Я тебя трахну

1 часть У Джареда не так давно появилась дурная привычка: когда приходилось нагибаться, он прежде бдительно оглядывался кругом, нет ли кого на подступах к тылу? И, посмеиваясь, уговаривал себя, что это именно бдительность, а не трусость. Впрочем, не всегда помогало – долбанный Дженсен вырастал, словно из-под земли, стоило наклониться или расслабиться. И если рядом никого не было, нагло хватал Джареда за зад. Ладно хоть, хватало разума на то, чтобы не демонстрировать свою нездоровую фиксацию на пятой точке Джареда всему городу, и слухи еще не поползли. Джаред боялся возможные будущие сплетни не то, что озвучить, а даже сформулировать мысленно: Джаред-педофил. Джаред-гей-педофил – позор своего отца, позорище всего города. Соблазнил ребенка. И кому объяснишь, что «ребеночек» в свои четырнадцать – наглая, озабоченная сволочь, и вообще преследует его! Не поверит ведь никто! И началось все как-то внезапно. Поспорил с Чадом, причем несерьезно так, по пьянке, шутя, что сумеет соблазнить Лизу Оникен, капитаншу черлидерш. Они даже не договаривались, что Джаред непременно должен с Лизой переспать, а всего лишь там, ну, поцелуй, или согласие на свидание. И при чем тут озабоченный малолетка, скажете вы? Да все просто. Лиза частенько заглядывала в кафешку напротив автомастерской, где Джаред подрабатывал в последние месяцы перед колледжем. Усаживалась со своими подружками под красно-синий зонтик за столик, вынесенный на улицу, они пили сок, провожали взглядами прохожих, сплетничали и хихикали, как все девчонки на свете, и Джаред, конечно же, решил воспользоваться подвернувшейся возможностью привлечь лизино внимание. Тем более что с Чадом они ничего о запрещенных приемах соблазнения не обговаривали, и потом, что можно считать запрещенным приемом? Короче, Джаред выкатил раздолбанную таратайку мистера Крикка перед самой мастерской, в двадцати шагах от притихших девиц, и принялся с самым деловым видом копаться под капотом, то и дело ходить за инструментом, картинно отирать пот, и всячески делать вид, что трудится. Самое пикантное было в том, что Джаред снял рубашку и футболку, и щеголял в одних сползающих с задницы трениках. Он даже с некоторым злорадством слушал краем уха восторженный писк девиц, их возбужденный шепот, и вспоминал, что его в свое время не взяли в футбольную команду. Он тогда крепко обиделся, и остервенело взялся за дело – бегал, качался, изменил полностью свой рацион, и через год вымахал и раздался в плечах, но в команду так и не пошел, уже чисто из какой-то вредности, хотя его уже даже и звали. А свои приступы иррациональной ревности к ребятам в форме с эмблемой футбольного клуба Джаред тушил романами с их фанатками. Цену себе давно знал, и преисполнился снисходительным самодовольством, присущим высоким и – да, он знал это – симпатичным парням. Он симпатичный. Красивый даже. Он знал, что неотразим, и рисовался отчаянно, внимание кружило голову, ему казалось в эту минуту – он король, он лучше всех! Да, черт возьми. Никому еще не мешала толика самоуверенности. Все кончилось внезапно: Джаред решил-таки посмотреть на девушек. Он стоял к ним фактически задом, в этакий жопный полуанфас, и через плечо решил оценить производимое им впечатление. Лиза, искушенная сучка, попивала коктейль и понимающе улыбалась, но видно было, что представление Джареда доставляет ей удовольствие. Подружка ее, Джаред не знал имени – смотрела на него мечтательно, приоткрыв рот, и было кристально ясно, что в данный момент она в воображении производит с Джаредом в постели целый ряд акробатических номеров, которые нельзя показывать публике. Другая подружка, кажется, Китти, улыбалась тоже, но смотрела отнюдь не на Джареда. Джаред проследил ее взгляд и... его прошиб холодный пот. Вот именно такого – жадного, горячего, голодного, совершенно обнаженного в своем неистовом желании взгляда