drake - hold on we're going home.
Очередное задание, которое снова меня безумно утомит, и желание уснуть прямо в машине слишком велико, но я знаю, что спать нельзя. Я почти никогда не сплю на заданиях, но сейчас, когда Кэла нет и выслеживать нового должника мне приходится только с Люком, это становится какими-то скучными посиделками в машине, ведь шутки Хеммингса не смешные, и было бы лучше помолчать и побыть в тишине. Я правда хочу оказаться сейчас где-нибудь дома, где нет Люка, где я один в комнате с телевизором на котором включено какое-нибудь порно. Я правда хочу расслабиться, потому что эта неделя выдалась слишком трудной, и ежедневное выкапывание денег из новых должников утомляет, хотя сначала это может показаться чем-то легким для некоторых. Каждый день почти одно и то же, и каждый день мне нужно отмывать биту от новой порции крови на ней, смешанной с какой-то грязью, оставленной после посещения новой квартиры тем, кто должен деньги Эви, но не хочет их ему отдавать. Люк сидит на водительском сидении, куря, наверное, сигарету седьмую за последние пятнадцать-двадцать минут, а меня начинает воротить от запаха курева, что исходит от него. Я курю, но слишком редко и никогда не в таких количествах, как Люк. Это странно, но он говорит, что за счет сигарет у него пропадает это беспокойство перед каждым заданием, которого у меня никогда не бывает. Я всегда уверен в своих силах, даже сейчас, когда я ужасно вымотан и даже ноги начинают болеть, а глаза сами закрываются. Я открываю дверь со своей стороны, и прохладный ветер забирается в салон машины. Мы стоим на трассе, напротив какого-то старого хостела, где сейчас зависает Якорь — тот человек, который взял слишком большую сумму у нашего начальника и даже не заикается о возвращении долга, уезжая за город и думая, что тут его никто не найдет. Я уверен на сто процентов, что он сейчас кувыркается с какой-нибудь новой шлюхой, не подозревая, что через некоторое время он будет лежать без сознания в той же кровати, где трахал ту шлюху, но тогда из его «тайника» продадут все наличные, из шкафов и ящиков некоторая одежда, часы и тому подобное. Мы не может грабить хостел, но зато можем взять кое-что из личной собственности должника, и это плюс. Я всегда могу взять какие-нибудь часы или телефон в свое пользование, и Эви промолчит, потому что он нам разрешил, но лишь под предлогом, что мы берем немного, и, конечно, же бóльшую часть мы должны отдать именно ему. Люк курит, смотря куда-то вдаль, а я гадаю, когда же у него кончится эта гребанная пачка сигарет, от которых меня сейчас в самом деле воротит. Я хочу немного подрочить, а еще больше — поспать, забывая хоть немного об этой жизни и не вспоминая, что в квартире меня теперь никто не ждет, что в моем холодильнике уже около недели нет нормальной еды, грязная одежда создала кучку, ведь ее никто не стирает, а чертова стиральная машинка не работает уже какой по счету месяц, когда мне просто напросто плевать на это, на самом деле. Откидываюсь на сидение, закрывая глаза и слыша размеренное дыхание Люка, потому что на этой трассе действительно нет сейчас ни единой машины, и тут слишком тихо. Он, похоже, наконец прекратил курить хоть на несколько минут, потому что больше я не чувствую сигаретный дым, а лишь слышу, как Хеммингс чем-то шуршит, и может быть это жвачка, я не уверен, на самом деле. Мне просто плевать сейчас на всех и на все. — Давай поговорим, — слышу предложение Люка и немного улыбаюсь, мысленно радуясь тому, что он наконец что-то сказал. С той самой встречи у его дома мы не промолвили ни слова, кроме «привет», и то, на мое приветствие он лишь кивнул, запихивая спортивную сумку с битами и масками на заднее сидение. Он правда не был из