Странная ночь

Двери отеля еле успели разъехаться в стороны перед крайне раздражённым Канзаки, когда он быстрым шагом влетел в здание, таща за собой пьяно хихикающую Ханазаву. Администратор за ресепшен удивлённо посмотрел на них, но, словив на себе его мрачный взгляд, тут же сделал вид, что очень сильно занят своими делами. Не сбавляя скорости, Канзаки пересёк роскошно обставленный холл и свернул в коридор, ведущий к лифтам. Вокруг не было ни души, что не могло его не радовать: он и так весь день старался держать себя в руках, общаясь с целой толпой дебилов, и не сказать, что это давалось ему легко. А ведь впереди ещё неотвратимо маячило два дня подобной херни… В очередной раз помянув про себя недобрым словом Химекаву, виновника всего этого беспредела, Канзаки расстегнул пару верхних пуговиц на рубашке. Ну почему этот грёбаный ублюдок так любит действовать с пафосом и размахом, а? Даже из собственной свадьбы он умудрился устроить показуху. Решив провести церемонию за каким-то чёртом на американский манер, Химекава выбрал для этого самый популярный и, конечно же, баснословно дорогущий курорт на южных островах. И арендовал целое крыло лучшего отеля, с кучей бассейнов и зон отдыха, с собственным выходом к морю, яхтами и прочими прибамбасами для таких же, как он, пафосных придурков. Огромной толпе приглашённых гостей быстро пришлась по вкусу такая халява, и они с удовольствием принялись отрываться на полную катушку. Ещё больше суматохи добавляли надоедливые аниматоры, которые очень старались заработать побольше бабла и не давали гостям ни минуты покоя. И когда солнце село, а алкоголя было выпито просто немереное количество, Канзаки уже еле себя удерживал от того, чтобы не набить кому-нибудь морду. Он терпеть не мог подобной шумихи. — Ну не тяни так, я же упаду-у-у!.. — протянула сзади Юка, вырывая его из мыслей, и дёрнула на себя, вынуждая притормозить. Канзаки недовольно обернулся. Она, чуть пошатываясь, нагнулась и попыталась расстегнуть босоножку. — А нехер было столько пить! — огрызнулся он, потянув её за руку. — Пошевеливайся давай. — Я же чуть-чуть, ты чё гонишь, — обиженно надулась Юка, с силой дёргая ремешок и чуть не заваливаясь набок. — Блин, грёбаные туфли… — Это обязательно делать здесь, а? — процедил Канзаки, помогая ей удержать равновесие. — В номере снимешь, пошли. — Но я устала! — Тогда зачем надела такие костыли?! — произнёс он, с раздражением глядя, как она с напряжённым сопением борется непослушными пальцами с застёжкой, но вот та поддалась, и Юка, победно вскрикнув, выпрямилась. — Так красивые же, ну! — широко улыбнулась она, убирая с лица растрёпанную прядь. Канзаки в очередной раз недовольно осмотрел её с ног до головы. Ничего красивого в этих чёртовых босоножках с блестящими ремешками, обхватывающими щиколотки, он не видел. Единственный возможный толк от них был в том, что каблуки были настолько высокими и тонкими, что при желании, наверное, ими можно было кого-нибудь заколоть. А короткое, едва достигающее середины бёдер светло-зелёное платье, на его взгляд, слишком обтягивало её задницу, а сверху, наоборот, слишком свободно болталось на единственной бретельке через шею, откровенно оголяя грудь, руки и спину. В вырезе то и дело мелькал нежно-салатовый лифчик — тоже слишком открытый, по его мнению. На башке Юка в честь праздника соорудила какую-то мудрёную причёску и воткнула туда живые цветы, шпильки с жемчужинами и прочую сверкающую фигню. Только несколько более коротких прядей свисали вдоль лица до плеч, невольно привлекая внимание, что бесило, к выразительному изгибу ключиц и груди. И целая связка тонких браслетов на запястьях, видимо, тоже надетая для «красоты», раздражающе позвякивала от каждого её движения. Канзаки не нравилось то, как Юка сейчас выглядела. Вернее, очень нравилось — она сегодня была непривычно красивой и привлекательной: на неё хотелось смотреть, к ней хотелось прикасаться. Обычно она предпочитала одеваться проще, неброско, и чтобы было удобно: волосы — в хвосты, на ноги — кеды или балетки, любимая футболка и заточенная заколка на башке — вот и все украшения. За годы их знакомства Канзаки привык к такой Юке, такой она ему и нравилась. Он был уверен, что знает её лучше неё самой и что она ничем не сможет его удивить, и это его устраивало. Но сегодня Юка была какой-то чужой, словно незнакомой. Это манило и раздражало Канзаки. Ему весь день, с тех пор как он увидел её в таком виде, хотелось запустить пальцы в волосы и привычно растрепать их ко всем чертям, выкинуть все эти сверкающие побрякушки, сорвать платье и прикоснуться руками, кожа к коже, чтобы снова убедиться, что она та самая, привычная и родная… И поэтому он весь день старался держаться в стороне, издалека наблюдая за ней. Юке же пришлось по душе отмечание свадьбы в стиле курортной вечеринки, и она с удовольствием участвовала во всех конкурсах и была в самой гуще событий. В итоге Канзаки полвечера скрипел зубами, прихлёбывая саке, курил одну сигарету за другой и с мрачным видом смотрел на то, как вокруг неё крутится целая толпа каких-то вконец оборзевших уродов. Он даже закрыл глаза на идиотские конкурсы с выпивкой, хотя Юка чересчур азартно взялась за дело. Но вот когда очередной тупой аниматор радостно объявил конкурс лимбо*, терпение Канзаки лопнуло, и он бесцеремонно утащил Юку в отель, не обратив внимания на возмущённые выкрики толпы её новоявленных поклонников. Воспоминания вызвали новую волну глухого раздражения. Канзаки, недовольно цыкнув, привычно бросил: — Тупая овца! — и без разговоров потянул её за собой. Юка снова захихикала, непонятно над чем, но послушно потопала за ним. Теперь, с одной расстёгнутой туфлёй, она стала пошатываться ещё сильнее, и Канзаки успел внутренне приготовиться ловить её, когда она навернётся на своих ходулях, но Юка демонстрировала необычайную ловкость. Остановившись у ближайшего лифта, Канзаки зло ткнул кнопку. — Пф, ты похож на бобра!.. — посмеиваясь, вдруг заявила Юка и наклонилась, чтобы расстегнуть вторую босоножку. — На кого?! — опешил он, оборачиваясь к ней. — Ну на этого… Как его там, блин?.. — пробормотала она, борясь с застёжкой, а когда та сдалась, довольно улыбнулась и разулась. — А! На тануки*, во! — выпрямившись, пояснила Юка, держа босоножки за ремешки и помахивая ими. — Ну, знаешь, такой пушистый, ворчливый и с большииими яйцами! Прям как ты. Канзаки скривился, не зная, как лучше ответить на такое. С одной стороны, хотелось хорошенько треснуть ей по башке, чтобы она хоть немного начала соображать, а с другой, это же Юка, тупая овца, она почти всегда несёт какую-то чушь. Тяжело вздохнув, Канзаки сказал: — Тупица, тануки — барсук, а не бобёр. — Он протянул к ней руку и осторожно вытащил из растрёпанной причёски уже увядшие цветы, бросая их прямо на пол. Юка, ещё шире улыбнувшись, подошла к нему вплотную и обняла за шею. — О, я люблю барсуков, — встав на цыпочки, пробормотала она, глядя ему прямо в глаза. Из-за ликёров, которых она сегодня выдула, наверное, пол ящика, её дыхание было приторно-сладким. — И он обычно изображается весёлым пузатым добряком, поняла? — продолжил Канзаки, кладя руки ей на талию и прижимая к себе. Юка рассмеялась и, пошло подвигав бровями, заметила: — Аа, значит, насчёт больших яиц возражений нет, да? — после чего впилась в губы поцелуем, впечатывая его спиной в двери лифта и громыхая босоножками по металлу. В этот же момент раздался мелодичный перезвон, и створки разъехались. Канзаки сумел удержать равновесие и, не прекращая поцелуя, втащил Юку в лифт, и даже почти не глядя попал на нужную кнопку. Он оторвался от её губ и довольно облизнулся. После чего развернулся и вжал Юку в стену, вынуждая её запрокинуть голову. Провёл рукой по горлу, на мгновение чуть сильнее сдавливая и чувствуя участившийся пульс, очертил большим пальцем линию подбородка, погладил улыбающиеся губы и запустил пальцы в волосы, массируя её затылок. Юка довольно вздохнула и прикрыла глаза. — Я не жалуюсь на свои размеры, — ответил Канзаки, с