Джареду не хватало для счастья, но какого черта на него так смотрит не красивая девушка, а какой-то смутно знакомый парнишка? Джаред аж моргнул, пытаясь прогнать нелепое видение, не веря своим глазам. Мальчик стоял возле стола Лизы и, судя по фартуку и бутылке в руке – подрабатывал официантом в кафе. Китти добродушно-насмешливо пялилась на него, а он… Он продолжал наливать сок в подставленный высокий стакан, и смотреть на джаредову пятую точку тяжелым, взрослым взглядом, от которого у Джареда в животе внезапно стало что-то трепетать, как будто ожил его завтрак. Господи, что? Мальчик явно был заворожен открывшимся ему видом, а Джареда парализовало от шока, он так и стоял, выпятив зад. И оставалось совсем немного до того мгновения, когда Лиза поднимет взгляд на загипнотизированного мальчишку, поймет все, и высмеет и его, и Джареда, и будет полный пи... Все происходило так быстро, никто ничего не понял, разве что рыжая хитрая Китти. Какое счастье, что у маленького официанта были, оказывается, друзья! Китти мягко взяла парнишку за запястье, словно стремясь вернуть его в реальный мир и не привлечь внимания подружек – тот вздрогнул, увидел, что наливаемый им сок вот-вот польется из стакана и убрал бутылку. Быстрый благодарный взгляд Китти, та улыбнулась в ответ, и такой же быстрый, но совсем другой по значению взгляд на Джареда. Мальчик так посмотрел, что у Джареда вспыхнули жаром щеки. Джаред, наконец, распрямился, и неловко подтянул сползающие штаны. Самое смешное – ему было и неловко и... приятно? Где-то в глубине души, за смятением, смущением, возмущением – да какого черта?! Что это за мальчишка такой наглый?! – пряталось оно, робкое, внезапное удовольствие. И даже, немного возбуждение. Мальчишка его будто раздел взглядом, трахнул – кстати, губы облизал, засранец, будто сожрать хотел, сглотнул, и притушил взгляд, опустив длиннючие девчачьи ресницы как раз перед тем, как Лиза удивленно глянула на свой переполненный стакан и произнесла: – Куда столько, Дженсен? – За счет заведения, – буркнул парнишка и, не удержавшись, будто его влекла неведомая сила, снова огладил Джареда обещающим, горячим, до невозможности взрослым взглядом, а потом ушел в кафе. Джареду тоже нужно было немного... ээээ... подумать? И он скрылся в мастерской. *** Дженсен, ну точно. Этого мелкого пацана, подрабатывающего в кафешке напротив – звали Дженсен. Джаред заходил туда, и именно Дженсен приносил ему пиво и чипсы, и... черт. Ему же нет и шестнадцати! Мелкий, наглый засранец! Главное, Джаред никогда не обращал на Дженсена никакого внимания, и теперь не понимал, как мог не заметить его такого явного и нездорового интереса?! И еще свербела в голове немного тревожная мысль – уж не сам ли Джаред виноват, не он ли спровоцировал этот, хм, интерес. Может быть, парнишка точно так же, как Джаред, жил себе в неведении, спокойно, дрочил, ну ладно, может и не на сиськи, а на какого-нибудь там мускулистого бодибилдера, и про Джареда думать не думал, а тут идиот Джаред решил покрасоваться перед ним. И внезапно разбудил вулкан. Джаред совсем забыл про Лизу, так уж его впечатлил Дженсен, но капитанша черлидерш сама напомнила о себе. Короче, пари можно было считать выигранным, девчонка оказалась горячей, целоваться с ней было сладко, одно мешало – каждый раз, когда Джаред видел ее, он прицепом вспоминал и Дженсена. А Дженсен не медлил, появлялся следом, торчал где-нибудь в отдалении, и пожирал его взглядом, а однажды даже свалился с крыши сарая, за которым Джаред с Лизой увлеченно целовался. Это переполнило чашу терпения Джареда, он проводил Лизу домой, и принялся отлавливать сталкера. Времени на это ушло немного. Джаред вышел на середину переулка и крикнул: – Эй, где ты там? Дженсен! Выходи. Поздний вечер прятал углы, превращая их в ворота ада, из одних таких ворот и выступил темный силуэт, настороженно, недоверчиво