Сны на корабле

      "Она выгибается и томно дышит, когда он, почти не касаясь кожи, грубоватыми пальцами гладит её животик. Она блаженно мурлычет, когда он оставляет влажную дорожку поцелуев от линии диафрагмы до аккуратного пупка, помечая каждый кубик её пресса. Она тихо болезненно взвывает, когда он отмечает её левый бок укусом, и содрогается, кусая нижнюю губу, когда он зализывает этот укус, будто извиняясь. Он мучает её, наслаждается ею, основываясь только на своем желании, которое ключом бьет и приятно вяжет внизу живота, заставляя разум отказаться от выполнения присущих ему функций. Сейчас им руководит только похоть и животный инстинкт. Животный ли? Нет... Будь это так, стал бы он ублажать её? Это инстинкт любящего мужчины, инстинкт поглотить партнершу до последней капли.       Она, даже не раздетая, лежит под ним, задыхаясь то ли от духоты, то ли от собственного желания, жадно глотает воздух и, словно в бреду, шепчет его имя, длинными и тоненькими женскими пальчиками перебирая его зеленые волосы. Ему это нравится. Все нравится: и её пальцы в волосах, изредка спускающиеся к шее и щекочущие её, и испарина на её коже, неустанно появляющаяся от накаленной атмосферы, и движения её тела, покорно выгибающегося навстречу его действиям.       Оставляя её тело в покое, заставляя его лишь трепещуще содрогаться в ожидании, он замечает, насколько же девушка, лежащая под ним, чувствительна. Этот факт заводит еще больше, подбавляет масла в огонь, принуждая краски сознания вырисовывать разные непотребства, картинки, запрещенные маленьким детям. Впрочем, таковых в его сознании все равно не будет, так что бояться нечего, можно дать волю воображению. Замечая на щеках девушки яркий румянец и хищно облизываясь, он наклоняется и жадно впивается в пересохшие губы, смачивая их своей слюной. С нежностью вдавливая ее в подушку и продолжая хозяйничать в ее рту, парень продолжает утягивать ее на дно их единого желания, которое вскоре принесет райское наслаждение обеим сторонам сего действия. В какое-то мгновение слабая сторона танца языков сама начинает каким-то образом отстраняться, видимо, вдавливаясь в подушку еще сильней. Ей это удается, точнее то, чего девушка добивалась, было исполнено: парень отстраняется, вдыхая в легкие, опустевшие от такого продолжительного танца, воздух.       Сейчас они дышат в унисон, их сердца бьются одновременно, колыхая грудь каждого. Девушка поняла, что не может упустить такой идеальный момент, и, на мгновение пропустив по телу дрожь, краешками губ улыбнулась.       "Я люблю Зоро," – проговаривает Монки одними губами и ловит на щеках Маримо румянец, не менее яркий, чем у нее.       У Ророноа снова словно сносит крышу от того, что даже не было сказано. На самом деле, Зоро ни разу не слышал этих слов, лишь читал их по губам: что тогда перед отплытием с Суры, когда их "чуть ли не застукали" Луффи и Норико, что сейчас, когда эти слова были бы довольно-таки кстати.       За своими мыслями и воспоминаниями о былом, Зоро упускает момент, когда недовольная такой долгой паузой девушка, применяя силу, меняется с ним местами и седлает его бедра, бессовестно ерзая на них и заставляя тяжелые вздохи вырваться из уст парня. Что-то недовольна бурча по поводу температуры в комнате, Хоши, чьи щеки заметно обретают цвет, более яркий, чем жилетка Луффи, скрещивает руки, проводит ими по своим бокам, одновременно щекоча их и задевая задернутую до груди майку, снимает лишнюю одежду. Ророноа нервно сглатывает, когда видит, что ее грудь скрывают только лишь бежевые чашечки бюста, цветом совершенно не отличающиеся от загорелой кожи хозяйки. Когда майка летит куда-то в сторону, в пустоту комнаты, Зоро, провожая ее взглядом, хищно облизывается и тут же оказывается втянут нежными губами в желанный поцелуй. Маримо не удерживается и продолжает ласки женского тела: он гладит её спину, изредка забирается в короткие черные волосы, перебирая их... Стоп. Когда это у Хоши были короткие волосы? Ророноа на мгновение открывает глаза, боясь, что здесь, действительно, что-то не так, однако это лицо он ни с кем не перепутает. Решив для себя, что длина волос не самое важное, что может волновать его сейчас, он вновь погружается в пучину наслаждения. Проводит рукой по линии позвоночника, задевая застежку бюста, ненароком расстегивая её и заставляя часть белья безжизненно падать на грудь парня. Сейчас он, почему-то, был благодарен отсутствию лямок на предмете одежды.       