Меч Духа

Unheilig - Zauberer Unheilig - Чародей (перевод - fandom Tekken 2013/стих. обработка – maskarad pluton) Веселишься, играешь, Думаешь ты: «Сильный – прав». Веришь в то, что всё знаешь, Но без закона – будет ад. Вновь слова на ветер – Их тебе легко бросать. Думаешь, ты – создатель… Но способен лишь разрушать. Не моя больше клятва, Не моя больше гордость, И души мне твоей не сберечь.... Не моя больше крепость – Борьба за тебя не стоит свеч. Есть ли смысл ещё верить В идеалы безумцев, мой друг? Есть ли смысл ещё верить, Что я ем лишь из твоих рук? Истина и честь – Для тебя это лишь слова, И в глазах твоих спесь – Не узнаешь их ты никогда. Не моя больше клятва, Не моя больше гордость. И души мне твоей не сберечь.... Не моя больше крепость – Борьба за тебя не стоит свеч. Не моя больше гордость, Не моя больше клятва, Ты не мой уже чародей, Уже не тот – Борьба за тебя не стоит свеч…

Их первая встреча запомнилась Джину навсегда. Обоим тогда было по одиннадцать. Просто однажды стылым зимним вечером отец пришёл в покои Джина и привёл с собой грязного осыпанного снегом мальчишку, что уже удивило. Ещё большее удивление вызвал визит матери, которая явилась чуть позже. Она и отец обменялись мрачными взглядами, затем дружно уставились на оборвыша у двери. И Джин последовал их примеру. Кожа гостя могла показаться смуглой, но стоило лишь присмотреться внимательнее, чтобы сообразить — грязь обычная. Цвет волос не поддавался определению из-за всё той же грязи и пыли. Руки исцарапаны, с разбитыми в кровь костяшками. Протёртые дырявые брюки — можно вволю налюбоваться на ссадины и синяки на коленках. Мальчишка походил на бродячего кота, побывавшего в разнообразных передрягах: тощий, настороженный, в боевых отметинах и со взглядом дикого зверя, который сдохнет, но настоит на своём. — Это Меч Духа? — недоверчиво вопросила мать. — Пока не знаю. Джин? Он вскинул голову и посмотрел на отца с недоумением. Ну, он, конечно же, знал, что у любого чародея есть свой собственный Меч Духа, только никогда не думал, что у него тоже будет Меч. Честно говоря, ему и неприятно было думать на эту тему. Всё-таки Меч Духа — это единственное, что способно лишить его способностей к магии или убить. — Да? — Попробуй. Наложи на него какие-нибудь чары, что ли… Ну там… заморозь, например. Джин вздохнул и отбросил со лба длинные тёмные пряди, вспоминая тем временем достаточно безопасное заклинание для пробы. И он от души надеялся, что заклинание сработает как надо, потому что этот тощий оборвыш ему совершенно не нравился. Вон какая лужа натекла под ногами у грязнули — ковёр придётся менять. А вдруг у него ещё и блохи есть? Мальчишка посмотрел на него прямо и открыто, гордо вскинув голову. Светло-карие глаза с насмешливыми искорками в глубине, и тень улыбки на губах, словно вызов. Экий наглец. Джин насупился, решительно начертил в воздухе голубой знак льда — почему-то знак получился раза в три больше, чем обычно — и отправил в оборванца. Что случилось дальше, он уже не увидел, да и не до того ему стало, потому что в носу вспыхнула острая боль. Хотелось сразу и чихать, и вопить, и плакать. Невольно он бросил руки к лицу, а когда отвёл их, то обнаружил на пальцах и ладонях кровь. — Любопытно, — невозмутимо проронил отец, но Джин слишком хорошо знал его и без труда различил в низком голосе довольные нотки. Через миг рядом с Джином опустилась на одно колено мать и осторожно прижала к расквашенному носу платок. — Он меня… ударил?.. — ошарашенно пробормотал Джин. Ещё бы, разве могло хоть кому-то прийти в голову такое? Ударить чародея, словно простого смертного… Однако куда хуже то, что заклинание на оборвыша не подействовало — он даже не заметил его. Наверняка, понял, что это такое, но и только. Грязный мальчишка всё так же стоял перед Джином и сжимал кулаки, глядя мрачно и с вызовом. Дескать, только попробуй ещё какую гадость магическую в меня отправить, мало не покажется. — Вот мы и нашли твой Меч Духа, сынок, — тихо прошептала мама и выпрямилась. Она протянула руку, чтобы погладить грязнулю по голове, но тот шарахнулся в сторону и сверкнул на неё враз посветлевшими от ярости и настороженности глазами. Словно его не погладить хотели, а ударить. Отец бесцеремонно сгрёб мальчишку за ворот и поднял вверх, изучая с интересом. — Ты погляди какой волчонок… А говорить волчонок умеет? «Волчонок» змеиным движением извернулся в воздухе, выдернул у отца из чехла на поясе охотничий нож. Треск материи — и в пальцах Казуи остался лоскут старой рубахи, а дикий сорванец сверкал на него глазами со стола, на который запрыгнул, как кошка. В руке — левой — он сжимал оружие. — Никакой я вам не меч. Я сам по себе, — глухо проворчал оборвыш. — Где ты его взял? — невозмутимо поинтересовалась мать, одновременно успокаивающе погладив Джина по голове. — В порту нашёл, в столице. Этот мелкий зверёныш украл у меня три золотых. Ниф пытался запутать его в сети чар, но не вышло, вот я его и поймал — по возрасту подходит ведь, — недовольно объяснил отец. — Паршивец раз сто пытался сбежать. Уж и не думал, что довезу. Живым. И ты сама только что видела, насколько Джин сильнее, когда этот волчонок рядом. Джун кивнула и решительно направилась к столу, на котором расположился Меч Духа. Она осторожно отвела в сторону руку с ножом и мягко погладила мальчишку по грязным спутанным волосам. — Ты можешь жить тут. Есть хочешь? — тихо спросила она. «Волчонок» смотрел на неё недоверчиво и удивлённо, но напасть не пытался. Потом он пробурчал: — Есть — хочу. Мама улыбнулась и протянула ему руку. — Тогда идём ко мне, я угощу тебя вкусным чем-нибудь. Заодно мы тебя отмоем, приоденем и согреем. Джин немедленно закусил губу и опалил оборванца взбешённым взглядом. «Это моя мама! Не твоя!» «Да пошёл ты», — взглядом же ответил ему «волчонок» и ухватился за руку Джун. Казуя тоже не испытывал восторга от решения бывшей жены. Точнее, Джун до сих пор оставалась его старшей супругой, просто носила вдовьи цвета как любая отвергнутая мужем женщина, одновременно являвшаяся матерью наследника клана. Слуги в замке болтали, что Казуя хотел выгнать её, но господин Хэйхачи не позволил. Дескать, женщина, родившая чародея, достойна уважения. Ну так Хэйхачи и сам чародей, а вот отец — нет, поэтому отцу не светило возглавить клан, зато Джину — ещё как. Должно быть, отец зол, потому что большее, на что он мог рассчитывать, — это звание военного главы клана, но и только. А может, дело было в чём-то ином, но Джин не понимал тонкостей в силу своего возраста. Другое дело, что сам он мать очень любил, поэтому посопел немного и решительно зашагал следом за Джун и оборванцем в левое крыло замка, где обитали женщины и слуги. Кстати, «волчонок» так отцу нож и не вернул. За ним глаз да глаз нужен. Воришка. И задира. Джин обиженно потёр нос, всё ещё нывший после удара. Напрасно — кровь снова хлынула, и снова пришлось прижать к носу платок мамы. Джун велела слугам принести еды и натаскать горячей воды для ванны, потом она следила, чтобы грязный мальчишка ел медленно и не очень много, поила гадёныша молоком и гладила по голове. Зачем? Он же грязный и противный. И вправду похож на волчонка. Джин устроился в кресле у окна: забрался с ногами и свернулся почти клубком. И неусыпно следил за своим, вроде как, Мечом Духа. Да уж, Меч Духа… Посмешище, а не Меч Духа. Учить надо, воспитывать, блох выводить и полоскать в семи водах как заскорузлый подкольчужный свитер, пропитавшийся за долгие годы потом и кровью. Мальчишка пил молоко прямо из кувшина — по подбородку бежали белые струйки. Жадно хватал еду грязными руками, впивался зубами в горячую золотистую тушку рябчика, словно настоящий волк. Кажется, он даже тихо рычал, пока ел. Джун сидела, подперев подбородок кулаком, и смотрела на оборвыша смеющимися глазами. — Не спеши так, никто еду у тебя не отберёт, — с улыбкой попросила она. — Не спефу… — проворчал с набитым ртом мальчишка и действительно постарался есть медленнее. И всё равно по столу будто пожар прошёлся — только косточки в миске остались, да и те… Собакам нечего грызть. — Наелся? — Угу. — Тогда пошли мыться. — Мне не хочется. — А ты трусишка, — мягко поддразнила мать. — Что?! Куда идти-то? — Оборвыш тут же слетел со стула и вознамерился окунуться в воду, судя по его виду, весь и прямо в