непонятным удовольствием окончательно портя её причёску и попутно роняя часть шпилек на пол. — У тебя какие-то претензии, я не понял? — Ммм?.. — Юка открыла мутные с поволокой глаза и встряхнула головой, позволяя волосам свободно рассыпаться по плечам и спине. — Я не говорила такого. Мне даже очень все твои причиндалы нравятся. Но я бы не отказалась их ещё раз проверить… — с лукавой улыбкой закончила она шёпотом и, легонько прихватив зубами его нижнюю губу, чуть потянула на себя. Канзаки, резко выдохнув, навалился на неё и поцеловал, жадно вылизывая горечь и терпкость с чужого языка. Юка одобрительно замычала ему в рот и крепче обняла за шею, прогибаясь в пояснице и притираясь бёдрами к его паху. Глухо зарычав, Канзаки обхватил ладонями её задницу и до боли сжал. Целый день копившееся напряжение вылилось в резкое нестерпимое возбуждение: в голове словно закоротило, мигом вытиснив из неё все мысли, кроме желания немедленно трахнуть Юку. Так, чтобы она завтра не могла подняться с кровати и осталась в номере. Так, чтобы его метки могли увидеть все. Так, чтобы придурки, весь день пускавшие на неё слюни, поняли — она принадлежит ему. Канзаки подхватил её под ягодицы и приподнял, прижимая к стене и вынуждая обхватить его ногами за талию. — О! — восхищённо выдохнула Юка, отстраняясь и пытаясь отдышаться. — Держись крепче… — пробормотал он и принялся целовать её шею, оставляя засосы и укусы. Она с готовностью стиснула его и зарылась свободной рукой в волосы, перебирая их и взъерошивая. Другой же крепко обнимала за плечи, неприятно царапая каблуками босоножек спину, но Канзаки уже было плевать на эту мелочь. Он переместился к ключицам и теперь неторопливо облизывал их, дразня и щекоча ямку между ними языком. Юка заёрзала и, откинув голову назад, тяжело задышала — на неё всегда эта невинная ласка оказывала сильное действие, чем он любил без зазрения совести пользоваться. Вот и сейчас она безотказно сработала: сжав ладонью её грудь, Канзаки почувствовал через тонкую ткань уже затвердевший сосок. Ухмыльнувшись, он резко прикусил нежную кожу прямо над краем лифчика. Юка коротко застонала, выгибаясь ему навстречу и толкаясь бёдрами в пах. — Хаджиме… — позвала она, глядя на него из-под ресниц шальными глазами и часто дыша, приоткрыв рот. Он потянулся к её припухшим губам, но тут лифт мелодично звякнул, возвращая их к реальности, и открыл двери. Чертыхнувшись, Канзаки поудобнее перехватил Юку и вынес на этаж. К их счастью, коридор был пуст. Не то чтобы они вдруг застеснялись случайных свидетелей, но Канзаки не хотел отвлекаться от приятного занятия ради каких-то неудачников, которым почему-то в номере не сиделось. А он бы точно отвлёкся, так как очень не хотел, чтобы кто-нибудь посторонний видел Юку такой: раскрасневшейся, возбуждённой и откровенной в своём желании. Канзаки весь сосредоточился на том, чтобы быстрее донести её до их номера, находящегося почти в самом конце коридора. А Юка, чертовка, воспользовавшись его заминкой, вовсю бесстыдно тёрлась об него, отчего её дурацкое платье задралось до самой талии. При этом она, чуть постанывая, нашёптывала ему в самое ухо: — Давай прям здесь, а? У стены или прямо на полу. Всё равно ведь никого нет. А я очень, очень хочу… Знаешь, какая я уже мокрая?.. Ну давай! Хочу, чтобы ты меня трахнул, как ты это любишь: сразу на всю длину и до самых яиц… О, я же тебе говорила, что очень люблю твои пушистые яички, а, мой ворчливый барсучок?.. — Я больше вообще не дам тебе пить, поняла? — выдохнул Канзаки, наконец прижимая её к стене рядом с их номером. Юка захихикала, дёргая его за волосы и поворачивая лицом к себе. — Я же чуть-чуть… — пробормотала она, легонько целуя его щёку и уголок губ. — Да и ты сам пил, я видела! — облизав ухо, прихватила мочку и пососала. Канзаки прикрыл глаза, наслаждаясь неторопливой лаской, от которой по позвоночнику побежали мурашки. Он бездумно вжал её сильнее в стену и начал поглаживать руками оголённые ягодицы, еле прикрытые маленькими