До и после взрыва

Взрывы прогремели ровно в десять утра. В это время Ноа Габрант спокойно отсыпался после ночного дежурства, Берган отбывал дневное, Зект зубрил какую-то из дисциплин к переаттестации, а несчастную Дрейс в её единственный выходной сестра таскала по магазинам модной одежды. Все они находились тогда в разных концах Аркадиса, и все в десять часов вздрогнули, развернулись в боевую стойку и начали озираться по сторонам, пытаясь разобраться, что, собственно, происходит. Правда, Габранту несколько помешала в этом полка кровати судьи Грэхема, которая находилась над его головой, и о которую он только чудом не треснулся лбом спросонья. Зато она же спасла его от посыпавшейся с потолка штукатурки: судейские казармы находились всего в квартале от эпицентра взрывов. Уже потом в ангарах начался пожар, паника среди персонала, обслуживающего корабли, потом врубили сирену пожарной охраны, которую днём раньше какой-то умник отключил, «чтоб не пищала зря». Всё это было после, а тогда – Габрант чётко запомнил – было только два последовательных взрыва, качающаяся полка кровати и звук осыпающейся крошки. – И всё? – Вэйн Солидор прошёлся по комнате, заложив руки за спину. – Не повезло мне: из всех судей в помощь с расследованием выделили именно тех, кто при взрывах не присутствовал. – Если мне позволено будет отметить, сэр, – сухо проговорила Дрейс, – вашим действиям ещё никто не присудил статуса официального расследования. – Не будет позволено, – Вэйн жёстко улыбнулся. – Статус своим действиям я устанавливаю сам. Вас же сняли с ваших участков для того, чтоб вы исполняли мои приказы. А не обсуждали их. Габрант нахмурился. Третий из принцев Солидор был младше каждого из них, ему только недавно исполнилось семнадцать. Его словам ощутимо недоставало авторитета. Потому что верхушка ещё не решила, какую роль он будет играть в управлении государством. С его старшими братьями было понятно, они уверенно шагали по древнему Аркадису, собирая сторонников и уничтожая противников, их обоих уже хорошо знали – чего они стоят и чего от них ждать. Самого младшего, Ларсу, пока не брали в расчёт: ну чем, кроме своих конструкторов, мозаик и плюшевых чокобо, может заниматься двухлетний малыш и кому он может быть интересен? А вот юного Вэйна постоянно шарахало – и не сказать иначе – из стороны в сторону. То он увлекался наукой и просиживал штаны в драклорских лекториях, то с головой нырял в бурную столичную жизнь: охота, театральные вечера, балы, попойки, игры и спортивные состязания. А то внезапно начал появляться на заседаниях Сената, молча сидеть в вип-ложе и что-то записывать, а потом пару раз даже представлял доклады – правда, пока только в поддержку чужих инициатив, но говорил он на заседаниях, как рассказывали знающие люди, исключительно складно и при этом – «своими» словами, словно в самом деле сообщал личное, а не навязанное мнение. Сенаторы перешёптывались, братья недоуменно косились в его сторону. Вэйн искал способ проявить себя. «А теперь, значит, после Сената принц решил исследовать судейский департамент? Смешно. Он думает, что поддержание порядка и расследование громких дел – так уж легко даётся? Тут даже разностороннее образование, которое ему дали репетиторы, не поможет. Тут особая хватка нужна». Но надо было отдать юноше должное: все грани жизни Аркадиса он осваивал с завидным упорством и добивался определённых результатов. Кто-то уже вполне открыто называл его самым талантливым из Солидоров (не считая Ларсы, конечно, но речь ведь совсем не о нём, верно?). Хотя Габрант, как и многие другие, думал, что третьему сыну не стоило бы настолько явно выделяться и показывать, что он чего-то стоит. Даже младшему из двоих – он по себе это знал – приходится нелегко, когда есть тот, кто постоянно впереди тебя. А когда таких двое-трое? Но мнением Габранта на этот счёт никто не интересовался. Поэтому он стоял, наблюдал, как принц Вэйн расхаживает по комнате, и думал о том, что ждёт этого амбициозного парня, что принцев судить по себе – последнее дело, а ещё – о том, что даже в облегчённом варианте доспехов при такой погоде – ужасающе жарко. К счастью, принц расхаживал недолго. Уже через несколько минут он предложил всем сесть за длинный кабинетный стол. А слуга принёс кувшин воды со льдом. – Итак, – Вэйн скрестил руки на груди и откинулся на спинку кресла. – Какие версии по поводу взрывов сейчас рассматриваются вашим департаментом? Молодые судьи переглянулись. Не то, чтоб они были не в курсе… – Самовозгорание топлива, – первым рискнул заговорить Берган. – От жары. Сухая погода, без единого дождя в течение недели спровоцировала повышение температуры в ангарах, а пожарные датчики внутри судов не сработали, так как были несовершенны. Принц скептически хмыкнул: – Вы знаете, что это были за корабли? – Какие-то новые разработки. – Какие-то! – Вэйн укоризненно покачал головой. – Это были последние модели наших линейных кораблей, разработанные доктором Сидом. Экспериментальные образцы были успешно апробированы в позапрошлом году, а в этом – начался выпуск серийных моделей. И вы считаете, что проектанты Драклора могли утвердить серию, не проверив каждую, даже самую мелкую деталь? – Халатность, – заметил Габрант негромко, но Вэйн как раз сделал паузу, и слова Ноа все услышали, – она всегда халатность. Взрывы могут быть подтверждением. – Не в этом случае, – упрямо сообщил Вэйн. – Доктор Сид проверял их лично. «Он слишком верит в нашего гениального доктора», – начеркал Зект на записке и незаметно подтолкнул к Габранту. Ноа прочитал и согласно кивнул. – Какие ещё были предположения? – Неосторожность обслуживающего персонала, – пожал плечами Зект. – Искра, проскочившая во время ремонта. – Техобслуживание корабли проходили днём раньше, так что эта версия наименее состоятельна. Дальше? – Розаррийский теракт, – Дрейс оживилась, это была её любимая версия. – Следов взрывчатки не нашли, однако есть свидетели того, что незадолго до взрыва в ангары зашли двое незнакомцев. «Есть ещё свидетели, – подумал Ноа, – утверждающие, что один из них был судьёй. А такого быть просто не могло, у всех судей – жёсткий график передвижений, каждый шаг записывается департаментом, а доспехи, по которым нас можно определить, закончившие дежурство всегда сдают. Чушь это». – Версия гиблая, но не безынтересная, – кивнул принц, – особенно незнакомцами. Объект полностью закрытый и охраняемый. На входе посторонних не регистрировали. Откуда бы им взяться? – Людям после ужасных событий всегда начинает мерещиться всякое, – заметил Зект. – Может и так, – согласился Габрант. – Надо дождаться результатов экспертизы. Если найдут следы взрывчатых веществ… – Среди сажи от сгоревшего топлива? – фыркнула Дрейс. – Не смеши! – Будут ещё версии? Или на этом вы иссякли? – принц крутнул в руках карандаш и ткнул остриём в направлении Габранта. Тот опешил. Вроде как все высказались, а теперь ему говорить? При том, что ребята уже озвучили всё, что было в работе, ему стоило честно признать: да, это все имеющиеся на данный момент версии. – Провокация? – вместо этого осторожно предположил Ноа. – Кого-то, кому выгодно, чтоб эти корабли не запускали в производство… – Вот эта, – улыбнулся Вэйн, и от его улыбки Габранту ненадолго поплохело: всё-таки Солидор улыбался, не кто-нибудь, – версия мне нравится больше прочих. С неё и начнём. Хотя начал он всё-таки с теории о розаррийском теракте, отправив Дрейс выяснять подробности в департамент внешней дипломатии. А Зекта, к его видимому неудовольствию, Вэйн отправил разыскивать кого-то из внешних информаторов из посольства Розаррии. Габранту и Зекту очень хотелось знать, откуда юный принц знает этого человека, но спросить они не решились. Бергану же был обещан поход в Драклор, но на следующий день. Сегодня у этого судьи был законный выходной. Хотя вот сам Берган вполне был готов выходным пожертвовать. Кажется, он всерьёз заинтересовался оперативно-разыскными мероприятиями принца. Зект его не понимал. – Это самое дурное из всех наших заданий, – честно высказался он Габранту, когда они остались вдвоём. Габрант мог