одежде. Слуги втащили в комнату чан с тёплой водой, вёдра — с горячей и холодной, с отварами мыльного корня. Джун от их помощи отказалась, решив вымыть мальчишку сама. — Снимай свои лоскутья… так… иди сюда… Джин весь извертелся в кресле и разозлился ещё больше. Почему это мама возится с этим воришкой? Подумаешь, Меч Духа! Ну и пусть он якобы увеличивает силы Джина, не больно-то и надо. Раньше вот неплохо вполне жилось и без него. — Вот так… Сиди теперь смирно и закрой глаза, чтоб мыло не попало. Мама лила воду с отварами на голову найдёныша, перебирала влажные пряди, намыливала и смывала грязно-белые хлопья вновь, пока волосы не посветлели. Конечно, они были мокрые, но всё равно стало ясно, что «волчонок» никакой не «волчонок», а лисёнок, потому что рыжий. Такой ярко-рыжий, что когда высохнет, покажется, будто бы волосы у него огненные или красные, словно только что пролитая кровь. Как следует искупав мальчишку, Джун помогла ему выбраться из чана и завернула в кусок толстого тканого полотна, вытерла хорошенько и осмотрела с головы до ног и обратно. — А ты у нас красивый, малыш. Имя у тебя есть? — Просто Рыжий, — буркнул найдёныш, даже не попытавшись прикрыться. Он явно не испытывал неловкости. — Так не пойдёт. Тебе нужно имя. — Джун накинула ему на плечи зелёную рубашку Джина и принялась зашнуровывать её на груди. — Хоаран, — тихо ответил рыжий. Ну ещё бы - язык сломаешь, пока выговоришь. — Хо-а-ран… А родственники у тебя есть? Дом? — Мама потянулась за коричневыми брюками. — Нету. — И где же ты тогда живёшь? Брюки Джина оказались рыжему коротковаты — едва дотягивали до лодыжек. — Нигде. То есть, везде… — Вижу, вы уже закончили, — заглянул в комнату Казуя. — Что тебе нужно? — прохладно поинтересовалась мама. — Волчонок будет жить вместе с Джином. Пускай идут… — Тебе не кажется, что слишком рано для этого? — Не кажется. Пусть привыкает и начинает охранять Джина. С утра приставлю его к охране во дворе, пусть обучают всему, что полагается знать телохранителю. — С ума сошёл? Ты же только привёз его. Нельзя же… — Просто не лезь не в своё дело, — отрезал отец, зашёл в комнату, сдёрнул с кресла Джина, прихватил рыжего и отволок обоих в детские покои, где и запер в спальне. Заодно и нож отобрал. Джин потоптался немного на месте, потом демонстративно отвернулся, забрался на стул у стола и уткнулся в книги, рассказывающие о стихиях. Рыжий, судя по звукам, бродил по спальне, но Джин не стал оглядываться, притворяясь, что увлечён чтением. Вскоре он в самом деле увлёкся, да так увлёкся, что и не заметил, как уснул, уронив голову на пожелтевшие страницы. Утром обнаружилась пропажа: рыжий сбежал из замка. Джин молча шагал за дедом и тихонько вздыхал. Хотелось уйти к себе и придумать пару новых заклинаний, чтобы удивить маму или порадовать её чем-нибудь необычным, но красивым и полезным. Ему вообще нравилось сплетать чары в сложные узоры, наполнять силой и смотреть на результат. — Значит, Казуя нашёл твой Меч Духа? — задержавшись у каменного парапета фонтана, уточнил Хэйхачи и пригладил ладонью седые усы. — Не нужен мне никакой Меч Духа, — буркнул Джин и уставился на лягушку, что грелась на листе кувшинки. Зима ещё не закончилась, а это глупое создание уже выползло и подставило бока солнцу. С другой стороны, и впрямь в этом году погода бросалась в крайности: вчера только падал с хмурого неба мокрый снег, а уже к полудню нынешнего дня всё растаяло. Кувшинки в фонтане и зелень в замковом саду не считались — они тут круглый год по воле деда. Деревья и цветы, верно, но живность подчинялась распорядку природы вопреки волшбе. И откуда тут только взялась эта лягушка? — Придержи язык, дурачок. — Хэйхачи положил тяжёлую ладонь ему на голову и слегка потрепал. — Подумай. Ты же умный. Если твой Меч Духа попадёт к нашим врагам, что будет, понимаешь? Твой Меч Духа никому не остановить. И если в сердце его будет ненависть… Дед умолк, но Джин и так его понял. Всё равно — глупо. Кто вообще позволил Мечам разгуливать в виде людей? Так была бы ржавая железка, которую можно припрятать и забыть. Человека же не припрячешь и не забудешь. — Вот так, малыш. Тебе нужен Меч Духа. И нужен он тебе в качестве лучшего друга, чтоб был как брат. И чтобы защищал тебя. — Я и сам могу защититься. — Если он будет рядом. Без Меча Духа от твоей силы останется жалкий огрызок. Ты и вполовину не так силён сейчас, как мог бы быть — с Мечом. — Он жалкий бродяжка. К лицу ли мне… — В том не его вина! — строго одёрнул Джина дед. — Не нам решать, кто, где и когда родиться должен. Ему столько же, сколько тебе, так? Казуя говорил, совсем ещё сопляк. Ну так вот, всего через год уже будет всему обучен, и тебе не придётся за него краснеть в приличном обществе. Джин понурился и поковырял носком сапога камешки, которыми выложили тропку. Дружить с Мечом Духа ему совершенно не хотелось. Даже видеть не хотелось. Он понимал, что дед вроде бы и прав, как мать и отец, но… этот рыжий!.. Он невольно сжал кулаки и сердито посопел. Над головами у Джина и Хэйхачи захлопало: это спустился вниз ручной зачарованный ворон и пристроился на плече главы клана. Птица покрутила головой, словно изучала Джина то одним глазом, то другим, затем притихла. — Казуя поймал Меч Духа и возвращается, — задумчиво проронил дед, получив доклад от ворона. — Пойдём-ка во внутренний двор. Можно подумать, Джину позволили бы отвертеться! Он обречённо кивнул и последовал за старшим. Вовремя они пришли на усыпанную свежим песком площадку: отряд всадников как раз миновал ворота. Отец сбросил с коня пойманного мальчишку, тот рухнул на песок — там и остался. Его хорошенько замотали в верёвки, отделали тоже неплохо — места живого не найти. Судя по всему, отец ещё и плетью отхлестал: рубашка на спине — лохмотьями и вся пропиталась кровью. — Можно бы и полегче, — недовольно прогудел Хэйхачи, вволю налюбовавшись на Меч Духа. Да уж, этот Меч Духа выглядел жалко и невпечатляюще. — Он хоть живой? — А что ему сделается? — рыкнул Казуя, спешившись, и добавил уже тише и даже с одобрением: — Ни разу не пикнул и не пожаловался — славный воин выйдет. Если дурь выбить. Привяжите-ка его к столбу. — Это ещё зачем? — Чтоб гонору поубавить. Гадёныш сбежать пытался. Сам видишь, вернулся он не своей волей. И чтоб мне лопнуть, если ещё раз сбежать не попытается. Пускай у столба постоит да подумает, может, что-нибудь толковое в голову придёт. — Ладно, сам решай, что и как. Всё-таки это ты его отыскал, — подвёл черту дед, развернулся и направился в правое замковое крыло, где располагались все главные залы и господские покои. Рыжего с песка подняли, отнесли к столбу, верёвки на руках оставили, чтобы за эти самые верёвки и подвесить на крюк. Он ещё не пришёл в себя, поэтому не чувствовал, что ногами едва достаёт до земли. Если встать на цыпочки, тогда рукам не так больно. Но рыжий пока висел именно на руках. Путы сильнее впились в запястья и потемнели от крови, яркие пряди волной завесили лицо, только и можно разглядеть упрямый подбородок, расчерченный подсохшими дорожками от струек крови. Джин нахмурился и повторил про себя, что рыжего ему ничуть не жаль. Сбежал — вот сам и дурак. Делал бы так, как отец велел, и всё было бы хорошо. Оставшуюся часть дня Джин занимался со старым наставником и учился контролировать огонь. Наверное, из-за близости Меча Духа ничего не выходило. Джин привык держать на ладони маленький язычок пламени, а не гигантский костёр. Уменьшить костёр не получалось, хоть тресни. И наставнику пришлось уйму раз исцелять сильные ожоги. Вся польза от занятия — Джин тоже научился в итоге залечивать ожоги, но с огнём так и не поладил. Вернувшись к себе, он походил кругами по комнате и остановился у окна. Стоял и сердито смотрел на висевшего на столбе под холодным дождём рыжего. Тот разглядывал хмурое небо, немного запрокинув голову. По лицу бежали прозрачные тонкие ручейки, потемневшие от влаги пряди липли ко лбу и скулам. И вид такой у найдёныша, будто бы его всё устраивало. Джин немного приоткрыл окно и поёжился от ворвавшегося в комнату стылого ветра. Холодно и зябко. А если ещё и промокнуть да побыть подольше на таком ветру… Странно, что рыжего не била дрожь. Впрочем, он непременно простудится, если провисит на столбе всю ночь. Ведь не может же не простудиться… Джин затаил дыхание, различив