спросил: – Чего тебе? Джаред упер руки в боки, и раздраженно рявкнул: – Это я должен спрашивать – чего тебе! Что ты ходишь за мной? Дженсен на злой окрик отреагировал не побегом, а наоборот, подошел ближе и дерзко заявил: – Как будто ты не понял. Стоял перед Джаредом с вызывающей улыбкой на полных, ярких губах, во всей его фигуре, с едва еще наметившимися мускулами виделось что-то столь непреклонное, твердое, что Джаред, будучи в два раза шире, выше – снова растерялся, как тогда, в жаркий плавящий полдень, перед кафе, под перекрестьем взглядов. И этот ночной разговор – странный, нелепый, уводил куда-то не туда. Джаред вовсе не хотел думать о том, что он, взрослый парень – нравится мальчишке. И что это… нравится ему? Нет, нет-нет, не нравится! Это что-то другое. Он, Джаред, обычный парень, лениво потрахивающий девиц. Ну да, не встретилась еще та, что зажгла бы его сердце, но это ведь не значит, что он гей? Или что? Наверное, у нормального чувака появилось бы отвращение, узнай он, что нравится парню. Ну, может, он би? Но какого черта, это же ребенок! Господи... – Что я должен был понять? – Джаред снова попытался наехать, но мальчишка, этот невозможный Дженсен – насмешливо фыркнул, и придвинулся еще на шаг. Джаред удержался на месте только силой воли, от Дженсена несло таким жаром, что, блядь, да, хотелось отступить. – Что я тебя хочу, – все так же невыносимо нагло и обезоруживающе открыто заявил мальчишка. – Бля. Джаред не нашелся, что еще сказать. Что вообще можно сказать в такой ситуации?! Сам он в четырнадцать усиленно дрочил на безразмерные сиськи мексиканской порнодивы с плаката на двери своей комнаты, и со своими прыщами, тощий, нескладный, длинный, с кучей комплексов, даже не думал присунуть кому-нибудь. Джареду вдруг подумалось, что способность Дженсена в таком несознательном возрасте так железно знать, чего он хочет – заслуживает уважения. Пусть даже это мужская чужая задница. Охренеть. – Ты уверен? Прозвучало, конечно, глупо. Похоже, Дженсен тоже так считал, он снова фыркнул, но ответил уже не так звеняще-напряженно: – Ты хоть и не футболист, но тупой, Падалеки. – Полегче! – начал заводиться Джаред, и вдруг вспомнил и обрадовался: – Слушай, я ведь натурал. Серьезно. И всегда с девчонками дружил, и даже сейчас, Лиза! – Рассказывай, – Дженсен презрительно прищурился, что в сочетании с пухлыми красными губами выглядело трогательно-забавно, – ты бы видел себя со стороны. – Что такое? – Джаред обеспокоенно набычился. Еще не хватало, чтобы его – ну ладно, он допускал – десятипроцентную гейскость увидели жители городка. – Ты перед этой, – Дженсен неприязненно ткнул пальцем в сторону дома Лизы, – вышагивал как звезда подиума. Тогда, перед кафешкой, когда разделся. Весь такой... Засранец преобразился, томно взглянул на Джареда из-под ресниц, и передразнил его походку, и жесты, и как он смахивает пот, и как крутит задницей. Да так ловко и, блядь, похоже, что Джареду поплохело. И почему-то невозможно было оторвать глаз от мелкого наглеца с сердито блестящими глазами, вроде и смешно было, и опять же неловко. Вот ведь! Неужели и правда, он выглядел так неебически глупо и пошло? Ну, и даже если и так. Что теперь? Пришлось спросить вслух: – И что? – Ничего, – буркнул Дженсен, уже не пряча обиды и оттого разом ставший похожим на надувшегося ребенка. Господи, какой же он еще маленький. Только строит из себя взрослого. Джареда это немного приободрило: и ревность Дженсена, и его обида, и он почти весело спросил: – И что ты хочешь? Думаешь, я брошу Лизу ради тебя? Ты ведь понимаешь, что ты еще совсем ребенок. Школьник. Мелочь. Дженсен взвился на месте, подскочил к Джареду, зашипел: – Я!.. Я лучше тебя соображаю, я точно знаю, что мне нужно, и чего хочу, и значит, я взрослый. Повзрослее некоторых! Дженсен вцепился ему в лацканы пиджака, и тряс, Джаред аккуратно отцепил его