***
Я помню его еще мальчишкой. Впервые я увидел его на школьной линейке. Вокруг Ирины Михайловны, нашей первой учительницы, держащей в руках табличку на длинной палке с надписью 1 «В», толпились испуганные дети. И он стоял там же, скрытый огромным букетом красных гладиолусов. Казалось, если убрать этот букет из его маленьких ручек, то его просто-напросто сдует ветром. Худой, бледный, и глаза огромные. Самое безобидное его прозвище было Лягушонок. Дети сторонились мальчишку, считая, что станут такими же «чудищами», как он, если сядут с ним или заговорят. На физкультуре он стоял одним из последних в ряду. В классном журнале тоже. Торшин Александр. Кажется, это было во втором или третьем классе. Дети резвились в коридоре на большой перемене. Сашка, как обычно, сидел один в классе. В окна светило еще теплое сентябрьское солнце. Умиротворение прямо витало в воздухе, даже забывалось то, что следующим уроком было ненавистная математика. Кроме меня и Сашки никого в классе не было. Кажется, я куда-то вышел, а когда вернулся, моим глазам предстала неприятная картина. Трое мальчишек – Вася, Андрей и Тоха – обступили Сашку, а еще один – Витька – держал его за шкирку. Так как последний был довольно крупных габаритов, худющий Сашка буквально висел над полом. Одноклассники не нашли ничего лучше, как бросаться в Сашку тряпками, которыми вытирали доску. Тряпки были сухими, и от них летела пыль. Сашка закрывался руками и кашлял, его форма была вся в пыли от мела. Не зная, зачем я это делаю, я влетел в класс с громким криком. Витька, будучи трусоватой наружности, тут же отскочил в сторону, швырнув на пол Сашку, и поспешил ретироваться. Я загородил мальчишку в тот самый момент, когда Тоха запустил снаряд в виде мокрой тряпки из ведра, которое, к счастью, предназначалось не для мытья полов, а для доски. Разметав повсюду брызги, тряпка шлепнулась рядом со мной, оставив мокрый след на пыльном линолеуме. Противные капли попали мне на лицо, и я скривился. -Последний раз тебя спасаю, - проворчал я. Мне почему-то было стыдно, что я спасаю Чудище. Обернувшись, я увидел, что Сашка плачет. Это был последний раз, когда я его видел таким. Хотя, нет. Весной мы потащили Страшилу на стройку. Апрель, солнце, пахнет прелой землей, снег уже растаял, но кое-где еще лежал маленькими островками. По весне много чего всплывает из-под снега. В этот день возвращаться домой совсем не хотелось. Я, Вася, Андрей, Тоха и Витек – не знаю, почему я с ними стал дружить – шарахались по окрестностям, а потом набрели на заброшенную стройку. Разумеется, мы туда полезли. Найти лаз в заборе было не проблемой. А потом мы там нашли кое-что, чем решили попугать девчонок. Выбравшись со стройки, мы направились к площадке, где играли во что-то наши одноклассницы Ленка и Наташа, которые станут лет через пять королевами класса. Но, не дойдя и пары метров до площадки, мы повстречали объект поинтереснее. Из музыкальной школы не спеша брел Сашка Торшин, чуть ли не сгибаясь под весом гитары у него за спиной. И тут нас, что называется, осенило. Не помню уже, какими уговорами мы заставили его идти с нами. -Страшила, мы нашли то, что противнее тебя, - давясь от смеха, произнес Андрей, когда мы шагали по бетонным плитам, ведущим к недостроенному зданию. Сашка тут же собрался повернуть обратно, но пацаны дотащили его до входа. Там, на заваленном строительным мусором и землей полу, лежала всего лишь дохлая кошка. Но тогда она казалась нам крутой приколюхой. Сашка замер на приличном состоянии от трупа животного, которое уже почти истлело, и представляло собой противное зрелище. Тоха схватил где-то металлический прут и начал отковыривать кошку от земли. А потом железяка соскочила, а кошкин труп отправился в полет, описав полукруг под низким потолком, и шлепнулся прямо у ботинок Сашки, скалясь мелкими зубищами. Мы заржали, а он заревел. Не тихо, как тогда в классе, а громко в голос. Это вызвало у приятелей новый приступ смеха. А мне почему-то стало жалко этого заморыша.***