внизу знакомые голоса. — Сними его оттуда! — Не лезь не в своё дело. — Но он же заболеет… — Джун, убирайся к себе. Ничего ему не будет. Он бездомный, и не к такому привык. — Отлично. Но имей в виду, если с ним что-то случится, это будет на твоей совести. Джину нужен Меч Духа. Ты и сам понимаешь, насколько сильно нужен. Без Меча Духа… твои мечты о власти останутся лишь мечтами. Внизу мелькнула белая шаль матери. Опять отец и мама поругались… И стало обидно, что мама волнуется из-за рыжего. В конце концов, она ведь не такая, как отец, и власть ей не нужна. Джин привык полагаться на неё и верить, что она будет с ним всегда, даже если он вдруг разучится плести чары. Зачем же ей так заботиться о рыжем? Джин закрыл окно и вздохнул, мрачно глянул на столб, чтобы тут же отвернуться, потому что рыжий смотрел в его сторону. На следующий день дождь зарядил с утра, а в полдень сменился снегом. Казуя так и не распорядился снять со столба мальчишку, и тому пришлось испытать все прелести переменчивой погоды на собственной шкуре. Новое утро он встретил, стоя в сугробе. Мама опять поругалась с отцом, но успеха не добилась. Джин весь вечер наблюдал за рыжим, а потом забрался наконец в кровать. Правда, скоро ему стало нехорошо, точнее, потемнело в глазах, причем не из-за того, что ночь на дворе, а по какой-то иной причине. У двери вдруг зашумели. — Мама? — неуверенно позвал Джин и слепо протянул руку. — Я здесь. Что такое? — Кажется… Кажется, я тебя не вижу. Вообще ничего не вижу. — Ну вот… Джин почувствовал, как рядом с ним на кровать положили что-то холодное. — Мама, что ты… — Помоги мне, сынок, надо его согреть, — прошептала она. И Джин сообразил, что же это было — такое холодное. — Я не хочу, чтобы… — Шшш! — Мама тронула его губы пальцем. — Меч Духа, помнишь? Ты не можешь потерять его. Он даст тебе силу и убережет от беды. Без него ты будешь слабее и уязвимее. — Но убить меня только он и может, — возмутился Джин. — Да. Но без той силы, что он даёт тебе, более умелый и могущественный чародей сможет заточить тебя где-нибудь или мучить целую вечность. Об этом ты думал? Я не хочу, чтобы тебя постигла такая судьба. Тебе нужна эта сила. Вам всего лишь надо стать друзьями — и только. Если вы будете словно два брата, то чего тебе бояться? Видишь, даже сейчас он влияет на тебя. Ему плохо — тебе плохо. В общем-то, Джину стало немного лучше. Видел он не очень хорошо, но всё-таки теперь видел. Служанка протянула матери баночку с барсучьим жиром, и Джун принялась растирать руки и плечи рыжего. — Нужно его согреть. Спать будете вместе. — Вот ещё! — Джин. — Да понял я, — пробурчал он недовольно и покосился на незваного гостя. Тот дышал хрипло и неровно и уже заметно дрожал. — Совсем ледяной, — вздохнула мама. Закончив с растиранием, она завернула сразу обоих в одеяло, сверху накрыла медвежьей шкурой. — Не вздумай сам вылезать и ему не позволяй. Надо, чтобы он пропотел как следует, ясно? Джин обхватил рыжего рукой и немного притянул к себе без особой охоты. Кожа да кости, и как он только умудрился выдержать столько на холоде? Расспрашивать не имело смысла, потому что если он что-то и бормотал в бреду, то на такой тарабарщине, которую Джин в жизни не разобрал бы, даже если б захотел. Рыжий в скором времени попытался выбраться из-под шкуры и одеяла, пришлось удерживать, даже навалиться на него, чтобы добавить свой вес. И впрямь сильный, а так и не скажешь. Твёрдый, жилистый как-то совсем не по-детски, вёрткий и быстрый. — Да спи ты уже, рыжий осёл! — тихо рыкнул Джин, изрядно вымотанный почти непрекращающейся борьбой. Рыжий вполне отчётливо послал его куда подальше в неподобающих выражениях, которые ему прежде доводилось слышать лишь на конюшне. Джин сгрёб рыжего и крепко обхватил. Юркое и скользкое от барсучьего жира и пота тело вывинчивалось из рук, ускользало. Пришлось вновь навалиться на него и обхватить не только руками, но и ногами. Правое ухо горело, потому что воздух будто раскалился от чужого неровного дыхания, да и сам рыжий походил уже на печку — жаркий, словно кусок расплавленного металла в горне. Под тяжестью Джина он притих, а вскоре задышал размеренно и спокойно. Влажные горячие ладони скользнули по спине маленького чародея и остановились на пояснице. Рыжий крепко обнял его и прижал к себе. Уткнувшись носом в длинноватые пряди, Джин вздохнул и прикрыл глаза с облегчением. Вроде бы унялся… Обоняние щекотал запах летних трав — клевер и ромашка, мамин запах. Наверное, это из-за отваров, в которых она полоскала волосы рыжего, — запах не выветрился даже за несколько дней. И, наверное, именно из-за него Джину приснился летний луг, ясный солнечный день и синее-синее небо. Кажется, он лежал на спине, утопая в зелёном травяном ковре, и смотрел вверх. Тонкие стебельки щекотали кожу, танцуя по велению слабого ветра. И чьи-то тёплые пальцы легонько и невесомо рисовали на его теле сложные узоры. Было хорошо — вот так: не думать, не ждать, ничего не желать, просто быть. Джин глупо смотрел на замковую стену. Крупные камни у земли потемнели от времени, в зазоры меж ними забилась грязь, а вверх уходила глухая серая монолитная глыба. Не монолитная, конечно, но снизу казалось именно так. — И что? — Ничего. Просто поглядим, кто раньше залезет туда, — Рыжий указал вверх. — Тебе больше делать нечего? Можно же по лестнице подняться! — Джин отвернулся и вздохнул. Он не знал, что сказала мама Рыжему, когда тот поправился окончательно, но попыток побега с тех пор не было. И Джину пришлось привыкать к компании этого несносного, упрямого, тупого и… — По лестнице — скучно. Полезли! Он ошарашенно моргнул, когда напарник преспокойно ухватился ладошками за валуны, уцепился и начал ловко взбираться вверх по отвесной стене. Наверняка Рыжий не первый раз делал это: больно уж уверенно двигался и со знанием дела находил места, куда лучше ставить ноги или за которые удобно цапнуть руками. Когда Рыжий почти добрался до цели, Джин просто нарисовал в воздухе нужный знак и вознёсся, пролетел над головой любителя трудностей и опустился на гребень стены. Рыжий уселся на краю, позволив правой ноге свободно болтаться, а левую согнув в колене. Он пристроил локоть сверху, уронил подбородок на кулак и смерил Джина вызывающе насмешливым взглядом. — Что? — Ничего. Ты вообще хоть что-нибудь умеешь делать сам? — с убийственным количеством яда в голосе осведомился этот невыносимый, ненормальный... — Умею. Колдовать. В отличие от всяких рыжих. — Любование небом не спасало — Джин всё равно чувствовал разлитое рядом ехидство, подхлёстывающее и раздражающее. — Ясно… Он обернулся на шорох и тут же кинулся к краю, испугавшись, что Рыжий упал вниз. Не упал, просто намеренно соскользнул и теперь висел, уцепившись одной рукой за едва заметный выступ. Джин потянулся, чтобы помочь, но ничего не вышло — расстояние великовато. Он подумал про чары и почти сразу вспомнил, что чары в случае с Мечом Духа бесполезны. Будет ли Рыжий дальше висеть или упадёт вниз, не имело значения, потому что чарами его не поддержать и не подхватить у земли. Чары бессильны. Джин огляделся, только вот рядом был лишь он. Из-под пальцев посыпалась вниз пыль и каменная крошка. — Попробуй другой рукой! — Не могу, — сверкнул улыбкой Рыжий. Ну да, он висел немного боком, почти что спиной к стене, если резко повернуться, да и не резко тоже, выступ может окончательно раскрошиться. Рыжий смотрел куда-то в небо, словно не видя Джина, и продолжал улыбаться. Вот дурень, а? Зачем он вообще это сделал? Джин смотрел на него сверху и лихорадочно думал, как вытащить его оттуда. Ничего умного в голову не лезло. Ветер трепал яркие пряди, светло-карие глаза весело чуть щурились, а пальцы медленно, но верно сползали с выступа. Джин решительно перевалил через гребень, зацепился правой рукой понадёжнее и потянулся левой к Рыжему. Немного не хватило, поэтому он откинулся назад ещё, кончиками пальцев тронул напряжённое запястье, вновь потянулся… и поймал запястье как раз в тот момент, когда Рыжий почти что сорвался. — Придурок! Рыжий придурок! — загремел Джин, не успев испугаться и — одновременно — успев. Его Меч Духа просто широко улыбнулся и прикрыл глаза, чтобы вскоре ядовито отметить: — Всё-таки ты что-то и сам можешь сделать. Иногда. После в их жизни было много всего, но вот это Джин