Кровь на двоих

Лежа в палате, на белой кровати, чей цвет не отличался от стен, Мун Ри смотрела в окно, мечтая, что когда-нибудь она тоже сможет резвиться и бегать, как было раньше. Девушку зовут Хан Мун Ри. Она лежит в онкологическом отделении, борясь с такой болезнью, как рак крови. Здесь не мало детей, что очень её печалило и заводило в депрессию. Такие крошки, а на их плечи уже села такая ужасная болезнь. Чёрт бы её побрал, их детство не в больницах идти должно, а в песочницах, с лопатками в руках и с улыбкой на губах. Подростков тут также достаточно. Почему-то ей всегда было жаль их, но не жаль себя. *** Кёнсу ждал своей очереди, беспокойно вышагивая по коридору. За этот месяц он выучил все трещинки в стенах этого пункта переливания крови. Врач возмущался: – Это безумие! Это невозможно, качество крови падает, если сдавать ее так часто, вы понимаете? Вы толкаете меня на должностное преступление! - возмущался он, глядя на До сверху вниз. – Но я должен что-то делать, а кроме своей крови, я ничем не могу ей помочь! А так я чувствую, что принимаю участие! А иначе просто схожу с ума! Я бы отдал всю кровь до капли, если бы мог ей помочь! - вдруг вскрикнул Су, серьёзно глядя в постаревшее из-за годов лицо врача. Усталые глаза продолжали сверлить в нём дыру: – Это нелогично, вы лишаете себя сил, как уже лишились разума! - он разводил руками, словно дирижер, но До было всё равно, о чём ему говорит профессор, ведь его малышка борется с такой болезнью в одиночку. И это его сильно расстраивало. – И хорошо, когда нет сил, тогда и не думаешь обо всем этом..- зло ответил Кёнсу, фыркая от негодования. До чего надоедливый врач! – Нет, я вам говорю, категорическое – нет! - снова принялся за своё врач, устало потирая виски. Су ему настолько сильно надоел, что он хочет от него попросту избавиться, отговаривая от этой затеи — помочь своей девушке выкарабкаться, хватаясь за ниточки к жизни. – Я пойду в другой пункт, где меня еще не видели, но все равно сделаю это! - удостоверил Кён, из-за чего врач, тяжело вздохнув, уставился на До. Бормоча себе под нос, что с сумасшедшими лучше не спорить, врач выписал ему талон. Кёнсу смотрел на эти старые стены, и видел её.. Почему, почему она не сказала, что у неё такая болезнь? Почему скрывала, ведь Кёнсу бы обязательно понял и держался с ней до конца! Почему она так не уверена в нём? POW Мун Ри. – Ты плохо выглядишь последнее время. С тобой точно все в порядке? - спросил Чанни меня, но я лишь устало кивнула в знак согласия. – Да, конечно, просто устала,- соврала я, не желая, что бы парень знал обо всём этом и волновался за меня. ЧанЁль — мой лучший друг с самого детства и отличный товарищ. Вирус счастья, как его прозвала его бывшая девушка — Мин А. Ужасная скандалистка, по моему мнению. – Возьми отпуск и отдохни! - широко улыбнулся он, желая хоть как-то поднять моё вялое настроение, которое опустилось ниже не куда. – А ты сможешь поехать со мной на море? – Нет, я не могу, у меня сдача проекта.. Конец POW Мун Ри. Прошла неделя, она становилась все бледнее, но так же улыбалась, так же шутила и смеялась, делая вид, что совершенно здорова и не нуждается в чьей-то поддержке. На самом же деле Мун Ри просто не хотела, что бы родные и близкие волновались о ней. Она знала свой приговор. Решив воспользоваться моментом, она сказала Кёнсу, что полетит на море в отпуск. Что улетает завтра утром. До проводил её в аэропорт. Регистрация, посадка. Она махала рукой, и кричала, что будет звонить, посылала воздушные поцелуи. А сама никуда не полетела.. Зачем она так? Почему? Он ждал звонка. День, два, неделю. Звонил, но безрезультатно. «Аппарат абонента выключен, или находится вне зоны действия сети»,- говорил навязчивый женский голос, из-за чего сознание Кёнсу мутнело и раздражалось с каждым днём. Он нервничал, ездил к ней