трусиками. — Мне можно, а у тебя в башке и так мозгов не особо много, чтобы туда ещё и алкоголь заливать, — хрипло ответил он. Юка отстранилась и открыла рот, явно собираясь громко возмутиться, но Канзаки в этот момент скользнул пальцами под бельё и надавил на мокрый клитор. Она беззвучно задохнулась, запрокинув голову, и подалась навстречу его руке в попытке усилить прикосновение. Но ему этого было мало, и он медленно, мучительно медленно ввёл в неё один палец. — Хаджиме!.. — Юка коротко вскрикнула и насадилась сильнее. У Канзаки от этого поджались яйца, вынуждая очнуться от томительного созерцания. Вытащив палец и не обратив внимания на разочарованный стон Юки, он с чертыханьем полез в карман за карточкой-ключом, но чуть дрожащие от возбуждения пальцы никак не хотели его ухватить. Когда же ему это удалось, Канзаки резко всунул ключ в замок и рывком распахнул дверь. Ввалившись в полутёмный номер, освящённый лишь мутным светом из окна, он с облегчённым вздохом пинком захлопнул её обратно, а Юка с радостным возгласом зашвырнула босоножки куда-то в угол комнаты. Не теряя больше ни секунды, Канзаки поставил Юку на пол и стянул с неё через голову платье. Она же нетерпеливо дёргала его рубашку, пытаясь расстегнуть, и часть пуговиц просто обрывалась под её руками. Канзаки, не обращая на это внимания, теснил Юку в сторону постели, оглаживая руками её плечи, грудь, живот и бёдра. Это мешало ей его раздевать, но он просто не мог оторваться от неё. Почему-то сейчас касаться её, чувствовать жар тела и судорожное дыхание на своей коже — казалось просто жизненно необходимым. Больно стукнувшись ногой о кровать, Канзаки выругался и опрокинул на неё Юку. Она снова рассмеялась и, расстегнув лифчик, широким взмахом отправила тот куда-то в стремительный полёт. Следом отправились и трусики. Канзаки в это время быстро стащил рубашку через голову, не заморачиваясь расстёгиванием оставшихся пуговиц. Стянув брюки вместе с трусами, он забрался на постель, вынуждая Юку отползти ближе к изголовью. Браслеты на её руках тихо позвякивали, и Канзаки раздражённо стряхнул их куда-то на пол, вызвав у неё новый приступ хихиканья. Но он не дал ей долго веселиться: навалился, вжал собой в постель, прижался губами к шее. Наконец-то было так, как Канзаки грезилось весь день: они одни в номере, обнажённые на кровати, и лишь их тяжёлое дыхание и звуки поцелуев нарушали тишину. Юка была так же ненасытна, как и он, чем немало удивила его — он думал, что пропрыгав почти целый день во всевозможных идиотских конкурсах, она устанет и будет хотеть только спать. Однако она была активна и даже пыталась перехватить инициативу. Но Канзаки не позволил: ему сейчас слишком сильно хотелось убедиться в своей власти над ней, заставив забыть обо всём и всех. Поэтому, несмотря на собственное возбуждение, он изводил её неторопливыми ласками. Глубоко, чувственно целовал. Вылизывал шею, прикусывал ключицы. Играл с сосками до тех пор, пока прикосновения не стали приносить удовольствие, граничащее с болью. Дразнил кончиками пальцев, надавливая на приоткрытый вход, но не проникая. Тёрся членом о клитор, вынуждая течь всё сильнее. — Хаджиме, ну пожалуйста!.. — в очередной раз позвала Юка, извиваясь под ним, и требовательно дёрнула за волосы, заставляя Канзаки оторваться от её живота, где он ласкал языком впадинку пупка. Он подтянулся выше, придавив её своим телом, и усмехнулся: — Что, так не терпится? Юка обиженно нахмурилась, но потом вдруг вздохнула, и черты её лица разгладились. Она нежно провела пальцами по его лбу, щеке, губам и мягко улыбнулась. — Я просто соскучилась по тебе. Канзаки удивлённо моргнул. Юка смотрела на него странным взглядом, тем самым, который заставлял её глаза всегда по-особому сиять. Он часто бывал у неё, когда они оставались наедине, но Канзаки до сих пор не знал, как на него реагировать. Ему, с одной стороны, было неловко под ним, хотя он вообще не привык смущаться, и уж тем более от восхищённых гляделок, а с другой, в этот момент