Поцелуй, этот дикий танец неуязвимых, от которого чертики внизу живота уже непринужденно воют, прекращается после того, как оба начинают задыхаться. Опьяненная смущением девушка выпрямляется, спеша прикрыться, но ничего подобного сделать ей не удается: Зоро, протягивая руку к горлу девушки, осторожно, еле касаясь, дотрагивается до пульсирующей вены с правой стороны, проводит по ней, спускаясь к аккуратной небольшой груди. Похоже, Монки изрядно смущается своего маленького размера, зато вот Ророноа все устраивает. Он будто бы нечаянно задевает набухшие розовые соски и, напрягаясь, принимает сидячее положение, заставляя девушку чуть съехать вниз, на ноги. Парень отстранился и снял белую футболку, откинув её в сторону. А теперь улыбнулся, сомкнув руки замком на пояснице девушки и прижимая свое счастье к себе. Девушка, дрожа всем телом, уткнулась носом в шею Зоро и, блаженно улыбнувшись, прикрыла глаза.       Маримо хотел было что-то сказать, но понял, что он не может произнести ни слова. Это были не какие-то чувства или ощущения, он просто не мог ничего сказать с физической точки зрения. Звуки не появлялись. Казалось бы, это важно, но через какие-то мгновения и эта "проблема" попросту вылетела из его головы.       Зоро закончил наслаждаться теплом любимой, когда понял, что терпеть больше просто не может. Прелюдия, которая толком еще и не успела даже начаться, уже истощила его: возбужденная плоть уже больно упиралась в жесткую ткань белья и штанов. Ророноа поспешил вернуть все к тому, что было изначально, и поджать под себя женское тело. Сделав это, он оставил на ее губах мимолетный поцелуй и в тот же момент получил протестующее мычание, после чего, не обратив на это должного внимания, мелкими поцелуями стал спускаться вниз, продолжая этим прелюдию, что так сильно мучила его. Парень на мгновение удивился: почему это подобные звуки выходят, словно по маслу, а говорить, совсем не удается? Одной рукой расстегивая ширинку на шортах, Зоро не останавливал свое путешествие по телу Монки, заставляя его содрогаться. Когда он доходит до розоватых сосков, он принимается со страстью и малой силой сначала их искусывать, а потом, как и положено, зализывать нанесенные "ранения".       К тому времени, как шорты были расстегнуты и бессовестно спущены вниз, Зоро своими поцелуями вырисовал какой-то незамысловатый узор внизу живота девушки. Она затуманенным взором, через пелену желания и страсти, поднявшись на локтях, наблюдала за действиями Маримо, изредка не сдерживаясь и роняя блаженные вздохи, плавно переходящие в стоны. Ее щеки и без того не переставали пылать, а когда шорты вместе с нижней частью белья совсем перестали ощущаться на теле и послышался глухое соприкосновение ткани с деревянной поверхностью пола, Хоши и вовсе постаралась закрыться руками. Зоро, косо глянув на нее, усмехнулся и губами коснулся набухшего клитора, потом ниже… Как ни странно, но Ророноа прекрасно слышал как Хоши говорит что-то типа "постой". Наверное, из-за этого замешательства, парень лишь пару раз проник языком внутрь влажной девушки, уловив ее стоны, которые мешали удовольствие и почти не ощущаемую неприязнь, а после этого облизнул губы и удобней устроился между ног девушки. Парень приспустил одежду и белье, выпустив возбуждение на волю. Монки сглотнула, отмечая большой, по ее неопытному и невинному мнению, размер, однако она ничего не говорит и даже не возникает. Она просто хочет продолжения, да поскорей: ее тело уже изнывает от нетерпения, заставляя сердце чуть ли не выпрыгивать из груди.       