с ним согласиться. В частности потому, что к обследованию места событий Вэйн привлёк альтернативного специалиста. Увидев его, Габрант едва не застонал вслух и не отправился к Магистру просить перевести его на любой другой участок работы. Да хоть на патрулирование Гнилого Тупика: грязное место, но там не чувствуешь себя настолько идиотом! Альтернативному специалисту не хватало лоска, ванной и крепкой взбучки. – Ффамран Мид Бананса, – с апломбом заявил он Габранту, представляясь. Апломб несколько портил вид торчащей из кармана рукоятки духовой трубки для стрельбы бумажными катышками («У Баша была такая же», – некстати припомнил Ноа) и грязь под носом. Но всё это совершенно не смущало Вэйна. – Ты посмотришь остатки кораблей? – сразу спросил он Ффамрана. – А я уже без тебя начал, веду заметки по ходу, – одиннадцатилетний мальчишка, спокойно «тыкающий» принцу, помахал перед носом у старших блокнотом, в котором Габрант разглядел два весьма достойно исполненных эскиза внутренностей линкоров. «Срисовал откуда-то», – с лёгкой завистью подумал Габрант: ему самому черчение так легко не давалось. – Значит, это и есть сын доктора Сидольфуса? – спросил он у Вэйна, когда мальчишка ловко нырнул внутрь какой-то трубы. – Он там не натворит… дел? – Младший сын, – кивнул Вэйн. – Не натворит. Ффамран возится с рабочими моделями и готовыми кораблями с самого детства. И в технике разбирается получше многих специалистов. «Я бы всё-таки предпочёл иметь дело с ними», – подумал Габрант. Внутри трубы что-то загрохотало, заскрипело и затихло. – Всё-таки он ребёнок. – Мы с его отцом ему полностью доверяем. Конечно, я предпочёл бы, чтоб сам доктор Сид присутствовал при осмотре, но он слишком занят новой работой. – Он может пострадать. – Ффамран? – искренне удивился Вэйн. – Я не знаю ни одной ситуации, в которой он бы мог пострадать. Габрант промолчал. Ладно, принц сам ещё слишком молод, но о чём думает отец этого «техника»? «Тебе ж сказали, о чём. О новой работе». Ффамран выбрался наружу. – Так, с первым я покончил. Держи, – он протянул Вэйну правильно запечатанный конверт с каким-то железным обломком. – Это на обследование. Вообще, – он глянул на Габранта и выразительно произнёс, – характер деформаций свидетельствует о том, что в систему подачи топлива попал инородный предмет. Возможно, эта деталь – как раз от него. По крайней мере, я подобного элемента не помню, – он почесал нос и добавил. – Хотя я не все помню, конечно. И полез во второй корабль. Уже изнутри донеслось его бурчание: «Йозмат! Опять штаны порвал!». Вэйн передал пакет Габранту. – Отдадите в лаборатории. – Завтра? – Сегодня, конечно. Завтра я пойду к ним за результатами. На следующий день в лабораториях было людно. Учёные суетились, сталкивались в коридорах, роняли папки с документами, кто-то даже разбил стеклянную посуду – к счастью, чистую. – Что происходит? – спросил Габрант у Бергана. – Вчера тут все были заметно спокойнее. Неужели визит принца так повлиял? Наверху что-то взорвалось, и послышался возбуждённый голос доктора Сидольфуса: – Да это же просто великолепно! Давайте повторим! – Нет, – буркнул Берган. – Это всё какой-то очередной эксперимент. У них всегда так, когда они что-то новое испытывают. Все спешат друг перед другом продемонстрировать свои умения. Выкладки. Расчёты. Им же не так часто выдают разрешения на проведение чего-то глобального. Вот как раз в такой день эксперимента мы и попали. – Повезло нам. – Ага. Принц Вэйн в лабораториях ориентировался совершенно свободно, легко лавировал между рассеянными учёными, и Берган с Габрантом за ним едва успевали. Он поднялся по ступеням и остановился на почтительном расстоянии от огромного куба в центре зала. В кубе что-то бурлило и пыхало паром, вокруг куба расхаживал доктор Сидольфус Бананса, местный гений и безумец. Насколько слышал Габрант, оба эти качества весьма органично соединялись в одном человеке. Ноа вспомнил о его сыне, с которым познакомился вчера, и внезапно для себя пожалел мальчишку. «Если б у меня был такой отец и не было