Избалованная

Теперь я нема назло себе, Все ушли... Тишина настигает меня, Праздные слова покидают меня, И я остаюсь наедине с собой…

      Деньги.       Они правят всем миром. Каждый день я слышу одно и то же: "Деньги это, деньги то".       Богатые любят их тратить, а бедные постоянно гонятся за ними, думая, что если у них будут эти драгоценные бумажки — у них будет всё. Но, знаете, это не правда.       Я с детства жила в доме, где деньги не имели никакой ценности, то есть я их не ценила.       Мой отец правит огромным бизнесом, а моя мать очень известный в США дизайнер одежды. Стефан работал с отцом, он должен был стать президентом компании, когда отец уйдёт на пенсию. А я... Это вообще отдельная история. Я это я. И всё. Я младшая в семейке Адамс, то есть Форбс. Братец был старше меня на три года, небольшая разница, но вёл себя будто старше меня лет на пятнадцать. Не меньше. Постоянно тараторил, что я должна его слушать, ведь он старше.       Мать. Мне кажется, она уже давно забила на меня, предполагая, что из меня ничего путного не выйдет, и она чертовски права.       Отец. Он всё ещё верит в меня, и я за это его виню. Он не должен верить в меня, эта его вера не даёт мне полностью пуститься во все тяжкие.       Брат... Стефан любил меня. Просто любил. Открыто не говорил, верил он в меня или нет, но я это чувствовала. Шесть лет назад он был таким же, как и я. Вечно гуляющим, пьющим... нюхающим... Постоянно был под кайфом, но подростковый период прошёл, и он выкарабкался. Я нет. Вряд ли мне вообще хоть что-нибудь поможет.       Восемь лет назад назад я почувствовала, как что-то душило меня, будто ногой на горло наступили и давят. Давят. Мучительно больно. Тогда я не могла понять, что со мной. Я являлась, можно сказать, ребёнком.       Я была прекрасной шестнадцатилетней девочкой, которая любила книги, покушать и чай. Я была полновата для своих лет. Одноклассники оскорбляли меня, в упор не замечая. Мне было очень больно, хотелось, чтобы всё закончилось. Я никогда не говорила отцу или матери, что меня морально давят в школе, не хотела их расстраивать. Молчала, но потом... Через два года, когда всё вроде бы стало налаживаться, я похудела, стала намного красивее и всё такое... Я увидела брата, он был в стельку пьяным и обкуренным. Тогда ему было плевать на всех и вся. Отец кричал на него, а Стефан молчал, ему было всё равно кто и что о нём подумает. Наверно, тогда-то я и захотела вести такой же образ жизни, как и он. Наверное, было глупо хотеть этого, но тогда я считала это хорошей идеей.       Тогда мне нужно было хоть немного отвлечься от реальности. Потому что жизнь была для меня не выносимой. Школа вгоняла в депрессию, родители не обращали на меня внимания, пытаясь помочь Стефану, а друзей у меня не было.       Никого не было.       Никто не мог помочь мне, подбодрить, сказать, что всё будет хорошо.       Думаю, я просто хотела привлечь к себе внимание.       Закрываю глаза и снова втягиваю в свои лёгкие никотин, на несколько секунд задерживаю дым в полости рта, а потом открываю рот и освобождаю клубки дыма из тюрьмы моего тела.       Автомобили мне сигналят, и я открываю глаза. Дико смеюсь, совсем забыла, что нахожусь за рулём машины моего любимого брата. Снова делаю короткую затяжку и выкидываю недокуренную сигарету в приоткрытое окно.       Интересно, сколько я смогу выжать из этой малышки?       Нажимаю на педаль газа сильнее, чем обычно, и Citroen ds6 буквально взрывается от своей мощи.       Улицы почти пусты, иногда откуда ни возьмись возникает какая-нибудь несуразная машинка, медленно, словно улитка, ползущая по дороге, и я сразу же её обгоняю. Одна довольно-таки приличная спортивная машина решила со мной потягаться, или водитель хотел ко мне подкатить. Золотистый Porsche 911 подъехал к машине вплотную, и водитель помахал мне, прося опустить окошко машины Стефана. Я покачала головой, а потом, показав средний палец, поехала быстрее. Посмотрела, на всякий случай, в зеркало заднего вида, и обнаружила, что водителя Porsche уже не было на горизонте. Нужно снизить скорость... Смотрю на спидометр и потихоньку отпускаю педаль газа. По чуть-чуть скорость уменьшается, и я откидываюсь на спинку водительского кресла. Теперь можно и нырнуть с головой в воспоминания шестилетней давности.       И пусть всё о чём я начала «говорить» это действие экстези и бутылки мартини... Я всё же расскажу эту историю до конца.       Историю моей смерти.