тех парней, которые бы всю дорогу хотели говорить о чем-то. Он говорил, что ему приятнее и комфортнее иногда помолчать. — О чем? — О чем обычно парни разговаривают? — я немного смеюсь с его слов, ибо это выглядит немного странно и... глупо? Я не знаю, это смешно, потому что Хеммингс никогда не говорил на такие темы для разговора. Он может перекинуться с собеседником парой предложений, вставляя их, например, в наш с Кэлом разговор, но он не начнет обсуждать что-то сам. Это правда странно. — О девушках, не знаю, сексе? О всякой жизненной хуйне? Блять, Майкл, я серьезно не знаю, — я начинаю смеяться, а Люк лишь невинно улыбается, кусая кольцо в губе. Это выглядит крайне сексуально для девушек, но, блять, было бы глупо отрицать, что это не выглядит сексуально и для мужского пола. — Ладно, хорошо, давай о девушках, — я прекращаю смеяться, поправляя кепку на голове, и вопросительно смотрю на Люка, ожидая, что он начнет разговор. Сейчас мы ведем себя как совсем незнакомцы, которые не знают о чем поговорить, но между нами много лет дружбы, и это ебаное напряжение в воздухе слишком нагнетает. — Где Фрэнкли? Обычно ты часто к ней ездил. — Ты серьезно? — я поднимаю бровь, смотря на Люка, который сейчас лишь пожимает плечами, и мне становится тошно, когда я слышу ее имя. Чертова сучка, которая вроде бы не влюбила меня в себя слишком сильно, но оставила какой-то обидный след после себя. Я не могу сказать, что мы встречались слишком долго, чтобы я потом страдал по ночам, нет, но это неприятное чувство, что тебя вроде бы предали, все равно есть. Еще и ее тупое заявление, что я не умею трахаться, просто, типа «какого хуя?». — Эта стерва кинула меня, сказав, что я ноль в сексе, хотя сама мне, блять, и не давала, — Хеммингс посмеивается, и я сейчас начинаю завидовать ему с Сильвией. Их отношения слишком идеальны, чтобы можно было в них поверить. Они два разных по характеру человека, но, все равно, когда они вместе, то это два лучика солнца, которые все время обнимаются, целуются и на их лицах все время сияют улыбки, и я бы никогда не подумал, что Сильвия могла бы так действовать на Люка. — Сколько у тебя не было секса уже? — Около месяца, может меньше, я не знаю. — Почему ты не хочешь найти себе какую-нибудь шлюху? — слегла улыбаюсь на слова Люка про шлюху. Знаете, когда вы трахаетесь со шлюхой, то почти ничего не чувствуете, кроме как собственного удовлетворения. То есть у вас нет какого огромного желания заняться с ней сексом, ведь вы даже не влюблены в нее. Вы просто удовлетворяете себя и ее, платя ей же за это деньги. У вас не будет какого-то прекрасного чувства после. Вас достигает оргазм и все. Она сделает свое дело и уйдет (или вы уйдете). Не будет такого чувства, как например, когда вы занимаетесь этим с любимым человеком, с тем, с кем хотите и желаете; у вас не будет этого жгучего чувства снизу живота. — А зачем? — говорю, а через несколько секунд, закрываю глаза, когда чувствую слишком горячее дыхание у своей шеи, отчего по телу проходит табун мурашек. Пытаюсь отстраниться, но Люк не дает, переплетая наши пальцы. Пытаюсь втянуть как можно больше воздуха в легкие, когда ощущаю почти невесомый, но мокрый поцелуй на плече, где должен быть рукав моей кофты, но сейчас он спущен, открывая доступ к левому плечу, где давно орудуют губы Хеммингса. И мне бы сейчас стоило сказать, что все это дерьмо чертовски не правильно, но мои тихие стоны и рука Люка, что «нечаянно» задевает мою промежность, производя рык из моих уст, просто не дают мне сказать и слова против его действий. Он проводит языком по ключицам, нежно покусывая и немного пододвигаясь ко мне, чтобы было удобнее, и мне сейчас правда становится слишком жарко, хотя дверь машины с моей