Верный слуга.

Молодой мужчина медленно ходил по комнате из угла в угол. Было в этом что-то монотонное, почти безумное. Он заламывал руки, пытаясь успокоить себя, но, видимо, это не приносило никакого эффекта, потому что в следующий момент Никс с яростью смахнул стоящую на столе вазу на пол. Звук разбивающегося фарфора привел его в чувство, и он смотрел на осколки, как на что-то не земное, совершенно не понимая, почему она, теперь разбитая, лежит внизу. Спустя пару минут он вышел из этого транса и тихо выругался, начиная собирать черепки. Злость накрыла волной, ведь это была любимая ваза его Господина, и Никс совершенно не понимал, зачем разбил ее. Хотя нет, прекрасно понимал. Он разозлился, разозлился на своего Господина. Ярость, им испытываемая, требовала выход и выплеснулась, но вот ваза-то ни в чем не виновата. Убрав осколки, он спустился в гостиную и разжег камин. Но зачем? Ведь в этом доме нет Господина. Никс сам не знал зачем, наверное, это просто было привычкой или же он пытался хоть чем-то себя занять, а может быть и то, и другое. Сев на любимое кресло своего Господина, молодой мужчина посмотрел в огонь. Языки пламени, пляшущие в камине, всегда его завораживали. Ему нравилось то тепло, что дарил огонь. Эта не контролируемая мощь заставляла его кожу покрыться мурашками, он очень хотел овладеть ей, овладеть этим теплом, этой силой. Его Хозяин был другим. Холод. Лед. Безразличие. Но это все равно заставляло тянуться к нему, сходить с ума от разлуки. Бедный преданный пес. Слуга закрыл глаза и потер переносицу, тяжело вздыхая. Перед глазами сразу всплыли воспоминания, такие сладостные и одновременно такие болезненные. Вот этот камин, это кресло. В нем сидит не высокого роста парень, длинные русые волосы собраны в высокий хвост, в серо-голубых глазах отражаются язычки пламени из камина, но, не смотря на это, они все так же холодны. Верхние пуговицы кремовой рубашки расстёгнуты и открывают вид на изящно выступающие ключицы. Кружево на манжетах закрывают почти всю руку, открывая только ухоженные, холеные пальцы, но, не смотря на это, видно как огонь играет на гранях аквамарина в фамильном кольце. Этой рукой он поглаживает голову слуги, лежащую на его коленях, медленно и нежно, иногда касаясь его в том самом месте за ушком, и тогда его верный Слуга почти мурлыкает от удовольствия, а Хозяин лишь снисходительно улыбается, медленно смакуя вино, и все так же смотря в огонь. Верный Пес сидит у ног хозяина на ковре, и это великая радость, что Господин позволил ему положить голову на свои колени. Никс мурлычет от удовольствия, Господин знает, как сделать приятно своему слуге, а Верному Псу и не надо много, лишь бы быть нужным своему Хозяину, лишь бы он обращал на него внимание. Открыв глаза Слуга, не сдержал разочарованного стона. Эти воспоминания были такими яркими, что возвращение в реальность было очень болезненно, ведь Господин его оставил. Оставил в этом доме, полном этими воспоминаниями. Наверное, это было его наказание. Наказание за лишние слова, за лишние эмоции, за ту не сдержанную ревность. Но Никс должен был тогда сказать ему, должен был сказать, что тот человек не достоин его, не достоин Януса. Тот мерзкий тип был смазлив, миловиден, он был противным, от него за милю воняло предательством и ложью, а это Пес, без сомненья, мог учуять. Оберегать Хозяина было его долгом, он пытался сказать об этом Янусу, но теперь он тут один, а Господин... ушел вместе с тем отребьем. Пес медленно шел по коридорам огромного замка. Почему-то раньше он не казался ему настолько большим, настолько холодным. Никс толкнул большую дубовую дверь и вошел в огромную комнату. Слуга медленно приближался к большой кровати из темного дуба. Откинув темно-зелёный балдахин, Николас лег на кровать. Она до сих пор пахла Янусом, казалось, что Хозяин всего пару минут назад лежал на ней. Но его не было в замке уже несколько месяцев. Воспоминания больно резали преданного Пса, но он не мог жить без них. Хоть где-то он видел и ощущал своего любимого Хозяина. Никс закрыл глаза, вдыхая родной запах и позволяя воспоминаниям затмить реальность. Эта