матери, я бы сбежал из дому». Тут он ещё вспомнил, как сбегал Баш, и помрачнел. За Сидольфусом по пятам ходил администратор лаборатории и что-то записывал, кажется, расход материалов. Остальные учёные стояли несколько в стороне и к месту и не к месту давали ценные указания. – Температуры добавить. – Следите за графиком изменения! – Счас опять бахнет… приготовьтесь. И действительно – бахнуло. Из куба вырвалась яркая молния, изогнулась дугой и передала разряд огромному шару, отчего тот заискрился, вспыхнул и потух. На мгновение все умолкли и стало тихо, только в кубе продолжало булькать и парить, но уже гораздо менее активно. – Управлять сложно, но можно, – сделал вывод доктор Сидольфус, администратор поставил пометку в журнале и протянул его на подпись. Только теперь к учёному подошли принц и судьи. – Добрый день, мой мальчик, – обрадовался Сидольфус, невнимательно черканув что-то на протянутом листе. – Как продвигается твоё расследование? – Как раз у вас собирался уточнять, – улыбнулся Вэйн в ответ. – Вы осмотрели вчерашние образцы? – Образцы? – Сидольфус нахмурился, вспоминая. – Ах да, образцы! Останки моих бедных линкоров. Да, осмотрел. – Нашли что-то интересное? – Нет, увы. Вэйн кивнул. По нему было не слишком заметно, но Габрант понял, что он всё-таки разочарован. Он и сам несколько расстроился, что найденный кусок железа и снятая гарь со стенок ничего не дали. – Жаль. – И мне жаль. Ужасно жаль, мой мальчик, – Сидольфус расстроенно махнул рукой. – Совершенно обычная взрывчатка, из новых, но совершенно обычная… – Где? – Вэйн от волнения даже подался вперёд, к собеседнику. – Остатки, на контейнере. Ничего интересного, я передал ребятам, пусть выводы сделают. А мне ловить нечего. Надеюсь только, они не начнут опять тянуть волынку про то, что это мои датчики виноваты. – Спасибо, доктор Сид, – Вэйн пожал ему руку. – Вы нам действительно очень помогли. Габрант кивнул. Берган одобрительно хмыкнул: – Значит, всё-таки теракт. – Проверим, – бросил Вэйн. – Мы ещё не все элементы мозаики собрали. Берган, проведаете наших экспертов? В Сенат, на очередное заседание, с Вэйном пошёл только Берган. Собственно, принц уточнил: кто хочет? И Берган вызвался первым. Габрант, честно сказать, был удивлён. Некоторое время назад Бергану приходилось дежурить в Сенате и даже разнимать драку почтенных старцев, и тогда он сообщил, что ничего глупее и скучнее никогда не видел. – Всё это фарс. Всё равно, как департаменты решат, а Император скажет – так и будет. Берган страстно верил в силу и власть судейских департаментов. Он за этим и пошёл на службу. А Габрант не знал, в чью власть верить. В его судьбе всё обычно решало какое-то невнятное «стечение обстоятельств». В масштабах империи оно тоже постоянно себя проявляло. Дрейс поручили просматривать списки благонадёжности разных сенаторов, Габранту – собирать информацию об учёных, работавших над проектом тех самых злополучных линкоров, выпуск которых был временно прекращён до выяснения всех обстоятельств. Дрейс ковырялась в данных, время от времени жирно подчёркивая имена тех сенаторов, кто был хоть как-то связан с Розаррией. Она была несколько обижена, что Вэйн не принял во внимание её теорию. С другой стороны, она совершенно не верила, что из действий принца вообще будет какой-то толк. – Это наше дело и наше расследование. Чего он мешается, вообще? Со скуки? Габрант пожал плечами. Ребята-следователи, которые вели дело о взрыве до вмешательства Вэйна, наоборот, были очень рады, что с них сняли эту обузу. – Гиблое же дело, – пояснил глава группы, судья Гис. – Пострадавших мало, убитых вообще нет – повезло обслуге. Если по горячим следам не взяли, и никто из террористов ответственности на себя не принял, значит, точно не найдём, только нервы себе вымотаем. Хотя мы, если честно, успели проработать только группы повстанцев. Зато все известные нам. – Нигде ничего? – Тишь и благодать. – Это точно Розаррия, – бубнила Дрейс над документами. – Больше некому. Габрант пожал плечами. Взрывчатка, которую обнаружили на