изнутри поднималось нелепое чувство восторга, и сердце начинало биться сильнее. Канзаки не любил этот её взгляд, но в глубине души мечтал, чтобы Юка всегда так смотрела на него. Вот и сейчас у него неожиданно перехватило горло, и ему пришлось откашляться, чтобы ответить: — Да ну? То-то ты целый день где-то носилась, как в жопу укушенная. — Дурак, — тихо рассмеялась Юка и, притянув его за шею ближе, выдохнула в губы: — Давай же, ну!.. Канзаки и сам больше не мог ждать, поэтому, коротко, но горячо её поцеловав, достал презерватив и, быстро раскатав резинку по члену, устроился между её ног. Она, затаив дыхание и прикусив губу, наблюдала за ним. Глядя ей прямо в глаза, Канзаки плавно вошёл до самого основания и замер. Юка чуть выгнулась под ним и довольно выдохнула. Она почему-то очень любила момент первого проникновения. Впрочем, Канзаки тоже нравилось это: когда она полностью открывалась перед ним и с таким удовольствием принимала его. Канзаки начал двигаться в медленном темпе, наслаждаясь каждым толчком, тем, как жадно она сжимала его член. Но давно сдерживаемое желание требовало разрядки, подталкивало его, заставляло ускоряться. И вскоре он, закинув её ноги на плечи и согнув почти пополам, уже не сдерживаясь врывался в неё. Но Юка была совсем не против: она громко стонала, двигалась, насколько позволяла поза, навстречу и довольно улыбалась. Ей тоже нравился именно такой секс: безудержный, с неприличными шлепками мокрой кожи о кожу, со сорванным от криков горлом. Они прекрасно подходили друг другу в постели. Если бы ещё и в обычной жизни она его также слушалась, то было бы вообще идеально. Пот заливал глаза, волосы неприятно липли ко лбу, но Канзаки уже не мог остановиться. Сдвинув ноги Юки на сгибы локтей, он ещё шире развёл их и навалился сильнее. Она пронзительно вскрикнула и впилась пальцами ему в плечи, и с каждым толчком её крики становились всё громче. Канзаки уже просто хаотично долбился, чувствуя, как пульсирует его член, готовый излиться. Но первой не выдержала Юка. Резко стукнув пятками по его спине, она с глухим протяжным стоном выгнулась под ним. Пульсация её тела передалась Канзаки, и он, закусив губу и уткнувшись ей в плечо, кончил. Канзаки прижимался щекой к судорожно вздымающейся груди Юки и пытался отдышаться. Когда это ему более-менее удалось, он осторожно приподнялся на подрагивающих руках и опустил на кровать её ноги, которые всё ещё держал на весу. Юка тихо застонала и с явным удовольствием вытянула их. Канзаки, придерживая презерватив, аккуратно вышел из неё и с довольным вздохом повалился рядом на спину. Она тут же перевернулась набок и прижалась к нему. Немного так полежав и бездумно попялившись в потолок, он стянул резинку и повернулся к ней, озадаченный её слишком долгим молчанием. — Эй, ты спишь, что ли? — Угу, — пробормотала Юка. Канзаки хмыкнул и, расправив сбитую в ногах простынь, накрыл их. Юка недовольно заворчала, пытаясь её скинуть. — Жарко, — сонно закапризничала она. — Спи давай и не бузи, — отрезал он, снова укутывая её. — Лааадно… — уже совсем невнятно сказала Юка, подкладывая руку под щёку. — Не могу же я отказать такому вредному, пушистому барсучку… Канзаки замер, разглядывая её. — Вот ведь глупая овца, — усмехнулся он, невесомо прижимаясь губами к виску. Отстранившись, он провёл ладонью по её лицу, убирая с него прилипшие волосы назад, и его что-то больно кольнуло в руку. Канзаки нахмурился и аккуратно, стараясь не разбудить Юку, вытащил у неё из волос забытую шпильку. С подозрением потрогав пальцем её кончик, он криво ухмыльнулся — заколка была остро заточена. Бросив ту на тумбочку, Канзаки ощупал голову Юки в поисках других забытых украшений, но больше вроде не было. По крайней мере, он очень надеялся, что они их все растеряли по пути в номер: всё-таки напороться во сне на такую «иголку» было сомнительным удовольствием. Канзаки откинулся на подушки, подложив руку под голову, и попытался уснуть. Тело после секса приятно ныло, настроение улучшилось, но