стороны все еще открыта, и у меня просто нет сил закрыть ее. — И правда, — он останавливается, пытаясь отдышаться, смотря мне в глаза, облокачиваясь немного вперед. Его губы сейчас немного мокрые и я совру, сказав, что не хотел бы коснуться их, — зачем тебе какая-нибудь шлюха? — я улыбаюсь, на его слова, и его лицо сейчас слишком близко к моему, чтобы он мог отстраниться, меняя свое решение. У него нет другого варианта (хуйня, он был), поэтому я подаюсь вперед, касаясь своими губами его, и, святое дерьмо, вы можете заранее заказывать мне гроб, потому что я прямо сейчас целую гребанного Люка Хеммингса, и я вроде бы до этого момента был натуралом? Я подаюсь сильнее, а парень оттягивает мою нижнюю губу, одной рукой спуская второй рукав моей кофты, нежно поглаживая плечо, и я с каждой секундой хочу стянуть эту кофту с себя сильнее. Мокрый язык Люка проникает в мой рот, и я стону, когда язык проходит по небу, исследуя мой рот. Шиплю от того, что парень вновь кусает мою губу слишком сильно, а мне плохо даже от такого на первый взгляд невинного поцелуя. Я чувствую все слишком яро, потому что не помню когда в последний раз целовался. Из всех этих соблазнов я мог позволить себе лишь удовлетворить себя самому, но это никогда не сравнится с тем, что Хеммингс собирается сделать со мной. Люк выглядит сейчас слишком горячо, вот так, пытаясь аккуратно перелезть на меня, не разрывая этот мокрый поцелуй, что, к сожалению, случается, и за эти доли секунды я успеваю сделать один вдох, а потом губы блондина вновь сталкиваются с моими, и сейчас я уже ничего не могу с собой поделать. Он как бы задевает рукой мою промежность, после чего я стону в его губы, и от того, что возбуждение нарастает, низ живота сладостно потягивает. Рука парня сначала закрывает дверь машины, а потом снимает с меня кепку, отбрасывая ее на заднее сидение, и тут правда слишком тесно, судя по росту парня, который все еще пытаясь не прервать поцелуй, аккуратно перелезает ко мне, вновь задевает и немного надавливает коленкой на мой пах, от чего я скулю, сжимая его ягодицы. Люк держит руками мое лицо, кое как устраиваясь на моих коленках, и я понимаю, что ему сейчас крайне неудобно. Его тело плотно прижалось ко мне, и я дрожу от возбуждения и странного желания оставить на шее метку лилового цвета, из которой должны сочиться маленькие капельки крови, чтобы мой язык мог аккуратно пробовать на вкус его кровь. Это странно, но так я могу понять, насколько сильно он готов отдаться мне, чтобы я мог почувствовать его вкус на своих губах. И думаю, это будет невероятным ощущением. Пальцы Люка уверенно скользили по моей шее, плавно и медленно опускаясь вниз, при этом пытаясь стянуть чертову кофту, которая тоже надоела мне. — Твое тело стало горячим, — заметил Люк и оставил короткий и сдержанный поцелуй на груди, в том месте, где недавно проводил холодным, чуть вспотевшим пальцем. — Ты злишься, но крайне возбужден? — Я был удивлен, насколько тонко он почувствовал мое состояние сейчас. И я заметил, что Люк чувствителен и даже очень сильно. — Только из-за твоей медленности, Хеммингс, — горячо прошептал я и со всей силы впился в манящие губы парня, которые были опухшими от моих недавних укусов. Наши губы двигались в такт, и воздух таинственным образом оставался в наших легких. Приятные, горячие поцелуи объединяли нас в одно целое, в невидимую цепочку, которая крепко скрепляла нас. Наши руки свободно скользили по всем изгибам, и как только кто-то из нас касался наших слабых мест, то в машине становилось предательски жарко, в глазах образовывался туман и сладкие стоны срывались с уст с новой силой. — Позволь мне быть сверху, — разорвав поцелуй, прошептал я и Люк положительно кивнул. Мне хватило