внутри все горело, горе было готово накрыть ее с головой, но она старалась не показывать этого. - Кэр, мы должны сказать дежурному. - Я пойду и скажу... Никто не должен знать истинной причины смерти...       Кэролайн направилась к двери. Уже у самого порога она нерешительно обернулась. Бонни, уверенная, что в палате уже никого нет, тихо плакала, закрыв лицо руками. Окончательно побледневшей Елене было уже все равно на слезы окружающих... вернее не Елене, а ее телу.