остатках железной болванки внутри трубы, была бальфонхеймская. Это фактически означало – «ничья». Покончив со своей работой (и спеша избавиться от общества Дрейс), он вышел в коридор, размышляя, стоит ли сейчас опять идти в Драклор и уточнять полученные списки. С одной стороны – конечно, следовало бы. С другой – Габрант не очень верил, что эти действия хоть чем-то им помогут. Там он и столкнулся с Грэхемом. – О! Габи! – приятель панибратски хлопнул его по плечу, и Ноа поморщился. Он не любил искажений своей фамилии. Кроме того, от форменной кирасы Грэхема воняло гарью вперемешку с душистой водой. Он повёл носом и принюхался. Нет, всё-таки показалось. Только душистой водой. – Чем сейчас занят? Слышал, тебя определили в поисковые собачки младшего принца. – Третьего, – поправил его Габрант. – Младший уже четвёртый. – Ай, – отмахнулся Грэхем, – кто о нём вообще вспоминает? Есть и есть, пусть подрастает, а пока с него только и толку, что лишний выходной в честь дня рождения. Ты лучше вот что… Слушай, – он огляделся по сторонам, в коридоре, кроме них, никого не было. – Слушай, а что он хоть ищет? Что-то выкопали? – Взрывчатку нашли, – нехотя сообщил Габрант. – Вернее, её следы. – И всё? – И всё. – Не слишком-то вы успешны. Скучно! Габрант пожал плечами: – Гис даже этого не нашёл. – Гис – напыщенный индюк. Он даже чирей у себя на носу не найдёт без подсказок. Стоя, Грэхем нетерпеливо перекатывался с носков на пятки и обратно, и Габрант подумал, что для такого скучного и неуспешного дела он слишком воодушевлён происходящим. – А как принц? Как себя ведёт? Что из себя представляет? – Ничего особенного, – буркнул Габрант. И Грэхем радостно рассмеялся: – Да, я тоже об это слышал. Нельзя на него ставить. Не тот это Солидор, понимаешь? Габрант нахмурился. Он не хотел сейчас этого понимать. – Ты на что меня провоцируешь? – негромко, но угрожающе уточнил он. – Опять о проверке попросили? Грэхем резко стушевался. Когда-то давно, ещё в начале их знакомства, именно он был тем, кто проверял Габранта на лояльность Империи – выходцу из Ландиса не слишком-то доверяли ни тогда, ни сейчас, и Грэхем несколько дней подряд настойчиво лез к нему в душу. Под конец Габрант не выдержал, набил ему морду и попал из-за драки на гауптвахту. Сейчас ситуация рисковала повториться. – Да не, ну какая провокация, не глупи. Я просто по-дружески хочу тебе посоветовать: хорошенько подумай, за кого держаться в грядущей буче. Не за пацана же этого, а? – А что за буча надвигается? – Как что? – Грэхем подмигнул. – Война с Розаррией, конечно. Все об этом говорят. И насвистывая, направился дальше по коридору. «И этот туда же», – подумал Габрант. Поведение Грэхема ему сегодня не нравилось. «Орденов хочет на войне нахватать? Или тут что-то другое? Менее явное?» Он подумал над этими странностями ещё немного и направился в лаборатории. – Принц сегодня интересно выступил в Сенате. Красиво, – сообщил Берган, когда они столкнулись в столовой за ужином. Габрант удивлённо посмотрел на собеседника. Берган и политика? Берган, оценивающий красоты парламентских спичей? Это что-то совсем новенькое. Но, кажется, Берган говорил как всегда – совершенно искренне. – И о чём он рассказывал всем этим старикам? – О нашем деле. Выложил часть версий, навешал им лапши на уши, что мы уже близки к разгадке. Хорошо говорил. В конце речи даже аплодисменты были. – О, – Габрант хмыкнул. – Так ты ходил туда слушать его сказки? – Нет, – Берган покачал головой. – Я ходил туда, чтоб отмечать настроения сенаторов, когда они слушали всю эту пургу. Потом составлял список тех, кто насторожился, когда принц выступал. Габрант не поверил. – Он думает, кто-то из них может быть причастен к нашему взрыву? – А ты не думаешь? Габрант покачал головой: – Не слишком. Я сегодня разговаривал с драклорскими учёными. Вот кого я бы скорее подозревал. Они такое против того проекта говорили. Особенно некоторые. Прямо торжествовали, что с ним проблемы. – Плохо быть гениальным, – сочувственно протянул Берган, имея в виду доктора Сидольфуса. – Нам