несколько секунд перевалить парня на сиденье и принять не очень удобную позу сверху. Даже если я и был чуть ниже него, это все равно касалось того факта, что заниматься с большим ростом чем-то непристойным в машине приносит много неудобств, хотя и плюсы имеют место быть. Например, мы можем чувствовать наши разгоряченные тела, напряженные мышцы, горячее дыхание, смешанное с мятной резинкой и сигаретами, которые начали нравиться мне. Наши одеколоны смешались в этот опьяняющий разум запах, и мы уже не могли так долго действовать. Мы были созданы, чтобы быть идеальными во всем; во всех прелестях наших обмякших тел, в непокорности под чьим-то гневом; и самое главное — для того, чтобы научится любить то, что покажется ненормальным. Теперь тело Люка и сам парень были в моей власти. Мои губы припали к его шее, плавно двигая губами так, словно насыщенные бархатистые бутоны касались его бледной кожи и доставляли ему удовольствие, вперемешку с легкой дрожью внизу живота. Его рот изящно приоткрылся, и влажные губы заблестели от падающего света ночного фонаря, словно на них были блестки, привлекающие меня с новой силой. Он напоминал мне фарфоровую куклу, которая может застывать в идеальной позе с выразительным выражением лица и стараться угодить мне этим, и у него это несомненно получается. Секс с парнем это что-то необычное. Перед тобою открываются все изгибы тела и рельефность мышц, голубоватые вены, которые жадно бросались в глаза; выпирающий кадык и широкие плечи, за которые можно крепко хвататься, когда достигаешь неописуемого оргазма. Это очень странно, ведь я никогда не делал этого с парнями, но сейчас мне выпал этот шанс, который нельзя упускать. Прокладывая дорожку маленьких и невесомых поцелуев, я спускался все ниже и ниже и находил слабые точки у Люка, которые сводят его с ума лишь одним приятным прикосновением. Сдавленные вздохи вырывались из его груди, и я почувствовал, как его длинные пальцы хватают мои волосы и медленно оттягивают их назад, при этом слегка гладя мою голову. Мои губы доходили до низа живота, и я наткнулся на преграду — черные джинсы, которые были здесь явно лишними. — Ох, черт, сними их, — простонал в раскаляющуюся тишину Люк и жалобно захныкал, когда я жадно прикусил зубами нежную кожу. Удостоверившись, что на его прекрасной гладкой коже остался красный след от укуса, я судорожно стянул с него джинсы, что удалось мне с трудом. — Святое дерьмо, — глухо пробормотал я, когда член Люка набух и встал до такой степени, что я не мог представить точные размеры блондина. Боксеры были тесны члену, и я, не сдержавшись, слегка сжал агрегат в руках и получил в ответ томный стон, пропитанный хрипотой и дрожью. Рука Хеммингса накрыла мою руку и сжала ее до такой степени, что на коже остались следы пальцев. — Я хочу почувствовать, — сдавленно шепчу я и провожу пальцем по выпирающему члену. — Что? Поцелуй? — Тебя на вкус,— прошептал я и стянул боксеры вниз. Люк выпускает много воздуха из легких, когда я наконец снимаю с него боксеры и аккуратно провожу ладонью по плоти вверх, а потом вниз. Я вижу как Люк кусает губу до крови и почти задыхается, пока я задеваю головку члена пальцем, немного надавливая, чтобы услышать такой чересчур сексуальный и желанный стон Хеммингса, который, по-моему, готов кончить прямо сейчас, не дав мне доставить ему большее удовольствие. Вожу ладонью вверх и вниз, перед этим слишком медленно, от чего слышу над ухом тяжелое дыхание Люка, и он, кажется, готов заплакать, ведь я сейчас издеваюсь над ним, но мне нравится смотреть на него, такого уязвимого и возбужденного, с прилипшей челкой ко лбу, взглядом умоляющего меня сделать хоть что-нибудь с его стояком или он просто взорвется прямо сейчас. Я