руки, отвел, и добродушно улыбаясь, сказал: – Может, ты и соображаешь как взрослый. Но тебе – четырнадцать. Дженсен, давай… я не знаю… не будем, а? Что не будем, он сам не знал, но Дженсен молча и гордо отошел с его пути. Джаред вышел из переулка, надеясь, что инцидент исчерпан, и не будет же, в самом деле, он драться с ребенком, и может, Дженсен понял все правильно, и отцепится уже от него, но услышал вслед непримиримое: – Я вырасту. Вырасту, и трахну тебя. Джаред онемел от такой наглости. Медленно развернулся, но в переулке мальчишки уже не было. А на следующее утро Джаред, выходя из дома, обнаружил на крыльце слегка повядший белый гиацинт, и бумажку с криво нарисованным подмигивающим смайлом. Джаред тяжело вздохнул – сволочь мелкая решила испортить ему жизнь. *** Джаред хотел бы, чтобы мастерская Боба, где он подрабатывал, была в другом конце города, а желательно вообще на другой планете. Подальше от кафешки с Дженсеном. Дженсен регулярно дожидался его в мастерской, то торчали его ноги из-под какого-нибудь рыдвана, порой искушая Джареда выбить ногой домкрат и похоронить все проблемы, то Дженсен сидел на багажнике, или на капоте, попивая пепси или сок и неизменно рыцарски предлагая Джареду. Слово за слово они даже начали разговаривать. Оказалось, если не поднимать некоторые темы – Дженсен удивительно интересный, смышленый, умный мальчишка, и понятно, почему ему было скучно со сверстниками. И еще был один момент. Дженсен своей откровенностью обезоружил Джареда, так оно было – как по лезвию. Немного даже страшно от безоглядной, бесстрашной его обнаженности, и Джаред, хоть и доставало его неусыпное внимание малолетки, как мог, берег чувства Дженсена. Помнил себя в четырнадцать, когда любое неосторожное слово могло кончиться трагедией, да что далеко ходить – он сам так и не простил тренера Брока, за то, что его когда-то так бесцеремонно послали, не взяв в футбольную команду. Вроде, подумать, ерунда, а с другой стороны – травма на всю жизнь. Так что Джаред терпел своего сталкера и даже старался подружиться с ним. Дженсен, видя, что Джаред не отталкивает его, постепенно терял гранитную, пугающую непримиримость, жесткость. Превращался в обыкновенного пацана, когда болтал с ним – в смешливого, улыбчивого, светлого. И когда он смеялся особенно весело, рассевшись на ремонтируемой тачке, и щурил яркие глаза в улыбке – Джаред улыбался тоже, и невольно прикидывал, каким этот мальчик станет лет через пять, десять. Наверное, привлекательный будет парень. Он и сейчас был хорошенький. Джаред знал такой тип – маменькин сынок, заласканный, залюбленный, всегда хорошо одетый, чистенький и правильный, все у таких распланировано на двадцать лет вперед, и никаких – шаг вправо, шаг влево. Они уверенные, выглядят такими, и им кажется, что они знают как правильно, как надо жить. Семья, походы в церковь по выходным, учеба, потом работа. Удивительно было то, что этот правильный мальчишка оказался любителем мужских задниц – интересно, знают ли дома о такой его особенности? Еще Джаред с оттенком неожиданной ревности понимал, что у Дженсена редкая особенность быть в любом возрасте привлекательным, он наверняка никогда не был гадким утенком. Это было видно по тому, как он уверенно двигался, как улыбался – открыто, зная, что хорош, как мальчик с открытки, и он этим пользовался. Такое умение, привычка приходят из опыта, он наверняка и в пять лет был милым, хорошеньким малышом, и в десять счастливо избежал угловатости, и сейчас не знает со своей нежной белой кожей, что такое прыщи, и что значит переживать из-за того, что тебя не берут... стоп, хватит. Наверняка и в двадцать будет красивым парнем, он даже сейчас, для своего возраста – высокий, и плечи обещают стать шире, и... стоп, стоп. Джаред ловил себя иногда на том, что любуется. Это было неправильно, странно и волнующе. И Дженсен – мелкий