с тобой это точно не грозит. – Не скажи, – Берган улыбнулся. Улыбаться он не умел совершенно, зрелище выходило слишком жуткое. – Знаешь, принц Вэйн сегодня сказал, что он не просто так нас всех отобрал. Он исследовал наши показатели и работоспособность. Сказал, что верит: мы далеко пойдём. Может, даже все до Магистров дослужимся. – Неплохо было бы, – сказал Габрант. От рассказов Бергана на него навалилась какая-то жуткая усталость. Просто он знал, что до должностей Магистров им ещё идти и идти. А подходящие оказии для продвижения по карьерной лестнице не так уж и часто встречаются. – Но сейчас мы пойдём спать. Завтра продолжать расследование. – Как вы помните, я с самого начала не верил в то, что теракт организован Розаррией, – сообщил им Вэйн, вновь собрав всех своих помощников в одном кабинете. – Почему же? – не удержалась от вопроса Дрейс. – Как ни смешно признавать, розаррийская система управления до недавнего времени была полностью подобна нашей. Там также главные должности занимали военные – целые поколения благородных семей не представляли для себя иных возможностей развития. Внутренние перевороты совершались один за другим, крупнейшее южное государство раздирали противоречия. Всё, как у нас, да? Вэйн посмотрел на Габранта. Тот согласно кивнул. Потом, подумав, добавил: – Но у них нет судей. И сенат только недавно появился. – Ключевое слово – недавно, – согласился принц Вэйн. Он встал из-за стола и прошёлся по комнате, остановился у карты. – И у них были «гварды», институт – аналогичный нашему судейскому. Так продолжалось до тех пор, пока в результате последнего переворота к власти не пришли герцоги Маргрейсы. В отличие от нас и от своих предшественников, они не стали укреплять позиции военных родов, наоборот – занялись последовательным ослаблением потенциальных конкурентов. Вернули сенат, который распустил предыдущий правитель, ввели в него дополнительную палату для представителей общин. Всё для того, чтоб сделать военных – просто стражами государства, а не его правителями. Конечно, не все из них довольны таким раскладом, некоторые открыто бунтуют, но Маргрейсы не зря открыли военные академии для простолюдинов – военная аристократия осталась в меньшинстве. Иногда я думаю, что в чём-то это очень правильный подход. А отец считает подобные реформы – глупыми и ослабляющими страну. Но посмотрим. Время покажет, что получится из этого эксперимента. – Но всё-таки. Почему вы сразу считали, что это не они? – Потому что Маргрейсам сейчас невыгоден военный конфликт, они ещё слишком слабы для него. Старую шерсть с армейской овцы они уже состригли, а новая ещё не наросла. Видя недоверие на лицах судей, Вэйн улыбнулся: – Не беспокойтесь, у меня даже есть подтверждение этим словам. – А их недовольные? Оппозиция? Те, кто хочет их свергнуть нашими руками. О них не подумали? Во взгляде юного принца было столько раздражающе-снисходительного терпения, что Габрант невольно сжал руку в кулак. «Спокойно, – сказал он сам себе. – Да, он сопляк, но принц. Тебе надо ладить с ним и с его братьями, пока не удастся закрепиться в Аркадисе». А Вэйн тем временем пояснял: – Вся их оппозиция поддерживается и контролируется нами. Мы сильнее, мы и заказываем музыку. Поэтому, рассудил я, даже если покупка взрывчатки совершалась руками бывших розаррийских гвардов, она не могла пройти мимо внимания наших специальных служб и Девятого Бюро. А зачем нашим заказывать взрыв новейших разработок Драклора? Уж скорее, если бы мы захотели поиграть мускулами в ту сторону, мы бы взорвали какое-нибудь старье: и не жалко, и сплошная польза. «Сопляк, но не дурак», – с внезапным для себя уважением подумал Габрант. Он оглянулся на Бергана, чтоб поделиться с ним этим ощущением, и обомлел: тот смотрел на принца с немым обожанием, жадно ловя каждое слово. «Учись, Габрант, – мысленно хмыкнул Ноа, когда разобрался, что к чему, – это и называется абсолютной лояльностью». Принц вербует сторонников? Очень может быть. «Присоединиться, что ли?» Глупо. Императором ему не быть. «Вспомни, что