Монохром

      Около озера туманы всегда стояли дольше всего, даже первые лучи солнца не разгоняли их. Выходя из своего вагончика, Савва каждый раз вздрагивал от сырости и холода. Он давно уже подумывал попросить Василича перетащить его хату повыше, на холм. Но было жалко оставлять привычный огородик со всеми прибамбасами вроде вросшей в землю бочки или покосившегося сарайчика около самой воды. Поэтому второе лето он проводил в сожительстве с этими густыми туманами. Правда, на дворе стоял уже сентябрь, и ночи становились холоднее день ото дня. И даже ватный тулуп не спасал по ночам от холода. Приходилось вставать, растапливать чугунную печку и сидеть около нее до утра. Местные жители любили травить незадачливым гостям байки о чудесах, случающихся с местными в тумане и вообще на озере. На вроде провалов во времени, странных белых созданиях на поверхности воды или русалках. Да и сам Савва первый год вздрагивал от любых подозрительных звуков. Но ничего, привык и к ним в конце концов. Как и обычно, этим утром он вышел в густой белой туман. Набыстро умылся холодной водой, раздевшись до пояса, провел руками по засаленным волосам. Их давно уже стоило подстричь, но денег на парикмахерскую не было, а сбривать под ноль было жалко. Поэтому Савва ходил с хвостом, полоскавшимся уже ниже плеч. Привычным жестом, не расчесывая, он собрал волосню в кривоватую гульку и отвернулся от своего кривого отражения в воде. Осень самое спокойное время. Весь урожай парень уже повыдергивал, убрал, ничего не надо поливать, остается только шляться по местным лесам в поисках ягод и грибов, а по вечерам разбирать их, нанизывать на ниточки под потолком вагончика. Или варить варенье. Только для варенья нужно натаскать откуда-нибудь банок и купить сахара, а это ни хухры-мухры, затратно. Поэтому Савва обычно просто съедал все ягоды или сушил их на чугунной печке в облупленных подносах. Еще осенью можно охотиться, ставить силки или одолжит у кого-нибудь ружье. Но для этого нужно уходить на пару дней, поглубже в лес, а этого Савва не любил. Легче было смотаться в город, найти подработку на пару дней и купить себе обычного мяса в местном магазине. Осенью можно много-чем себя занять. Но сегодня Савва решил посетить святую святых - городскую свалку. На ней всегда найдется что-нибудь интересное, например новая сковородка. А еще по пути можно набрать крыжовника на дачных участках, нужно только осторожно перелезть через забор и не запалиться перед незадачливыми хозяевами. Поэтому паренек накинул темный, латанный-перелатанный зипун с чужого плеча, натянул тяжелые резиновые сапоги и, захватив сумку с корзиной, отправился в путь. Дверь он привычно подпер чурбаном, что бы какая-нибудь животина на забежала. Людям его лачуга была не интересна, даже мальчишки не совались. Что взять с человека, который живет в старом вагончике с одним только электричеством, и тем, ворованным? Правильно, ничего.       Возвращался домой Савва в приподнятом настроении и с разбитой губой. В его сумке весело позвякивали гаечный ключ, две кастрюли, новая лампочка и консервы с мясом. В корзине вместе с крыжовником и внезапно обнаруженной вишней плескалась бутылка молока и благоухала буханка теплого еще хлеба. Много ли надо для счастья? Даже драка с каким-то бомжом не испортила ему настроение. Тому нужны были деньги на бутылку водки, а Савве что бы покушать и почитать. Кем то выброшенный томик Ремарка особенно грел душу под зипуном и парень напевал от счастья, пританцовывая. Даже тяжелые мысли ушли на время куда то далеко, уступив место обычному юношескому ветру в голове. Словно все так и должно быть. Словно он и должен быть так и тут, со всеми этими маленькими радостями и вишней в чужом саду. Но стоило ему увидеть дверь своей родной лачуги, все внутри ухнуло вниз. Она была закрыта, но чурбан аккуратно стоял в стороне. Савва сглотнул и подавил желание тут же сорваться с места, кинуться бежать, как можно дальше и дольше отсюда. Но вместо этого он нахмурился и быстрым шагом направился вперед. Лом, что стоял за сараем, Савва после небольшого колебания все же решил не брать. Вместо того от вооружился небольшим полешком и осторожно, по-спецназовски, открыл дверь с ноги. Внутри вагончика было тихо. Все как всегда. Только чьи то грязные следы на полу. Босые следы. Савва громко втянул воздух и плотнее сжал вспотевшие ладони. В голову упорно полезли все те байки, что охотно рассказывали ему мальчишки и подвыпившие мужики в поселке. Русалки, водяные, плотоядные и когтистые создания... Стало жутко. Но парень все же как можно тише толкнул дверь предбанника и заглянул в комнату... На широком матрасе в углу кто-то лежал. Закутавшись в серое выцветшее покрывало с головой, свернувшись клубком, свесив грязные ступни с краю. - Эй! - Савва осторожно позвал гостя. Но ответа не последовало, тело на кровати лишь тихо застонало и попыталось поплотнее укутаться в тонкое, в сущности, покрывало. В комнате действительно было холодновато. - Эй, кому говорю! Осмелев, Савва осторожно подошел к матрасу, не выпуская, впрочем, полена из рук. Протянул закопченную руку и медленно, как во сне, потянул на себя покрывало. Серая ткань податливо соскользнула вниз. Тот, кто лежал на кровати, наверное все же был человеком. Только вот неестественно серая кожа и длинные лазурные волосы сбивали с толку. Будь Савва чуть более впечатлительным или невежественным, принял бы его за русалку и уже бежал за стальным ножом и полынью. Но так как паренек все же успел прожить полжизни в городе, он просто удивленно присвистнул и вскинул брови. Протянув руку, осторожно пощупал голубые пряди на предмет парика. Но нет, судя по всему, все было очень даже натуральным. Человек снова тихо застонал и попытался закрыться руками. Тут Савва и заметил почти фиолетовые кровоподтеки на тонких запястьях и плечах. Они выглядели уже не свежими, как и запекшаяся кровь в уголках рта незнакомца. Парень нахмурился, предчувствуя нечто нехорошее, и решительно сдернул покрывало полностью. - Ух ты ж ё-мае... - на его импровизированной кровати лежал худой, костлявый и практически голый человек, на бледной коже которого синевой наливались синяки и ссадины, разбросанные по всей спине. Как будто кто-то вывалил на торчащие позвонки пару мешков несвежей каменной картошки. Выглядело все это до жути болезненно и вообще хреново, если говорить откровенно. Савва скрипнул зубами. - Ну почему именно я?! - почти мученически прошептал парень темному потолку вагончика. Глубоко вздохнул, почесал давно не мытую голову. И пошел за дровами, топить печку и греть воду. Теперь выбросить за порог незваного гостя не было никакой возможности, совесть приветливо улыбнулась забитому человеколюбию своими бритвенноострыми зубами. Вечер обещал быть тяжелым и долгим.