комната. Эта кровать. Хозяин неторопливо целует своего преданного Пса, вальяжно даже, словно пробуя на вкус, как вино. Он почти невесомо гладит нежную, белую кожу Никса, но этого достаточно, чтобы молодой мужчина тихо заскулил и поддался навстречу холеным пальцам. Янус лишь улыбнулся, когда увидел затуманенные обожанием и желанием глаза своего слуги. Он нежно поцеловал шею Никса, продолжая неторопливо его поглаживать, и заскользил приоткрытыми губами ниже. Вот он целует судорожно поджавшийся живот и замирает, с интересом вслушиваясь в раздавшийся над головой звук. Николас не может сдерживать стоны, он не может скрывать свою любовь. Только не сейчас, только не в постели своего Хозяина. Его Господин знает о любви своего Слуги, и он не может сейчас остановится, что-то толкает делать его это, раз за разом. Янус расстегивает его брюки и снимает всю оставшуюся одежду. Он бросает оценивающий взгляд на Николаса, а тот опускает глаза. Смотреть на господина сейчас, почему-то слишком стыдно. А тот лишь довольно ухмыляется невесомо скользя пальцами по гладким бокам. Его слуга идеален всегда и во всем. Это касается даже его тела. Янус сползает чуть ниже и наклоняется. Слуга дергается, собираясь помешать своему Господину, но замирает от вскинутого на него взгляда. Во взгляде этом сталь, уверенность и упрямство, и Псу остается только покорно откинуться на подушки. Янус же провел мягким языком по стволу и взял член в рот, медленно и нежно посасывая головку. Николас вскинул бедра навстречу этому обволакивающему ощущению и застонал, невольно запуская свои длинные пальцы в русые волосы Хозяина. Янус кладет руки на бедра слуги, придавливая его к кровати и максимально ограничивая движение, и берет в рот глубже. Николас наверху громко стонет, извивается под ним как змея, и нещадно вцепляется в гладкие пряди волос, вытягивая их из идеального прежде хвоста. Его хозяину так же сложно сохранить самообладание- щеки горят лихорадочным румянцем, глаза плотно зажмурены, брови нахмурены и волосы, эти прекрасные волосы, выпавшие из прически после того как развязалась удерживающая их лента, растрепаны и находятся в полном беспорядке. Только этого зрелища могло хватить Николасу для того, чтобы достигнуть пика. Его тело содрогнулось, и он, беспомощно хватая ртом воздух, излился в рот своего господина. Янус проглотил все и выпрямился, с теплой улыбкой посмотрев на Никса. Да именно сейчас он выглядел еще привлекательней. Тело дрожит от оргазма, ореховые глаза затуманены наслаждением, волосы разметались по подушке, сейчас он такой беззащитный, такой трогательный... Он нежно проводит кончиками пальцев по бархатистой щеке и улыбается очень теплой и печальной улыбкой. Это был единственный раз когда Николас получил толику тепла от своего хозяина, после чего тот оставил его в этом большом замке. В полном одиночестве. Пес тихо скулит, обнимая подушку Януса. Николас вдыхает Его запах и дает волю своим эмоциям. Воспоминания слишком болезненны, он больше не может их держать в себе, он хочет освободиться от боли. Первый раз в жизни Пес плачет. Он любит Хозяина и эта любовь причиняет сильную боль, ее не выдерживает его сердце. Он готов заснуть, заснуть навсегда. Ведь он знает, Господин никогда не вернется сюда, он не вернется к нему. Нежное прикосновение к волосам, там, в том самом месте за ухом, заставляет замереть верного Пса. Ему кажется, что воображение опять подсовывает ему желанные ощущения, почти настоящие. Прикосновение становится настойчивее, и теперь чья-то рука нежно перебирает волосы. Матрас рядом с ним чуть проседает под весом еще одного тела. Николас не может повернуться, он боится, что наваждение исчезнет, растает, как дым. Но не смотря на это, он не может не посмотреть. Он позволяет себе осторожный взгляд через плечо. Янус. Совсем не изменившийся, все такой же хрупкий, русые волосы, собраны в высокий хвост, на нем все та же кремовая рубашка с изящно лежащим на кисти кружевом. То же фамильное кольцо с аквамарином и серо-голубые глаза, смотрящие теперь не холодно, а с любовью и нежностью. Смотрящие сейчас только на него. - Я вернулся, Николас.