сна не было ни в одном глазу. Полежав так ещё немного, Канзаки вздохнул и уставился перед собой, лениво оглядывая полутёмную комнату. Ветер, залетавший через открытый балкон, колыхал шторы. На люстре что-то подозрительно темнело, и Канзаки не без причины подумал, что завтра ему каким-то образом придётся оттуда снимать лифчик Юки. Он улыбнулся: ему нравилось, как она всегда зажигательно раздевалась, раскидывая вещи по всей комнате. Однажды она даже умудрилась случайно вырубить охранника в его поместье, когда со злостью выбросила в окно книгу, которую он читал, не обращая на неё никакого внимания. Какой тогда был переполох — охрана решила, что это вражеское нападение и врубила тревогу. А Юка потом долго извинялась перед смущённым охранником, одновременно с этим увлечённо бинтуя ему голову, хотя у того был всего лишь рассечён висок. Правда самого Канзаки после этого случая задолбали разговорами про то, какая у него клёвая подружка: не только красивая, но ещё и такая боевая. На самом деле они тогда не встречались, Юка просто приходила в гости к Футабе, ну и его заодно доставала. Но как бы Канзаки не ругался, не огрызался и не бесился, говоря это всем окружающим, разговоры не прекращались. Канзаки поворочался с боку на бок, пытаясь устроиться поудобнее, но никак не мог найти себе места. Несмотря на то, что уже была ночь, а ветер с моря был довольно прохладный, в номере всё равно было душно. От его возни Юка недовольно нахмурилась во сне и повернулась к нему спиной. Посмотрев на её выпирающие лопатки, Канзаки не смог подавить порыв и осторожно, еле ощутимо, провёл кончиками пальцев по её позвоночнику. — Щекотно, — буркнула Юка, передёргивая плечами, и сползла ниже по подушке. Канзаки удивлённо приподнялся на локте и заглянул за её плечо. Она продолжала дрыхнуть, тихо сопя себе под нос. Тогда он бесшумно поднялся с постели, натянул трусы и вышел на балкон. Облокотившись на перила, Канзаки подставил лицо лёгкому бризу. К счастью, их номер выходил на тихую сторону территории отеля: внизу раскинулась густо засаженная зеленью аллея с фонтанами, чуть сбоку справа виднелся край парковки, а впереди до самого горизонта раскинулось море. Приглушённая подсветка здания пронзала всё ближайшее пространство мягкими лучами, создавая причудливые тени. Только слева, где находилась развлекательная зона, мерцали яркие огни, слышалась зубодробительная музыка и шум веселящейся толпы. Канзаки поморщился, когда оттуда донёсся очередной громкий пьяный вопль. Хотелось курить, но он ещё час назад докурил пачку, а новая лежала где-то в номере. Но ему было лень искать её впотьмах, да и не хотелось будить Юку. Сплюнув вниз, Канзаки опустился в стоящее на балконе плетённое кресло и чуть не подскочил обратно, когда под ним раздался резкий хруст. Приподнявшись, он вытащил из-под задницы маленькую пластиковую бутылку минералки. Так вот куда она делась, а он-то искал её, когда маялся в ожидании одевающейся в ванной Юки. Отвинтив крышку, Канзаки глотнул и тут же поморщился — вода, пролежавшая весь день под палящим солнцем, была противно тёплой. Закрыв бутылку, он поставил её на пол и откинулся на спинку. Перед глазами чернел небосвод с целой кучей сияющих звёзд. Наверное, если бы он знал, как выглядят и называются созвездия, ему бы было интересно поискать их среди всей этой мерцающей каши. Но поскольку он их не знал, то, тупо глядя на звёзды, у него складывалось ощущение, что те так же тупо смотрят на него в ответ, да ещё и ехидно подмигивают. Канзаки закрыл глаза и с силой провёл ладонью по лицу. За сегодняшний день в его голову лезло слишком много всякого бреда. Наверное, это просто усталость, решил он и попытался расслабиться. День действительно был длинным, насыщенным и суматошным. Сначала дурацкая церемония обмена клятвами на берегу моря, потом банкет с кучей тостов и нудной болтовнёй, а после и вовсе начался какой-то беспредел. Сам Химекава, кстати, как только закончился официоз, сразу же слинял с новоявленной женой на яхте