помнил всегда — ярко и чётко, в мельчайших деталях. Их первую встречу, раскалённую ночь, смешанную с бредом, и две намертво сцепленные руки на высоте в несколько десятков метров над землёй. Те самые мгновения, когда его чары лишались сил и будто бы переставали существовать. Единственное, что никогда не менялось, — откровенная весёлая насмешка в золотисто-карих глазах. Эта насмешка тенью отражалась и на губах Рыжего. Самоуверенный нахал, что всегда считал себя самым сильным и умным. Это вот тоже никогда не менялось, как и то, что Рыжего любили, прощая ему самоуверенность и непоседливость. — Хочешь? — Джин едва не свалился со стула, когда ему подсунули под нос блюдо с уткой. — Спятил? Это же старая книга! Убери эту гадость! — Это не гадость. Это вкусно. — Рыжий блюдо всё же убрал, уселся на край стола, пристроив «вкусное» на коленях, и оторвал у утки ножку. — Что за ерунда? — Не ерунда. Трактат о снах и управлении снами. — Джин покосился на уплетавшего утку непоседу и невольно улыбнулся, отметив маслянистый блеск на кончике носа. — Что-то вроде… — Рыжий уронил на блюдо кость, вскинул руки и забавно зашевелил всеми пальцами сразу. — Спи! Усни! Повелеваю тебе приснить дракона! Да? — Да уймись ты! — отмахнулся Джин и захлопнул трактат от греха подальше. Почти восемь лет прошло, а Рыжий всё так же обожает дурачиться. Хорошие манеры ему точно впрок не пошли, а если и пошли, то как-то это незаметно. — Есть будешь? — Где ты вообще это взял? — На кухне попросил, а что? — Хоаран с невинным видом оторвал утке крыло. Ну ещё бы, поварихи ему хоть все запасы еды отдать готовы. И даже не стесняются. А вот если бы на кухню сунулся Джин, они б со степенным видом притворялись, что заняты исключительно своими обязанностями. В гробовой тишине. Джин немного сердито отобрал у Рыжего надкушенное крыло и вцепился в него зубами. В самом деле вкусно, а он и не заметил, что проголодался. Хоаран выразительно фыркнул и вытянул длинные ноги, скрестив их в лодыжках, а поднос поставил перед Джином. — Не хватай так, а то подавишься, — не преминул подколоть в обычной своей манере, но его мысленная волна осталась всё той же — золотистой, ровной, спокойной, как свет солнца. Этому Джин научился почти сразу после их первой встречи. Сначала никак понять не мог, что это вообще такое, сообразил позже, одолев пару трактатов о сущности чародеев и Мечей Духа. Эмоциональная связь. Кстати, очень удобная штука, потому что рядом с Рыжим терялся не только он, но вообще все. Манера перетягивать всё внимание на себя и себя же ставить во главу угла выбивала из колеи даже Хэйхачи и Казую. Ну и Рыжий не считался с титулами и прочими условностями вовсе, поэтому никто и никогда не мог понять, серьёзен он или шутит. Из-за эмоциональной связи Джин точно знал подлинное настроение Меча Духа, что здорово облегчало жизнь как ему, так и окружающим. Впрочем, дело тут в самом Рыжем: его эмоциональные состояния были стабильны и немногочисленны. Всего три. Золотистое — состояние покоя, алое — ярости и гнева и розовое — удовольствия. И когда Джин видел в мыслях алые тона, это означало, что Рыжего лучше не трогать. Когда Рыжий проводил время с женщиной или ему снился приятный сон, приходили розовые оттенки. В остальное время — золотистое ровное сияние… Хоаран шарахнулся в сторону от стола. Алая вспышка в мыслях мгновенно погасла, и Джин, вскинув голову, понял, почему. У стола стояла мама и поигрывала скрученным в жгут полотенцем — вот им, наверное, умнику и прилетело по спине. Джун не терпела, когда Рыжий садился на край стола. — Опять совершил нашествие на кухонный люд? — Они всё сами, — лукаво сверкнув глазами, отозвался Хоаран и шагнул в сторону, чтобы между ним и Джун оказалась подставка с доспехами. — Я просто попросил — и мне всё вручили в лучшем виде. — Хитрый лис, — подытожила Джун и взглянула на сына. — Тебе ещё не надоело книжную пыль нюхать? — В общем-то… нет. — Напрасно. Мне нужны травы из Сонной долины, а поехать за ними некому, поэтому вы за ними и отправитесь. Джин загрустил. Путь до Сонной долины — почти половина дня коту под хвост. Если с Рыжим. Вот если бы он один… — Один не вздумай, — тут же строго велела мать. — Вместе. Он проводил Джун обречённым взглядом и тяжело вздохнул. — Собирайся, — пожал плечами Хоаран, высунувшись из-за доспехов. Джин кивнул, догрыз крыло и, вытерев руки, поднялся из-за стола. Посмотрел на книги, которые прочесть не успел, и задумался. Прямо сейчас он ощущал в ладонях пульсацию силы, огромной силы. Ему просто не хватало знаний и умений. Потраченный зря день… Он покосился на Хоарана, прикинул пару способов и решил рискнуть. — Ты хоть оденься попроще. Рыжий задумчиво осмотрел лёгкие кожаные доспехи с гербами и вопросительно вскинул брови. Джин тоскливо прикрыл глаза. Объяснять в сотый раз этому умнику, что он странно выглядит в кожаных брюках и доспехах на голое тело, совершенно не хотелось. Стоило Джину выйти хоть куда-нибудь в компании Хоарана, и все вокруг начинали на них пялиться, потому что Хоаран не вписывался своим видом ни в местные погодные условия, ни в местные традиции. При одном взгляде на него становилось холодно. — Переодевайся, в общем. Чтобы не выделяться. Ну да, не выделяться… Можно подумать, огненную шевелюру кто-то не заметит. Пока Рыжий переодевался, Джин старательно размешивал в кружке желтоватый порошок. И эту кружку он вручил Рыжему. Зелье подействовало сразу. Он подхватил Меч Духа и устроил в кресле, завернув в одеяло. Потом будет очередная ссора, ну и пусть. Если бы на кое-кого действовали чары, можно было бы обойтись более мягким способом, но чары не действовали, поэтому — снотворное. Джин прихватил лёгкий меч, накинул на плечи плащ и натянул на голову капюшон. Должно быть, теперь он походил на обычного бродягу, и никто не заподозрил бы в нём наследника клана. К тому же, наследники не шастают в одиночку. Он нарисовал знак пути и шагнул внутрь светящегося узора. Один шаг — и Сонная долина раскинулась перед ним, облитая ярким солнечным светом. Найти торговца травами, вручить ему деньги и забрать товар — всего-то. Осталось выбрать тихое место и вернуться к себе точно так же, как пришёл. Джин брёл по тихой улочке селения, закинув на плечо мешок с травами. Пожалуй, отсюда уходить не следовало, лучше выбраться за пределы селения и в какой-нибудь рощице… За спиной раздался пронзительный свист, потом загрохотало и затопало. Он стремительно развернулся, едва не выронив мешок, и ошеломлённо уставился на несущуюся по тропе повозку. Повозку тянули два вола, но прямо сейчас они с топотом мчались вперёд, роняя в пыль хлопья пены. Налитые кровью глаза будто остекленели. Джин невольно сделал то, что было для него самым привычным: вскинул руку и оставил в воздухе мерцающий голубой росчерк. Волы послушно свернули налево, проломив изгородь, и помчались дальше, сшибая всё на своём пути. Он с облегчением перевёл дух, осмотрелся, увидел пару детских физиономий, светящихся любопытством, и убрался поскорее из селения. Не хватало ещё, чтобы слухи поползли. Дети точно будут много болтать, но им никто не поверит, если его не найдут. Джин вывалился из пустоты в центр комнаты, убедился, что Рыжий спит, переоделся и оставил мешок трав рядом с креслом. Выпив воды и немного успокоившись, взялся за новую книгу. Пальцы до сих пор чуть заметно дрожали. Это было… Так легко и просто развернуть обезумевших животных одним лишь знаком. Эта сила… Даже без Хоарана эта сила вызывала трепет и восхищение. Хэйхачи запрещал применять чары на живых существах, и Хоарану тоже не нравилась волшба. Джину уже казалось, что он позабыл вкус магии, и этот свежий глоток силы… Он чувствовал себя так, словно перебрал вина. Наконец-то его знания пригодились. Джин жадно вцепился взглядом в строки, торопливо перевернул страницу, другую. Книгу прочёл как раз к вечеру. Рыжий всё ещё спал, так что Джин прихватил мешок и отнёс матери сам. Джун сидела перед зеркалом и расчёсывала тёмные пряди, помеченные сединой. — Мама, куда положить? — Возле стола оставь. А где Хоа? — Джун отложила щётку и обернулась. — Решил вздремнуть. — Джин чуть наклонился к матери, позволив ей погладить его по голове. — Вот соня. Ты тоже устал? — Совсем немножко. Мать тихо рассмеялась и снова погладила его так, будто он по-прежнему маленький мальчик. Джину