кусаю его мочку, а он сладко шипит, пока я последний раз провожу пальцем по головке, спускаясь вниз и заглатывая сначала только начало члена, но уже слыша, как резко парень выдохнул, оттягивая волосы на моей голове. Провожу языком, а потом снова заглатываю полностью, чувствуя как плоть упирается мне в стенки горла, вызывая рвотный рефлекс. — Бля-ять, М-майкл, — Люк тонет в нахлынувших эмоций, и я вижу это, потому что он сильно выгибается в спине, не сдерживая своих грязных стонов, и я мог поклясться, что возбуждаюсь только от его звуков и движений, пока я увеличиваю темп насколько могу и заглатываю плоть до основания, доставляя нереальное удовольствие Люку. Он сжимает мои волосы, крича грязные словечки вперемешку с моим именем, а я слышу, как он в головокружении много раз шепчет «Майкл, Майкл, Майкл», и понимаю, что осталось еще совсем немного. Люк выкрикивает громкое «Блять!», и я чувствую сперму в своем рту, сразу же заглатывая ее полностью, пока несколько капель падают на черное сидение в салоне, и я действительно надеюсь, что никто не заметит этого до того момента, пока я смогу немного убраться в салоне. Прижимаюсь к губам Люка и чувствую его ладони на моей ширинке, от чего рычу, а он невинно улыбается, сильнее надавливая на мой стояк и проводя рукой по выпирающему члену. Закрываю глаза, когда его член проходит, задевая мою промежность, а Люк лишь кусает участок на моей шее, дуя на него и заводя меня еще сильнее. Я правда не знаю, как можно возбудиться еще сильнее, чем сейчас, когда перед тобой лежит совершенно голый парень, собирающийся трахнуть тебя до потери пульса и который именно сейчас издевается над тобой, медленно снимая с тебя скинни, и они снимаются еще сложнее, ведь я вспотел и джинсы прилипли к ногам. — Ты хочешь, чтобы я подготовил тебя? — жарко шепчет мне на ухо Люк, после чего оттягивает мочку, и я чувствую соприкосновение с горячим металлом — пирсингом парня, который нагрелся от его же возбуждения, и мне кажется, что в салоне действительно нужно включить кондиционер, но у меня нет сил и желания протянуть руку, нажимая на кнопку. У меня сносит крышу настолько, что я не могу ответить на его вопрос, а лишь еле-еле отрицательно качаю головой, чувствуя его руки под резинкой боксеров. Как только губы Люка соприкасаются с головкой моего члена, я часто дышу и инстинктивно хватаю его за порозовевшее лицо и медленно шепчу в губы: — Я готов кончить на твое лицо прямо сейчас, так что оставим это на десерт. Я могу сейчас овладеть тобою, малыш Люк. Четко, похотливо и развратно. Чувствую себя неудовлетворенным животным и это животное проснулось только от чертовых прикосновений Люка, который извивается подо мною, как жертва, которая разыгрывает во мне адский аппетит и неконтролируемое желание всадить ему до самой больной точки и так глубоко, как это возможно. Я слышу, как Люк недовольно хмыкает, и я, не сдерживаясь, переворачиваю его на спину, приближаюсь к его уху и обдаю его горячим дыханием. Внутри меня творится непонятно что, и это только повышает адреналин в крови, и мне кажется, что мое дыхание давно пропало и я совсем не дышу. Люк стонет, извивается и трется своим задом о мой пах, и я рычу от удовольствия. Только сейчас я заметил, насколько прекрасна задница блондина. Взмахиваю рукой и ударяю по одной ягодице, на ней остается отпечаток моей руки красного цвета, и в ответ на действие я получаю сдавленный и хриплый стон. Люку нравится, даже очень. С такой работой любая боль кажется удовольствием, забавным моментом или неопределенным желанием повторить это снова, только прикладывая больше силы. И это про нас. Не медля, я резко вхожу в парня без предупреждения и получаю болезненный, но сдержанный писк. Ему приходится