Прошло несколько лет. Мы, уже повзрослевшие, вытянувшиеся, загорелые за лето, толпимся рядом с Ольгой Сергеевной, держащей в руках табличку 7 «В». Стоим, болтаем, шутим, делимся воспоминаниями о лете. А потом резко замолкаем, все двадцать пять человек. К нашей кучке присоединяется подросший, но все такой же тощий Сашка Торшин. У меня сохранился снимок с этой линейки – девчонки в белых блузках и черных юбочках с цветами; наши красавицы Лена и Наташа с укладкой и на каблуках; мои приятели в белых рубашках, которые их заставили одеть родители, строят рожи; я тоже в белой рубашке с короткими рукавами и с банданой с символикой группы Наив, повязанной на запястье, довольно цивильный такой парень. И где-то с правого краю стоит Сашка – черная рубашка, красный галстук, черные узкие джинсы, в которые только он со своими тощими ногами мог влезть. Даже волосы он выкрасил в черный цвет.***
Девятый класс. Все в предвкушении выпускного, забыли даже про экзамены. Весенний теплый вечер, идем мы с приятелями по центру нашего небольшого городка, попиваем пивко. Болтаем, шутим. А потом свернули мы в парк. Видим, сидит неподалеку на лавочке Страшила. Который, кстати, уже не такой и стремный. Переодеть только и норм. Рядом сидят его странные приятели. А девчонки их вообще атас – полосатые колготки, юбки как у балерин, а на башке адские начесы, украшенные розовыми лентами. -Спугнем? – спросил Тоха, сминая пивную банку. -Спугнем! – согласились мы. Мы побежали, девчонки завизжали, черно-розовая секта бросилась врассыпную, звеня значками. В общем-то, нашей целью был Страшила. А так как он удирал со своим дружком, то и его решили попугать заодно. Бежим мы, и вдруг Страшила толкает своего приятеля в одну из боковых аллей, и тот скрывается среди деревьев, а сам бежит прямо. Пробежав еще метров десять, он оборачивается, потом спотыкается и переваливается через небольшую ограду прямиком в кусты. Когда он шлепнулся, что-то отчетливо хрустнуло. Я решил, что это куст. Это была его нога. Правда, я не сразу это понял. Просек только тогда, когда я попытался поднять Сашку, а он заорал на весь парк. Я огляделся – мои приятели скрылись. Проклиная их, я хотел было вызвать Скорую и свалить отсюда, но что-то заставило меня передумать. До больницы было пять минут ходу, плюс я словил того дружка Сашки с такой же челкой на пол лица, и мы вдвоем дотащили пострадавшего до травмпункта. Вот там-то я и слинял, оставив Сашку врачам, ну и дружку его. Сашка не появлялся в школе пару недель. А потом приковылял на костылях с поддержкой того самого друга. Кажется, именно тогда я возненавидел этих пацанов, которых считал друзьями. Не знаю, почему до меня дошло это только через девять лет. Вася, Андрей, Тоха и Витек постоянно кидали в нужный момент не только меня, но и друг друга. Прекратив общение с ними, я почувствовал облегчение. Потом у меня появилась девушка, и мы вместе пошли на выпускной. На выпускной пришел и Сашка. Гипс уже сняли, но он все еще плохо ходил и опирался на палку. Я съездил по морде Тохе, когда тот назвал Сашку калекой, еще я ему врезал за тряпку, за кошку. А еще остальным бывшим приятелям за все «хорошее». Нас выгнали из кафе, где мы праздновали, пригрозив сдать в милицию. Моя любимая Марина тогда ушла со мной, мы пошли ко мне, и тогда же случился наш первый секс. Вместе с ней мы пошли в один колледж, стали вместе жить. Потом я завалил сессию и мной тут же заинтересовался военкомат.***
Проводы мои мы устроили в лесу. Шашлык, алкоголь, веселье. Кто-то пригласил Сашку. Он почти не изменился. Я бросился ему навстречу, но вовремя притормозил, и просто крепко пожал руку. Сашка принес с собой гитару. Когда стало темнеть, мы просто столпились у костра, никто не хотел уходить. Да и пьяны мы были просто вхлам, чтобы бродить по лесу. Не знаю, как мы столкнулись с Сашкой между деревьев, довольно далеко от костра. Я что-то нес про тряпку, про кошку, про парк. Вроде как извинялся. Сашка почти не понимал меня, говорил что-то про армию, и про школу что-то. Я не понял, как так вышло, что он начал меня целовать. Его губы были мягкие, а дыхание даже не пропахло водкой. Это был приятный поцелуй. Но я резко отскочил и начал орать на него. -Не порть мне проводы! – я качался, а язык мой заплетался. – Маринка встретит меня на вокзале, и мы поженимся! Уходя, я видел, как Сашка плачет. Он не плакал даже тогда, когда я тащил его со сломанной ногой. Этой ночью я упал в объятия Маринки, и все волнения в моей душе утихли.***