это нравилось. Помнится, раньше он злился из-за её внимания к Рыжему, но чем старше они становились, тем меньше Рыжему перепадало подобной материнской нежности, а за последние года три Джун ни разу Хоарана не погладила и не обняла. Могло показаться, что она стала холоднее, но нет. Она всегда спрашивала про Рыжего, всегда оставалась внимательной, просто… она вдруг начала стесняться его. — Я уже совсем старая, да? Джин изумлённо уставился на неё, а она слабо улыбнулась, отвела с его лба тёмную прядь и тронула висок губами. — Ты заболела? Или опять отец тебе гадостей наговорил? — заволновался Джин. — Нет, мой мальчик, всё так, как и должно быть. Просто… Просто хочется иногда повернуть время вспять, чтобы не видеть в зеркале некоторых перемен. — Джун вновь грустно улыбнулась и бросила взгляд через плечо — на зеркало. — Это, кажется, легче, чем думается… — пробормотал Джин. — Я могу попробовать. Правда, мне не разрешают использовать магию на людях, но… — Да, я знаю, — вздохнула мама. — Забудь, глупо это и не нужно. — Но я могу, — поймав её ладони, горячо возразил Джин. — Ничего плохого в этом нет, и это ничего не изменит, ты просто будешь выглядеть моложе. — Ты же не думаешь, что все слепые и этого не заметят? — Нет-нет! Изменения будут постепенными. Понадобится несколько недель, ты просто с каждым днём будешь выглядеть всё лучше и лучше. Я знаю нужное заклинание. Попробуем? — И всё-таки… — Не будь трусихой, мама. Это на тебя не похоже, — широко улыбнулся Джин. Она колебалась. Смотрела на него, слегка закусив губу, и размышляла. Он тоже молчал, чтобы не мешать ей. В сущности, он правду сказал — это легко. И он испытывал железную уверенность в том, что всё получится. Заклинание очень простое, ведь тысячу раз тренировался на различных предметах. И вообще — это же его мать, значит, она должна быть самой красивой и замечательной, и Джин всегда готов помочь ей в этом. — Ну же, мама… Или ты считаешь меня бесполезным чародеем? — Нет, конечно, просто это похоже на жульничество. — Никакого жульничества. Всё будет по-настоящему. — Вот как… А ты сможешь вернуть всё обратно, если мне этого захочется? — Думаю, да, — уверенно кивнул он, осторожно потянул руку Джун к себе и медленно нарисовал светящийся знак на её ладони. На коже затанцевали голубые искорки, похожие на крошечных мотыльков, а затем они как будто впитались в руку и пропали. — И только? — шёпотом спросила Джун. — И только. А результат увидишь через неделю или две. — Спасибо. — Мама погладила его по голове и легонько тронула губами щеку. Когда Джин уходил, он обернулся и увидел, как мать снова смотрится в зеркало, трогает седые пряди и грустно улыбается. С Рыжим они ругались до самой ночи, даже сдвинулись к разным краям кровати и молчали в темноте. У Джина перед глазами плавало алое марево — Рыжий злился до сих пор из-за проклятого снотворного. Можно подумать, были иные варианты! В окно заглянула луна, и в её серебристом свете Джин заметил, что они оба перебрались ближе к центру кровати. Алых тонов в мыслях стало меньше, а потом они и вовсе растворились в золотом сиянии. Вот тогда он повернулся лицом к Рыжему и вздохнул, поделившись одеялом. Забавно то, что делиться одеялом не входило в его обязанности, как и спать на одной кровати с упрямым придурком, просто само так получилось — горячая ночь несколько лет назад превратилась в традицию. Его сгребли, крепко обхватили рукой и уткнулись носом в мягкие тёмные пряди. — Я больше не буду, Рыжий… — тихо буркнул Джин и прикрыл глаза. — Сомневаюсь. — Ну тебя! — Всё прошло хорошо? — Д-да. Почему ты спрашиваешь? — Про повозку Джин не хотел рассказывать. — Болтают, что там женщина с ребёнком погибли. Вроде как лошади понесли или что-то подобное, — сонно пробормотал ему в макушку Рыжий. Джин застыл. — Что такое? — Ничего, — ответил он слишком быстро. — Вот поэтому тебя нельзя одного пускать. Ты же совершенно ничего не умеешь делать. — Умею! — Неа. — Я будущий глава клана, ты не имеешь права мне возражать. — Да ты что?! Правда, что ли? С ума сойти. А я буду, ладно? — Нет уж, не ладно! Где твоё воспитание и твои манеры? Или ты паршивый ученик, или твоё поведение специально рассчитано на то, чтобы выводить окружающих из себя! Рыжий чуть придвинулся и заговорщицки прошептал ему на ухо: — Второе, Джин, второе. Да, кстати. — Что? — Не мешай спать, а? Джин обречённо прикрыл глаза. Да уж, с вопросами приставал Рыжий, а ответами спать мешал, выходит, именно Джин. Интересный у Хоарана взгляд на мир. — Как думаешь, у меня мама красивая? — М? — ошарашенно и немного сонно уточнил одним звуком Рыжий. — Красивая. Ты тоже. — Э? — протянул Джин, несколько сбитый с толку внезапным продолжением. — На маму похож. — Я думал, что похож на отца. — Сразу на обоих. Отец у тебя тоже красивый. Заткнись и спи, всё остальное — утром. Джин поморгал, покосился в сторону окна, в которое лился серебристый лунный свет, и зажмурился. Походить на отца он не хотел. Говорить о нём, впрочем, тоже. Дед и отец плохо ладили, мать пыталась их примирить, в итоге теперь она — отвергнутая жена. А в последнее время отца часто видели в обществе Анны, дамы из замка Абеля. Абель враждовал с дедом, болтали, что даже создал голема, чтобы получить силу Хэйхачи, но не вышло. И дед предупреждал Джина о коварстве соседа. В общем-то, у клана с Абелем был хрупкий и неустойчивый мир. Никакой открытой войны, но подспудно вокруг всегда творились странные вещи. Хэйхачи считал, что Абель никогда не сдастся, так что ушки нужно держать на макушке и больше практиковаться, чтобы не только защитить себя и замок клана, а и самому иметь возможности для нападения и держать противника в подвешенном состоянии. На фоне всего этого визиты отца в цитадель Абеля и связь с Анной выглядели, мягко говоря, опасно. Дед пытался образумить Казую, только ничего так и не получилось. Джин не зря волновался по этому поводу: через пару дней отец бросил вызов деду. Клановый вызов, который бросали друг другу чародеи. Все пребывали в недоумении, ведь Казуя родился не чародеем, тем не менее, Хэйхачи вызов принял. А через день все узнали, что глава клана сбросил сына со скалы, победив в магическом поединке. Да, именно в магическом. И после Джина позвали в покои деда. — Присядь. Он послушно опустился в массивное кресло за столом и с любопытством осмотрел Хэйхачи. По старику и не сказать, что тот недавно сражался. И не сказать, что особо расстроен. — С этого дня я дозволяю тебе использовать чары так, как тебе возжелается. Джин молчал, переваривая новость. — Прежде чем ты побежишь на радостях употреблять чары по назначению и не только… Запомни раз и навсегда одну вещь. — Хэйхачи сжал губы и нахмурился. — Запомни, что суть чародея за пределами магии. Твоё тело пропитано силой, но ничто в этом мире не даётся просто так. За всё нужно платить. Ты способен на большее, чем обычные люди, поэтому в любой момент ты можешь просто перестать быть человеком. Ясно? Твои чары будут искушать тебя. Чем больше к ним прибегать, тем больше искушение. И если ты искушению поддашься… твой Меч Духа тебя уничтожит. — Что? — Меч Духа — обычный человек, он ничем не отличается от прочих, но магия и чары против Меча бессильны. Когда чародей нарушает равновесие и перестаёт управлять магией внутри себя, он преступает закон. Меч Духа обращается против такого чародея. Меч Духа Хэйхачи — маленькая смешливая девчушка, которую звали Лин. И Джин просто не представлял, как она смогла бы убить деда. Это вот у самого Джина не Меч Духа, а здоровый рыжий прохвост и любитель подраться. И Рыжему нет дела до чар — никогда не интересовался и ничего толком не знал. Зато спроси про оружие какое-нибудь, сразу вывалит на чью-нибудь несчастную голову уйму сведений и подробностей. — Ты можешь избавиться от Меча, я даже тебя пойму, но это будет глупостью. Ты уже привык к той силе, что он даёт тебе. Без него ты так много потеряешь, что… Оно того не стоит. В старых манускриптах сказано ещё, что без Меча Духа чародей с каждым годом будет всё слабее, пока однажды не станет простым смертным. Не знаю, правда это или нет, но проверять мне не хочется. Думаю, тебя тоже на такие опыты не тянет. — А… — Джин умолк. — Что ты хочешь спросить? — Чародеи бессмертны, так? А Меч Духа? Дед пожал плечами. — Природа Мечей… Вряд ли кто-то даст тебе