будущий Казанова и разбиватель сердец совсем не считал нужным скрывать восхищение Джаредом, по крайней мере, когда они были одни. Он оглаживал Джареда взглядами, от которых становилось жарко, облизывал свои губы так нетерпеливо, жадно, что хотелось застонать – бля, какого черта?! И наглец несколько раз ухватил его за задницу, когда Джаред наклонился, копаясь в моторе. И с тех пор Джаред потерял покой. А Дженсен выглядел потом счастливым, раскрасневшимся, довольным, как сто слонов, и рука не поднималась отвесить паршивцу оплеуху. *** Относительное затишье закончилось, когда до отъезда Джареда в колледж оставалось три дня. Дженсен, как ни странно, в ипохондрию не впадал, зашел к нему в мастерскую и спросил сдержанно: – Скоро уезжаешь? И задумался после ответа Джареда, решившего подначить его: – Что, скучать будешь? Дженсен смотрел твердо, и немного даже снисходительно, мол, что с тебя взять, большой и глупый, но зачем-то вот нужен же. И Джаред заткнулся со своими шуточками. Дженсен помолчал, словно размышляя, стоит отвечать, или нет, потом-таки произнес, совершенно спокойно и уверенно: – Ты вернешься, и я трахну тебя. Тогда ты не сможешь сказать, что я маленький. Джаред каждый раз невольно улыбался, губы сами разъезжались, когда Дженсен, этот сопляк, который едва доставал ему до плеча, мелкий пацан – сурово и серьезно, без тени сомнений заявлял такое, ну невозможно было не улыбаться. Внутри теплело и трепетало, и смущенно было, и смешно, и как-то ласково. Хотелось прижать мальчишку к груди, и потрепать волосы, такие светлые, выгоревшие, наверное, мягкие, но Джаред опасался, что его невинный порыв может быть истолкован превратно, ну как в ответ Дженсен вскарабкается на него как на дерево, обхватит крепко ногами как клещами за пояс и полезет с поцелуями. Самоуверенный мальчишка ушел, насвистывая себе под нос популярную музычку, а Джаред, быстренько закончив дела, выскочил следом. С прошлого вечера он договорился, что пойдет на школьную вечеринку с Лизой, и не то, чтобы он был любителем тусоваться, но Лиза намекала на что-то большее, чем просто поцелуи и обжимания. Интересно, кто бы отказался от такого предложения? Не Джаред, точно. Даже если у него и появились сомнения в собственной ориентации, не то, чтобы он углублялся в вопрос. В общем, дело в этот вечер кончилось активным и долгожданным сексом. Ну, пусть не очень удобно, и не так уж романтично оказалось биться локтями и коленями в тесной тачке, зато Лиза оказалась изобретательной штучкой. Стонала громко, требовательно, направляла его, командовала, после прыгала на нем, жарко дыша ему в лицо пивом и сигаретами, а Джаред, постанывая в лад, поддерживал Лизу за ягодицы, и почему-то давил в себе разочарование. Они вывалились из машины через полчаса, и Джареду показалось, что он увидел, как кто-то спрятался за углом. Из дома, где продолжалась вечеринка, все еще неслась музыка и смех, ничего не изменилось, все было как и раньше, разве что яйца болтались пустые, и в душе было примерно так же, пусто, и хотелось чего-нибудь сожрать, и еще не помешало бы выпить. – А ты ничего, – Лиза игриво покосилась на него, неторопливо застегивая рубашку, – жеребец. Не врали девки. Джаред самодовольно улыбнулся, притянул слегка помятую девицу к себе и смачно поцеловал. После, обнявшись, они вошли в дом, и Джаред почти надрался, но так и не вытравил изо рта кислый запах Лизиного бесстыдного языка, как ни старался. Джаред совсем не удивился, когда сильно позже возвращаясь с вечеринки наткнулся у своего дома на Дженсена – тот налетел на него, смазал ладошкой по лицу, от удара Джаред не разозлился, но протрезвел. Схватил лезущего на него Дженсена за запястья, отвел от себя, благо руки были длинные, увещевал благостно: – Дженсен, успокойся, что ты? Тебе спать давно... Ай! Пнул, поганец, прямо в коленную чашечку попал, больно, пришлось изменить