домой, оборвал все телефоны на работе. Ничего. Как будто и не было человека. К концу месяца он постарел на десять лет, забросил работу, перестал есть. Он узнал, что такое бессонница.. И тут этот звонок. От её брата. – Она не хотела, чтобы тебе говорили, но дальше тянуть нельзя. Она в онкологии, восьмая палата. Я не прощу себе, если ты не простишься с ней. Он помчался, не разбирая дороги. Что значит «не простишься»? Она его бросила? Она не хочет его видеть? Накупив фруктов, цветов, соки, конфеты, он отправился к ней. К своей любимой девушке, ведь она — и есть его мир. Ну, онкология, сейчас почти все лечит! Молодая, организм поборется! Есть связи, деньги, все можно исправить! Главное, что она нашлась! С ворохом пакетов Кёнсу нёсся по коридору в белом халате, в бахилах, удивленные взгляды медсестер, когда он спросил про палату. Он ничего не понял, пока не переступил порог.. И даже потом понял не сразу. Она лежала на кровати. А она ли это? Прозрачная кожа на синих руках.. Черные круги вокруг глаз.. Капельница, плюс множество других непонятных трубочек. Губы растрескавшиеся, косыночка на голове.. И это – за месяц? Он прикоснулся к руке.. Чуть теплая. Она не проснулась. Стал поправлять косынку – она соскользнула, оголив безволосую голову. Страх поднялся огромной волной, и накрыл сознание. Он оглядел палату. Пакеты с фруктами, соками..это казалось нереальным.. Это – она? Любовь всей его жизни? Его девушка, его любовь, его счастье? Он ходил по коридору пункта переливания крови, приводя в порядок мысли. Он вел себя тогда, как безумец. Побежал к врачу, тряс его, пытаясь изменить слова, произнесенные минутой раньше. – Рак крови. Процесс необратим. Прогноз неутешительный. Она жила с этим диагнозом три года. Постоянно принимала лечение, но мы ничего не смогли сделать. Три года? Она знала три года? Они провели вместе целый год, и никогда, ни одним словом не обмолвилась. Уезжала. То в командировку, то с подружками отдохнуть. А оказывается, была здесь. Одна боролась, без него. И проиграла. – Ничего нельзя сделать? - с надеждой в голосе умолял Су, бездушно глядя на врача. – Ей постоянно вливают кровь. Только за счет этого она живет. Сердце может остановиться в любую минуту. Я сожалею.- по щекам Су потекли маленькие слезинки, безжизненно капающие на пол. Сердце пропускало удар за ударом, сальто, второе, затем ухало в пятки и возвращалось в исходное положение, повторяя всё это по несколько раз. Он пошел сдавать кровь. Для нее. Раз, другой, третий. А что еще можно было сделать? Он поднял на ноги всех, получил консультации нескольких профессоров, и все печально качали головами. Она умирала. Он ни разу не увидел ее открытых глаз. Врачи говорили, что она в сознании, и все слышит. Он говорил с нею. Рассказывал о своей любви, о том, что она выздоровеет, и как они будут жить. Вместе. Ведь без нее он не представляет жизни. Почему она не сказала ему, хотя бы не сразу? Ну, перед больницей? Зачем этот фарс с аэропортом? Как она могла? Не верила в него? Думала, что он бросит её? До пугался изменений, происходящих с ней каждый день. Он видел, что она не просто угасает. Она уже угасла, а то, что осталось – лишь тление, а не жизнь. Он совсем не спал, а двигался, как робот… Он не видел лиц людей, проходивших мимо, не слышал ничего, кроме своего внутреннего голоса.. а внутренний голос постоянно говорил, что без нее нет смысла жить. Ни для кого. Ни для чего. Нет стимула, просто напросто. Врач сказал, что кровь уже не помогает… Она не успевает справляться с ростом раковых клеток. Этих микроскопических хищников, укравших его счастье. Его очередь подошла. Медсестра вздохнула: – Как обычно? По максимуму? В прошлый раз Вам было плохо.- она покачала головой, тяжело вздыхая. Видно, ей было жаль и парня, и девушку, для которой была предназначена его кровь. – Ничего, это еще не плохо..