ответ на этот вопрос. Связь чародея и Меча Духа настолько не вписывается в законы мироздания, что… — Откуда же они тогда вообще взялись? — И на этот вопрос я не могу дать тебе ответ. Они просто есть. Как и чародеи. Если на свет появился чародей, то где-то почти в то же время обязательно появится его Меч Духа, а дальше — как судьба сложится. Чародей, который не отыщет свой Меч Духа, год от года будет терять силы, а потом и вовсе лишится их. — Гм… Но почему ты такой старый, а Лин такая юная? — Каверзный вопрос, но уместный. — Она не меняется. Я не знаю, почему. Не подозревай чары — чары на неё не действуют точно так же, как на то рыжее недоразумение, что крутится рядом с тобой. — Рыжий — мой телохранитель, ему положено крутиться рядом со мной, иначе какой из него телохранитель? — сердито огрызнулся Джин. — Ну да, ну да… Выводи его в свет почаще. — Свет будет шокирован. — Именно. Если общество не в силах изменить рыжего, то пусть хотя бы попривыкнет к нему, — развеселился Хэйхачи. — Получается, однажды я буду таким же старым, как ты, а Рыжему — хоть бы что? — Кто знает. Есть чародеи, которые пользуются заклятиями омоложения. А есть такие, кто творит непотребство со смертной плотью. — Абель? — понимающе усмехнулся Джин. Абелю нравилось создавать големов и оживлять мертвецов. Даже интересно, как долго голем или такой вот мертвец смогли бы сопротивляться силе Джина. — Абель. Речь не о нём. Речь о тебе. Ты услышал меня? Запомнил? Будь осторожен с той силой, что заключена в тебе, иначе однажды именно ты будешь заключён в этой силе и станешь её игрушкой. Недолго, ведь у тебя есть Меч Духа. В своих покоях накануне праздника Солнцеворота Джун застала Рыжего. Он принёс мешок трав, как она и просила, а теперь вот вертелся перед зеркалом. Вертелся не из тщеславия, а в попытках управиться со шнуровкой на камзоле и непокорным воротником. — Замри! — велела Джун и ухватилась за шнуровку на боку. Молча затянула серебристую тесьму, обошла вокруг и взялась за тесьму на другом боку. Рыжий тоже молчал, глядя на отражение в зеркале. Джун выпрямилась перед ним, поднялась на цыпочки и аккуратно расправила воротник. — Может, мне не обязательно… — начал он. — Обязательно, — твёрдо пресекла она все его намерения сбежать с праздника. — Будет много гостей. Ты нужен Джину. — Вряд ли кто-то из гостей прилюдно кинется на него с ножом. Да и что ему сделается? — Ничего, но больно будет. Ну и мало ли какие сильные там будут злодеи… — Там будет кто-то сильнее меня? — искренне удивился Хоаран. Запрокинув голову, Джун тихо засмеялась. Хорошо, что есть в мире то, что никогда не меняется. — Вот сам и поглядишь, есть ли. — Она погладила упрямца по щеке и мягко улыбнулась. — Ты же присмотришь за ним? Он едва заметно помрачнел и осторожно отвёл руку Джун от своего лица. — Присмотрю, — ответил очень тихо. — Глупо волноваться. Он же чародей. — Не глупо. Именно поэтому и волнуюсь. У чародеев свои испытания и искушения, а я не хочу потерять сына. — Она вновь погладила Рыжего по щеке, а потом обняла. — Иногда ты такой наивный, что мне страшно за вас обоих. Ты так веришь ему, а ведь он… он уязвим для силы, своей проклятой силы. Как бы я хотела, чтобы он родился обычным ребёнком… Как бы я хотела, чтобы в нём и искры магии не осталось… Джин узнал Хоарана до того, как тот заглянул в комнату. Узнал по розовым оттенкам удовольствия. — Ты б ещё шубу напялил, — предложил Рыжий, полюбовавшись на тяжёлую синюю мантию, отороченную белым мехом. — Протокол. Куда это ты? — Пить хочу. — Он шагнул обратно к двери, но на столе у выхода из пустоты возникла чашка с яблочным соком. — Перестань. — Что? — непонимающе вскинул брови Джин. — Вот это. Перестань. В последнее время ты вообще всё делаешь за чужой счёт. Кухня не так далеко, сходить и взять чашку легко, зачем обязательно использовать чары? — Мне хотелось тебя порадовать. — Вот как? — Рыжий развернулся, сунул большие пальцы за широкий ремень и внимательно осмотрел Джина. — Если ты хочешь меня порадовать, делай всё сам. Чары нужны тогда, когда иначе никак. Использовать их без острой нужды не стоит. — Надо же. Ты ведь ничего про чары не знаешь. — Не знаю, — кивнул он, — зато лучше знаю жизнь. Если в доме завелась мышь, купи кота, а не бегай за мышью с кувалдой. Всё равно только дом разнесёшь, а мыши ничего не сделаешь. Если тебе хочется пить, а кухня рядом, сходи на кухню, а не трать попусту магию. Это разумно и правильно. На деда своего посмотри — он очень редко пользуется чарами. — Мне наставников и без тебя хватает! — сердито рыкнул Джин и раздражённо застегнул брошь с гербом на плече. — Может быть, только результат… — Избавь меня от своих нотаций! — Мне не хочется. — А чего тебе хочется? Эй! Рыжий бесцеремонно наступил носком сапога на волочившийся за Джином шлейф. — Набить тебе рожу хочется, а что? — довольно улыбнулся он. — Только не говори, что у тебя точно такое же желание. Какое счастливое совпадение! Давай поможем друг другу? — Ты! — Очень милый, я знаю. — Нет, ты просто… — Убийственно прекрасен? Джин молча выдернул шлейф мантии из-под ноги Рыжего, гордо отвернулся и направился в главный зал. Степенно, спокойно и невозмутимо. Другие средства с Рыжим не работали. Надо просто некоторое время его не замечать и пропускать мимо ушей все шпильки. Специально ещё и двери зала распахнул с помощью чар, чтобы Хоарана позлить. И стул выдвинул тоже мановением руки. Ему нравилось ощущать ток магии в венах. Иногда даже казалось, что крови у него нет — одна лишь жидкая горячая магия. И это чувство… чувство, порождённое использованием чар… Джин не мог сравнить его ни с чем. Сладкое, чистое, хрустальное, звенящее, манящее и опьяняющее — всё сразу и в один миг, а послевкусие блазнилось вечным. Пока он всем этим упивался, мимо проходили люди и события, мелкие, не стоящие внимания. В какой-то мере всё вокруг было привычным: Джин точно знал, что сидит на своём законном месте, что за спинкой стула стоит Хоаран, как ему и положено по статусу. И он знал, что довольно лишь немного повернуть голову и тихо произнести слова — Рыжий услышит обязательно или прочитает по губам, умеет, особенно — по его губам. И неважно, насколько Рыжий упрям или рассержен, всё равно ни за что не оставит Джина одного. Он надёжный — надёжнее чар, как ни печально. Привычным быть всё перестало в одно мгновение. Просто распахнулась дверь, а из полумрака коридора сверкнули алым глаза, вслед за этим гость переступил через порог, чтобы вместе с собой принести мёртвую тишину. Тишина будто бы волной прокатилась по залу и вернулась к гостю, застыла на язычках чёрного пламени, окутывавшего Казую с головы до ног. Правая рука медленно пошла вверх и замерла, когда указательный палец остановился на Джине. — Я вызываю тебя. Это было лишним: всем и так стало понятно, что последует за столь выразительным жестом. — Воскрес из мёртвых… — Быть того… — Но как… — Тьма эта… — Абель… — Абель. Джин не слушал, зато слушали Хоаран и дед. — Проделки Абеля, — кивнул Хэйхачи. — Всё сложнее, чем кажется. Если бросает вызов, значит, припрятал пару козырей в рукаве. — Я справлюсь, — с трудом произнёс Джин. Губы даже онемели от всплеска той силы, что сейчас бурлила в нём. — Воспользуйся правом замены, — подсказал справа Рыжий. Джин повернул голову и окинул умника удивлённым взглядом. Тот смотрел на Казую и едва заметно улыбался в предвкушении боя. Ну да, любитель подраться. Учуял свару и готов первым бежать в самую гущу. — Нет. — Почему? — сунув большие пальцы за широкий ремень, хмыкнул Рыжий. — Мне его козыри не страшны. — Это опасно. — Да что ты говоришь? И чем? По тебе он может чем угодно шарахнуть, а по мне — нет. — На рыжего магия не действует, дурень, — отчитал Джина дед. Даже головы не повернул и не посмотрел ни на внука, ни на его телохранителя. — Пойдёт рыжий. Хоаран тихо фыркнул, обошёл стол и двинулся вперёд, позвякивая шпорами — вечно он кучу железа на себе таскает. Чем ближе он подходил к Казуе, тем светлее становилась кожа последнего. В итоге тёмное пламя пропало вовсе, только глаза остались алыми. — Волчонок хочет показать клыки? — насмешливо поинтересовался Казуя. — Нет, посмотреть на твои. Сгодятся ли для амулета? Не сточились ли под корень? Тебя, вроде, на том свете заждались. — А я думал, что тебя. — С годами ум дряхлеет, да и