стискивать зубы от боли и от неудобной позы, а мне, вероятно, от давления и тесноты внутри Люка. Он такой узкий, и это лишь заставляет меня прижаться к нему сильнее и уткнуться носом ближе к выпирающей ключице. Успокаивающее целую его в плечи, шею, затылок и ключицу, я шепчу на ухо нежные слова, которые помогут расслабится Хеммингсу. Я даю ему привыкнуть в положении и начинаю медленно, не торопясь двигаться в нем. Мой член пульсировал и сердце отбивало бешеный ритм, и мне казалось, что на лбу вспухли вены и они вот-вот лопнут. Я старался не делать лишних движений, лишь бы не навредить ему. Его руки вцепились в его футболку, и он учащенно дышал. — Мне стоит прекратить?... — Все в порядке, продолжай дальше, — проговорил он, когда я остановился чтобы получить ответ от голубоглазого. Я делаю те же движения, вперед-назад, и это причиняет нам разные ощущения. Это было непривычно, заниматься сексом с парнем, особенно в машине перед хостелом, где каждый может увидеть нас. И когда наши разгоряченные тела прижимаются друг к другу, то я чувствую, что никто мне не нужен, кроме похотливого, но одновременно невинного Люка Хеммингса. В машине предельно жарко. Стекла достаточно сильно вспотели из-за наших вздохов и выдохов, и внутри автомобиля находилась адская пустыня. В горле пересохло, и наши тела вспотели. Вместо играющего радио по всему салону разносились грязные стоны и иногда нецензурные слова от возбуждения. Мы слились в одно целое, и сейчас, словив особый ритм, мы двигались сильнее, попутно скидывая лежащие рядом вещи в разные места, которые аккуратно лежали рядом, после чего мы будем искать их очень долго. Шаловливые руки Люка давно сомкнулись на его члене и сейчас бурно надрачивали до пика. Мышцы изрядно болели от напряжения, но это была приятная боль, которая была получена лишь таким путем. Из наших уст вырывались наши имена, и звуки были пропитаны наслаждением и особой преданностью. Мои руки дрожали, и я чувствовал, что скоро кончу. Я ощущал вибрацию исходящую от парня и по всей видимости он тоже был на грани. — Ох, черт, я-я п-почти, — пробормотал он и я ускорился. Стоны стали сильнее, громче, чаще, а мы задыхались от ощущений. Все эти мелочи сносили нам крышу, и разум был достаточно затуманен, не давая нам думать нормально. В последний момент я почувствовал, как мы одновременно излились. Я в него, а он на сиденье, что говорило о том, что здесь потребуется тщательная уборка...***
sleeping with sirens - scene one - james dean & audrey hepburn
Мы сидим на своих местах и нам однозначно влетит от начальства, но сил нет, а сигареты, которых кажется сейчас хочется больше всего, у меня в руках и я выдыхаю очередную порцию никотинового дыма, что слишком привлекает меня в этот момент, и я расслабляюсь, удобно устраиваясь на сидении. На нас сейчас надеты только штаны, а на Люке еще и расстегнутая рубашка, которая дает мне картину его подкачанного и красивого тела, что несколько минут назад было под моей властью. Волосы Люка все еще в жутком беспорядке, и мои наверное тоже, но ни одного из нас сейчас это не волнует, даже Люка, который все еще выглядит слишком горячим. — Я понял почему ты так часто куришь сигареты, — говорю это, выдыхая дым в сторону парня, на губах которого образовалась ухмылка. Я ненавидел навязчивый запах сигарет, но сейчас я понимал, насколько приятен этот запах, когда можешь его испытать после жаркого секса с обладателем этой плохой привычки. — Почему же? — слова слетают с его губ, его голос сейчас такой низкий и до жути хриплый из-за сигарет и из-за того неприличного дела между нами. Мне нравится его голос, но сейчас он еще лучше. — Этим ты любил раздражать меня и сейчас я отомстил тебе, только более приятным способом.