- он покачал головой, желая отогнать всякие мысли о том, что Мун Ри может погибнуть. И почему до сих пор не могут изобрести нормальное лекарство рака, которое реально помогает? Сколько ещё нужно жизней, что бы они наконец одумались и начали ломать мозг над препаратом? Игла вошла в вену, перед глазами ее руки – тонкие, исколотые, бледные. Приблизительно в это же время ее брат разговаривал с лечащим врачом. – Нет больше смысла продлевать ее агонию. Вы не спасаете ее, а подвергаете дополнительным мучениям. Морфин уже не снимает боль, он слишком слаб,- внушал ему врач, что-то доказывая. – Пожалуйста, доктор! Хоть что-нибудь! Ей всего 20, это так несправедливо.- начал Мун Хён, возмущаясь словами врача. Как можно говорить такое? Почему он даже не пытается сделать хоть ЧТО-ТО? – В нашем отделении нет понятия справедливости. Есть один препарат. Его передали вчера. Он еще не исследовался на людях, и разрешения к его применению нет. Научно-исследовательская лаборатория вывела новую формулу. Только с разрешения родственников, и только в том случае, когда человек действительно обречен. Это может ее моментально убить. Но может стать соломинкой. Пан или пропал,- обречённо говорил доктор, склоня голову на бок, внимательно рассматривая усталое лицо До. Он поник, но всё равно верил, что его девочка выкарабкается из этой ловушки и они будут вместе. – Я согласен. Ведь больше ничего не остается. Давайте, я подпишу бумаги..- сказал Мун, доставая ручку и готовясь оставить свой «автограф» на бланке. В этот раз Кёнсу чувствовал себя иначе. Измученное тело, бессонница, нервное истощение не прошли даром. Он начал отключаться, и вдруг почувствовал, что парит. Душа поднялась над телом. Она услышала зов. И это не было зовом небес. Это был ее голос: такой родной, милый, по-своему прекрасный. Он никогда не забудет это волшебное звучание. Где-то там, в пространстве, ее душа звала его душу. Он летел на голос, такой далекий и родной, голос, которого так давно не слышал. – Ты так далеко. – Но ты со мною, почему? – Я искал тебя. Я готов был искать и на земле, и на небе, пока не найду! Почему ты мне не сказала? Почему не позвала разделить твою боль? Ты мне не веришь? – Верю. Но я не хотела делать тебе больно. И делить свою боль. Ты этого не заслужил. – А ты заслужила? Ты выздоровеешь, вот увидишь. Я верю! Я знаю, я готов сражаться за тебя и с болезнью, и с болью! – Вот этого я и боялась. Видеть, как ты сражаешься и проигрываешь. – Я люблю тебя! Я понял, что люблю тебя больше, чем свою жизнь, потому что моя жизнь – это ты! – Обними меня. И держи крепко-крепко. Но если бы души умели обнимать! Он увидел, что она отдаляется, улетает, они понеслись в разные стороны с немыслимым ускорением. Калейдоскоп света – и он открыл глаза. – Как же вы нас перепугали! – вокруг медсестры, врачи, суета. Что-то щебеча себе под нос, врач внимательно смотрел на Су. Губы До дрожали от волнения и ненависти. Ненависти к этой проклятой болезни, ненависти к себе. Он поднялся. Голова кружилась. В висках билась мысль о том, что он не смог ее удержать… Его пытались остановить, но он вышел, шатаясь, добрел до машины. Ему надо было ее увидеть. Немедленно. Мун Ри смотрела на врача, склонившегося над кроватью. Пересохшие губы беззвучно шевелились. – Теперь все будет хорошо, – улыбка врача была доброй и расслабляющей, когда он вышел из кабинета Мун Ри, что-то бурча себе под нос. – Поверить не могу, – говорил врач после в ординаторской. – Даже в нашем отделении случаются чудеса. Ведь жизнь висела на волоске, казалось, что ее кто-то держит здесь, на земле,- мечтательным голосом говорил врач, тяжело вздыхая,- наверное, это любовь. Кёнсу судорожно толкнул дверь в палату. Их взгляды встретились. Гора с плеч – это как? Это когда возрождается надежда, потому что можно обнять. И никуда не отпускать. Никогда.