память уж не та, вот и попутал, — участливо пояснили Казуе. — Не испытывай моё терпение! — ожидаемо загремел отец. Неудивительно, манеры Рыжего выбесить могли любого. — Нелады с терпением свойственны мужчинам среднего возраста, — расплылся в широкой улыбке Рыжий. Длинный меч рассёк воздух и обрушился на его голову, но налетел на два скрещенных коротких клинка. Быстрый удар ногой в живот заставил Казую попятиться. Впрочем, пока он вскидывал голову, Рыжий скользнул вперёд и влево, полоснув по правому боку сразу двумя мечами. Раны-то остались, вот только кровь из них не хлынула. Пока эти двое дрались у входа, Джин то так, то эдак смотрел на отца. Облик Казуи для него не был чётким, в определённых местах очертания будто слегка расплывались. Он никак не мог понять, что это такое. Чары? Может быть. Магия не действовала на Рыжего, но на Казую действовала вполне. И если из серьёзных ран кровь не хлещет… Отец мёртв, но разум его жив, как и воля. И как Абель умудрился такое провернуть? Джин читал, что с мёртвой материей можно работать, но этим занимались единицы из чародеев. И да, это опасно. Джин прикрыл левый глаз и осмотрел отца одним правым. Есть! Он различил слабый узор. Очень трудно проследить, но если постараться, то появится возможность отыскать слабое место, чтобы разорвать узор, а если разорвать… Рыжий захватил двумя клинками длинный меч и резко повёл вниз и в сторону, воздух вспорола нога, почти зацепившая блестящей шпорой щеку Казуи. Почти. Отец успел отдёрнуть голову, высвободить меч и взмахнуть им. Рыжий проворно рухнул на колено, пропустив тяжёлую полосу металла над макушкой, и откатился к двери. На пол медленно спланировала яркая прядь, срезанная острым лезвием. Джина будто кольнуло — он торопливо повёл рукой, пустив искру в отца, нет, в узор. И искра вспыхнула ярко, вцепившись в слабину чужих чар, изорвала тонкую нить, словно зверь когтями. Казуя выронил меч и воющей чёрной воронкой вымелся прочь из зала и прочь из замка. Рыжий же медленно поднялся, повернувшись лицом к двери и спиной к Джину. А вокруг немым удивлением пульсировала тишина. Джин нарушил правила поединка, позволив себе вмешаться. Никто не смотрел на него — все отводили глаза, и даже дед молчал. Ну и наплевать, а вот Рыжий… если он ранен, его надо перевязать. Джин поднялся и направился к Мечу Духа, остановился в шаге от него и протянул руку, чтобы коснуться плеча. — Рыжий… Тот неуловимым движением сместился чуть в сторону, одновременно развернувшись, сжал кулак и коротко влепил прямо в нос. Точно так же, как восемь лет назад, и с теми же последствиями. Джин прижал ладонь к лицу и оторопело зажмурился на миг, поймав в мыслях ослепительно яркую алую вспышку. Впрочем, у Рыжего даже глаза посветлели от ярости и сверкали золотом. — Это. Был. Мой. Поединок, — раздельно отчеканил он, крутанулся на пятках и исчез — лишь глухо стукнула дверь. Все по-прежнему старались не смотреть на Джина, поэтому ему ничего не оставалось, как тоже уйти. Праздник был испорчен окончательно и бесповоротно. К себе он не пошёл, к матери не рискнул сунуться, вот и бродил до ночи по стенам. На стенах стояли часовые, и они тоже отводили глаза, когда Джин проходил мимо. Но лучше уж немногочисленные часовые, чем толпа слуг, челяди, гостей и прочих зевак. Он понимал, что поступил неправильно, но разве следовало пустить всё на самотёк? В конце концов, разве всё время ему не вдалбливали в голову, насколько важен Меч Духа для чародея? Как же он мог позволить, чтобы с Рыжим что-то случилось? То есть, кто его знает, что случилось бы, может, и ничего, но рисковать и проверять Джин не хотел. Он поступил правильно, и все вокруг могли хоть удавиться. Только Рыжий… Ну вот чего этот упрямый придурок разозлился? Поединок, подумаешь. Ему драк мало? Обязательно надо лезть в каждую? Джин ведь просто хотел ему помочь, что тут такого ужасного? Ну… Рыжий мог расценить поступок Джина как неуважение к отцу, но всё же… К себе он пробирался тихо и — по возможности — незаметно. В покоях горели свечи, книга лежала на столе, раскрытая на той странице, на которой Джин закончил читать. На краю стола сиротливо стоял поднос с едой, накрытый белым тканым полотном. Рыжий отыскался в спальне — не на кровати, а на медвежьей шкуре у стены. Услышав шаги Джина, он повернулся к двери спиной. И алые оттенки слабее не стали — злился до сих пор. Раздевшись и забравшись под одеяло, Джин чарами погасил все свечи. Было одиноко и неуютно. Он вертелся на кровати, вздыхал, «прислушивался» к мысленным оттенкам, но постоянно натыкался на алую стену гнева. Начинать разговор с Рыжим явно не стоило — толку не будет. Постепенно Джин злился сам. Он же ничего плохого не сделал, он просто волновался из-за Рыжего. Ну что тут такого? А отец мёртв, и поэтому… Он вздохнул, перевернулся на спину и поёжился. Поразмыслив немного, легко тронул воздух кончиками пальцев, нарисовав узор. Через миг рядом проступили зыбкие очертания двойника. Повлиять на Рыжего Джин не мог, зато мог заменить его копией. И он придвинулся к призрачной фигуре, уткнулся лбом в плечо и прикрыл глаза. Стало капельку легче. Следующий день он провёл в компании двойника, всё равно Рыжий не мог это увидеть. А ещё бесило, что тот и не смотрел. Вечером Джин сидел за столом и сердито перелистывал страницы. Двойника он развеял ещё в полдень. Думал, как повлиять на одну упрямую скотину и злился от собственного бессилия. Магия всё так же приятно покалывала кончики пальцев, вызывала восторг, но эта магия ничего не могла сделать с Рыжим, ведь для Рыжего она словно бы не существовала. Джин замер и перестал понимать смысл строк на странице, поначалу даже не поверил, а потом осторожно посмотрел вниз. Яркие пряди рассыпались по его ноге, а загорелая ладонь накрыла левое колено. Ну и как вот этот упрямый мерзавец умудрился незаметно подкрасться, усесться возле стула и нагло уронить голову Джину на колени? Робко тронул пальцами волосы, погладил. Рыжий вздохнул и промолчал. Джин всё ещё различал алые оттенки в мыслях, но золотого света было больше. — Рыжий, ты… — Заткнись. — Но… — Не хочу. Да уж, просто чудесно. Он не желал говорить о случившемся на празднике. Кажется, он вообще не желал говорить. Отошёл, но не настолько, чтобы обсуждать прямо сейчас хоть что-то. Прямо сейчас Рыжий просто хотел побыть в тишине, но уже в тишине мирной. Джин слабо улыбнулся и поворошил чуть длинноватые жёсткие волосы. Желание наколдовать что-нибудь на радостях он подавил усилием воли. Не хватало из-за мелочей поссориться с Рыжим вновь. К тому же, Джин мечтал этой ночью спокойно спать рядом с горячим насмешником, утонув в его объятиях. Забавно, ведь на Рыжего магия не действует, только почему тогда наибольшую силу Джин ощущал именно в нём? Достаточно было прикоснуться к нему, чтобы магические способности взлетели до невероятных высот. Рядом с ним Джин прямо-таки купался в чарах. Необъяснимо… Неприятности на этом не закончились. Дед вскоре велел выделить Рыжему отдельные покои, а на возмущение Джина просто ответил, что ему надоели слухи и сплетни, бродившие по замку и за его пределами. — Но мы просто спим рядом! — В одной постели, — педантично поправил Хэйхачи. — И только! Что в этом плохого? — Плохое — в воображении людей. Не надо питать их призрачные иллюзии, да и вы оба давно уже не дети. — Но я хочу, чтобы Рыжий был всегда под рукой! И он вечно за юбками бегает! — Зато ты не бегаешь… Рыжий отнёсся к решению деда философски, пожал плечами и уволок вещи в маленькую комнату, что находилась в другой стороне от покоев Джина. Это разозлило ещё больше, потому что объяснить всем вокруг, какова на вкус магия, Джин не мог. И без Рыжего он чувствовал себя так, словно ему ногу отрубили. Без Рыжего он сам себе казался слабым, даже чары сплетались хрупкие и ранимые. Правда, потом стало не до этого, когда дед затеял строительство нового замкового крыла. Пришлось работать вместе с Хэйхачи и помогать строителям чарами. Ничего особенного, вроде, но работа выматывала. Думалось, что с чарами управляться будет легче, ан нет. Этим помоги груз поднять, тем — удержать, третьим — поправить опоры, укрепить стены. Много похожих друг на друга узоров, часть из них приходилось поддерживать почти весь день, а Рыжий — непоседа — вечно куда-нибудь испарялся в самый неподходящий момент, лишая