тактику, выкрутил руки Дженсену и прижал к себе его, трепыхающегося, злого, спиной к своей груди. Благодушия не утерял, и все пытался уговаривать: – Дженсен, ну что ты как взбесился. Что случилось? – Ничего! – Дженсен крикнул фальцетом, и задергался еще отчаянней, бессвязно выкрикивая: – Ебешься с этой шлюшкой! Она не старше меня! – Старше, – ошарашено, окончательно протрезвев, ответил Джаред. – Точно старше. Ей семнадцать! – А мне пятнадцать! Будет через месяц! И я с ней... мы... да пусти ты! Дженсен вырвался, Джаред изумленно присвистнул: – Ничего себе! Так ты спал с ней? Охренеть, ну ты шустрый. Слушай, и какие тогда ко мне претензии? – Я спал с ней до того, как встретил тебя! – злобно сверкая глазами, закричал Дженсен, и Джаред понял, что совершил ошибку, выпустив этого психопата. Орет на всю улицу, надо бы как-то его успокоить, увести, пока никто не высунулся в окно. Джаред в один прыжок оказался с Дженсеном рядом и не успел тот пикнуть – прижал его лицо к своему пиджаку, всего к себе прижал, придерживал за спину, за голову и шептал: – Тихо, тиииихо, мелкий, тсссс. Все хорошо, мы сейчас успокоимся и поговорим. Да? Дженсен активно задергался, вырываясь, замычал гневно, но вскоре подозрительно притих, и даже сложил ему руки на талию. Джаред забеспокоился. Запоздало вспомнил, что ладони Дженсена теперь в непосредственной близости от его пятой точки, но Дженсен не пытался его пощупать, просто крепко обнимал. Джаред попробовал от Дженсена оторваться, но тот не пускал, закрыл глаза, прижался щекой к его груди, и держался как клещ. Джаред вздохнул и решил исполнить свое давнее желание – провел рукой по волосам Дженсена, как он и ожидал, волосы оказались мягкие, и хотелось дальше гладить, и Джаред гладил, как дурак, гладил нежно, осторожно, и потом Дженсен всхлипнул. Все так же прижимаясь к нему, сердито шмыгнул носом, и проговорил тоскливо: – Дурак ты, Джаред. Такой дурак... – Ну, прости. – Да пошел ты. – Дженсен. Я не... слушай, ну это же смешно. Я взрослый парень, и могу делать что хочу. Ведь могу? Джаред замолчал, напряженно ожидая, что скажет ему Дженсен. Тот отлепился от него, независимо отвернулся, стоял, выпрямив спину и отряхивая руки, и что-то в этом жесте было... неприятное. – Можешь, – нехотя признал Дженсен, и Джаред перевел дух, но не стал активно показывать свою радость. Так же осторожно, как по льду ступая, спросил: – И почему ты тогда злишься? Дженсен повернул голову к нему, смотрел искоса, и хмурился забавно, но Джареду совсем не хотелось смеяться. Он затаил дыхание. – Меня бесит, что ты так и не понял. Все еще не понял. Не понял еще, что это... важно. Ну, ничего. Я подожду. Ты поймешь, все равно поймешь. И придешь ко мне. – И ты меня трахнешь, – Джаред покачал головой, улыбаясь. Дженсен без улыбки кивнул: – И я тебя трахну. 2 часть Просыпаться после бурно проведенной ночки – та еще радость. Джаред с неудовольствием шарил рукой по тумбочке, пытаясь прихлопнуть вопящий будильник, но тумбочки не было, не было и будильника – это орал отвратительно бодрую песню включенный кем-то телевизор, и не было никакой силы встать и выключить. Джаред с мучительным стоном натянул на голову подушку. Но его не собирались оставлять в покое. Подушка полетела на пол, и такой же отвратительно бодрый, как музыка, голос Колина ввинтился в уши: – Джаред, просыпайся. Ты сам просил, Джей, у нас много дел. – Пошел нахуй, – выразил свое недовольство Джаред и попытался накрыться одеялом. И это тоже не удалось, одеяло отобрали, набрызгали холодной водой в лицо, сунули в руки стакан с чем-то шипящим, и заставили выпить. В голове немного прояснилось, и Джаред подумал, что три последние рюмки жуткого коктейля были явно лишними. Колин нетерпеливо приплясывал вокруг него – Джаред, одевайся. Джаред, ну сколько можно? Джаред, мы опаздываем. Опаздывал Колин, он должен был вести невесту к