На вокзале я отчаянно искал знакомую фигурку. Но напрасно. А встречал меня Сашка. Он стоял рядом с табло, поэтому я не увидел его сразу. Что-то я сказал про Маринку, когда он подошел. -Она в Москву уехала, три месяца как. -Значит, это правда, - обреченно произнес я. До последнего я не верил, что письмо от Маринки правда. Она писала, что уезжает в Москву, и мы больше никогда не увидимся. -Выпить хочешь? – предложил Сашка. Я кивнул. -Почему ты в армию не пошел? – я был зол. На Маринку, на него, на весь мир. -Спасибо твоим приятелям. С такой ногой я не годен, - произнес Сашка и пошел, прихрамывая, вперед. Я заметил, что бывший одноклассник уже не такой тощий, не такой мелкий. Он вытянулся, но остался таким же бледным, и таким же странным. Правда, он поснимал все свои побрякушки типа значков, и остался просто странным чуваком в черных шмотках.***
Потом я все - таки женился, но детей не завел, потому что еще рано. Да и женился я по глупости, если начистоту. И тоже рано, мне было двадцать. Прожили мы пять лет, скандалили, ругались, ничего хорошего. Но я ее любил все равно. А когда официально развелись, я отправился заливать муть в душе алкоголем. Снова весной. Кажется, я попытался излить душу бармену, но ему было по барабану, он только подливал мне, и брал деньги. -Тяжелый развод, чувак? – произнес кто-то. Я к этому времени надрался настолько, что головы поднять не мог, и сидел, уставившись в барную стойку. Ну, меня и прорвало. Рассказал все, даже то, что не рассказывал приятелям с работы. И я почувствовал, будто груз с плеч свалился. Даже сесть смог прямее, а может, это потому, что я перестал вливать в себя алкоголь, и понемногу приходил в себя. -Дойдешь сам? – поинтересовался собеседник, лица которого я не видел до сих пор. Я утвердительно кивнул головой. -Ну, бывай тогда. И тут я поднял голову. Мужчина с черными волосами, затянутыми сзади в хвост, небольшая бородка, черная толстовка с капюшоном, рваные черные джинсы и тяжелые ботинки типа Гриндерс. -Сашка, - пробормотал я, и сполз со стула. Я забыл про то, что пьян, что идти мне в другую сторону. Я брел за ним, как шпион. А если терял, то находил его по характерной походке – он все еще слегка хромал. Так я дошел до его дома, и спрятался в тени. Когда подъездная дверь хлопнула, я будто очнулся. Зачем я сюда пришел? Может, я обознался? Нет, я был уверен, что это точно он. На следующий день, уже под вечер, я вернулся к этому дому, безошибочно найдя и его, и подъезд. Минут пять я просто стоял у двери и соображал. Главный вопрос был все тот же: за каким чертом я сюда пришел? Из подъезда вышла бабушка, я помог ей спуститься, а заодно спросил про жильца «с хвостом такой, в черном» -В двести пятую иди, - внимательно посмотрела на меня старушка, а потом побрела по своим делам. Я поднялся в указанную квартиру, до этого раз пять решив уйти пока не поздно, но ноги упорно несли меня в противоположном направлении. И вот, я замер перед дверью с номером «205», моя рука потянулась к звонку, нажала. Тишина. И, когда, я готов был трусливо – что непростительно и стыдно – убежать, дверь открылась. На пороге стоял он. Сашка Торшин. На нем была майка и домашние брюки, волосы разметались по плечам. -Миша, - произнес он приятным баритоном. Как же он смог так измениться? Из тощего мальчишки с тихим тенорком, вот в такого вот статного мужчину? Я втолкнул его в квартиру и захлопнул дверь. Сашка все еще был ниже меня, хотя комплекцией стал поплотнее. -Что ты со мной делаешь, Торшин? – я потянул его на себя и впился в губы, такие же приятные и мягкие как несколько лет назад. Сашка не оттолкнул меня. Он принялся стягивать с меня куртку, продолжая целовать. -Какой же ты тугодум, Князев, - произнес Сашка, увлекая меня за собой в квартиру. Где-то по пути я скинул обувь. Рухнув рядом с ним в постель, и потом, после бурного секса, я понял, что никуда отсюда не уйду.