Джина внушительной части силы. Разозлившись из-за очередной отлучки Рыжего, Джин плюнул и перестал поддерживать один из узоров — часть стены немедленно обрушилась. Ничего, отстроят заново… Внизу под валунами закричали, и дед бросился туда. Камнями кого-то завалило. Стиснув зубы, Джин последовал за Хэйхачи, чтобы помочь пострадавшим по мере возможностей. Никто и ничего не сказал, но люди стали поглядывать с опаской ему вслед. Ну и пусть. У него хватало сил, чтобы исправить любой недочёт. Присыпало валунами? Ерунда какая. В лечебных чарах он смыслил достаточно, чтобы исцелить почти любой недуг или травму. Дед, конечно же, устроил потом Джину разнос — с глазу на глаз. Никакие доводы на Хэйхачи впечатления не произвели, поэтому пришлось выскочить из комнаты, громко хлопнув дверью. Тут же Джин споткнулся и растянулся на полу в коридоре, а когда приподнялся чуть, то замер, различив приглушённые слова, долетавшие из щели над полом. — Ты уверен насчёт Джина? — Уверен, — прогудел дед. — Ты же видишь, что он не может контролировать эту силу, так легко поддается ей и собственным желаниям. — Но убить чародея нельзя. — Можно. Мечом Духа. — Можно. Но что тогда получишь ты? Если Меч Духа убьёт чародея, то убьёт вместе с силой. Если убить Меч Духа, то чародей потеряет в силе, а потом и вовсе её лишится. Ты не получишь ничего. — Силу можно поглотить. Вместе с Джином. — Считается, что это невозможно. И ты уверен, что в состоянии будешь контролировать такую силу? К тому же, Меч Духа Джина тогда станет и твоим Мечом Духа. Абель? Джин недоверчиво моргнул. Голос собеседника деда походил на голос Абеля, но железной уверенности не было. Говоривший стар и немощен, вот и всё, что можно сказать по голосу. — Кто знает. Думаю, я смогу контролировать эту силу, а с рыжим попробую как-нибудь договориться, ведь Джин будет частью меня. Если всё получится так, как надо, то я получу не только его силу, но и тело. Сложный выбор для Меча Духа, верно? Джин осторожно и бесшумно поднялся, отступил к лестнице, немного постоял на ступенях и решительно направился к матери. Необходимо что-то предпринять, но вот что? Думать пока не получалось. Он привык, что о власти и силе мечтал отец, но отец теперь вне игры, а дед всегда поддерживал Джина, обучал… И теперь, выходит, всё это — одна сплошная ложь? — Я чувствую это… как он меняется… Пусть этого больше не будет. Я не хочу, чтобы он стал таким же, как Казуя или Хэйхачи. Он ведь мой… — отрывисто говорила мать. Её пальцы ласково прикасались к щеке Рыжего. — Хоа, сделай что-нибудь, ты ведь можешь. Только ты и можешь заставить его вспомнить, кто он. Джин шагнул в сторону, чтобы не видеть обоих, и прикрыл глаза. Сделать что-нибудь… Такие слова для Меча Духа… Неужели даже мама?.. Она хочет, чтобы Рыжий убил его? Что всё это значит? Почему все вдруг разом отвернулись от него? Он просто остановил Казую и проявил небрежность на строительных работах. Такие пустяки, а все уже думают, как от него избавиться! — Знаешь, когда я просила принести травы из Сонной долины… Ладно. Он круто развернулся, отмахнувшись от розового марева в мыслях, и зашагал по коридору, одновременно рисуя перед собой одинаковые узоры. «Увидел» стражу и безжалостно стёр каждому воину память, привязав к их разумам свои нити. Встретил у кухни одну из служанок, стёр память и ей, тоже привязал. Глаза девицы стали пустыми, как у куклы, и она поклонилась — так и застыла в поклоне. Кукла? Пускай. Управлять марионетками намного проще, чем обычными людьми, которые вечно лезут не в своё дело. Вот именно! И он решительно стирал память вообще всем, всем, до кого только мог дотянуться. И чувство упоения силой вернулось к нему, окрепло. Каждое собственное действие дарило ему наслаждение. — Сила — это всё, что необходимо… — прошептал он, ударив по разуму деда. Слышал, как трещат и ломаются щиты, видел узоры ответных чар Хэйхачи и с лёгкостью отметал их в сторону. И всё — заглох. Наверное, дед добрался до Лин и спрятался рядом с ней. Лин — Меч Духа, тут уж Джин был бессилен. Ну и пусть. Дед не может вечно прятаться за Мечом Духа. Он поискал мать и с досадой закусил губу. Джун в данный момент пользовалась защитой его собственного Меча Духа, и видеть их обоих Джин сейчас тоже не хотел — хватало розовой дымки с душком предательства. Он влетел в свои покои, перебрал книги на столе, свалил несколько с полок и наконец отыскал нужную. Давно он её не трогал, пылищи-то... Усевшись за столом, раскрыл и прочёл первые строки. «Если человек родился чародеем, он бессмертен, но не в силах избежать страданий человеческих и слабостей. И магия пропитывает его сущность, а иногда — владеет сущностью чародея. Если в этом мире родился чародей, значит, родился и его Меч Духа — единственное, что способно лишить чародея сил, увеличить силы или же убить его…» Это он знал и так, но не знал, что такое Меч Духа. Если это просто меч, то, наверное, можно превратить его в обычное оружие или в посох, например. И всё сразу станет намного проще. Инструмент — это удобно, намного удобнее, чем живая ходячая угроза, умеющая, к тому же, думать и обладающая невыносимым нравом. Он читал почти всю ночь, но так и не нашёл ни ответов, ни советов, ни способа упростить положение, а перед самым рассветом к нему заглянул тот, кого Джин меньше всего хотел видеть и с кем ничего не мог сделать. Рыжий покосился на книгу и выразительно вскинул брови. — Помогло? Джин промолчал и отвернулся, а через миг ощутил знакомую тяжесть на ноге. Рыжий сидел рядом, как и всегда, когда Джин читал. Сидел, пристроив голову на бедре Джина. Рука сама потянулась к ярким прядям — так привычно. Если быстро выхватить один из коротких мечей и полоснуть по горлу… Глупо, если убить Меч Духа, сила утечёт сквозь пальцы. Способ поставить крест на себе собственной рукой, да уж. Рыжий слабо улыбнулся, будто прочёл мысли Джина, чуть повернул голову, посмотрев снизу вверх, и протянул руку — вполне невинный жест. Именно поэтому Джин даже не успел испугаться, когда смуглые пальцы прошли сквозь его грудь — прямо сквозь кожу, мышцы, словно тех и не существовало. Рыжий что-то нашарил внутри. Его рука выскользнула из груди вместе с блестящей сферой, на поверхности которой быстро мелькали картинки, так быстро, что не уследить и не разобрать. — Только посмотри, чёрная какая… — с искренним удивлением пробормотал Рыжий и сжал сферу пальцами. Она не треснула и не сломалась, а просто в один миг рассыпалась облачком искр. Рыжий легко поднялся на ноги, бросил короткий взгляд через плечо, и Джин различил в светло-карей глубине его глаз тень грусти. Почти сразу стало не до этого, потому что внутри всё скрутило невыносимой болью. Все те чары, узоры, знаки, какими Джин пользовался хоть раз, рвались из него, сжигали, раскалывали на части. Он рухнул со стула и свернулся на полу, обхватив себя руками, а когда смог немного приподнять голову, вновь увидел Рыжего. Увидел тень Рыжего, потому что тот таял, становился прозрачным, далёким, несуществующим, будто видение. — Рыжий… Если он и ответил, то Джин не различил ни единого звука. — Рыжий… Знакомая быстрая улыбка, как в обломке зеркала, и россыпь блестящих кристаллов на полу. Луч восходящего солнца добрался до одного из кристаллов, погладил и растопил, испарил бесследно. Джин с усилием вытянул руку и сжал в кулаке ближайший к нему кристалл, чтобы увидеть… их первую встречу, раскалённую ночь, смешанную с бредом, и две намертво сцепленные руки на высоте в несколько десятков метров над землёй. «Если в доме завелась мышь, купи кота…» Из кулака выпорхнул ястреб, призрачный и алый, чтобы улететь прочь, унося с собой далёкий бесплотный голос. А потом навалилась тьма, в которой вспышками жил голос уже матери. — Всё хорошо, сынок. Уже всё хорошо. Ничего уже не будет хорошо… — Ты просто больше не сможешь пользоваться чарами, да и не нужны они тебе. Чары? Не нужны, да. Но ведь его чарами всегда был Рыжий. Меч Духа? Хотелось смеяться. Он получил ответы на свои вопросы, только теперь эти ответы ни к чему, потому что Рыжий был больше чем просто чарами. Вспомнить бы об этом в следующий раз… О том, что у него всегда есть больше, чем кажется. И что кому-то он всегда нужен сам по себе, а не из-за своих сил или умений. И не рушить всё кувалдой, когда мышь заведётся, а просто купить кота.