алтарю – дружок, или как это называлось. А Джаред мог явиться и попозже, впрочем, его тоже усиленно приглашали, Колин затем его и пас, чтобы непременно доставить в церковь. Джаред лениво ухмыльнулся – его всегда удивляли эти девичьи заморочки. Вариантов могло быть два: либо Кей хотела его столкнуть на свадьбе с кем-то бывшим и свести снова, либо познакомить с новеньким. Кей ханжой не была, и прекрасно знала, кого Джаред предпочитает видеть в постели. Снова вспомнился почему-то мальчик из давнего-давнего прошлого, и Джаред ностальгически вздохнул. Этот пацан оказался прав, Джаред и в самом деле не знал тогда, десять с лишним лет назад, что он такое, что любит, и кто он вообще, и чего хочет, это казалось так неважно, не главное среди прочего. Но откуда Дженсен, мелкий, смешной в своей уверенности – мог непоколебимо знать, что нужно Джареду? И ведь не ошибся, почуял, угадал, узнал, а Джареду понадобилось целых десять, даже больше, лет, чтобы понять то, что мальчишке из закусочной напротив, было ясно с первого взгляда. Ну да, так и не получилось создать семью, девчонки были, но ни одна из них не трогала его так глубоко, чтобы сердиться на измены, на провокации, чтобы воспринимать их всерьез. Они это чувствовали и уходили, правда одна, Сэнди, продержалась почти пять лет, но потом все равно ушла, без скандала, но сказала напоследок, серьезно, без привычной снисходительной улыбки: – Не морочь девкам головы, Джей. Не все такие добрые, как я, некоторые обиженки могут и хозяйство оторвать. Джаред не решился спросить у нее, что же делать? Что ему делать? Выглядело бы по отношению к Сэнди жестоко, и глупо. Но с тех пор с девушками завязал. Плохо было то, что с парнями тоже не получалось. Вернее, секс его устраивал, даже со случайными партнерами он был ярче, насыщенней, эмоциональней, чем с девчонками, не оставалось внутри пустоты, будто его использовали, не хотелось напиться. Но зато появлялась такая дикая жажда, такое желание неутолимое, и главное, никто, никто не мог помочь, ему не хватало чего-то – кого-то, понять бы еще, что именно творилось с ним. Джаред пробовал найти того мальчишку, Дженсена. Нет, не после колледжа. Вернувшись, он узнал, что Дженсен уехал, и учится где-то в другом городе, но потом, после – искал, да. Года три назад ездил домой и спрашивал, заходил в закусочную напротив мастерской, где он когда-то работал. Вечная официантка Милли, которой Дженсен когда-то помогал, погрузневшая, с крашеными волосами, устало махнула рукой: – Откуда я знаю, мистер каквастам. Уехал куда-то, в городе его нет. К родителям сходите, они где-то в центре живут, Эклзы. Спросите, вам скажут. Ее отозвали посетители, а Джаред пойти к Эклзам не решился. И что бы он сказал? Ваш сынок, будучи подростком, пообещал меня трахнуть, а не подскажете, где его найти? Да, я хочу переспать с ним, знаете, такие обещания не забываются. Что вы сказали? Вон отсюда? Понятно, что такую тупость он никогда бы не сказал, просто смеялся над собой. Ну да, можно было, наверное, прикинуться одноклассником, но Джаред подозревал, что любящие родители знали о своем ребенке буквально все, и имели полный список друзей Дженсена. Короче – он не посмел их беспокоить. И плелся сейчас на свадьбу, с какого-то перепуга вспоминая мальчишку из прошлого, и отчего-то тошно было, хоть плачь. Даже лучший друг Колин не веселил, и все казалось пошлым, грубым, смешным: и шатер в поле, и подружки в одинаковых платьях, и торжественный вид священника, и цветочная арка, под которой Кей и ее жених – он даже его имени, к своему стыду, не знал – целовались. Джаред намеревался смыться – не хотел никакого сватовства, надо было сбежать до того, как счастливая невеста, желающая сделать всех вокруг так же счастливыми, доберется до него. Он тихонько отступал задом, держа курс к скоплению машин в стороне от дивной полянки с шатром, пятился, пока