На мгновение снизу живота девушки по направлению вверх льется острое болезненное ощущение, вызывающее ее сдавленный стон. Зоро, сделав один аккуратный толчок, что и вызвало столько эмоций, сразу прекращает движение, давая напарнице привыкнуть, мысленно извиняясь перед ней и слыша свои же мысли так, словно это звучные слова. Хоши сощурила прослезившиеся глаза и запрокинула голову назад, прикусив при этом губу и сжав в кулаках простынь. Ророноа виновато улыбнулся и, все еще не двигаясь, перебрался так, что теперь снова поджимал девушку под себя. Оставив поцелуй на ее губах, исцеловав все лицо и покрыв мелкими метками всю шею, он решил продолжить движение. Время прихода этого решения полностью соответствовало тому, как Хоши сама подалась вперед, слегка шире расставив ноги и избавив этим самым парня от неудобств. Шумно выдохнув, вновь впившись в губы девушки и почувствовав на своей спине ее почему-то холодные руки, он продолжил движение. Толчки сначала были медленными и осторожными, собственно, они даже такие доставляли массу неудобств и боли, причем не только Монки. Впрочем, оба хоть как-то пытались заглушить эти неприятные ощущения поцелуями, приятными укусами губ. Хоши не мельчила с тем, чтобы добавить мечнику мелких шрамов на спине, вкладывая всю страсть в действия своих непослушных рук.       С прекращением поцелуя, комнату заполонили блаженные стоны, шумные и соблазнительные вздохи и просто пошлые звуки. Однако никто из них так и не сказал ни слова. Зоро не мог этого сделать, а Хоши… просто не хотела. А зачем? Разве здесь нужны разговоры? Разве действий мало? Ророноа понимал это не хуже Монки, поэтому и вкладывал в то, что он делает, столько чувств, сколько он на самом деле имеет. Таким-то образом все и смешалось: любовь, страх причинить боль, сама боль, страсть. Другими словами – наслаждение. Именно, ведь по-другому назвать эту смесь язык не поворачивался.       Тем временем толчки становились все быстрее и рванее, стали сопровождаться усталыми хриплыми выдохами, даже полу стонами парня, который все лучше чувствовал приближение конца, которого, если честно, не особо-то и хотел. Но выбора не было: в подобной ситуации организму не прикажешь, да и не только в подобной ситуации. Человеческий организм вообще штука такая непослушная и непредсказуемая. На последнем издыхании Маримо не сдержал стона, который переплелся с повышенным стоном девушки в какой-то напев. После этого был окончательный финал. На пике оргазма Зоро…"       - Проснись, тупое Маримо! – Санджи ногой попытался ударить спящего фехтовальщика в лицо, однако Зоро он на то и Зоро, что даже спящий, но увернулся. Правда, в этот же момент его спокойствию пришел конец, и глаза пришлось неохотно открыть.       Подумать только: один удар кока, и тот пришелся не по назначению, и Зоро забыл напрочь все то, что ему снилось. Ророноа, пропуская мимо ушей какие-то причитания блондина, старательно восстанавливал в памяти свой сон, который почему-то казался ему настолько сладким… Зоро чувствовал, что проснулся зря, или, скорее, не совсем вовремя.       - Черт тебя дери, ты меня слушаешь?! – Взбесился кок, направляя еще одну нешуточную атаку в голову парня.       - Твое место на кухне, чертов эро-кок! Нашел время побуянить! – Ророноа подскочил на месте и отразил атаку.       Во время мелкого и совершенно обычного поединка с Санджи, Зоро постепенно вспоминал все, что только можно было вспомнить. Периодически краснея и понимая, что именно он сделал в своем сне, парень нервно сглатывал, сотни и тысячи раз перед кем-то извиняясь. По окончанию перепалки, когда Санджи отвлекла мимо проходящая Нами, Ророноа вздохнул и тряхнул головой, мимолетно посмотрев вниз: парень был благодарен богу, в которого не верил, за то, что эрекции словно и не было. Впрочем, ее и не было… наверное.       - Ты странный, - послышался голос Луффи откуда-то сверху.       Зоро обернулся и заметил капитана стоящего на палубе полубака, оперевшись на деревянные перила. Парень задумался.       - Слушай, а у Хоши были когда-нибудь короткие волосы?       - Аре? – не понял Мугивара – Ну, только когда она была маленькая, а так-то я и не знаю…       Почему-то Ророноа густо покраснел, заставляя капитана искреннее недопонимать суть вопроса и вообще всю ситуацию. Причину такой реакции Зоро положено знать только ему самому. Никому больше. Ни-ко-му.