куда-то подальше от берега, оставив гостей на растерзание долбанным аниматорам. Канзаки мрачно вздохнул: ладно, раз Юка так хочет хорошенько здесь отдохнуть, он организует ей развлечения. Но только с его участием и под личным присмотром. Сегодня краем уха он слышал, что где-то здесь неподалёку есть бухта с коралловыми рифами. Вот и замечательно, отправятся туда и поныряют с аквалангами, или поплавают в открытом море, в конце концов, спокойно позагорают без лишних рож. Канзаки невольно покосился в номер, но там было тихо и темно. Снова прикрыв глаза, он нахмурился: сегодня он сделал несколько важных открытий, и они не давали ему покоя. По-настоящему встречаться с Юкой они начали три года назад, когда он в баре случайно встретил её, отмечающей День совершеннолетия*, а после как-то неожиданно для себя они проснулись утром в одной постели. Канзаки не стал тогда заморачиваться по этому поводу: переспали, обоим понравилось — почему бы не продолжить? Что удивительно, их отношения и общение в целом никак не поменялись: всё те же ссоры с воплями и затрещинами, всё так же периодически друг друга выбешивали — просто к этому добавился ещё и секс. Они никогда не признавались друг другу в любви и прочей туфте, не ходили, как это обычно принято, на романтические свидания. Разве совместные прогулки и походы в кино можно назвать свиданиями? Нет, просто гуляли вдвоём в обнимку, а интересные фильмы лучше смотреть в приятной компании. А то, что он периодически приносил на встречи мягкие игрушки или украшения — так эти плюшевые овцы были похожи на Юку, а бирюльки она просто любила определённого типа, так чего бы и не купить, если вдруг встретил что-то такое. Это ж совсем не романтика. Он даже не ревновал её никогда. Да и кому в голову придёт лезть к девушке Канзаки Хаджиме?.. Но сегодняшний день всё перевернул с ног до головы. Канзаки раздражённо взлохматил волосы и допил тёплую минералку. Он, конечно, мог сослаться на чрезмерную жару, типа это она во всём виновата, но он не любил врать самому себе. А правда заключалась в том, что он сегодня позорно растерялся при виде Юки: такой яркой, уверенной в себе, и не знал, как вести себя с ней. Давно привыкнув к тому, что она всегда ошивается поблизости и чуть ли не в рот ему заглядывает, Канзаки сильно удивился, когда она не стала послушно сидеть рядом с ним, подальше от шумного веселья. И в итоге вышло так, что он целый день бесился, видя, что Юка вполне может обойтись и без него. Да ещё эта толпа подвыпивших уродов, ошивающихся рядом с ней… Это больно задело. Канзаки не находил себе места и терялся в раздумьях. Когда эта овца стала для него так много значить? Он всегда думал, что эта необременительная интрижка не продлится долго, и в конце концов они или поубивают друг друга, или разбегутся. Но уже незаметно прошло три года, а они всё ещё вместе. Только вот Канзаки не понимал, какого хрена он сейчас обо всём этом грузится?! Вроде всё по-прежнему, ничего не изменилось между ними. Но сегодня он как будто посмотрел на их отношения с другой стороны. Ему весь день казалось, что он упускает из вида что-то важное. И эта неясная, но настойчивая мысль не давала покоя. Возможно, в этом была виновата его семья. Старик уже полтора года, с тех пор как у брата родился второй ребёнок, ездил ему по мозгам, что хочет понянчить и его детей. Брат тоже, скотина, поддакивал и интересовался, когда же он женится. А Футаба просто всегда безапелляционно заявляла, что он дурак и не ценит своего счастья. Короче, достали. А теперь вот ублюдок Химекава женился: дождался, когда девка его окончит университет, и сразу свадьбу сыграл. Остальные тоже времени зря не теряли. Вон у Оги уже Никко подросла, Фуруичи как-то умудрился сойтись с Нэнэ, Нацуме слишком часто стал попадаться на глаза с Чиаки. А Тоджо сегодня вообще, как обычно, отколол. Улучив момент, Юка настырно и прямо спросила его, когда же он сделает предложение Шизуке, а он, задумчиво почесав затылок, повернулся к той и удивился: «А ты согласна