не наткнулся на препятствие – чью-то широкую грудь. Он уткнулся в нее спиной, и пробормотал «сорри», попробовал вильнуть, но препятствие никуда не девалось. Джаред, удивленный, оглянулся, и оказался нос к носу с довольно высоким, крепким парнем с красивым лицом, и ясными, светлыми глазами. Что-то смутно знакомое было в нем, но Джаред не помнил приятелей Кей с такой... эхм, шикарной фигурой. Джаред отступил, и заинтересованно осмотрел незнакомца с головы до ног. Тот сдержанно поклонился, но дорогу уступать не спешил. И чем больше Джаред на него смотрел, тем меньше ему хотелось уйти. Чееерт, вот черт! Какой шикарный мужик! Великолепный экземпляр хомо сапиенс. Наверняка натурал, жаль, если натурал, но вроде рядом нет никакой девицы, и что-то знакомое, в глазах, в том, как смотрит, и смотрит ведь не как на незнакомца. Джаред решил рискнуть и спросил: – Мы знакомы? Незнакомец ловко ухватил фужер с шампанским у мимо пробегающего официанта с подносом, приподнял его в приветственном жесте, и произнес негромко приятным, сексуальным голосом невероятное: – Я тебя трахну. И пока Джаред медленно охреневал, спокойно себе отпил из фужера, прищурив насмешливо свои невозможно красивые, искрящиеся весельем глаза. Джаред поверить не мог, и смотрел, смотрел во все глаза, приоткрыв рот в каком-то радостном, тревожном смятении, и – правда? Черт, это правда – он?! Совершенно не обманул ожиданий, получился даже лучше, чем Джаред иногда представлял. Высокий, чуть ниже его, но для всех других они тут возвышались как две башни. Крепкий, с правильными, идеально красивыми чертами лица, даже сломанный нос его не портил, добавляя мужественности. Выгоревшие волосы отливали золотом, и весь он был – рыжий, мягко светящийся под солнцем, как золотой приз, как драгоценный подарок. В костюме с иголочки, стройный, с широченными плечами, невозможно самоуверенный и охренительно сексуальный. Еще его можно было узнать по глазам: большим, ярким, с длинными выгоревшими на концах ресницами, по нарочито застенчивой манере, с какой он их опускал, якобы стесняясь, черт, парень, да никто не поверит, что имея такую внешность можно быть стеснительным! Полные когда-то губы стали жестче, утеряли детскую пухлость и приобрели совершенство зрелости – их хотелось целовать, их хотелось сминать, покусывать, облизывать, сладострастно сосать. Дженсен усмехался весело, будто читая его мысли, и смотрел ровно так, как когда-то давно, будучи совсем мальчишкой – требовательно, жадно, уверенно. Джаред понял, наконец, что его не отпускало столько лет – именно это. Непоколебимая уверенность, что он, Дженсен, имеет на него, на Джареда, какое-то право. Его властный, нетерпеливый, жаркий, раздевающий взгляд парализовал волю, будто и не было за спиной больше десятка лет врозь. – Ты куда-то собрался? Дженсен, как всегда, брал инициативу в свои руки, и если бы Джаред не смотрел так внимательно, словно хотел пролезть внутрь Дженсена, то не заметил бы его крошечной, подавляемой, едва заметной нервозности. Но заметил, и сразу стало проще, теплей – не так уверен Дженсен, как показывает, и боится, и надо его успокоить, плеснулась наружу нежность, так долго утаиваемая и потерянная в глубине души. Джаред широко улыбнулся: – Ага. И, не думая, вообще не думая, на одних инстинктах, шагнул вперед, взял его осторожно за запястье свободной руки и предложил: – Поехали отсюда? Обещания надо выполнять. Джаред почувствовал, как Дженсен высвобождает руку, и кладет ему на талию в абсолютно собственническом жесте. И подумал, что, пфф, нельзя же быть таким внезапно счастливым! От одного только жеста, ну. Глаза в глаза – смотрели друг на друга близко, дыхание переплеталось и кружило голову. Дрогнуло что-то в глубине зеленых глаз, и Дженсен ответил, совсем негромко, но от его голоса встали на загривке дыбом волоски: – Непременно. Вот просто – обязательно. конец