сказал Грэхем». – Так что, – Вэйн постучал когтем перчатки по точке, которой обозначался Аркадис, – это должны были быть наши. С самого начала я подозревал оппонентов доктора Сидольфуса, тех из них, кто был обижен, что именно его разработки собрались пустить на поток. Но пообщавшись с ними, понял, что они достаточно безобидны, а главное – узкопрофессиональны. Они ни черта не понимают во взрывчатке. – Доктор Сид… – начала возражать Дрейс, но Вэйн только отмахнулся: – Доктор Сид – исключение из правил. Он настоящий энциклопедист, почти реликт в наше время. Интересуется всем, сразу и может копать одновременно в нескольких направлениях. На месте отца я бы отдал весь Драклор под его руководство, пусть бы эти узкие специалисты работали на него, а он координировал – было бы заметно больше толку. Он покачал головой, размышляя над сказанным, – жест рассудительности, подхваченный у отца, немного нелепо смотрелся в исполнении молодого человека. Впрочем, Габрант за время общения с ним уже начал привыкать. Дрейс кашлянула: – Тогда к какому же выводу вы пришли? – Я решил повнимательнее присмотреться к нашим политикам. «Ищи, кому выгодно» – как говорит Отец-Император. Кому выгодна война с Розаррией или банальная паника и неразбериха? Кто может таким образом отвлекать внимание служб от подготовки чего-то большего? Конечно, сразу можно предположить худшее – подготовку заговора, думаю, отец не осудит меня за подобную предосторожность. Поэтому я поручил Зекту узнать, чьи компании недавно выкупали крупные и средние партии оружия с наших заводов. И поскольку я поручил ему это позавчера, сегодня он обещал предоставить мне все выкладки. «Вот чем был так занят Зект в последнее время. Да, выводить на чистую воду наших политиканов он любит, это не с невнятными розаррийцами знакомства заводить. Так что наверняка старательно взялся за дело». В коридоре как раз послышались чьи-то торопливые шаги, все обернулись к дверям. На пороге стоял Зект. Если бы он не был таким смуглым, Габрант бы сказал, что он белый как мел от волнения. А так – ну, слегка желтоватый? – Нашли? – Вэйн нетерпеливо протянул руку за папкой, которую принёс Зект. Тот кивнул, протянул документы и добавил зачем-то: – Я снял копии и передал в Девятый департамент. Я был должен, понимаете… Вне зависимости от того, что вы заходите довести до сведения Императора… – Весьма странно полагать, – фыркнул принц, – что я буду от него что-либо утаивать. – Просто посмотрите выкладки сами, – тихо сказал Зект. – Значит, нашлось оружие? – Вэйн открыл папку и начал читать. Вот он уж точно стал совершенно белым лицом, когда закончил и неверяще бросился перечитывать. – Как же так? – прошептал он. – Этого не может быть… Берган вскочил на ноги, готовый сломя голову мчаться на врага. Дрейс переводила взгляд с принца Вэйна на Зекта и обратно. – Я несколько раз проверил, – сказал Зект. – Это может быть простым недоразумением. Или их кто-то подставляет. Но я должен был… в Девятом разберутся, верно? Последнее прозвучало как-то жалко. – Наверняка подставляет, – Вэйн вскочил на ноги. – Я разберусь. И прямо сейчас поговорю с ними. И потом с отцом, он должен понять. Затем он вспомнил, что находится среди подчинённых, быстро взял себя в руки, сообщил: – На этом наше расследование можно считать завершённым. Всем спасибо за службу. И вышел из кабинета. – Так кто это оказался? – Дрейс буквально изнывала от любопытства. – Скоро узнаешь, – буркнул Зект и тоже вышел. Видимо, сообщать Девятому департаменту новое о находке. Или о принце. Пройдёт ещё полгода, страну перестанет трясти в лихорадочном жаре переворота, Габрант убьёт судью Грэхема за сопротивление при аресте, добудет себе повышение в звании и похоронит нескольких товарищей. Тогда он вновь войдёт в кабинет к Вэйну Солидору, теперь уже – старшему принцу и лорду-управляющему Аркадиса, получит от него длинный список указаний на восстановление порядка в городе. И совершенно его не узнает, потому что за эти полгода Вэйн повзрослеет лет на пять. Видимо, чтобы заменить братьев.