быть моей женой?». Шизука, конечно, немного прибалдела от такого, но потом ехидно ответила, что раз его так пугает эта перспектива, то ей, наверное, стоит согласиться. По-идиотски слащавая сцена вышла. А вот Юка почему-то очень радовалась такому повороту событий… Канзаки поёжился: какой бы не была ночь тёплой, ветер довольно сильно холодил. Поднявшись, он смачно зевнул и потянулся. Неожиданно слева загрохотало, и небо раскрасили первые залпы салюта под радостный рёв толпы. В ответ на шум из номера послышалось сонное бормотание Юки. Канзаки недовольно поморщился, покосившись в сторону всё ещё празднующих гостей, и вернулся в комнату, плотно закрыв за собой дверь и задёрнув шторы. Стало тихо. Нащупав в темноте пульт от кондиционера, он включил его, и тот зашуршал, разгоняя застоявшийся воздух. Канзаки ещё раз зевнул и осторожно двинулся в сторону кровати, но всё равно умудрился снова садануться об неё ногой. Тихо выругавшись себе под нос, он забрался в постель и придвинулся вплотную к Юке. Та чему-то улыбалась во сне. Несколько мгновений Канзаки задумчиво рассматривал её в неясном свете с улицы, пробивающимся сквозь полупрозрачные шторы. Странные, непривычные мысли продолжали толпиться у него в голове. Канзаки улёгся и обнял Юку за талию. Зарывшись лицом в её спутанные волосы, он глубоко вдохнул. Она пахла солнцем, морем и цветами. Тепло её тела быстро согрело его и окончательно убаюкало, а от ровного сердцебиения, которое он чувствовал грудью, на душе становилось спокойнее. Все тревоги как-то поблекли, отошли на задний план, уступая место непонятному умиротворению, чувству, что он сейчас находится на своём месте. «Может, правда пора жениться?..» — успела мелькнуть в его голове мысль, и Канзаки провалился в сон, ещё крепче прижимая Юку к себе. * Примечания: Лимбо (англ. limbo, от искаж. англ. limber — гибкий) — танец-игра, первоначально возникший в Тринидаде и Тобаго, заключается в проходе человека под заранее установленной планкой. Этот танец является визитной карточкой стран Карибского моря и пользуется большой популярностью у туристов. Правила: танцор, следуя ритму играющей музыки, подходит к планке и склоняется назад, как бы танцуя в горизонтальном положении. Если он задевает планку или падает на спину, то проход не засчитывается. Если несколько человек взяли требуемую высоту, то они продолжают соперничать на более низкой высоте — до тех пор, пока не останется один человек, которому покорились все требуемые высоты. Тануки (яп. 狸) или (яп. タヌキ) — традиционные японские звери-оборотни, символизирующие счастье и благополучие. На русский традиционно переводится как «барсук-оборотень», но с биологической точки зрения тануки — это енотовидная собака. Тануки обитают в Японии и на Дальнем Востоке России. Второй по популярности зверь-оборотень (первый — кицунэ). В отличие от кицунэ, образ тануки практически лишен негативной окраски. Считается, что тануки — большие любители саке. Поэтому без его присутствия нельзя сделать хорошего сакэ. По этой же причине фигурки тануки, порой весьма большие, являются украшением многих питейных заведений. Они изображают тануки толстяком-добряком с заметным брюшком, из-под которого проглядывают признаки его мужского достоинства. Считается, что тануки может раздувать их до невероятных размеров. Подробнее на Вики: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D0%B0%D0%BD%D1%83%D0%BA%D0%B8 Посмотреть гравюры: http://copypast.ru/2009/03/27/tanuki__barsukioborotni_s_uvesistymi_moshonkami_10_foto.html День совершеннолетия (яп. 成人の日 сэйдзин но хи) — государственный японский праздник, который отмечается во второй понедельник января (один из «счастливых понедельников»). В этот день все японцы, которым за прошедший год исполнилось 20 лет, отмечают своё совершеннолетие. Подробнее: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%94%D0%B5%D0%BD%D1%8C_%D1%81%D0%BE%D0%B2%D0%B5%D1%80%D1%88%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%BE%D0%BB%D0%B5%D1%82%D0%B8%D1%8F